У меня был дружок из мусульманской семьи, как-то он попросил помочь меня на похоронах его родственника, что-то там донести. Мусульманское кладбище было обособлено от христианского, было очень однообразным и тесным. Глиняные холмики с такими же глиняными памятниками, увенчанные полумесяцами, очень тесно примыкали друг к другу. Похоронные вереницы людей порой тянулись, прям по старым могилам.
Мы с другом плелись по жаре, в конце длинной процессии, перепрыгивая через искусственные препятствия. Впереди шел толстый мужик, обливаясь нескончаемым потом. В какой-то момент, перепрыгивая очередную могилу, его нога провалилась, обрушив довольно большое отверстие, прям посреди могилы. Мужик упал, и не успев еще вытащить ногу, произошло нечто.
Из провала неожиданно, с глухим воем, вырвался высоко вверх, черный столб мух, толщиной около метра. Все кто был рядом, застыли в немом оцепенении, я очень хорошо запомнил, тот необъяснимый животный ужас, перехвативший дыхание и сковавший мышцы. Был страх, что земля под тобой рухнет, и ты окажешься в настоящем аду. Боковым взглядом я успел заметить что-то мерзко-блестящее в глубине провала, гудящий столб мух, через несколько секунд начал спадать и вокруг дыры начало разрастаться черное, непроницаемое пятно из мух. Это пятно уже начало поглощать лежащего толстяка, издававшего нечленораздельное мычание. В этот момент, мышцы мои дернулись, и я огромным прыжком отскочил от жуткого места. Еще несколько прыжков, и я бежал с предельной скоростью от этого кошмара.
Я попадал в разные ситуации в жизни, но такого смертельного ужаса не испытывал никогда.
После крепкого чая сна, теплых мыслей, греющих его, неправильной формы, голову, он нажал правой, занемевшей ногой, в зашнурованной, крепко-накрепко, последней модели кроссовок Nike, на тормоз, и правой незанемевшей рукой кнопку зажигания, машина заурчала ласковым лаем любимой собаки. Игорь, напряг четырехглавую мышцу левой ноги и выжал сцепление, в педаль до упора, (автоматические коробки передачи для любителей - подумал он), переключил уверенно, на первую, потом сразу на третью и… медленно шурша мягкой резиной по придорожному гравию, выехал с обочины на трассу, которая ждала его ночным «сочником», с утренним, пробивающимся сквозь тучи и деревья, светом солнца, молчанием.
Пение Барбары Стрейзанд и блюза Тома Трауберта «Walzing Matilda» Рода Стюарта, звучало из 36 колонок «hi-end» музыки в салоне «германского» автомобиля. Игорь понимал, что он находится в концертном зале «Крокус-Холл», но хлопать мог только по рулю, от его эйфоричного удовольствия красивой и нежной, легкой и мягкой, раздирающей душу - музыки, дрожью и мурашками, каплями слез, стекавшими с его глаз, комом, державшим его горло с двух сторон. Дышать!!! Дайте дышать - звучали мысли. Очень жалел, что больше нет Радио-Классик, и что это был блеф для «бизнеса умных людей», но есть ведь что-то то, или кто-то, которые смешивает звезды с крестами, песок с черепахами, навоз с деньгами, заполняя всю его жизнь женщинам, старавшимися быть умными и хитрыми. Женщины, о женщины - коварство и добро, ласка и обиды, и, конечно, немного или много меркантильность, но их ли упрекать в этом, что равнозначно быть настоящим мужчиной, державшим слово до конца 15-ого раунда на ринге жизни и, находясь уже в нокауте, кричавшим: люблю…
Через дорогу прошла кошка, точно… кошка, мягко нажимая подушечками лап на асфальт, белая, как смерть… но без косы…, он притормозил, чтоб не навредить маме-природе, хотя на земле кошек было очень много и они продолжались плодиться, и кто регулировал этот процесс, Игорь не знал. Ну и зачем ему это знать, сколько собак? Сколько кошек, наверное это с точностью знал Булгаковский управдом, отвозивший «беглых» собак" на живодерню, видимо это происходит и сейчас.
«Walzing Matilda» - звучало в нем невероятным скрипуче-хриплым завораживающим тоником Рода, да он мог слушать ее бесконечно, но не понимал почему. Но это неважно, неважно, неважно… впрочем, важно все, нет ничего не важного, остановил он себя. Его взгляд встал на указателе «BP» БИПИ - английских заправках, быстро покоривших дороги, оставив позади всех мелких «азс- предпринимателей», застелив все дорожки пешеходов фунтом-стерлингом. Подъехав к заправке, он прикрыл дверцу машины, и пружинящей походкой австралийского Страуса, направился к тому уютному месту, где была, еда. Заказал большой «Американо» - да и это стало нормой - говорить «Американо», «Лате», «Экспрессо», спроси мою маму что это? И тут его улыбка залила светом все кафе, ну и две сосиски в тесте и конечно же то, что едят настоящие люди - дагестанскую «пахлаву», там ее делали изыскано и очень вкусно, видимо в кафе «BP» работали дагестанские повара. Девушка «на кассе», хотя было еще совсем темно, светила на него своими уютными домашними, приглашающими глазами, и, как всегда без шуток не обходилось.
Вам с собой? - сказала она, смущенно крутя локон белобрысого волоса
А как Вас зовут, Вы не знаете как пройти в библиотеку. Она сейчас работает? - Игорь, приподнял глаза-сверла, улыбчиво вникая внутрь девушки
Так у нас тута и нет библиотеки, а если то, что было, то есть, там пивбар сделали, назвали «Английский ПАБ», там в подвале, где бомжи раньше жили, после библиотеки, - девушка красноречиво махала руками, как-бы отгоняя бомжей
Как пивбар, а книги куда? - Игорь, застенчиво, нахмурился светлыми бровями
Книги отвезли на старый Арбат по весу продали, за 1 кг книг давали 15 рублей - хороший бизнес, книг было много, несколько машин увезли - девушка тараторила без умолку, улыбалась и говорила, что если бы у нее было столько книг, она бы купила дом или квартиру и козу, и доила бы её, у нее бы было молоко, которое бы можно было продавать аж за 50 рублей - за 1 литр.
Спасибо, - сказал Игорь, изъяв свой пакет у тараторки, который был из бумаги, а не из полиэтилена, насытивший родную землю, заменив верхнюю часть планеты «Земля» на пакеты и пластиковые бутыли, лежавшие «немыми трупами» в лесах и на земляничных полянах, подсвеченных через ветки елок и берез Божьим Солнцем.
Бумажные пакеты - это хорошо, в Штатах полиэтилен уже 70 лет запрещен, наверное они любят те места, где живут, а мы ждем все Манны небесной и верно может мы - из другого теста - Игорь, ретировался к выходу, как в церкви, пятясь назад, и как бы крестясь, прося прощение у Бога от того, что услышал и сказал…
Тут неожиданно в буфет «BP», вломились двое залетных пацанов, на их лицах пылали, красными отблесками рекламных постеров, пивные улыбки, а на пальцах Игорь заметил татуировки христианских крестов. Оба были рыжие, с нечёсаными волосами, похожими на жителей Луны из Носовской Незнайки. В руках у одного он увидел небольшую такую, миниатюрную биту, на ней был выжжен, видимо, своими руками, дьявол, в виде черта с рогами.
-Слышь, ты, стой, куда прешься, погодь, у тя, сигареты есть - сказал один из них, сплевывая, прямо на пол
-Нет, я не курю, а если и курю то совсем редко, - извиняющимся голосом, сказал - Игорь, предчувствуя беду. Однажды ему удалось побывать на сходке воров, где им разрешили побывать с целью ознакомления с этим искусством разводов. Они, с сотоварищем «афганцем» Лёшкой, четыре часа наблюдали за речью и повадками этих людей, запоминали их слова, движения, а также имена авторитетов. Правда, потом 2 недели подряд пили беспробудно «огненную воду». Все это было, очень кстати.
-Ты че дурак или родом из страны дураков, ты, придурок - уже сказал второй рыжий, почесывая грязными руками за ухом у себя, ногти были настолько грязные, что было видно издалека.
-Ребята, сейчас я куплю, сбегаю, вот…, подождите… - Игорь, сделал движение к кассиру…
-Ты, что больной?, - - первый рыжий схватил Игоря, за руку
-А ну давай сюда Айфон, баран… - заорал басом, первый рыжий
-Ребята, давайте, без неприятностей, Вы - пацаны? Под кем ходите? - лихорадочно вспоминал Игорь, нужные слова
-А тебе чего? - сказал второй рыжий, нахмурившись и заподозрив неладное
-А то!, Сталоне знаете? Так вот я под ним, его юрист, правая рука, то есть, партнер… - Игорь, вежливо стряхнул уже смягченную руку первого рыжего и уперся ему в глаза своими свёрлами, так, что Лев едва устоял бы против этого взгляда.
-У нас завтра «тёрки» на «стрелке», на «хазе» одной, так вот скажите-ка пацаны с кого спрашивать, и ваши «погоняла», кто «смотрящий»? - Игорь, подошел к двери загородив им выход, он не понимал что говорит и боялся перепутать «стрелки» с «тёрками», начинало гореть правое ухо…
-Я, щас, один звонок сделаю и вашему авторитету пришлют счет в дубовом гробу, хотите, уроды вонючие? - Игорь вошел в роль, ему казалось, что он Крестный из фильма Скорцезе и за ним в темноте стоят бойцы с «калашами», но ноги руки начинались трястись, а вдруг они этой дубиной его по башке, а вокруг никого.
-Слушай… - второй рыжий, стал приходить в себя от этого странного наезда «интеллигента в очках», второй «тупил» и бил битой по ладошке левой руки.
-Ладно, «пацаны», сейчас, ждите 2 минуты, до тачки добегу, у меня есть пару «косяков», ждите, - и Игорь стремительно включил все энергетические ресурсы, которых хватило бы для запуска космического советско-американского корабля «Союз-Аполлон», для того, чтобы смотаться как можно дальше, к звездам. Рыжие, разинув рты стояли, словно замурованные чурки в асфальт, приоткрыв рты, или в предвкушении «косяков» или «кидка», эти две вещи лежали у них на весах их мозгов, больше в их головах ничего и никогда не было, кроме - проломить череп, вырвать «бабло», наехать так, чтоб все тряслись… Их прямые извилины мозгов были похожи на улицы Нью-Йорка, прямые и перпендикулярные.
Игорь, подбежал, как дикая кенгуру без ребенка, к машине, бросив пакет с едой на сиденье пассажира и включил «форсаж», машина не заводилась, журчал аккумулятор стартером, но ракета не взлетала… Вдруг… нет это был не скрип, не визг, это был старт космической ракеты, отделявшейся от земли. Выпрямив правую ногу в акселератор, так, что это стало одним целым телом, он выдавил его, чуть не проломив днище машины, не отпуская, благо не было еще много машин и постов ГАИ. Тряска потихоньку кончилась, проехав километров 30 или даже 50, он успокоился. Припарковал машину у обочины, так, чтобы не было видно с дороги, достал еду и стал пить кофе и есть бутерброды. Фары выключил, включил слепого BOCELLI. Не видит ничего, а как он, это, поет, руки еще тряслись, музыка нежно успокаивала и обволакивала его, особенно «le tue parole», эта музыка заполнила полностью его тело и душу, и он тут же забыл о «рыжих», таких людей было много, надо было уметь всегда выскальзывать из их рук, техника змеи, намазанной вазелином, этому его научили чеченские евреи, кто-то ему рассказывал. Музыка плыла, кофе был кстати, немного взбодрив его и его память. Опять в голове начали метаться мысли. Почему такая большая страна, в которой он жил, на протяжении многих веков, жила в похмелье, то войны, то голод, то холокост, почему нельзя отдать все тем, кто умеет управлять, ну, как шведы, например, все скандинавские страны жили в реальном коммунизме, и у них не было ничего такого, а Европу волнует снижение цен и отсутствие инфляции - чепуха какая-то, зажёвывая бутерброд с норвежской семгой, подумал он. А вот еще… Сколько же селедки в Исландии - пропасть, а получается у нас что?, нет ничего, кроме гниющих деревьев, и газа, которым пользоваться-то опасно, особенно в бытовых условиях, в деревнях. Мысли тупели и мелькали молниями, после рыжеволосых «пацанов», так и не понявших, что случилось: ни айфона, ни денег, ни выпить, ни морду набить - никакой радости - у «рыжих» пацанов не было.
Смириться с тем как всё бессмысленно, надо научится быть бессмысленным - эта мысль из фильма «Учитель на замену» толкалась в его голову, но… как отвлекаться от трудностей, как вырваться из клетки? Никто не хочет думать, все хотят добра, но взамен… взамен… взамен, наверное, ничего, дырка от жизни, какие-то обрывки счастья, прощенный долг Банком, несуществующая новая квартира и новая жизнь, любимое созданье рядом, а не то, что и к чему надо подстраиваться, ложиться под них, под кого-то, ради детей, ради себя, ради мамы, папы - дурость какая-то! Что же получается мы все приживалки, ради… чего… И тут в голову заползли подозрительные мысли, он вспомнил цитату «морфинового» Булгакова (по сведениям из интернета - Булгаков был наркоман): «не народ, а скотина, хам, дикая орда, душегубов и злодеев».
А кофе был вкусный, его зерна росли в Африке, а обрабатывали их в Германии, потом продавали нам и мы его мололи и пили. Бутерброд упал куда-то вниз по пищеводу, музыка сменилась на «КИНО», Виктор Цой продолжал, спустя тридцатилетие, нравится! Пора было ехать, Он вышел на улицу, оставив дверцу машину открытой, сделал 21 приседание, несколько поворотов тела, наклоны, нарисовал носом все английские буквы и цифры до 10, вздохнул жирный утром, воздух, комары еще спали или не родились, мухи где-то лежали, лаская себя, сложив свои крылья.
Стояла тихая и добрая тишина… было слышно, как растет земляника и ее запах влезал в ноздри и вымазывал в лице, дурманящую улыбку… И память…, мысленно он сказал: «Ты даже представить не можешь, как мне трудно сейчас и всегда…, и без тебя и я не верю, что смогу думать и жить без тебя, я не верю, что когда-то будет лучше, что так будет не всегда, не верю. Не могу смириться с тем, что тебя нет, и что будет по другому как-то, но как может быть по другому, без тебя, бессмысленность привыкания „к без тебя“, я не могу поверить в это, не хочу, ты не говоришь уйди, не говоришь - будь. Ты просишь что-то такое, что просто кусок железа, а душа, ты же душа моя.»
Да, не понимаю больше ничего, предательство людей - обычное явление, обманы - обязательно надо понимать!, воровство - мы обязаны прощать, а счастье надо ждать, а трудности переносить и молиться, молиться, молиться и день и ночь, чтобы Бог дал что-то такое, отчего ты станешь счастливым и умрешь с улыбкой на лице. Что же такое, значит счастья не было?, значит все ложь., обман, а где же не ложь, где не обман, где чувства истинные, или мы их постигнем в конце жизни на смертном одре, а на хрена тогда жить? - Игорь, вырвал горсть травы и стал хлестать ей себя по лицу, ах какая же ты тварь Игоряшка, просто падло. Делай, делай делай - добро и получай зло, забыл КАБАЛУ, баран… Сделай добро, потом спрячься за валуном, чтобы волна - цунами благодарности не захлебнула тебя.
В загородном доме его не ждала мама, но он ехал к ней, никто не знает почему и зачем. В полутемноте, он нашарил пару ягодок земляники, что это за чудо и как это Бог такое вот придумал красивое и чистое и такое, отчего голова кружится и нас людей, таких уродливых злобных, нечестных и таких некрасивых, самовлюбленных, всегда думающих, что они правы, а земляника - она еще недавно была цветком и вот я положил ее на язык, слюна сразу пошла, а вкус растворился и поплыл в мозг. Я закрыл глаза и вспомнил… все… вспомнил то, что дороже всего на свете… Куда и зачем я еду, почему? Почему я никому не нужен, почему все более, одиночество завладевает нами, мной? А как взять и вырвать с мясом любовь, так, чтобы, ну как ножём острым вырезать кусок мяса из своей ноги, будет страшно больно, но может это поможет и любви больше не будет, я убью ее.
В три прыжка Air пружинящих кроссовок Nike, он запрыгнул в машину, включил зажигание, левый поворотник и исчез. Из него плавно отделилась душа и поднялась над машиной, у не были крылья розового цвета, душу он не видел, он видел себя. После удара, понял, что его, Игоря больше нет, но было движение, 100 метров, как минимум полета в пространстве. Но увидел себя самого, душа помогла, Игорь стал чучелом, а душа вылетела из него и наблюдала. Пьяная девушка на черном Джипе с ошарашенными глазами, увидев 10-ть 100-долларовых бумажек, ударила своим большим джипом, Игоря в зад его машины, она округлила свои тупые и никчемные глаза, а ее муж, нетрезво пристегнутый ремнем на пассажирском сиденье, проснулся.
Душа Игоря, поднялась над дорогой, и увидела, как только он выехал на шоссе, в заднюю часть его машины со скоростью не меньше 150 км в час ударился большой джип, он видел прозрачные глаза, с огромными зрачками пьяной девушки, которой трезвый муж дал поразвлекаться на пустой дороге. Никто же не думал, что Игорь будет выезжать с обочины. Она вцепилась в руль, тело чуть пошло вперед и она ударилась левой стороной груди об руль, слегка повредив ключицу, военный муж, вытаращив глаза, двумя ногами выжимал тормоз, сидя на месте пассажира, но машина больше не ехала. Развернувшись боком, она встала. А машина Игоря, потерявшего сознание, летела его космической ракетой, по асфальту или над ним, метров 100−150. Бултыхающееся тело Игоря, так видели глаза его души, упало вместе с машиной в кювет с левой стороны дороги, тем самым машина Игоря пересекла дорогу и с бешенным ревом, скрежетом и стуком, и то ли телом, то ли болтающимся чучелом упала носом в дерево. Дерево было большим и толстым, удар сильный, оно надломилось и хотело собой раздавить тело Игоря и машину, но в 50 см от машины встало, издав мощный вздох облегчения, а в это время тело чучело Игоря пошло вперед, оно было пристегнуто к сидению и хотело вылететь через лобовое стекло, но случилось так, что ремень держал «чучело» Игоря, оно трепыхалось и пошло на руль, чтобы сломать ему все ребра, в какой-то момент ремень вырвало вместе с пластиком и куском машины и тело легло на руль мягче, шейные позвонки остались на месте, голова не упала на грудь и не сломалась шея, это было лучше, чем смерть.
Главное же было то, что предотвращено так называемый шейный перелом, он бывает после удара в машину сзади, очень распространенная травма шеи (хлыстообразная травма шеи, при этом голова падает на грудь, шейные позвонки ломаются с хрустом). Игоря спас Бог и вырванный ремень безопасности, жизнь Игоря была в микросекундах от смерти, одной миллиардной доли секунды хватило, чтобы смерть забрала его в гости навсегда, и все… Игорь бы умер. Травма шеи, после которой всю жизнь человек в гипсе на шее, или умирает. Глаза души поднялись, хлопая крыльями, над дорогой. Невдалеке стоял джип с пьяной девушкой и «военным» мужем, они вышли и ничего не понимали, она, так как была пьяна, они так как не знали живо ли «чучело» Игоря. Слово «военный» замкнулось в душе Игоря со смертью, в проводах человеческих отношений, и был такой специфический треск, пошел запах, горела мертвая кожа отношений «военного нечеловека». Глаза души Игоря видели и уши слышали, как «военный» сказал своей пьяной жене, что она дура, и теперь, если «чучело» сдохло, их посадят в тюрьму. Поэтому, он пересел на место жены-водителя, подстроил сидение и подумал, как будто он там был, и ехал он, и привыкал к этому, уставив свой взгляд в светлое будущее.
Жена заревела горючими слезами, а ее слезы капали на асфальт, и теперь не было понятно, где следы шин, а где слезы «пьяной» жены, они струились, как вода из драной колонки в каком-нибудь небольшом «чмошном» поселке.
-Хватить орать и реветь дура, смоешь слезами протекторы шин, разъест, что тогда делать будем, - сказал военный муж.
-Ах, что ты мне раньше не сказал, а я, дура, ревела, чтобы алкоголь вышел, - она потупила голову вниз, достала тонкую сигарету и вроде, закурила, руки дрожали так, что сигарета не влезала в ее пьяный красный, помадой рот, и она тыкала то в нос, то в ухо. Наконец она обожгла сигаретой щеку и заорала еще сильнее.
-Не ссы слезами морда дебильная, бухать надо было меньше, чего нажралась, я ж сказал не садись за руль, тварь, а что теперь делать, если мы его кончили, - «военный» нервно расковыривал яму в придорожной земле, видимо для того, что уложить туда чучело Игоря
-Сам мудак, чего ключи не спрятал, - и она плюнула в него алкогольной слюной, прямо на щеку - и заржала лошадью Пржевальского
-Убью дура, твою мать, - военный в мундире, заерзал по асфальту обувью Пошли посмотрим, что с «чучелом» - сидеть ты будешь, падла, - военный, сплюнул и они пошли, она, чуть покачиваясь ветром от алкоголя, он от случившегося.
Le Tue Parole* - ТВОИ СЛОВА
29 01 15
SCHNE
Солнце пробивало своими лучами деревья смешанного леса, его лучи ласково касались земли и выпаривали капельки росы на травинках и листках, давая тепло растущим лесным ягодам.
Поднявшись, точно не зная насколько высоко, до высоты полета, неприятных на ощупь мух, и птиц, похожих на Ангелов в опереньях, Душа Игоря столкнулась с одной из Мух. Муха был большой с волосатым брюхом, пивным животиком и сытыми, сальными глазками. В левой руке Мухи была граненая кружка с пивом, пена, вылезала из кружки, улыбкой любимого вкуса. В правой клешне, с 7-ю пальцами он держал половинку полузадушенной воблы, отгрызенной его бесчисленными зубами. Вобла, опустив свой жалкий хвост, ожидала свою участь быть съеденной.
-Слушайте, здравствуйте, как Вас теперь зовут?, - Муха, добродушно прошипела, удерживая себя на ветру, в воздухе, рядом с Душёй Игоря. Ты чего здесь такое наделал. Как же ты такую классную задницу подставил. Теперь ты упал, или твое тело, я пока сам не пойму. Муха был мужского рода.
-Что, извините, случилось?, - удивленно сказала воздушным ртом, Душа Игоря. Вы так добры и участливы ко мне в этом проницаемо-непроницаемом мире.
-Я же Вам говорю, - сказал Муха. Вы же, совсем перестали мыслить и думать, уткнувшись мутными глазами в лобовые проницаемые стекла своих четвероногих друзей-машин, на колесах, и что же вы делаете со своими двуногими, двурукими и двуглазыми, загаживаете лес бутылками, окурками, пробками, тампонами, туалетной бумагой, пакетами, всем чем не попадая, которые не сгнивают. Муха задребезжал своими крыльями, - то есть «ошметками» вашей человеческой дурной «многозначащей» и очень короткой жизни, состоящей из постоянной многочисленной еды. А мы тут, с сотоварищами вынуждены все это поедать, да еще и травится. Ты вот скажи, мил человек, чего-то они тебя в зад поимели, да так поимели, что ты, тьфу ты, не ты, а тело твое… или вдвоем, - Муха задумался, почесывая волосатое брюхо. Пролетели 100 метров и упали в то самое место, где я живу, отдыхаю, понимаешь, после тяжелого рабочего дня, девчонок туда-сюда привожу, ну сам понимаешь, сам молодым был. Ведь по морде лица вижу, выпивал, то есть выпиваешь ведь, - Муха, при этом взглотнул приличную дозу пива, впился своими пилами-зубами в воблу и начал ее пилить, и от удовольствия, закатывал свои бесрисничные глаза в разные стороны, вихляя ими, как Моника Беллуччи на съемках очередного эротического итальянского кино.
-Я вас не понимаю. Что значит, меня поимели, - Душа приподнялась над Мухой. Знаешь, у людей так говорят: если что-то украли дорогое, или убился не на смерть, то значит, тебя Бог спас от чего-то более худшего. Наверное, получил сполна за свое истинное счастье и успешность, а меня ненавидит весь свет, ну может быть и сейчас за то, что пренебрег Кабалой - не делай добра - не получишь зла. У людей так: Успешный, Трудолюбивый, Хорошая Семья - это у нас, как «бельмо» в глазу, а если еще взять и богатый, то всё, - Вам конец. Еще великая Маргарет Тэтчер побывав в США, сказала: американцы счастливы, потому что не боятся быть успешными. Мы же хотим быть успешными и боимся, так как нас раздавит общество и общественное общее мнение, кем-то навязанное или историей или потоками. Какой-то странный у нас с Вами, разговор? - Душа, глубокомысленно затянулась воздухом в … себя. Я…, с телом, ну мы ведь, не виноваты. Виновата та пьяная девушка или некрасивая леди, хотя некрасивых женщин не бывает, у которой муж, из-за крепкой и сильной любви разрешал делать все, - Душа опять затянулась, чтобы продолжить. Вот что я Вам скажу, эти придурковатые влюбленные неизвестно в кого или во что, то ли к деньгам, то ли к телу, а то и к душе, позволяют все. У нас сейчас среди людей самая высокая шкала безнравственности, есть даже педофилы, их очень не любят, они даже бывают богатыми и прячут свое пристрастие в какой-нибудь вере. А что касается тех, кто поменял платья на штаны, непонятно для чего.
Ну те, вообще-то совсем, так сказать, не изменяют они себе вообще. Бывают случаи, когда, они «занимаются любовью», - Душа покраснела из-за мерзости понятия с тем, кого не знают как звать или забывают, порой, меняя такие прямоугольные бумажки на дотрагивания и соприкосновения.
Ну и затем, стоит только обзавестись обручальным кольцом, то тут только и держись, если баба неглупа, - Муха, в этом моменте отглотнул пивка и уткнулся в Душу глазами, скрестив их могильным крестом. Ну так вот, что я говорю, к примеру женская особь поимела кольцо, тут же вешают мужику ребенка, при этом она тут же забирает половину имущества спермодавца, ну и, конечно, думает, как бы свалить к следующему. Тот же, понимая всю ублюдочность своего положения, года через 3−5, ищет себе помоложе. Ну так они устроены, люди, - Муха положил одну из ногу на другую.
Далее, достигнув возраста женщины, когда ей скучно, женские человечки начинают тернистый путь поиска измен и любви, только вот не понимаю, что они и как понимают, в этом случае. Так как непонятно, почему, когда они были в красивом доме с крестом или доме, где дают сертификаты на право управления своей половиной, или там и там, они целовали друг друга, то есть облизывали друг другу губы, а окружающие их люди под рев музыки или хор верующих, хлестали себя по бедрами и орали, что им очень плохо, горько и что они хотят еще посмотреть, как это они, целуются. А слезы и слюни они размазывали в коктейль, друг в друга. В общем странно, неужели, полизав другу друга, им хочется полизать кого-то другого, - Душа Игоря, опустила голову вниз, подперев руками, ее, чтобы она совсем не отделилась от единого пространства Души. А те, те которые их сопровождают иногда такими большими колоннами машин. И те, которые целуются, обязательно едут в первой и длинной, в которой пьют уже, запрещенный кораном и детопроизводством, алкоголь.
Хотя понятно, почему им такие привилегии, так как те, которые смотрят, ни за что не будут так делать при людях, они лишь иногда ограничиваются тем, что если будущий муж напился, а будущая жена пьяна, «поиметь» их, а некоторые раскричавшись и распарившись от душных, как правило, помещений, начинают скручивать пальцы рук, в кулаки, которыми, почему-то норовят сунуть или даже суют в нос соседа, пустив ему красненькую струйку. Ну и заканчивается все это или общим одобрением состоявшегося, или сном всех.
-Да уж, - у Мухи покраснели оба, четыре глаза, от невероятного напряжения слушания. Что касается откровенности, я каждый раз тоже наступаю на одни и те же грабли. Я человек открытый, зло, зависть, подлость для меня неприемлемы. Свою мушиную душу, я часто открываю, и часто за это получаю. Знаю, что не надо этого делать, но не получается. Такая натура. К сожалению, в людях много зависти, злобы. Я думаю, это идёт в основном от внутренних комплексов человека, его неудовлетворённости жизнью, одиночества и ненужности никому, а это и выливается в такой форме гене или дегенерации. И ещё виновата лень человека. Вместо того, чтобы работать над собой, он обвиняет всех и вся и ничего не хочет менять. И хотя Вы можете быть беднее, слабее, у некоторых Вы всё равно будете вызывать зависть. А уж если вы, добившийся всего этого своим трудом, то здесь и говорить нечего. Не обращайте внимания на это, хотя иногда это цепляет и расстраивает. Пиво он допил, пока слушал и воблу сгрыз, вместе с костями. Я, чего хотел спросить у Вас, неужели после всего этого, что с ними произошло, они опять хотят повторений? Вот эти внизу, тоже ненадолго вместе, которые идут к машине. Время - странная штука. Куда-то уезжаешь, и время идёт совсем по-другому, по крайней мере первые дни. Они такими кажутся длинными, насыщенными. Но у меня так часто уезжать не получается. Хотя иногда идёт скачками. Странно, но факт! Некуда, куда тут уедешь, кругом лес и бьющиеся на дороге люди.
-Дорогой мой, Муха, - Душа приготовилась к монологу. Не знаю, как определить то, что чувствую по отношению ко времени, такое впечатление, что я его теряю все время, как будто дырка в кармане, и оно утекает, остановить бы, но как? По словам неуважаемого местным населением Земли, Ленина, Религия - это опиум для народа, Алкоголь - опиум для народа, Табак - тоже самое, но сейчас к этому еще примешались наркотики и потеря полной нравственности, как таковой. Религиозная система представления мира опирается на религиозную веру. Понятие же самой веры размыто или нивелировано в традиции и народные обряды. Чаепитие в церквях, промышленное производство хлебных изделий и так далее. Это нисколько не умаляет этого только в случае наличия особого понимания происходящего. То что касается людей, потерявших смысл, то есть само избавление от Любви, тут надо сделать так, чтобы сердце выдержало. Так как если есть реальная pure Любовь, то сердце наполняется избыточно кровью и при отсутствии Любви может быть болезнь малокровия сердца, а при избыточной - сердце может лопнуть, разорваться на части, при этом у человека появляется душа и тело, ну вот как сейчас.
Этим процессом занимаются многие ученые в мире - это опасно в нашем мире, беспорядочных отношений и потери чести и совести. Слово «Любовь» стало ассоциироваться с читкой зубов, хождением в туалет и так далее, используется маркетологами и торговцами по полной. Мы стали «заниматься Любовью!, что само по себе есть дело неблагородное и дерзкое, пошлое. Дело в том, что правды, как таковой нет, она в каждом человеке есть, типа понятийного события, ну как мнение, оно может быть правильным, может быть и нет. Но здесь не безнадежность, а то, что мы называем вехами истории, вехами развития и вехами бесконечности жизни души бренности тела.
К сожалению, все конечно, но мы не знаем и не понимаем бесконечности, как не понимаем, как может выглядеть Бог и почему он создал нас такими уродливыми, а часть людей вообще наделил варварством, убийствами, организациями войн… Странно то, что культура всегда была сама по себе и никак не отвечала за политиков и журналистов, но здесь пришлось увидеть то, что называется зомбированием личности… Ну и Бог им судья… Держитесь, и я держусь… Иногда изменить что-то действительно невозможно. Но если слышать Бога, свою душу, то, если Богу будет угодно, можно и кое-что изменить. Для меня всегда вопрос открытый: до какой степени работает свобода воли человека, где та грань, за которой она кончается и вступает в силу воля Бога? Очень сложно. Для меня этот вопрос пока без ответа. Посмотрим, что будет дальше, кто знает! Не иди за толпой, - так говорил мне папа.
-Как-то у Вас людей странно все. Вот у нас, у Мух нет. Души и мы сразу будем съедены самими же Мухами, если что и мы не понимаем, что происходит, ну как компьютеры и у нас нет лизаний, и лицензий на что-то или кого-то, и нет у нас Любви или слова, понятия «ЗАНИМАТЬЯ ЛЮБОВЬЮ», греховно переведенного с английского сюрдоперводчиками. Все-таки, наверное, люди сами придумали такие слова и все-время их повторяют, чтобы не забыть, ну как считалку, - Муха сделал переворот в воздухе на 360 градусов. Соглашусь, понять невозможно, если поймать волну, то становишься счастливым, вечно счастливым и спокойным, но как, как это сделать? Что будет дальше - неизвестно. Что есть - непонятно.
-Здравствуйте товарищи, подлетела новенькая розовая Муха - девушка в легком, зеленого горошка ситцевом платьице. Вы знаете, они уже подошли к машине, - обратилась она к Душе Игоря.
-Скажите, -невесело сказало ситцевое платьице, - у Вас на сколько аренда вашего ТЕЛА, как у всех, 90−60−90?, - одним глазом вверх, другим вниз, посмотрела Муха, открыв красивый мушиный ротик засмеялась иронично тоскливо, застенчиво опустив свои прозрачные крылышки.
-Добрый день, а что они там делают? Я должна вернуться в тело, у меня длинный контракт с Богом, - сказала Душа Игоря.
-Действительно, я чуть подслушала ваш разговор - правда понятие относительное, согласна. - Муха в платьице, опустила все свои честные и нечестные глаза. Что касается того, что Бог создал нас уродливыми, согласится не могу. Ведь человеку предоставлена свобода выбора, по какому пути пойти. Просто здесь на Земле и молодые, и старые души сосуществуют вместе. И бок о бок проходят свои уроки. Часто из-за этого они не понимают друг друга, отсюда, видимо, эти проблемы. Ведь мы сюда приходим за учёбой, а у кого как получается, зависит от нас и от тех проблем, которые мы решаем и соответственно, как решаем. Вот мне так кажется.
-Просто чувствую людей, - продолжало платьице. Не знаю, часто ошибаюсь, но не всегда, ведь не одни же ошибки мы имеем, есть и то, что мы называем удачей или счастьем. Доверяя себя мы попадаем в неприятности, потом опять верим и опять и опять и так бесконечно, ведь без Веры жизнь - дырка от дорогого бублика, иначе опускаются руки и мы начинаем не жить, а просто плыть по течению, словно опавшие листья по реке. Особенно осенью, в таком потоке иногда быстро, иногда медленно, а водовороты-перипетии нашей жизни, крутят нас, как им угодно… А… - в горошках, платьице задумалось, когда наступает миг счастья, и мы ждем его… мы замираем, мы не верим, что оно пришло…
-Муха в платье не переставала говорить, - Какое чудесное сравнение «время будто дырка в кармане»! У меня тоже часто такое восприятие его. Причём, чем быстрее всё делаешь, тем меньше успеваешь. Какой-то парадокс. Чем дольше живёшь, тем быстрее бежит время. Хотя это сейчас замечает и молодёжь. Значит всё-таки какой-то процесс иной. Монахи в Афоне жалуются, что они не успевают прочитать все молитвы, не хватает времени, хотя у них это всё выверено давным-давно. И физики отмечают сокращение суточного времени чуть ли не на шесть часов, хотя формально всё осталось по-прежнему. Время вообще непонятная величина. Мы мучаемся, а понять всё равно ничего не можем, Но что делать, будем жить с тем, что есть, Может быть, когда-нибудь узнаем что к чему! Вот Стивен Хокинг считает, что можно уместить время в пространстве так, что жизнь можно остановить и тогда, не чувствуя движения жизни, мы будем вечны, но, видимо, несчастливы.
-У вас девушка, информационный засор в голове вашей, маленькой, - Душа забрала воздуха, чтобы наполнить себя. Необходимо ограничить потребление информации, это проблема ожирения мозгов, медиа-полнота, информационная жирность. Для этого существует разные методики, разработанные в Стэнфорде еще почти 70 лет назад, но нам это не грозит. Мы другие, уровень исторического развития интеллекта у нас другой. Мы еще в общем плане не развиты и видимо уже не будем развиты, ну это, как чукчи, монголы. У нас, многих - огромные территории и мы всегда воюем, пока существуем. Шведские, скандинавские двуногие создали коммунизм, и о них ничего не слышно, у них нет проблем, ну., такого масштаба. Хотя… всё в сравнении. Многие вещи, которые делал против ветра, а их миллионы стали зелеными, вместо красных, красного света. Бог вдохновил меня и сказал - делай. Я стал жалеть время, мне его жалко, до слез, его бы в пуховую подушку и носить с собой всегда.
А в это время, двое людей, опустошенных своим ничтожеством, совершенным ими убийством, дошли до машины, упершись глазами в нее, стали чесаться, кто что мог, Военный стал чесать затылок ногтями, до крови, пьяная жена захотела пива, на что получила затрещину прямо в лоб.
-Алло, Ваня ты дома, извини, что так рано, - Военный звонил знакомому таксисту. Ты знаешь, Иван, мы, кажется, человека убили, теперь не знаем, что делать. Может ты приедешь поможешь, я уже плачу, не хочу в тюрьму, ведь придется на себя все взять, да еще деньги платить Гаишникам. Может придумать, что была третья машина, в общем ждем, адрес: Старое Калужское шоссе, 57 км. Ну увидишь, - выстрелил слова, Военный.
-Алло, Серега, доброе утро, у нас оно, какое-то пьяно-глупое. Ты как? И не получая ответ, военный начал говорить. Ну вот машина в кювете, там внутри человек, живой или нет мы не знаем… - при этом военный, закатывал глаза вверх, как при приступе эпилепсии.
-А сколько времени прошло, - отвечал Сергей, знакомый военного.
-Минут 30, не знаю, - угрюмо ответил военный
-Надо вытаскивать его, и если труп, то надо придумать схему третьей машины, а Вам надо смотать вперед, ну куда ехали, как будто вы ехали наоборот. Летите на бензозаправку по ходу движения, км на 50 вперед, и взять там на земле чеки, что мол вы были там и ехали в обратную сторону, ну, а другая машина сбила и уехала, а вы приехали, ну, а тут труп. Если не труп, дело другое, «ментам надо дать», так, чтобы они сделали все как надо, - Сергей уже одевался ехать для помощи негодяям, в сторону военного убийцы.
-А как же узнать труп он или нет, страшно ведь, может подождем моего знакомого таксиста Ивана, он скоро будет, - пересохшим языком провернул слова своей пьяной леди, военный.
Прошло около часа, военный и его жена, стояли и курили недалеко от опрокинутой ими в кювет машины, боясь подойти к ней. На размазанной тушью глазах пьяной жены, была туманная белизна или белена, она будто ушла куда-то, нисколько не волнуясь ни о чем, видно алкоголь заменил ей жизнь. Подъехала машина Ивана и встала рядом с пострадавшим.
-Привет, ну что делать будем. Думаю так, откроем капот, как будто она горела и было задымление, ну чтобы было понятно, зачем мы лезли к пострадавшему или трупу, - сказал Иван. Ну чтоб потом откосить от ментов и наездов.
-Да, - сказал военный. Пошли, только осторожно, так как если труп, то бросаем его и валим отсюда, - так сказал Сергей, он скоро будет.
Они втроем подошли к машине, она была искорежена и сплющена в такую плоскую и маленькую гармошку, только кабина была почти целая, так что непонятно что делать. На месте водителя было тело, правая дверь была закрыта и стекло тоже.
-Ломай стекло, бей его и вытаскивай, - сказал Иван
-Чем? - ответил Военный
-Идиоты, неужели нет ничего, сейчас за монтировкой сбегаю, - Иван побежал к своей машине на обочине.
Тем временем, военный и его жена били разнокалиберными камнями по стеклу машины, со стороны водителя, так как тело было ближе к этой двери и лежало на сиденье пассажира. Стекло не поддавалось, а тело никак не реагировало, что очень пугало пьяную жену, но и военного тоже.
2015 03 23
SCHNE
Семен, как обычно, взял свою маленькое счастье на плечи, звали Счастье - Дарья-София-Фортуната, немножко странно, но именно так она представлялась, пока ей не исполнилось 15 лет. Двух других детей его звали Иннокентий и Даниил, но Счастье было одно.
Тогда Счастью Семена было всего 2 годика. Он носил ее на плечах, пока она не выросла до 12 лет, но все равно оперно пела: «пап, пап, пап, пап, пап, возьми меня на плечи» - эта ария была ее любимой и она пела ее иногда до 100 раз в день.
И ПАПА Семен, в то время красивый и стройный юноша, несмотря на присутствие в его теле иль организме 2 межпозвоночных грыж и отсутствие одного диска в позвоночнике, брал и нес свое Счастье.
Семен и его жена Эсфирь жили в Москве и решили выбраться в загород, приехали в предместье Звенигорода, посмотреть Древнейшую Церковь Успения, она была музеем и заодно подышать воздухом сосен и лиственниц и святости. Эта церковь была знаменита тем, что ее расписывал сам Великий Андрей Рублев, Высокие алтарные апсиды. Храм был построен по приказу Звенигородского князя Юрия, второго сына Дмитрия Донского. Собор был расписан Андреем Рублёвым - сохранилась небольшая часть росписи на столбах алтарной преграды. Рядом с собором в начале XX в. были найдены три иконы Рублёва (Звенигородский чин - сейчас в Третьяковской галерее), но для собора они по размерам не подходят. Древняя архитектура несколько искажена: дуги стёсаны, промежутки заложены кирпичём, и древнее позакомарное покрытие заменено на прямое четырёхскатное.
София прочно сидела на плечах Семена, и если Семен вдруг дурил, то она дергала его за уши, представляя, что она всадник, а Семен - мощный и красивый Жеребец. Проскакав несколько сот метров Семен с его женой Эсфирью и дочкой Дарьей-Софией-Фортунатой, оказались у Церкви Успения. Рядом со старой и древней святыней русского человечества, жил да был люд, были и сейчас есть небольшие сельские домики. Взяв за уши Семена, она вонзила острые шпоры в его бока и они помчались к ближнему дому.
Стояла и плясала осень, Огромный вал, охраняющтй древний городок от набегов вражеского населения злых руссичей и прочей человеческой сути, был покрыт огромными липами, соснами и это создавало осенью впечатление чего-то волшебного.
Даша остановила своего жеребца около яблони, обронившей свои вкусные и сочные плоды на земь. Эсфирь подняла яблоко и дала его Фортунате, та взяла его и стала понемногу подгрызать и вкушать вкус своими сочными зубками, яблоко оказалось волшебным, внутри него было сахарная внутренность, от которой нельзя было оторваться, видимо Дарья знала в 2 года английскую пословицу: «кто яблоко в день съедает, у доктора не бывает». Шли мы так часа 1−2 и вдруг произошло ужасное - яблоко упало. Дарья-София-Фортуната заплакала и не могла успокоиться почти целый час, пока мы не дошли до ближайшего места и помыли ей это яблоко - все встало на свои места. Может она знала, что Адам и Ева, ослушавшись воли Бога, вкусили плода с Древа познания и зла. Согласно наиболее распространённому мнению, этим плодом было яблоко, однако существуют мнения, что это были другие плоды. Несмотря на то, что плод, которым Змей искусил Еву в райском саду, в Библиине назван, яблоко было первым плодом, на который пал выбор позднейших толкователей Священного писания.
Вспоминая это событие в своей жизни, уже юрист - Дарья-София-Фортуната, немножко покачиваясь в кресле, попивая зеленый чай ООЛОНГ в самом дорогом ресторане Москвы, думала о том, что яблоко было и правда слишком вкусное, чтобы его терять, как мы теряем иногда то, что не ценим, а потом не находим.
2013 09 14
1
Коля Овечкин был замухрышкой. И у себя в деревне он был такой, и после того, как перебрался в большой миллионный город, мало что изменилось в его облике: такой же маленький, полтора метра с небольшим, росточек, такая же несуразно большая кудлатая голова поверх тощего тельца, и такая же отстраненная улыбка на бледном носатом лице.
В деревне они жили вдвоем с матерью в развалюхе у самой околицы, на мамину инвалидскую пенсию, ну и там еще на некоторые приработки Коли типа поколоть дров вдовым пенсионеркам, вскопать огород, или наоборот, выкопать, что там на нем выросло.
После того как Колина мама внезапно умерла, стало ясно, что выжить ему в деревне самому будет уже вряд ли возможным. Вот тогда дядя Андрей и забрал своего племяша в областной город. А Коля забрал с собой единственную ему дорогую вещь - резинового гномика с вытертой уже краской и с дырочкой-свистком в боку. Гномика мама подарила любимому сыну Коле в день его пятилетия, и он с ним с тех пор не расставался. Даже сейчас, когда ему было уже под тридцать.
2
В городе дядя Андрей устроил племяша в домостроительную бригаду своего приятеля. Тот, как только глянул на Колин отсутствующий взгляд, на его замухрыженный вид, заартачился было. Но литр водки и кило копченого сала сделали свое дело.
Колю выучили на курсах стропальщиков, и он скоро довольно успешно стал справляться со своими немудреными обязанностями. Ловко, как обезьяна, вскарабкавшись на торцы железобетонных плит разной конфигурации, он зацеплял их крюками строп подъемного крана, пискляво кричал «Вира!», и панель плавно уплывала вверх и крепилась монтажниками к другой панели, и строящаяся девятиэтажка медленно, но верно поднималась все выше и выше.
Над Колей беззлобно подтрунивали в бригаде, как над самым маленьким и простодушным, но он никогда не обижался, лишь улыбка на его лице становилась шире и осмысленнее. Нет, он не был ни аутистом, ни дауном - кто бы его, такого, взял на работу, а просто слегка отставал в своем развитии. Ну, лет так на десяток-пятнадцать. Каких-то витаминов, наверное, ему не хватило.
3
Вскоре члены бригады стали замечать, что Коля-то у них, оказывается, очень охоч до женского полу. А выяснилось это следующим образом. Высотка, на которой они работали, строилась на оживленном проспекте, и мимо в эти погожие летние дни проходило много всякого народа, спешащего по своим делам. И среди этого передвигающегося по тротуару пешеходного народа были, конечно, и женщины, в том числе и молодые и красивые.
И вот как только выдавалась свободная минутка, Коля стремглав несся к гофрированному ограждению вокруг стройплощадки и, став на специально принесенный им пустой ящик, через одно из окошечек, предусмотренных для утоления любопытства зевак, рассматривал проходящих женщин. При виде молодых и смазливых он откровенно капал слюной и даже пытался с ними заговаривать. Но от него или отмахивались или прямым текстом посылали в разные интимные места человеческого организма.
Овечкин в некоторых из этих мест очень даже не прочь был бы отметиться, но с ним этого даже к тридцати годам его бесхитростной жизни ни разу еще не случалось. Хотя, как все знают, еще великий Пабло Коэльо на этот счет патетически сказал: «Сами собой мечты явью не станут». Коля Овечкин, конечно, не знал, что там говорил Пабло Коэльо, и кто он такой вообще, этот Пабло. Но он интуитивно чувствовал, что рано или поздно все равно возобладает объектом своих желаний. То есть женщиной.
4
И вот однажды заболел сторож, ночами и по выходным дням охраняющий стройплощадку и практически живший в караульной будке. Замену ему почему-то быстро не удавалось найти. И бригадир похлопотал перед прорабом, чтобы Коля временно взял на себя и функции по окарауливанию объекта - не женатый, каких-либо особых увлечений, чтобы посвящать им свои выходные, у него нет, и не пьет почти, кроме дешевого пива в больших пластиковых баллонах, к которому привык еще в деревне.
Коля с радостью согласился - у дяди Андрея ему жилось несладко, невзлюбила его злющая жена родственника, и только вслух не попрекала за каждый съеденный Колей кусок (хотя с первой получки он отдал ей половину). И кроме того, Коля своим хоть и недалеким, но достаточно пытливым умом понял, что именно в этой хлипкой сторожке может осуществиться его заветная мечта.
И в первый же выходной, оставшись полновластным хозяином стройплощадки, Коля ближе к вечеру, нетерпеливо тыкая в кнопки дешевенького мобильника дрожащим пальцем, набрал один из номеров эскорт-услуг (страницу какого-то журнальчика с кучей этих телефонов ему подарил сварщик Кеша Бубнов, с которым Коля как-то самым простодушным образом поделился своей заботой).
5
- Мне бы это… девушку бы, - стараясь придать своему голосу внушительность, пропищал он в трубку, даже не дождавшись окончания приветствия своего собеседника. - Причем срочно!
В трубке озадаченно помолчали. Потом густой бас произнес:
- Слышь, ты, пацан, тебе сколько лет-то? Может, тебе не бабу надо, а бабушку, да построже, чтобы нашлепала тебе по жопе хорошенько. Ишь, девушку ему подавай. Да еще и срочно! Иди, делай уроки, двоечник, и не мешай людЯм работать…
И трубка замолчала. Коля мог бы позвонить по другому телефону - на вырванной из журнала страничке их было штук тридцать, если не больше. Но он понял, что и там может повториться такая же история, и его пошлют куда подальше, вместо того, чтобы прислать ему девушку. И Коля решил долбить в одну точку. Он снова набрал первый номер эскорт-услуг.
- Это опять ты? - удивился давешний бас, и даже густо хохотнул. - Вот баклан малолетний! Эротики что ли, по ящику насмотрелся?
- Я не баклан малолетний! - строго пропищал в трубку Коля Овечкин. - Мне уже тридцать лет, и я работаю на стройке. Это у меня просто голос такой. И никакой вашей эротики я не смотрел! Мне нужна живая женщина, и я ее вам заказываю!
- Тебе точно тридцать? - посерьезнел бас. - Ну, дела! А голос как у … Слышь, половой гигант, а деньги-то у тебя есть?
- А то, - солидно ответил Коля, и сладко обмер: похоже, вопрос с женщиной решается положительно!
- Расценки наши знаешь? - продолжал допытываться недоверчивый сотрудник сферы интимных услуг.
- Сколько? - почти безразлично спросил Овечкин. У него в кармане было около трех тысяч - может, хватит?
- Полторы тыщи за час, - сообщил его телефонный визави.
- Нормально! - обрадовался Коля Овечкин. - Беру, везите мне девушку.
- Куда ехать?
6
Коля объяснил: улица Алексеева, рядом с супермаркетом «Красный Яр» строится высотный дом. На углу - сторожка. Вот сюда и ехать.
- Где, где? - насторожился обладатель баса. - Какая еще, на хрен, сторожка?
- Да я здесь дежурю! - торопливо сказал Коля. - У вас какая машина будет? Ага, запомнил, встречу. Когда будете?
- Минут через двадцать, - все еще недоверчиво пробурчал деятель интим-услуг. - Но смотри, зёма, если тебя там не будет - из-под земли достанем и накажем. Крепко накажем! Усёк? Как тебя, кстати, зовут?
- Коля я. Овечкин Коля, - с достоинством пропищал Коля. - Жду.
- Ну, жди, - милостиво согласился невидимый собеседник. - И деньги сразу же готовь для расчета. Мы вперед берем…
Овечкин забегал по своей сторожке, наводя порядок. Он быстренько прогулялся по деревянному полу веником, благоговейно расправил старенькое одеяло на самодельном деревянном топчане, где совсем скоро должно свершиться то так долго ожидаемое им действо, которое превратит его в настоящего мужчину.
А еще он выставил на стол у окна с треснувшим пыльным стеклом свое любимое пиво «Толстяк», насыпал в тарелку горку чипсов - знал, что даму надо вначале угостить. И, усмиряя сильно колотящееся сердце, спустился из своей будки по крутой полутораметровой лестнице вниз.
7
- Эй, пацан! - услышал он грубый окрик. - Поднимись-ка вот в эту будку и глянь, кто там есть. А я тебе за это жвачку дам.
На Овечкина из медленно подъехавшей иномарки выжидательно смотрел мордатый мужик лет двадцати пяти-тридцати. Кто еще находился в этой машине, видно не было из-за тонированных стекол.
- Не надо туда подниматься, - сглотнув слюну, сказал Коля. - Это я вам звонил.
- Тебе, что ли, телка нужна?
- Ага, - кивнул Овечкин. - Это я заказывал девушку.
Мордатый, рассматривая несуразную фигуру Овечкина, округлил глаза, потом заржал так, что выронил изо рта торчащую сигарету. Овечкин все это время терпеливо молчал.
- Ну, ладно, - прекратив смеяться, но все еще улыбаясь и оглядываясь по сторонам, сказал мордатый. - Давай деньги.
- А девушка? - пискнул Коля.
Мордатый обернулся назад и что-то кому-то сказал. Выслушал ответ и рыкнул:
- Я те не пойду! А ну пошла!
8
Медленно открылась дверца иномарки, и на асфальт ступила длинная, обтянутая блестящей колготкой, нога в изящной туфельке. Затем появилась и сама обладательница красивой женской ножки, молодая девушка с копной рыжеватых голос, с недовольным, ярко разукрашенным лицом. Не то чтобы красивым, но довольно приятным.
Она вылезла из машины и встала рядом, выпрямившись во весь рост. И оказалась выше Овечкина минимум как на полторы головы. На Овечкина она старалась не смотреть.
У Коли тут же пересохло во рту и бешено заколотилось сердце: неужели он сейчас будет обладать этой красавицей? Целый час? А если доплатить, то и два?
- Деньги! - требовательно прогудел здоровяк.
Коля торопливо вытянул из нагрудного кармана комбинезона три бумажки по пятьсот рублей, вложил их в протянутую руку сутенера. Тот мельком посмотрел на них и сунул к себе в карман пиджака.
- Через час я вернусь. Чтобы Анжелка стояла вот здесь!
- Ага! - согласно кивнул головой Овечкин. Анжела стояла неподалеку, не смотря ни на кого из них и переминаясь с ноги на ногу.
Мордатый поочередно обвел их взглядом, как бы сравнивая, хохотнул еще раз и стронул машину с места.
9
- Ну, веди, где ты тут обитаешь, - приказала Анжела (она уже поняла, как ей надо вести себя этим недомерком).
- Вот сюда, вверх по этой лесенке, - зачастил Овечкин. - Только аккуратненько, она крутая.
Анжела величаво повела подбородком, сошла с асфальта и затупала каблучками своих туфелек по утоптанной земле. Овечкин семени сзади и глаз не мог оторвать от грациозно ступающих стройных ног в телесного цвета колготках. Ему уже сейчас хотелось протянуть руку и осторожно погладить одну из этих изумительных ножек, но он сдержал себя.
Анжела между тем подошла к лестнице, оглянулась на Овечкина, и стала медленно подниматься в сторожку. Следом, пыхтя от охватившего его возбуждения, торопливо передвигал свои короткие ноги Коля.
Войдя в сторожку, Анжелика оглянулась по сторонам и поморщилась - в таких условиях ей еще не приходилось работать: каморка три на два метра, обшарпанные стены, затоптанный пол, мухи жужжат под низким потолком…
Но - работа есть работа, деньги за которую уже уплачены. И отрабатывать, видимо нужно вот на этом топчане, неровно застеленном стареньким одеялом. Анжела села на него, натянуто улыбнулась глядевшему на нее во все глаза с дегенеративно открытым ртом (казалось, слюна вот-вот закапает с его оттопыренной мокрой губы) Овечкину, и стала медленно раздеваться.
10
- Ну, а ты чего ждешь? - наконец спросила она Овечкина. - Время-то идет. Да запри дверь.
Коля тут же накинул крючок на петельку (правильно, никто не должен помешать их счастью), и присев на заскрипевший краешек топчана, стал раздеваться, не в силах оторвать глаз от голой небольшой, но крепкой еще груди девушки, от ее чуть припухшего животика, от темного треугольника чуть пониже.
- А резинка у тебя есть? - неожиданно спросила Анжела.
- Какая резинка? - не понял Овечкин. - Нет у меня тут никакой резины. Но если хочешь, сбегаю на дом, там кто-то бросил дырявую камеру. Только зачем она тебе?
Анжелика захохотала так, что топчан под ней затрясся.
- Подай мне сумочку, - простонала она сквозь смех.
Овечкин потянулся к столу, стянул с нее дамскую объемную сумочку, подал девушке. Оксана достала из нее цветную маленькую упаковку с «резинкой», надорвала ее…
Пока она возилась, Овечкин разделся догола и лег рядом, судорожно вздыхая и смотря в потолок. Он не знал, что ему дальше делать. Вернее, интуитивно догадывался, но вот приступить к этому ему пока не хватало решимости.
Анжелика достала, наконец, презерватив, обернулась к Овечкину и громко ойкнула: то, что воинственно торчало у ее клиента, чему и положено торчать у мужчины по соседству с обнаженной женщиной, никак не могло принадлежать ему. Это вступало в полное противоречие с анатомическими пропорциями и должно было принадлежать мужику двухметрового роста, но никак ни этому недомерку. Но что выросло, то выросло.
И Анжелика, боязливо помаргивая, натянула эластичную резинку на этот несоразмерный с его обладателем орган. Чего Овечкин выдержать уже никак не смог, и с рычаньем набросился на Анжелику.
11
Он не понял, успел ли он что-нибудь сделать, потому что раздался громкий треск, а потом визг Анжелы, и они оба оказались на полу, среди рухнувших под тяжестью их тел досок самодельного топчана.
Овечкин очень сильно ушиб колено, но Анжеле досталось больше - у нее была содрана кожа на виске, а попу украсила большая кровоточащая царапина.
- Я щас, щас, где-то у меня аптечка была, - бормотал Овечкин, выбираясь из развалин любовного ложа и пытаясь поднять за руку Анжелу. Но та отмахивалась от него и разыскивала среди упавших с кирпичей досок и скомканного одеяла предметы своей одежды, аккуратно сложенные ею перед этим в углу топчана.
Она кое-как оделась и села на один из двух расшатанных стульев у стола. С неприязнью посмотрела на пластикового «Толстяка», потом махнула рукой и, отвинтив крышечку, осторожно налила еще холодное пиво в заботливо приготовленную Овечкиным кружку. Все так же молча сделала из нее несколько глотков. И только потом посмотрела на Колю, и ее снова затрясло от смеха.
Овечкин сидел на полу в чем мать родила, и натягивал на себя широкие сатиновые трусы в крупный горошек. Рядом лежали его смятый комбинезон, майка, грубые рабочие башмаки. И вывалившийся из кармана комбинезона резиновый гномик.
12
- Да этот чудик на тебя похож! - присмотревшись, сказала Анжела. - Такой большеголловый, носатенький. Кто это?
- Мой друг Гномик, - справившись, наконец, с трусами, сказал Овечкин. - Он умеет пищать.
И подобрав гномика, легонько сжал. Гном недовольно пискнул.
- Да у него и голос как у тебя! - снова засмеялась Анжела. - Ну вы и чудики!.. Итак, братья гномики, чего будем делать дальше?
- Щас я починю кроватку, - виновато и с готовностью сказал Овечкин, косясь на закинутые одна на другую ноги Анжелы. - Пару минут!
- Ничего ты уже не успеешь, дурачок! - неожиданно грустно сказала Анжела, дотянулась рукой до взлохмаченной головы Овечкина и ласково погладила его. - Вот-вот Боба должен подъехать. Скажи честно, у тебя были до меня женщины?
- Неа, - сокрушенно помотал головой Коля. - Ты была бы первая, вот!
- Была бы… - эхом повторила за ним Анжела. - Бедненький!
-Бип, бип, биииииппп! - послышался с улицы раздраженный автомобильный сигнал.
Анжела негромко чертыхнулась и, сунув ноги в туфельки, выскочила на улицу.
13
Овечкин припал к окну. Он видел, как полуодетая Анжела подошла к давешней черной иномарке, и не обращая внимания на заинтересованные взгляды редких прохожих, о чем-то долго говорила с водителем. Мордоворт мрачно слушал ее и отрицательно мотал головой. Анжела продолжала его в чем-то убеждать.
В конце концов, Боба ожесточенно сплюнул через открытое окно на асфальт, махнул рукой, и резко сорвал машину с места. Анжела, грациозно покачиваясь на своих туфельках, направилась к сторожке.
- У меня рабочий день закончился, - сказала она Овечкину, закрывая за собой дверь. - Ты не возражаешь, если я немного побуду с тобой?..
У волнующегося Коли в это время в руке был зажат резиновый гнгомик. И они оба тут же радостно пискнули…
МИХАИЛ ЗОЩЕНКО
Лиговский поезд никогда шибко не едет. Или там путь не дозволяет, или семафоров очень много наставлено - сверх нормы, - я этого не знаю. Но только ход поезда удивительно медленный. Прямо даже оскорбительно ехать. И, конечно, через такой ход в вагоне бывает ужасно как скучно. Прямо скажем - делать нечего.
На публику глядеть, конечно, мало интереса. Обидятся ещё. «Чего, скажут, - смотришь? Не узнал?»
А своим делом заняться тоже не всегда можно. Читать, например, нельзя. Лампочки особо мутные. И ужасно высоко присобачены. Прямо как угольки сверху светят, а радости никакой.
Хотя насчёт лампочки это зря сказано. Эта весёленькая история произошла днём. Но оно и днём скучно ехать.
Так вот, в субботу днём в вагоне для некурящих пассажиров ехала Феклуша, Фёкла Тимофеевна Разуваева. Она из Лигова до Ленинграда ехала за товаром. Она яблоками и семечками торгует в Лигове на вокзале.
Так вот, эта самая Феклуша поехала себе на Щукин. На Щукин рынок. Ей охота была приобрести ящик браку антоновки.
И присела она с Лигова у окошка и поехала. Едет и едет.
Напротив её едет Фёдоров, Никита. Рядом, конечно, Анна Ивановна Блюдечкина - совслужащая из соцстраха. Все лиговские. На работу едут.
А вскоре после Лигова ещё новый пассажир входит. Военный. Или вроде того, одним словом, в высоких сапогах.
Он до этого времени на площадке ехал. И садится он наискось от Фёклы Тимофеевны Разуваевой. Садится он наискось и едет.
Фёкла Тимофеевна, пущай ей будет полное здоровье и благополучие, развязала косынку и, развязавши, стала свободно размышлять на торговые темы, мол, сколько в ящике может быть антоновки и так далее.
После поглядела она в окно. А после, от полной скуки, стала Фёкла Тимофеевна подрёмывать. То ли в тёплом вагоне её, милую, развезло или скучные картины природы на неё подействовали, но только начала Фёкла Тимофеевна клевать носом. И зевнула.
Первый раз зевнула - ничего. Второй раз зевнула во всю ширь - аж все зубы можно пересчитать. Третий раз зевнула ещё послаще. А военный, который наискось сидел, взял и добродушно сунул - ей палец в рот. Пошутил. Ну, это часто бывает - кто-нибудь зевнёт, а ему палец в рот. Но, конечно, это бывает между, скажем, настоящими друзьями, заранее знакомыми или родственниками со стороны жены. А этот совершенно незнакомый. Фёкла Тимофеевна в первый раз его видит.
По этой причине Фёкла Тимофеевна, конечно, испугалась. И, с перепугу, поскорей захлопнула свой чемодан. И при этом довольно сильно тяпнула военного за палец зубами.
Ужасно тут закричал военный. Начал кричать и выражаться. Мол, палец ему почти начисто оттяпали. Тем более что палец совершенно не оттяпали, а просто немного захватили зубами. И крови-то почти не было - не больше полстакана.
Началась лёгкая перебранка. Военный говорит:
- Я, говорит, ну, просто пошутил. Если бы, говорит, я вам язык оторвал или что другое, тогда кусайте меня, а так, говорит, я не согласен. Я, говорит, военнослужащий и не могу дозволить пассажирам отгрызать свои пальцы. Меня за это не похвалят.
Фёкла Тимофеевна говорит:
- Ой! Если бы ты мне за язык взялся, я бы тебе полную кисть руки оттяпала. Я не люблю, когда меня за язык хватают.
Начала тут Фёкла Тимофеевна на пол сплёвывать - дескать, может, и палец-то чёрт знает какой грязный, и чёрт знает за что брался, - нельзя же такие вещи строить - не гигиенично.
Но тут ихняя дискуссия была нарушена - подъехали к Ленинграду. Фёкла Тимофеевна ещё слегка полаялась со своим военным и пошла на Щукин.
1928
Вечером одинокая пенсионерка Марья Ивановна возвращалась из магазина домой. Когда поднималась к себе, подвернула ногу, ойкнула от сильной боли и опустилась на площадку. Попыталась встать на ноги, но без посторонней помощи добраться до своей квартиры нечего было и думать.
- Эй, кто-нибудь! - негромко позвала Марья Ивановна.
Но никто ее не услышал. Или не хотел услышать.
- Лю-ю-ди, помогите! - уже смелее закричала женщина. Подъезд будто вымер.
- Грабят! - истошно завопила Марья Ивановна. А в ответ - тишина.
И тут пенсионерка вспомнила услышанный однажды совет: если хочешь привлечь внимание соседей, кричи о пожаре.
- Горим! - заголосила Марья Ивановна. - Пожа-а-ар!
Этажом выше щелкнул замок, кто-то громко втянул носом воздух и сказал:
- Нигде ничего не горит! Придуряется кто-то, зараза.
Дверь захлопнулась. И Марья Ивановна снова осталась со своей бедой одна. Будь у нее мобильник, можно бы позвонить на скорую, но по рассеянности оставила его дома. Как же попасть к себе в квартиру? И тут Марью Ивановну осенило.
- Караул, насилуют! - завизжала она. Как по команде захлопали, застучали двери.
- Где, кого насилуют? - нетерпеливо загомонили голоса на площадке. - Не мешайте, я хочу снять на мобильник… Да убери ты свой толстый зад, я тоже хочу увидеть!
- А ну, ребята, взяли меня под руки и помогли добраться на третий этаж! - не теряя времени, скомандовала Марья Ивановна.
- Кидалово! - процедил лысый пузатый субъект, пряча приготовленный для съемки навороченный мобильник. - Бомжиха какая-то придуряется.
- Какая я тебе бомжиха? Я же здесь живу, в одиннадцатой квартире, - возмутилась Марья Ивановна. - И даже тебя знаю, ты - коммерсант Парголин из шестой. Еще всегда в обед приезжаешь с какой-то крашеной девицей. Вот немного на ту похожа, которая сейчас рядом с тобой. Только помоложе и покрасивше.
- Так, урод, это ты с кем приезжаешь домой на обед, пока я честно тружусь у себя в офисе? - задохнулась от возмущения жена лысого коммерсанта.
- Да ну, Ляля, не видишь - бабка не в себе, несет что попало, - заюлил Парголин.
Он склонился над Марьей Ивановной и прошипел: «А ну, срочно говори, что это не я! А то останешься здесь до утра». А для всех громко спросил:
- Какая, говоришь, у тебя квартира?
До утра оставаться на площадке Марье Ивановне не хотелось.
- Срочно говорю, что это не он! - торопливо заявила она в спину оскорбленно уходящей Ляли. И тут же оказалась на могучих руках Парголина, который бегом отнес пенсионерку к дверям ее квартиры.
- Смотри, бабка, Ляля теперь от тебя так просто не отстанет, - сказал он Марье Ивановне перед ее квартирой. - Будет допытываться, что ты видела, так стой на своем, что видела не меня.
- А кого? - лукаво спросила Марья Ивановна, млея в забытых мужских объятиях.
- Вообще скажи, что это в соседний подъезд кто-то приезжает. Поняла?
- Да поняла, поняла, шалунишка ты этакий, - сказала Марья Ивановна, отпирая свою квартиру прямо на руках блудливого коммерсанта. - Заноси, а там разберемся, чего и за сколько мне надо будет говорить твоей жене!
Приятельница моя, светлейшая женщина сорока пяти годов поддалась на уговоры однокурсников и поехала на встречу выпускников. Не заморачиваясь дорогими рэсторациями народ решил оттянуться на вечеринке «Дискотека -90-х». Потрясти там животами и оставшимися волосами. При одном условии - все будут в нарядах той незабвенной эпохи. Лосины, бананы, кофты «мальвина».
Светлана Игоревна - финансовый аналитик, ко всему подходит обстоятельно, дискотека тоже не повод делать все как попало, поэтому расстаралась на славу. Фигура (спасибо матери с отцом) до сих пор не отторгает ни лосин, ни люрексовых кофточек и не входит с ними в конфликт. Стройная, как бездомная собака (завидую молча, да). По погоде к этому шику и блеску Игоревна присовокупила белую курточку и снегурочкины полусапожки. На голову водрузила роскошный капроновый «лошадиный хвост», лицо украсила хищными стрелами на веках «в уши», блесточки на шчечки натрусила и быстро шмыгнула в такси, чтобы соседи с перепугу милицию не вызвали. На встречу с юностью.
И понеслось … И ночь седая, и вечер розовый, и толерантная не по времени «я люблю вас девочки, я люблю вас мальчики» и, конечно же «на белом-белом покрывале января».
Народ в экстазе мордуется под зеркальным шаром, лосины трещат, люрекс парусами, всем хорошо и даже больше. (В сумочках у взрослых дядь и теть, в угоду реконструкции эпохи бутылочки с крепкими спиртными напитками. Туалет-бар, все как на школьной дискотеке).
И тут настает момент, когда деревья вновь становятся большими, машина времени под названием «Джэк Дэниэлс» включает маховики на все обороты, сопло Лаваля дымится, якоря летят в туман. Все. На дворе родненький 91-й годок. Все юны, безбашенны, и уже готовы стать участниками всевозможных гормонально-криминальных сводок.
Кто-то решает уехать ночным в Питер и уезжает туда в плацкарте у туалета, кто-то понимает, что если вот прям щас он не попарится в бане, то тут ему и смерть - мчит в баню, а у кого-то, понятное дело начинает чесаться дикое сердце, которому два часа назад нужен был покой, а тут резко поменялась парадигма бытия и покоя резко расхотелось, а захотелось любви и счастия, пусть даже и ненадолго.
Светлана моя не успела примкнуть ни к ленинградцам, ни к банщикам, ни к Ларисам Огудаловым. Судьба сама ее нашла и указала нужное направление. Перстом. (У судьбы есть перст, кто не знает вдруг).
Перст оказался мужским и на нем было кольцо из белого металла с черным плоским камнем. Мущщина красиво танцевал поодаль и плавно водил руками в пространстве, как сен-сансовская лебедь. И перстом своим окольцованным зацепил Светланы Игоревны капроновый хвост, которым она не менее красиво трясла поодаль. И когда колечко с черным камнем лирически настроенного мужчины повстречалось с черным волосяным капроном неопределившейся в желаниях женщины произошло то, что и должно было произойти…
Перстень, с чуть отошедшим зажимом типа «корнеровый каст» зацепился за приличный пук вороных волос, (а дело было в энергичном танце, напомню) и, чудом оставшаяся в пазах шейных позвонков глава Светланы Игоревны осталась без роскошного украшения. Хвост был вырван, натурально «с мясом», и лишь покореженные шпильки, торчащие из-под кустика, стянутого для надежности аптечной резинкой, живых волос торчали из ее так внезапно осиротевшей головы.
Танцор Диско, у которого вдруг на пальце выросли вороные волосы, приобретению порадовался не сразу, в вихре лихого танца не до этого. А, заметив, начал, как попавший под тыщу вольт электрик ломаться телом и рукой, в надежде избавиться от страшной черной твари, возжелавшей покуситься на его ювелирное украшение и перст, украшенный им. Светлана Игоревна тоже со своей стороны предприняла некие действия, а как-то - упала от неожиданности и силы инерции на пол и совершив там несколько, казавшихся со стороны танцевальными, телодвижений (брэйк-дансом мало кого удивишь на таком мероприятии. Человек не падает - он танцует) подскочила к сен-сансовскому лебедю и начала отрывать свою сиротку-прическу от длани неловкого плясуна.
Напряжение нарастало и под звуки душевырывающей композиции «Улица роз» хеви-металл-группы «Ария» Игоревна поднатужилась и рванула свою волосню со всем усердием. Ну конечно же она победила. Прическа, из «конского хвоста», правда за время битвы прошедшая несколько этапов преображения, вернулась к своей хозяйке в виде набивки для матрасов, но кого это волновало в тот момент. Добро нажитое вернулось к хозяюшке - финансовому аналитику.
Мущина же, наоборот, получил более внушительный ущерб. «Корнеровый каст» растопырил свои зацепки и прекрасный черный-пречерный камень покинул гнездышко и осиротил колечко. Упал черный камушек на пол антрацитовый и сгинул, как и не было его. Мущина огорчился. Посмотрел на палец с бескаменным колечком, потом на Игоревну и встал на колени, аккурат в кульминационном крике солиста Арии: «Я люблю и ненавижу тебяяя, воуовоуо!», как раз перед басовым соло, где душа рвется на тысячу бездомных котиков. Игоревна, не так давно вышедшая из сложной фигуры нижнего брэйка сообразила, что на колени мущина опустился вынужденно, как и она в свое время, подчинившись законам физики. А она хоть и финансовый аналитик, но все ж баб.(исправлено) женщина с душой и понятливая. Сообразила, что мущина что-то ищет и поползла к нему навстречу, не жалея лосин.
- Вам помочь?!, - проорала Игоревна, перекрывая басовое соло.
- Помогла уже, спасибо!, - рявкнул в ответ мущщина.
- Не ори на меня, растопырил пальцы на весь танцпол, чуть голову мне не оторвал!, - возопила обиженная тоном случайного собеседника Игоревна.
- Волосы и зубы надо иметь свои в этом возрасте, - огрызнулся дядька, - размахалась тут своим помелом!
Игоревна поняла, что помощь чуваку не требуется и, встав с колен, отправилась в клозет поправлять непоправимое.
Выбравшись из-под магии зеркального шара, Игоревна продефилировала в дамскую комнату воинственно размахивая потрепанным хвостом из эко-капрона. Перст судьбы и тут не оставил женщину в покое и уверенно затолкнул ее в мужской туалет, где по странному стечению обстоятельств никого не было. Настенные писсуары ничуть не смутили Игоревну, решившую, что это биде. Она в три минуты расчесала свой истерзанный хвост, распрямила шпильки и опять превратилась в королеву-вамп. Тут - же вызвала такси, пора и честь знать, наплясалась до крови и, как водится, «на дорожку», зашла в одну из кабинок.
- …Саня, да я не знаю, что делать! Черт меня дернул надеть это кольцо, Серый, брат, приехал на один день, бросил его на столике… Да не гогочи ты, оно у нас «счастливым» считается, от деда по старшинству переходит… Сам ты придурок, хорош ржать, помоги ювелира найти. Серега утром улетает!
-
Игоревна, затаившись в кабине, выслушала весь диалог до конца, секунду подумала, расправила морщины на лосинах и громко вышла из кабинки.
- Я вам помогу, поехали, есть у меня хороший ювелир!
-
Мужик-страдалец уже успел пристроиться у настенного писсуара и категорически не обрадовался благой вести, которую принесла ему из кабинки Игоревна.
- Женщина! Вы хоть отвернитесь что-ли, - простонал мужик, уже не могущий остановить процесс.
- А, да, извините! А что вы делаете в женском туалете?!, - поддержала светскую беседу Игоревна, повернувшись спиной к пострадавшему.
-
Мужик сумрачно посмотрел в грязную после кульбитов нижнего брейка спину сумасшедшей бабенки и вежливо молвил.
- Ты иди на дверь с обратной стороны глянь и там меня подожди.
- Гм… Перепутала… Это от нервов, извините…
-
Следующие пол часа Светка разыскивала своего приятеля-ювелира, мужик тосковал поблизости. Выбор у него был небольшой, среди ночи найти не спящего мастера по ремонту колечек сыскать сложно.
Светкин школьный дружбан, бриллиантовых дел мастер не спал и готов был помочь с починкой, но оказалось, что ехать нужно за город. Далеко. Сто километров в сторону Калуги.
- Едем?!
- Едем… Выбора нет. Не знаю, то ли благодарить вас, то ли злиться… Нам же еще нужно к утреннему рейсу успеть потом в Шереметьево…
-
Светлана в очередной раз возблагодарила Господа, что она не замужем. Одна морока эти вечно сомневающиеся мужики.
Таксист, немало удивленный радикально изменившемуся маршруту, все же согласился отвезти пару неудачников, которые предложили просто сказочный гонорар за сложный маршрут от клуба до Калуги, а потом до Шереметьево.
- Алексей, - на пятидесятом километре представился уже немного остывший мужчина.
- Светлана… Игоревна…
- Да уж после того, что между нами случилось, какая ты уже Игоревна. Света ты, - и Алексей впервые улыбнулся. Хорошо улыбнулся.
-
И вот тут вот все. На пятидесятом километре Калужского шоссе Игоревна почувствовала себя очень неуютно. В грязной белой куртке, капроновом хвосте и сверкающих лосинах.
Алексея нельзя было назвать красавцем, но улыбка… Улыбка была потрясающая и голос. От такого голоса хвосты с голов сами улетают, без механического воздействия.
Оставшиеся пятьдесят километров он рассказывал Игоревне историю кольца, которое было сделано для его прадеда питерским ювелиром, еще до революции из редкого металла, с редким же камнем, абсолютно плоским, не подверженным ни царапинам, ни ударам. И передавали это кольцо старшему в роду. Кольцо носит его старший брат, ненадолго приехавший в Москву по делам и случайно, впопыхах, оставивший его столе. Дарить-терять-продавать кольцо по семейной легенде никак нельзя. Беда будет.
- Я его примерил просто, не собирался в нем идти в клуб, да и в клуб не собирался, коллеги настояли, поддержать корпоративный дух. Поддержал…
-
В глубокой ночи, где-то под Калугой, огромный, как медведь ювелир вертел в громадных своих пальцах тяжело раненую семейную реликвию Алексея. Тяжело вздыхал, жевал губами, набирал воздуха, чтобы что-то сказать, не говорил, шумно выдыхал.
- Светка, идите вы в баню. Да не зыркай ты так, у меня баня с вечера истоплена, горячая ещё. Пока я кумекать буду что и как - попаритесь. Алексей, подкинь там, для жару. Ямщика своего тоже зовите, пусть человек с дороги отогреется. А, да, Лех, там в предбаннике в холодильнике медовуха. Хороша. После бани - лучше и не надо.
Баня, размером с хороший пятистенок проглотила троих странников. Мужчины подбросили дров, Игоревна, пока баня «доходила» порастрясла хозяйские запасы и в большом предбаннике, у камина накрыла стол.
Напарившись, разлили по большим пивным кружкам медовухи. Хорошо пошла. Пенная, холодная, сладкая, чуть с горчинкой (из гречишного меда делали).
- Готово!, - в предбанник вошел ювелир, - принимай работу!
- Спасибо! Спасибо, вы меня от верной смерти спасли!, - Алексей потянулся за кошельком.
- Отставить !, - рявкнул золотых дел мастер, - Ей спасибо говори, не взялся бы для кого другого. Собирайтесь, а то Шереметьево вас не примет. Свет, сумку захвати, я там собрал кой-чего в дорогу вам. Чтоб веселее ехать было.
-
Быстро собрались, прыгнули в машину и понеслись. Телефон Алексея разрывался от звонков брата, костерившего его на все лады.
- Да брось ты оправдываться уже, успеем мы к самолету, - оборачивается таксист.
-
Игоревна выуживает из сумки, собранной заботливым ювелиром запотевшую бутылку медовухи и бутылку «вишневки».Бутерброды с мясом и салом. Игоревна, не найдя в сумке стакана пьёт из горлышка «за знакомство, за встречу», закусывает. И в одно мгновение все исчезает. Темно.
-------------
Игоревна летит и летит по какому-то страшному чёрному тоннелю, пытается кричать, но пересохший рот не открывается и даже сип не срывается с ее обескровленных губ. Она пытается пошевелиться, но тщетно. Отдельно от тела она чувствует одну из своих рук, но определить - правая или левая, не может. Ладонь неопознанной руки обретает чувствительность и Игоревна ощущает тепло, потихоньку начинает шевелить бесчувственными еще, словно отмороженными пальцами, пальцы путаются в чем-то упруго-лохматом. Возвращается обоняние и в нос просачивается противный запах чего-то жарко-нутряного, знакомого, но неопределимого.
- Так, -мозг Игоревны начинает функционировать вслед за конечностью, - Танцы, кольцо, ювелир, баня, дорога в аэропорт… Ааааааа, Божечка, миленький, за что? Авария!!! Мы попали в аварию!!! Господи, где я?! Я в реанимации или я умерла?! Судя по вони и шерсти под рукой я уже в аду… Господи, прости меня, Господи, я не хочу в ад, я домой хочу!!! Аааааыыыыууу…
И тут безмолвный крик переходит в настоящий, мирской сиплый вой. Игоревна распахивает глаза и начинает орать уже хорошим мужицким басом. В глаза ей смотрит черт. Настоящий бородатый черт.
- Ооооу, сгинь, нечистая морда, я была хорошей девочкой!
-
Тут до Игоревны доходит, что глаза-то уже вовсю смотрят, а руки с ногами вовсю шевелятся.
Нечистым, ожидающим Игоревну у дверей ада оказался ее любимый эрдель Мирон, которого сутки никто не выгуливал и который был готов прикинуться хоть кем, лишь бы его вывели на двор. Преддверием преисподней - прихожая в квартире Игоревны, где на «икеевском» коврике «Добро пожаловать «она мирно почивала, пока пес не разбудил ее.
Постанывая и подвывая Игоревна встала на четвереньки и неловкими скачками двинулась в сторону кухни. Рот изнутри превратился в муфельную печь, которую забыли отключить.
Проползая мимо огромного, в полный рост зеркала в прихожей Игоревна намеренно отвернулась, чтобы не умереть со страху уже по настоящему. Беда настигла ее, когда она ценой невероятных усилий пыталась подтянуться на столешнице, для того, чтобы принять вертикальное положение. Выведя подбородок в положение «на планку» Светлана нос к носу столкнулась со своим, искаженным отражением в зеркальном металлическом чайнике. Крикнув чайкой, Игоревна ушла под стол. В углу, не узнающий свою добропорядочную хозяйку, присев и трясясь от ужаса, интеллигентная собака Мирон изливала из себя суточную лужу на ламинат цвета «морозная свежесть». На столешнице, подтянувшись с десятой попытки Игоревна обнаружила записку. «Света, спасибо за ВСЁ «. «Все» было подчеркнуто двумя размашистыми линиями оставляло для одинокой женщины большой простор для раздумий.
Трое суток отходила Игоревна от внутреннего позора, а потом все подзабылось и уладилось. Иногда она вспоминала обаятельного и улыбчивого Алексея, но это было все так, несерьёзно и немного стыдно.
---------------
Через пол года Игоревну повысили и перевели в главное управление анализировать финансы уже на более высоком уровне. На приём к генеральному директору планово вызвали ещё нескольких ведущих специалистов, с которыми Игоревна в приемной ожидала аудиенции. Директор, как это и водится у начальствующих - задерживался. Через пол часа ожиданий она вышла «на минутку попудрить щёчки «. Место для припудривания находилось в конце коридора, куда Игоревна и рванула, чтобы не пропустить приезд генерального. Быстро заскочила в открытую дверь, закрылась изнутри.
- Женщина, это мужской туалет! Женский напротив!
-
У навесного писсуара стоял Алексей…
- Игоревна!!! Ты?!! Ааааа!!! Стой! Стой я сказал!!! Не уходи!!!
-
Игоревна, вырвав ручку «с мясом», одним прыжком перескочила в «дамский зал», забыв зачем она туда шла.
- Светка, открывай! Открывай, я сказал! У меня пять минут, люди ждут!!!
-
В голове Игоревны огненными всполохами метались слова записки «спасибо за Всё », сердце тарабанило перфоратором, вышибая ребра.
- Игоревна, я сейчас дверь выломаю, выходи! , - тихо прошипел в дверной косяк Алексей.
- Сломает, - уныло подумала Светка.
- И вышла.
- Свет, ты как здесь очутилась?! Свет, ты только не убегай, я тебя прошу. У меня встреча сейчас, минут на тридцать, не больше, ты подожди в приемной, секретарь тебе чай, кофе подаст. Не уходи, Свет, ладно?
-
Алексей волок неупирающуюся Игоревну прямиком в кабинет генерального.
- Добрый день всем, извините, задержался, дела. Катя, вот эту даму отпоить чаем и не отпускать, пока я не закончу.
- Алексей Ильич, эта, гм, дама - наш новый руководитель аналитического отдела Светлана Игоревна, вряд ли она раньше вас освободится, - улыбается секретарь.
----------------------
Игоревна и Ильич вот уже как пол года живут вместе. Страшную историю о том, как же они все-таки добрались до аэропорта поведал брат Алексея, приличный и серьезный человек. За сорок минут до его вылета в аэропорт ворвались два очень пьяных и очень грязных человека. Один из человеков нес в руках конский хвост, размахивая им, как знаменем, второй человек пил из пластиковой бутылки мутную жёлтую жидкость и вкусно заедал ее хлебом с салом. Эти грязные весельчаки вручили Александру кольцо и умчались «продолжать банкет».
Со слов Алексея по дороге «на банкет» у него отключилось сознание и что было дальше, он не помнит.
Игоревну, как мы уже знаем, вырубило еще в машине, где-то под Калугой.
История записки открылась позже, когда через восемь месяцев после этих судьбоносных событий, к Светке явился таксист и вернул ей долг в пятьдесят тысяч рублей, которые она в беспамятстве ему любезно одолжила, благополучно забыв об этом. А человек, мало того, что в письменной форме поблагодарил, так еще и деньги вернул. Честный парень. Благодаря ему и стало известно, что Светка с Алексеем после аэропорта благополучно уснули в машине и он их развез по адресам. Как ему удалось вызнать эти адреса у катастрофически пьяных людей - Бог весть, но на то он и таксист. Это его работа.
Кольцо, как рассказал ювелир, было копеечным и гроша ломаного не стоило в базарный день. Не захотел огорчать ни Игоревну, ни хозяина кольца, приехавших за сто верст чинить семейную реликвию. То ли прадеда кто-то обманул, то ли прадед всем сказок наплёл о дороговизне кольца, неизвестно. Но факт остается фактом - Алексею и Игоревне без этого кольца никогда бы не встретиться. А, да, ещё же капроновый хвост и дискотека 90-х, точно! А это вечные ценности, пока мы живы, конечно.
Наташу разбудили его руки, которые сначала обняли, а потом потянули её к себе вместе с подушкой. Не открывая глаз, она улыбнулась.
- Если б это было возможно, я бы превратилась в рыбку или дельфинчика, - переворачиваясь к нему, произнесла она.
- Почему?- целуя её в носик, спросил он.
- Потому что мне хочется кружиться вокруг и возле тебя, летать!
Она обняла его и нежно посмотрела ему в глаза. Её руки нащупали шрам после операции, и сердце Наташино сжалось. Она начала оставлять жаркие касания губ по полоске разделяющей его грудь на две половины донизу, пока шрам не закончился. Он заулыбался и руками направил её голову ниже, она поняла намек и хитро, не прекращая целовать, спустилась, одарив его шкодным взглядом.
Развалившись без сил, Наташа внимательно следила за его движениями. Он встал, не смотря на годы, тело его было подтянуто, рельеф рук и груди притягивал взгляд, широкие плечи и зауженный таз, подчеркивали мужественность. Она представила его в молодости, как он рассказывал, когда он работал водолазом. Кажется, ей всё в нём нравилось и даже наглость, с которой он важно расхаживал голый. Нажав на кнопку магнитолы, загремела классная песня. Он быстро натянул трусы и бросил ей майку. Она влёт ее надела и вскочила, чтобы поддержать его в танце. Настроение было у обоих только радоваться. Держась за палец она крутанулась вокруг оси и была схвачена в его объятия.
Пока она принимала душ, смотрела в зеркало на себя, видя в себе искры счастья, пыталась вспомнить что-то подобное из прошлой жизни, но ничего подобного она ранее не чувствовала, да и не было. Разнесся аромат по всей квартире. Он варил кофе с приправами, рассказывая про жизнь приятеля, с которым они однажды имели возможность видеться. Вместе ездили в баню, когда Наташа приезжала к нему в гости. Она вспомнила, как они ехали в машине и, свернув с дороги, забурили вглубь леса. Там приятель заглушив мотор, поставил медленную мелодию и объявил:
- Дамы приглашают кавалеров!
Наташа с удовольствием тогда вытащила возлюбленного на опушку леса танцевать. Они танцевали и целовались.
- Ты помнишь, танец в лесу? - подходя сзади и нежно касаясь плеча, спросила она.
- А… помню, милая. Я правда, не помню куда делся тогда Суриков?
Они уселись за маленький столик и заботливо вскармливали друг друга бутербродами с ветчиной и сыром, не загадывая, что будет дальше. Но осознавали, что каждое мгновение проводимое вместе было радостью, сказкой. Они теряли счет времени, им не надо было никуда, они знали кто они, были так естественны и наполнены друг другом, как будто всю жизнь они так и жили вместе.
После завтрака, она подошла к окну и взглянула на город с двенадцатого этажа:
- Надо же, а вчера я не заметила, что мы так высоко взобрались! Красиво! Мне здесь так нравится.
Он подошел в плотную к ней и вдохнул запах волос. А Наташа зачем-то стала ему на ноги, находясь спиной, когда он скомандовал:
- Вместе поднимаем ногу правую, теперь левую… правую, левую… идем на посадку …
И они с визгом упали на диван снова.
После нежных ласк они задремали не на долго.
Было время обеда, они лежали и задумывали ужин, который будут готовить в мультиварке завтра. Завтра он должен ехать домой, но эти мысли они не впускали в сознание.
Обедать решили в центре на набережной, за одно погулять, посмотреть город.
Парочка влюбленных села в автобус, даже решение ехать в общественном транспорте забавляло их. Усевшись на заднем сидении, они не отпускали руки друг друга. На них обращали внимание, как говорила Наташа, что им улыбались, видя их ребячество и сияние, но их возраст и поведение могли вызвать и осуждение. Но эта тема их не волновала. Доехав до набережной, они вышли красиво и, держась за руки, как школьники радовались миру и этому солнечному дню.
Они долго спускались по порожкам и очутились в том месте, где две реки Ока и Волга сливались друг в друга. Это показалось им символичным. Они стояли в обнимку и смотрели вдаль.
Для обеда они выбрали открытое кафе. Устроившись друг напротив друга, сделали заказ. Его любимым блюдом была форель с запеченными овощами, она тоже присоединилась к заказу. Еще заказали солянку, тарелку сыра, виски с колой, чуть позже кофе и десерт.
Выпив виски, они говори об отдыхе и путешествиях, кто где был и где кому что понравилось. Мысленно они представляли друг друга во всех рассказанных событиях. Удивлением было, когда перебил их воробей, который приземлился к ним на край стола. Он подбросил аккуратно маленький кусочек сыра, а воробей попрыгал туда сюда, да и принялся клевать. Они смотрели на него, как на общего знакомого, грусть начинала проникать в сердце.
До вечера они гуляли, затем зашли в продуктовый магазин, купили всё необходимое, причем выбирал он, но время от времени интересовался, не против ли она. В другой жизни у неё всё было, как раз таки наоборот. И ей нравилась с ним бродить по магазину, нравилась его забота и участие, все эти мелочи, которые только создавали какую-то целостность двух людей.
Они четко были здесь и сейчас рядом, одним целым, понимая друг друга с первого звука, с малейшего движения. Им было комфортно вместе, и не о чем в тот момент они не могли думать и никто им не мешал. Никто. Как- будто все им было наградой Вселенской.
Нет, нет… ты посмотри, что происходит,
ты только посмотри, вот… они - цветки стали плодами.
Вечером мне почему-то очень не хотелось спать, я долго ворочался. Стучало сердце так сильно, что отдавало в голову. Я тяжело дышал, окна машины были закрыты, чтобы не залетали комары и мошкара.
Остановив машину, как меня учили, если хочешь спать, прямо на обочине дороги, так, чтобы она не мешала никому, я пытался заснуть, а ехать было еще прилично, а глаза закрывались, и иногда фары выхватывали вместо дороги ухабы придорожной пыли и кюветы отражались в глазах и мелькали светом фар.
Как будто кто-то поднял меня, я щелкнул заметки в телефоне и начал писать…, потом привстал, поднял сиденье в машине, среди ночи решил записать, что мне приснилось. На небе мерцали июньские теплые в дымке звезды, тишина немного страшила. Вокруг никого не было, деревья тихо шумели ветром, люди на земле спали.
Прошел, да был совершенно бестолковый день и такое вдруг снится. Мы очень редко видим глаза, да глаза, мы видим, либо опущенные глаза, либо задумчивые, либо грустные, либо в слезах, иногда и в злобе и печали, иногда вообще на нас не хотят смотреть, а если смотрят, то в них злоба и ненависть к Вам, зависть и смущение. В современном мире, глаза стали недоступны, их можно увидеть затемненными в очках, в средствах связи, айфонах, компьютерах, вживую редко. Никогда не думал, что люди, которые не смотрят тебе в глаза - опасны. Их лучше сторониться, люди, которые смотрят в глаза прямо и откровенно - добрые, но могут обмануть в силу того, что верят в Бога и верят людям, которые лгут и обманывают постоянно. Мы часто обманываемся и обманываем, верим и перестаем верить, а глаза - это ну как, картина Мадонны Леонардо да Винчи, там все сложно, они отражают зеркально душу человека и то, что он думает. Неожиданно вспомнил слова Гоголя Николая, когда ему совсем невмоготу было ходить с родителями в церковь он спросил: «А зачем это?»
Когда я вижу глаза людей в метро, в транспорте, то мне становится страшно и редко, когда поймаешь взгляд участия, а он так нужен. Однажды я спросил у пенсионного людей, возраста, а где мне выйти, чтобы попасть туда-то. У них завязался целый спор, они забыли обо мне и спорили, спорили, спорили о том, что лучше выйти там или там или не там. Я вышел из автобуса, счастливый тем, что они не одиноки теперь.
Заснув, я увидел, что мы, я… отдыхали на огромной даче, у моего именитого, знаменитого и очень серьезного знакомого, очень жесткого, в отношениях в семье и с друзьями и товарищами. Но в тот день, даже вечер, так как он работал, его семья была вечером свободна, его не было дома. У него была жена и трое девочек, или двое и одна не его. Но суть не в этом, я видел и чувствовал теплоту его 12-летней девочки Лизы, в ее руках и любовь в глазах, зеркально отражался Бог ко всему, ко мне, к лесу, ягодам, маме, при этом руки были немного холодные, так как она постоянно полоскала их в ручье, при этом я говорил ее маме о красоте ее дочери, но и сам мамин образ был настолько обворожительно ярок, что, если бы я был художник или в этот момент у меня был фотоаппарат, я бы фотографировал ее бесконечно миллиарды, триллионы раз и все это время, они были разные, а ее неповторимый яркими глазами образ, он был светящийся, я и не знал, что лучше, маленькая дочь Лиза или ее мама. Ну конечно же, дочь. Её глаза - глаза Бога - так называл я детей, с такими глазами, впивавшихся в меня взглядами, я часто замечал это, но не все дети имели такую странную особенность. Иногда мы подолгу смотрели друг на друга, ничего не говоря, сливаясь глазами в реку или океан взглядов и мыслей, при чем дети, как будто ничего не понимали или делали вид, что не понимают.
Они, эти маленькие создания, особенно маленькие и подолгу говорившие своими глазами то, что Бог передавал мне, я понимал, а я… я просто счастливо улыбался и был на грани блаженства. А здесь такое, она полоскала в ручье свои маленькие ручки, рядом стояла взрослая ее сестра, тут же мама и еще одна девочка и я… щебетал скворцом, с ними обо всем на свете, о любви Ромео и Джульетты, что счастье невыносимо приятно, что любовь и они одно и тоже, что их огурцы с дачной грядки хрустят и пузырчатые так, словно божественные создания, а их сладкий огуречный вкус и не требует соли.
Потом, или тот час же, я задумался, что вечером будет чай и мы соберемся и я непременно буду говорить о том, о счастье, о любви, о понимании, о непонимании, которые видел, но как? Я думал, как мне выразить свои чувства словами и глазами, я всегда смотрел в глаза людям, но стеснялся счастья, потуплю глаза, буду немного краснеть, что со мной бывало всегда… почти всегда, особенно от волнения.
А потом полными глазами Счастья скажу им, что Боже, какое же это Счастье они подарили мне и как же они вечно красивы и Божественны в своем том, что они есть и что мне не надо боле ничего, если бы иметь хоть секунду такого Счастья, и если бы они пригласят меня еще раз побыть у них, нисколько не давая повод, что мне понравились его девушки, мама и дети, особенно маленькая Лиза, похожая на такой прохладный родничок, с глазами - зеркалом души Бога, в лесной тиши, со светящимися глазами Создателя, умеющими говорить.
Закончив свое выступление перед почтеннейшим семейством, мне стало невыносим тошно, душно и тоскливо от того, что покидаю их, уезжая в свою серую, будничную и наполненную треволнениями, падениями и поточно, нескончаемыми заботами, тревогами, страхами, жизнь… И еще думал, почему бы мне не иметь такого вот, а им иметь, то, что я имею, а почему мне иметь такое, а им иметь мои войны и тяжбы и так далее… Это зачем так устроил Бог, дав мне во сне, осознание того, что дав такую жизнь любому человеку - не выдержит он, не сможет… и все… Смешивалось путаницей мыслями, в голове, за рулем моего автомобиля, тоскливо, освещая дорогу фарами мои глаза, комары бились в стекло, в стекла фар: и мы с машиной, ехали.
Я не знаю, был ли я счастлив, но именно этот момент сна, я был счастлив настолько, что не смог не проснуться и не написать этого, чувства, заполнившего меня всего, салон машины, лес, воздух, все пространство, созданное этим великим создателем, сумевшим дать мне то, что дать невозможно, да и как же так, как же это можно… ну почему? Я ударил двумя руками по рулю так сильно, что косточки на руках хрустнули, почему. В машине не было музыки, только мои скачущие мысли и то, что сна больше нет и, видимо, не будет.
Теперь и всегда после этого случая, я всматриваюсь в глаза детей и часто вижу там, в них, его глаза, чистые непорочные глаза Бога, они видят все по другому нас, воздух, они видят то, что мы взрослые никогда увидеть не сможем, а при помощи детей он дает нам Божественную силу и Счастье и говорит с нами.
Постепенно начинало светать, верхушки деревьев становились золотистыми от могущественного вечного Солнца…
15 01 2015
SCHNE
Уже в машине она хотела сесть с ним рядом, но кажется постеснялась меня. Он протянул свою руку через сидение и коснулся её плеча, а она другой рукой прикрыла его…, так они ехали до квартиры, хотя она пыталась со мной шутить. Их ток чувствовала даже я. Доехав до адреса, я расцеловалась с Наташей и высадила их, вещей с ним не было.
- Жопа, - мелькнуло в голове, что означало удрал из дому за сотню километров налегке.
Квартирка была и в правду миленькая, пахло ремонтом, новизной. Наташа вошла, держа его за руку, не вольно качнулась, и он её подхватил и крепко прижал к себе. Их дыхания слились и это было их долгожданным чудом! Она ели издала звук и шепнула:
- Наконец-то мы одни и ты мой!
Он улыбнулся и опустился к её ногам, начал расстёгивать ей босоножки. Она нежно смотрела на него и была счастлива.
Пока они вместе заправляли пастель, перетаскивали телик на против дивана, непременно целовались. Он пошёл в душ, потом на кухню, принес шампанское, бокалы и виноград, который купили по дороге, а Наташа его уже дожидалась в халатике на китайский манер на голое тело.
Он подошёл к ней и начал снимать его через голову, она послушно подняла руки…
Сколько пробыли они в горизонтальном положении, или в вертикальном, сидячем, висячем, конечно, они не помнят. Помнят, что забыли обо всех и обо всём, и когда иссякли силы, поняли, что очень проголодались и решили пойти покушать в ближайший ресторан. Так как города они не знали, они пошли наугад пешком, затем спросили у прохожего что-нибудь по ближе. Оказалось, что всё далеко, новый район. Наташа вспомнила ресторанчик у реки и легко объяснила таксисту куда им надо. Таксист с назойливым интересом рассматривал их в центральное зеркальце. Она была радостна, а он, положа руку ей на голую ногу, рассказывал о своей работе. Как хорошо, что Наташа вспомнила о платье, конечно он должен был восхитится её ногами и она была довольна и вся для него и телом и душой.
В ресторанчике было не много посетителей, играла живая музыка, вечерний ветерок доставал от реки. Они заказали телячьи медальоны с соусом киви, салат-цезарь, виски с колой, нарезку семги. Всё было вкусно, они ели и улыбались друг другу. Заиграла музыка и запели попурри из старых песен, которые они вместе стали подпевать, а потом и вовсе он пригласил её на медленный танец, а там быстрый…
- Как он здорово танцует!
- Как я люблю тебя! - тихо на ушко прошептала она.
- Радость моя, моя, ты, хорошая! - с восторгом говорил он.
- Я сто лет, кажется, не танцевал.
- Боже, - думала она.
- Как мне с ним хорошо! Как я люблю, когда он радуется, я готова сделать для тебя всё! - проскакивало у неё в голове.
Он не на секунду её не отпускал, целовал, обнимал и им не надо было прятаться. Здесь их никто не знал и они принадлежали друг другу и Вселенной, которая помогала им и благоволила.
Наташа потянула его за руку на мостик, на котором она представила эту встречу. Она смеялась и утверждала, что мечты сбываются. Он развернул её к себе и крепко прижал.
- Если бы в этой сказке остаться навсегда , - произнёс он.
Говорить о будущем никто не начинал, да и по переписке всё знали друг о друге, они просто наслаждались вместе, без договорённости были друг с другом здесь и сейчас.
Постояв в обнимку некоторое время ещё, они вальсируя стали направляться к выходу. Он с улыбкой произнёс:
- А давай сбежим и не будем платить?
- Давай, - не задумываясь, ответила она и поймала себя на мысли, что они ведут себя, как дети и это прекрасно.
Тем временем официант подошёл к столику и нашёл глазами парочку. Их взгляды встретились и он решительно отправился оплачивать со словами:
- О, …не повезло, подожди минутку.
Они, хохоча, поднялись по ступенькам с набережной и сели в ожидавшее такси. Тут то они и вспомнили, что ничего не помнят. Адреса не знают, да и телефоны, с которого можно было бы позвонить подруге, мне, были оставлены дома, чтобы не испортить вечер. Наташа крикнула:
- Мы ехали с той стороны, едем те туда, а там, как-нибудь…
Таксист недоумевал, но, видимо, привык к публике в поздний час и ехал медленно, а они узнавали повороты, химчистку, Супермаркет. Чудом они добрались до дома, но им было хорошо, пусть даже бы они затерялись. Они были рядом, они были вместе и целую ночь принадлежали друг другу.
Все кто отдыхал в Турции обязательно посещали источники с минеральной водой. Три года назад я и моя маленькая тоже омывались в водах этого волшебного места. Но где мы, так обязательно яркие впечатления!
Короче, опустились мы в теплую прозрачную зеленую водичку. Сначала глубина водоема мне была по грудь, а малышке, естественно, с головкой. Я в шляпе с большими полями, малышку взяла на руки, а она с моим порео в руках. Медленно мы шли со всеми, как по тоннелю. Со всех сторон большие и маленькие фонтанчики, вокруг которых народ, как мог изгалялся. Кто голову под струи подставляет, кто спину, кто задом, кто передом. Смешно! Мы продвигались к центру, где на дне лежали огромные камни, некоторые из них лежали друг на друге и поэтому очень удобно на них загорать или сидеть. Вот мы облюбовали опустевший камень и ринулись к нему. Маленькая рассматривала мох на камне, а затем углядела на соседнем камне приросшую огромную ракушку и как дамочка покинула его, так я взяла её на руки, чтобы переместиться и оступилась, не заметив канат на воде, предупреждающий о глубине. Я скрылась с головой в водах термальных с малышкой на руках. Всё произошло в считанные секунды, раза три или два я пыталась её выбросить вверх из воды, сама нащупывала ногой возвышение. До полной паники не дошло, нога тверда стала на камень и мы выбрались. Моя шляпа благополучно плавала на воде рядом.
В метре от меня было много людей, но никто не падал руку помощи. Справившись с волнением, я спросила: «Вы, видели, что сейчас было?» Последовал ответ: «Вы игрались.»
Малышка шепнула:" А я думала, мы утонули."
Но по дороге она рассуждала, что теперь мы всегда будем молоды и здоровы.
А я теперь предупреждаю, будьте осторожней!
Мы сидели летним днём в маленьком уютном ресторанчике на берегу реки и уже закончили обедать. Она смотрела вдаль на парапед, который выходит на воду.
- А пойдем посмотрим катера, - сказала Наташа и, затушив сигарету, встала и легкой походкой отправилась на дощатый мостик. Пройдя мимо стоячих катеров, ожидавших прогулки и плавно раскачивающихся на воде, она устремилась на край. Там она стянула шифоновый шарфик и, держа над головой, на ветру, а он развивался, как флаг, что-то выкрикнула и помахала мне. Я её сфотографировала на телефон, получилось романтично.
- Вот было бы здорово, если бы он вырвался сюда, ко мне, - подходя ближе, сказала Наташа.
Эти мысли её взволновали. Возвращаясь домой, сидя на заднем сидении моего автомобиля, она загадочно улыбалась. Я поглядывала на неё и радовалась. Уж так редко нам выдается видится и эта её незапланированная командировка стала для меня приятным сюрпризом. Я вела машину и думала, что завтра мы поедим в Муром, с ней мы ещё там не были.
Вдруг телефон Наташи пискнул, прочитав смс, она закричала:
- Это он! Дорогая моя, он скучает и хочет меня видеть! Я должна ехать к нему, тем более у меня командировка, регистрации ожидать три дня. У меня есть эта возможность. Представляешь, он меня почувствовал!
- А давай-ка он приедет к тебе, а ты не будешь рисковать и мотаться в дорогах, ни ближний свет. Пусть он приедет сам. Напиши ему, - обрезала её я.
- Хорошо, - как-будто ей понравилась эта мысль и она уткнулась в телефон.
Пик! Пик! Пик! Эсемески посыпались в ответ.
- Хорошо, я так и сделаю.
- Моя хорошая. Уже выскочил из дома, потом что-нибудь придумаю…
- Как знал утром побрился и подстригся. Только я не знаю рейсов, подбери и напиши. Я на вокзал.
- Очень хочу тебя…
Наташа читала и менялась в лице, кажется, она гордилась передо мной за его шаг и уже ничего не видела, кроме встречи.
Я торопилась, забежав домой, мы бросились к компьютеру.
Я диктовала возможные варианты, а она строчила эсемески, а в ответ приходило, билетов нет. Наташа сидела расстроенная и просила о помощи. В конце концов он сообщил, что купил СВ пять тысяч рублей на час ночи, завтра днём будет на месте.
- Ну можно расслабится на сегодня, - начала я. Наташа потихоньку успокоилась. Уже стемнело, мы сидели на полу, на ковре возле низенького журнального столика, я успела принести и разлить шампанское. Далее я размышляла, как устроить им свидание. Оба вижу невменяемые, не из нашего города. Какие эти влюблённые все-таки ненормальные, как дети, не смотря на возраст. И, как можно влюбиться на таком расстоянии, и ещё совершать поступки, не думая ни о чём, имея семьи, может это… любовь.
У моего бойфренда есть ключи от квартиры друга, мы с ним частенько посещаем её, она для любовных утех. Там не закончен ремонт, нет дверей и на кухни электрический чайник, всё для кофе, бокалы, кое-что по мелочам, вместо плиты мультиварка, пастельное чистое, я отвозила недавно, всё чистенько, полковник убирался, даже телик есть.
- Какая прелесть! Мне лишь бы он доехал! Спасибо, дорогая! А что он скажет дома? Я волнуюсь, - вдруг произнесла Наташа.
- Об этом будет думать он, И то после того, как доставит, я надеюсь, тебе только удовольствия, - успокаиваю и целую подругу.
- Он и так мне все карты попутал!- вдруг отрезала я.
- Не обижайся, мы так истосковались друг по другу, больше умираем, чем живём вдали.
Почти всю ночь мы пили шампанское и рассказывали друг другу о разном, зная, что возможности потрепаться не будет и любимый мужчина увезёт мою Наташку и отлюбит её по полной программе за все дни их разлуки. Она похудеет за три дня, но будет счастливая, доделает дела и вернётся к своей прежней жизни. Когда-то она так мне помогла, что я ради неё готова всё понять и только лишь помогать. Все понимаю, мой маленький лисенок, а его не люблю за то, что крадет её у меня и заставляет потом мучиться.
Наташа проснулась, обменялась с ним нежными посланиями и надолго заняла ванную комнату, доводя своё тело до совершенства. Мы пошутили за обедом и отправились на вокзал. Май выдался жарким, люди успели раздеться. Моя подружка выглядела восхитительно, как статуэточка в светлом костюмчике, брючки зауженные, маечка цвета морской волны и приталенный пиджачок, шпильки и солнечные очки. Чувствовалась тревожность ожидания, но это ещё сильнее только красило её, придавая румянец лицу. Доехав, я конечно осталась ожидать их в машине, чтобы отвезти на квартиру, а Натуля полетела его встречать.
Как бы-то ни было, квартира потихоньку пустела, а Новый Год неминуемо приближался. В один из таких дней я познакомился с одним не совсем обычным парнишкой. Он был немного моложе меня, небольшого роста, худощавый, можно сказать щуплый, несомненно, он был таджиком, хотя светлая кожа и мягкие черты лица, выдавали его скорей за араба. Пришел он что-то купить, но торговаться он почему-то не стал, а завел разговор на отвлеченную тему. Меня поразила его хорошо поставленная речь, ни намека на акцент. Обычно так разговаривали метисы из смешанных семей, но он объяснял это хорошими учителями в прошлом, по его словам он был из не совсем обычной семьи. Сейчас я уже плохо помню, что он там говорил о своих родовитых предках, тогда мне подумалось, что решил прихвастнуть. Впрочем, он на самом деле был не лишен позерства, будучи профессиональным музыкантом, часто рассказывал о своих успехах на местных музыкальных площадках.
Я не очень понимал, зачем он стал приходить ко мне почти каждый день. Рассчитывать на дружеские отношения было не реально, он прекрасно понимал, что скоро я должен буду уехать. Возможно, у него в прошлом были русские в кругу его общения, потом они все поразъехались и у него образовался некий вакуум, и он не осознанно тянулся ко мне. Как-то даже пригласил меня к себе домой, познакомить со своей женой, и показать, как он живет, для меня это было не очень интересно, но пришлось уделить этому визиту время. Надо сказать, что у меня в этом городе совершенно не осталось друзей, да и знакомых тоже, поэтому я не особенно противился этому общению. Правда, в самом конце, он похоже обиделся на то, что я не продал ему почти за бесценок, какую-то вещь. Хотя на самом-то деле вещи были все же не мои, и странно, как он этого не понимал. В общем, расстались, можно сказать совсем не тепло.
Погода декабрьская продолжала радовать, стояли теплые солнечные дни, не покидало ощущение ранней осени. В один из таких деньков я возвращался домой из валютообменника, после обмена увесистой сумки местной деревянной валюты. По пути решил заглянуть на базар, купить немного зелени. Остановившись в начале рынка, пытаясь сориентироваться в торговых рядах, наткнулся на милиционера. Он как будто ждал меня, ни секунды не сомневаясь, предложил мне следовать за ним. Зная жадность местных ментов, мне эта затея сразу не понравилась, но причин не идти за ним у меня не нашлось. Мы прошли почти весь базар, в конце стоял какой-то унылый сарай, в него-то он меня и пригласил. Внутренность сарая была ничуть не краше, посередине помещения была дощатая перегородка с распахнутой ржавой решетчатой дверью. Единственной мебелью помещения был обшарпанный стол, сразу заняв у него позицию, мент потребовал паспорт. После того как я его предъявил, он не глядя на первую страницу, открыв место с пропиской, обратился ко мне,
- Где твой ригистраций?
- Послушайте, зачем мне регистрация, я через три дня улетаю, билеты в паспорте.
- Ти нарушал закон, регистраций должен быть у любой приезжий, поэтому я тебя буду закрывать за решетку.
Я полностью осознавал, что будет потом, позовет своих подельников, обшмонают, деньги реквизируют под каким-нибудь предлогом, еще и проторчишь тут неизвестно сколько. Стоя перед ним, заметил, что в его глазах уже светилось предвкушение добычи, между тем, паспорт лежал на столе, дверь на улицу была открыта. Что мне оставалось делать?
Через несколько секунд, я уже бежал с паспортом по хорошо знакомым мне переулкам, сзади слышался топот и крик, - Стой! Стрелять буду! Оглянувшись, я заметил, что преследователей было уже как минимум трое. Страха не было, я был уверен, что догнать меня на адреналине им не удастся, а стрелять в жилом районе они не начнут. И тут случилось непредвиденное, узкий переулок, по которому я бежал, оказался перекрыт свежевыстроенной стеной, высотой более двух метров. Но я только прибавил скорости, в надежде с разбегу запрыгнуть на нее и перемахнуть. Так и получилось, подпрыгнув и зацепившись за край стены, резко подтянулся и перемахнул стену, не потеряв ни секунды. Но спрыгнув в низ, я оказался в огороженном дворе, частного дома, двор был пуст, но ворота из толстых длинных жердей были чем-то серьезно замотаны и представляли собой нешуточную преграду. Не теряя времени, разогнавшись со всей силы, я врезался в импровизированные ворота, надеясь проломить их, однако меня только отбросило назад. Выхода не оставалось, пришлось карабкаться по жердям, в этот момент, краем глаза увидел над забором головы вопящих ментов. Я бы, несомненно, успел пролезть через жерди, но пока я штурмовал ворота, из дома на шум вылез хозяин, старый бабай. Быстро оценив ситуацию, и явно не в мою пользу, он подбежал к воротам и ухватился за мои ноги. Не знаю, на что надеялся этот старый дурак. Но, несмотря на то, что он несколько раз получил по роже ботинком освободившейся правой ноги, он как клещ вцепился во вторую ногу. Я понял, что проиграл, двое ментов уже перелезли через забор и оголтело бежали ко мне.
Спрыгнув вниз с забора, я молча, но подрагивая от возбуждения, взирал, как мой первый мент, без фуражки, с кровавыми царапинами на физиономии в каком-то остервенении, тыкал мне пистолетом под нос, грозясь убить меня как собаку. Второй мент, по виду тоже пострадавший от высокого забора, со злорадной рожей и сильным акцентом, объяснял мне прелести моего положения. Всю эту вакханалию нарушило появление третьего мента, старшего по званию. Он благоразумно обошел забор, и, не будучи дико возбужден, начал более спокойно уточнять ситуацию,
- Ти зачем убежал из-под ареста, ти знаешь, что типерь тибя будут судить?
Я уже немного успокоившись, трезво оценив свои шансы, решил включить дурака,
- Товарищ капитан, а как мне надо было поступить, если милиционер, даже не показав документы, хотел меня запереть не в отделении милиции, а в каком-то сарае? Откуда я знал, кто он такой, может он бандит и хотел ограбить меня?
Эти слова явно озадачили капитана, не найдя, что мне ответить, он бурно о чем-то пообщался на своем языке с остальными двумя. Уже втроем повели меня опять в тот же сарай. В сарае по новой идиотская ситуация: капитан, так и не поинтересовавшись, кто я по документам, начал допытываться о том, что я делаю в Душанбе, где я живу в России и другой всякой хрени, не относящейся к делу. Я понял, что ситуацию можно как-то спустить на тормозах. Стал ему объясняться в любви к городу, рассказал, что прожил тут всю юность и страшно скучаю по местным обычаям и народу. Минут десять я лил ему мед на уши, после чего капитан размяк, почесав репу под фуражкой, он, чувствуя себя царем Соломоном, выдал мне,
- Ти видишь, летинант фурашку потирял, поцарапался, много бегал за тобой, ти ему пятьсот рублей давай и хорошо растанемся. Вечером приходи, ми будем плов делать, арак нимножко выпиваем, разговаривать будим.
После этих слов, я тут же вручил купюру летехе, что больше всех пострадал, пожал ему руку и даже чуть приобнял, попрощался с двумя другими, в полусогнутой позе и вылетел из сарая как пробка.
Что тут скажешь, - Восток, мать его!
Раз в несколько лет езжу проведывать свою маму, живущую с семьей младшей дочери, а значит, моей сестры Розы, в Хабаровском крае. Путешествие утомительное: сначала надо на самолете из Туры выбраться в Красноярск, это больше двух часов лету. Затем в Емельяново пересесть на другой самолет и еще четыре часа лететь до Хабаровска. Там пересаживаешься на поезд и еще полдня и ночь «пилишь» на север, до бамовского поселка Новый Ургал. Ну и таким же макаром обратно. Иногда размышляю над тем, как же это так разметало нашу семью по Сибири, в советские времена жившую на севере Казахстана, что сейчас попробуй соберись вместе: один мой брат живет в Омской области, я вот обосновался в Эвенкии, сестра с матерью оказались в Хабаровском крае, там же навсегда упокоился еще один моей брат. А если еще учесть, что во Владивостоке осела моя двоюродная сестра, которую я, впрочем, не видел уже несколько десятков лет, то получается полная «сибириада» в исполнении одной семьи… Судьба, как говаривал персонаж моего любимого, так рано ушедшего из жизни замечательного актера-юмориста Михаила Евдокимова.
Впрочем, это все лирика. Вот так однажды в середине девяностых, отгостив у мамы с сестренкой, я поехал обратно. Поезд прибывает в Хабаровск рано утром. А мой самолет на Красноярск - поздно вечером. Чтобы не маяться в большущем и шумном здании Хабаровского аэропорта, да и спать хотелось (в поезде так и не сомкнул глаз), решил устроиться в припортовую гостиницу. Там шел ремонт с положенным для такого случая бардаком. Но место для меня нашлось. Правда, только в двухместном номере. «Там военный остановился, серьезный мужчина, - сочла нужным предупредить меня администратор, молодящаяся крашеная блондинка. - Да, вот еще что: места общего пользования - в конце коридора».
Ну, в конце так в конце, надо будем - сходим. Я заполнил бланк, уплатил за сутки проживания и поднялся наверх. Нашел нужный номер, толкнул дверь. Заперто. Прислушался - из номера слышался могучий храп. Постучал, сначала негромко, потом все громче и настойчивей. Храпеть за дверью перестали. Под чьим-то грузным телом жалобно заскрипела кровать, послышались шлепки босых ног. Дверь распахнулась, и в проеме ее вырос огромный, под два метра, усатый и носатый мужичина лет сорока пяти, в майке, с опухшим лицом и мутными красными глазами. От него разило перегаром.
- Чего надо? - грубо спросил он.
Я с пониманием отношусь к пьющим людям, потому как и сам иногда не прочь «приложиться». Но в дороге всегда придерживаюсь сухого закона, и потому провести эти несколько часов в обществе пьяного мужика мне совсем не хотелось. Однако деваться было некуда, других свободных мест в ремонтируемой гостинице не было.
- Живу я тут, - ответил я. - Можно?
Мужик отступил назад, пропуская меня. Я прошел в комнату, в которой, несмотря на открытую форточку, не просто пахло, а воняло табачным дымом и стойким перегаром, на столе посреди комнаты виднелись следы недавнего пиршества: какая-то засохшая закуска, грязные стаканы, полная окурков пепельница. Поставив сумку у свободной постели, я отодрал залипшие от краски шпингалеты и с треском распахнул окно. С улицы ворвался свежий воздух, зашевелил прокуренными тюлевыми гардинами.
Мой сосед протяжно зевнул и снова грузно повалился на свою кровать. На кресле, стоящем у стенки, валялся небрежно брошенный офицерский китель с подполковничьими погонами. Эмблемы в петлицах были общевойсковые, поэтому понять, в каком роде войск подвизается мой случайный сосед, было невозможно. Я разделся, повесил рубашку и брюки на спинку стула и тоже улегся в постель. Через несколько минут раздражение отпустило меня. Я стал постепенно засыпать, несмотря на шум, обычный для рядом находящегося аэропорта, храп пьяного подполковника. И тут в дверь постучали. Сосед продолжал дрыхнуть. Я чертыхнулся и пошел открывать дверь. На пороге стоял молодой коротко стриженный капитан-пограничник (это было видно по зеленому околышу его лихо сбитой на самый затылок фуражки) лет тридцати и радостно улыбался во все свое розовощекое лицо.
- Здравия желаю! - бодро гаркнул он и тряхнул полиэтиленовым пакетом, в котором угадывались тяжело провисающие бутылки. - А товарищ подполковник еще изволят почивать? Непорядок в танковых войсках! Разрешите пройти? Я, собственно, к нему. Но если вы разделите с нами компанию, то и к вам. Так как, присоединитесь?
- Спасибо, - буркнул я, направляясь к своей постели. - Мне нельзя.
По всему, это они вдвоем, а возможно, еще с кем-то, «пьянствовали водку» здесь ночь напролет, хотя по капитану этого совершенно не было видно. Впрочем, он, наверное, еще и не ложился, и уже успел сгонять за опохмелкой.
- Подъем! - загорланил он над уходом спящего подполковника.
- А, что? - подскочил тот.
- Прошу к столу, товарищ подполковник, - оживленно тараторил капитан, выгружая содержимое пакета. Впрочем, там было всего два предмета: бутылка водки и литровая пластиковая емкость с каким-то прохладительным напитком.
- Завтрак, полный витаминов! - объявил капитан, разливая водку по стаканам. Хмурый подполковник уже накинул на себя рубашку защитного цвета с болтающимся на груди самовязным зеленым галстуком, и усевшись за стол, гулко глотал сок из горлышка пластиковой бутылки. Капитан разлил водку, еще раз предложил мне присоединиться.
- Конечно, давайте к нам, - пробасил утоливший жажду подполковник.
- Нет, господа офицеры, спасибо, не могу, язва расшалилась, - соврал я (накаркал - той же осенью она у меня и объявилась).
И подкинул им тему для разговора. Пропустившие по «соточке» офицеры оживились, стали вспоминать о службе в отдаленных гарнизонах, как их там паршиво кормили, отчего как у солдат, так и у одиноких командиров, харчившихся в солдатских столовых, не проходила изжога. Мне от этих разговоров неожиданно захотелось есть. Поскольку заснуть уже все равно бы не удалось, я оделся и спустился вниз. Буфет в гостинице не работал. Мне сказали, что за углом есть кафе. Нашел его, съел порцию пельменей, какой-то салат, попил чаю, покурил на улице. До отлета моего самолета оставалось еще не менее шести часов. Я обреченно вздохнул и поплелся к себе в номер.
Подполковник уже снова спал, отвернувшись лицом к стенке. Раскрасневшийся капитан одиноко сидел за столом с недопитой бутылкой водки. Увидев меня, он обрадовался и протянул руку:
- Давайте же знакомиться, черт возьми, или мы не русские люди? Андрей!
- Я не совсем русский, - признался я, называясь.
- Ну, татары - вы нам почти родня, - еще больше обрадовался капитан. - У меня вот жена татарка. Ну что, давайте, дернем по этому случаю, а?
Он с надеждой смотрел на меня.
- Нет, Андрюша - твердо сказал я. - Ты не обижайся, но в дороге не пью. Принцип. Поскольку по молодости влипал в такие истории, что врагу не пожелаешь. Ты мне лучше скажи, чего это с подполковником-то? Чего это он как «ванька-встанька»? Как же он доберется туда, куда едет?
- Доберется, - беспечно махнул рукой Андрейка, наливая себе водки, а мне напитка. - Это он с горя. Командир танкового полка, получил назначение в Чечню. Мы с ним вчера в порту познакомились. Я из отпуска на Камчатку возвращаюсь, а он вот куда направляется, в самое пекло. Отказаться не может, а ехать надо - служба. Самолет у него ночью. Так что еще придет в себя. Ну, за знакомство!
Андрей еще посидел немного, допил почти всю водку, впрочем, оставив грамм пятьдесят для подполковника, и ушел в порт. Я опять улегся и начал усиленно жалеть подполковника. Их же там жгут в Чечне, эти танки, как картонные. Сколько уже ребятишек сгорело живьем в своих холодных стальных машинах. Каково это переносить их командирам? Вот подполковник и печалится…
Я уже начал засыпать под эти горестные размышления, как подполковник вдруг перестал храпеть, завозился на своей кровати, потом встал, прошлепал босиком в угол номера и… я не поверил своим глазам и ушам. Подполковник с громким журчанием начал мочиться прямо на пол.
Придя в себя, я заорал:
- Э-э, полковник, ты что, совсем?
Подполковник сделал свое мокрое дело, молча посмотрел на меня тяжелым мутным взглядом и вернулся в свою постель.
Внутри у меня все клокотало. Ну уж нет, с таким скотом оставаться в одном номере «западло»! Я, чертыхаясь, быстро оделся, прихватил свою сумку и спустился вниз.
- Что так быстро? - удивилась дежурная.
- Вы бы там прибрались, - пробурчал я, направляясь к выходу. И больше ничего не сказал. Сами все увидят.
В порту я набрал свежей прессы, забрался на второй этаж, в зал ожидания, и стал коротать время за чтением газет. И чуть не свалился с жесткой лавки, когда часа через полтора увидел чинно прогуливавшихся бок о бок своих старых знакомых. Капитан Андрей подмигнул мне, а танкист даже не повернул в мою сторону своей носатой головы. Подполковник был выбрит, достаточно свеж и распространял вокруг себя благоухание хорошего одеколона. Как будто это вовсе не он всего несколько часов назад валялся пьяный как свинья в замызганном гостиничном номере!
Ну что тут скажешь? Настоящий полковник! Во всяком случае, надеюсь, что он им стал и благополучно вернулся из той чеченской командировки. Если где-нибудь не погиб по пьянке…
2006 г.