Нет ничего более расплывчатого, чем понятие счастья; само это старое, затасканное, фальшивое слово впору изгнать из языка. С глубокой древности люди только и делают, что спорят и ссорятся между собой, выясняя, что же это такое. Уже блаженный Августин приводит 289 различных его толкований, в век Просвещения о счастье написано около полусотни трактатов, мы же постоянно проецируем на прошедшие времена и другие культуры ту идею счастья и ту озабоченность им, которые свойственны исключительно нам самим. В самой природе этого понятия есть нечто загадочное, нечто питающее бесконечные, противоречивые суждения; подобно воде, оно способно принять форму любого сосуда, но нет такого сосуда, который полностью вместил бы его. Счастье можно извлечь из деяния и созерцания, из душевного и физического комфорта, из богатства и бедности, из добродетели и порока. Разговоры о счастье, говорил Дидро, дают представление лишь о самом говорящем. Но нас будет интересовать другое: то страстное стремление к счастью, которым одержима западная цивилизация начиная с французской и американской революций.
Планы счастливой жизни наталкиваются, по меньшей мере, на три парадокса. Во-первых, как уже было сказано, понятие счастья слишком неопределенно. Во-вторых, едва счастье достигнуто, как оно сменяется скукой и апатией (с этой точки зрения идеалом была бы утоленная, но постоянно возобновляющаяся жажда счастья, только тогда можно избежать как отчаяния, так и пресыщения). И, наконец, нескончаемое счастье настолько исключает всякое страдание, что делает человека безоружным перед ним, если оно все же возникает.
Первое обстоятельство, то есть абстрактность понятия, объясняет притягательность счастья и тревожность, которой оно сопровождается. Мало того, что мы не очень доверяем повсеместно предлагаемому счастью из готового комплекта деталей, но мы вообще никогда не можем быть уверены, что действительно счастливы. Если задаешься вопросом, значит, что-то не так. Культ счастья порождает также конформизм и зависть, два недуга демократического общества, иначе говоря, погоню за модными удовольствиями и повышенное внимание к избранным, баловням судьбы.
Второе, то есть забота о поддержании благополучия, утвердилось в современной светской Европе вместе с торжеством посредственности - явлением, возникшим на заре Нового времени и означающим, что место Бога заняла сведенная к обыденности мирская жизнь. Посредственность - это победа буржуазных ценностей: заурядности, пресности, пошлости.
Наконец, установка на исключение страдания приводит к противоположным результатам: оно оказывается стержнем всей системы. Современный человек страдает оттого, что не желает страдать, подобно тому, как может стать болезнью стремление к абсолютному здоровью. Наше время являет миру странное зрелище: все общество поголовно исповедует гедонизм, и при этом любая малость терзает людей и портит им жизнь. Несчастье - это не просто беда, а гораздо хуже - неудавшееся счастье.
Итак, под принудительным счастьем я понимаю свойственную второй половине XX века идеологию, которая понуждает рассматривать все с позиции приятности/неприятности; навязываемую нам эйфорию, которая с позором изгоняет или брезгливо отстраняет всех, кто почему-либо ее не испытывает. Предусмотрено двойное обязательство: с одной стороны, превратить свою жизнь в рай, с другой - корить себя, если не можешь этого достичь. Таким образом, извращается едва ли не лучшее завоевание человечества: предоставленная каждому возможность устраивать свою судьбу и улучшать условия своего существования. Как случилось, что право на счастье, центральная и самая смелая идея Просвещения, превратилось в догму, в жесткий кодекс? Именно это мы и попытаемся проследить.
Толкований высшего блага бесконечно много, коллективное сознание связывает его то со здоровьем, то с богатством, то с красотой, то с комфортом, то с успехом - тьма талисманов, которые должны завлечь его, как птичку приманка. Постепенно средства возводятся в ранг цели и одно за другим признаются несостоятельными, поскольку не обеспечивают искомого блага. Жертвы плачевного недоразумения, мы, употребляя средства, которые должны бы привести нас к счастью, часто лишь удаляемся от него. И потому сплошь и рядом заблуждаемся, считая, что его можно требовать как нечто нам причитающееся, что ему можно научиться как какому-нибудь школьному предмету, что оно покупается, имеет выразимую в деньгах цену, что другие знают верный рецепт счастья и достаточно им подражать, чтобы урвать порцию и себе.
Вопреки ходульному выражению, на все лады повторяемому со времен Аристотеля - хотя он имел в виду нечто иное, - далеко не всем людям и не всегда было свойственно стремиться к счастью; это черта западной цивилизации, имеющая определенные исторические координаты. Помимо счастья в той же культуре существуют и другие ценности: свобода, справедливость, любовь, дружба, которые могут выдвигаться на первое место. Что, кроме самых общих, а потому пустых слов можно сказать о том, каковы устремления всех людей на земле от начала времен? Мы ничего не имеем против счастья, речь идет не о самом этом хрупком чувстве, а о его превращении в какой-то коллективный наркотик, который все обязаны принимать в том или ином виде: химическом, духовном, психологическом, информационном, религиозном. Меж тем как самые глубокие и изощренные науки и философские школы признают, что бессильны гарантировать счастье целым народам или отдельным лицам. Каждый раз, когда оно касается нас, мы ощущаем его как некую благодать, особую милость, а не как следствие точного расчета или продуманного поведения. И, быть может, именно оттого, что мечта обрести совершенное Счастье с большой буквы неосуществима, мы особенно ценим хорошие стороны бытия: удовольствия, удачу, везение.
Лера (6 лет): - Мама, ты прямо как красавица! Тебе только чудовища рядом не хватает! Задумывается: - Папа ведь тоже красавец… Кто же будет чудовищем? Может хоть дедушка на эту роль подойдет?
В городе построили новую многоэтажку. Приехали газовщики, подключать. Все проверили, пустили газ. В доме газа нет. Проверили все вентили, соединения, заглушки - все хорошо, но газа нет. Решили, что проблема в месте врезки, раскопали, проверили - проблем нет, но и газа нет. В итоге выяснилось, что во время монтажа фундамента в котлован упал кусок трубы, вынимать не стали, засыпали. Вот к нему-то газ и подключили…
Женщина пришла молодая, но печальная и какая-то на вид слегка «опустившая руки». Казалось, если ее спросить о чем-нибудь: «А вот почему вы не???» - она непременно ответит: «А зачем?»
Ребенка с ней не было.
- Мне даже стыдно немного ваше время занимать, - сказала она. - Я читала, с какими проблемами к вам приходят. А у меня ерунда какая-то, все равно как во время эпидемии к врачу с насморком идти.
- Стоп, - прервала я ее излияния. - Во-первых, никакой особой психологической эпидемии у нас в поликлинике не наблюдается, а во-вторых, если я, допустим, врач, то позвольте мне самой судить о вашем «насморке».
- Да-да, конечно, - торопливо согласилась она.
- Рассказывайте, я вас внимательно слушаю.
Ее история была исполнена строго в духе критического (и даже немного социалистического) реализма и напомнила мне школьные уроки литературы.
Женя (так ее звали) познакомилась со своим будущим мужем на общажной дружеской вечеринке в конце второго курса. Обоим было по девятнадцать лет, и его тоже звали Женей. Это всех веселило - студенты вообще люди не скучные.
- Как же мы будем вас различать? - спросила уже слегка нетрезвая хозяйка вечеринки.
- Разумеется, дама останется со своим собственным именем, - поклонился в сторону Жени будущий муж. - А я согласен называться Геней, сокращенное от «Евгений - гений».
- Быть посему! - радостно завопили собравшиеся.
С того вечера так и осталось: Женя и Геня.
Они стали парой, встречались между лекциями (учились на одном факультете, но на разных отделениях), ходили за ручку. Женя влюбилась и этого не скрывала, сияла, похорошела невероятно (по признанию еще школьных подружек - а это дорогого стоит, ибо в их компании она прежде слыла невзрачной, лишенной какой бы то ни было девической эффектности). Засыпала, думала, почти молилась: боже, какая же я счастливая! Как же мне повезло! Пусть и всем людям тоже повезет! Пусть они узнают такое же счастье! И весь мир от этого наверняка станет краше и дружелюбнее!
Геня приехал в Питер откуда-то с севера, был бесшабашен, не особенно образован, но уверен в себе, добр и обходителен. К Жене относился как к редкой книжке в книжные времена: брал уважительно, хранил бережно, читал медленно, вдумчиво, никуда не торопясь. В походных условиях оборачивал в обложку, чтоб не повредилась.
В конце четвертого курса Геня сделал предложение. Поженились на пятом. Дочка родилась через три месяца после защиты дипломов.
Ей прежде казалось, что уж и некуда еще больше счастливой быть, а вот когда дочка-очаровашка родилась, и рядом муж любимый и любящий… Она даже плакала от счастья… «Геня спрашивает: „Женечка, что с тобой? Кто тебя обидел? Что мне сделать?“ - А я и ответить ничего не могу, только бормочу: нет, нет, спасибо, спасибо».
На работе неконфликтный, разумный и обязательный Геня хорошо вписался в коллектив и нравился начальнику. Женины родители помогли внести первый взнос за квартиру. Между рождениями детей Женя еще успела поработать в социальной сфере - правда, не по специальности, но с удовольствием, потому что, если честно, то инженер из нее скорее не получился, чем наоборот, хотя в институте она училась хорошо. Мальчик Арсений родился четыре года назад. Слава богу, тоже чудесный и здоровый.
- Жень, где насморк-то? - взвыла я.
Женщина опустила голову, помолчала. Потом подняла на меня глаза, казавшиеся больше от выступивших на них слез:
- Я на самом деле пришла, чтобы вас спросить. Вот вы давно работаете психологом и живете тоже давно. Скажите, любовь… она может вернуться?
- Вернуться? Это как? - глупо спросила я.
- Ну да, да! Чего тут непонятного! - она затрясла головой, как щенок, который треплет украденный у хозяина носок. Слезы из глаз полетели в разные стороны. - Он совсем-совсем не изменился, понимаете? Все его достоинства при нем. И все недостатки тоже, я их и раньше все знала, ничего нового. Но я его почему-то разлюбила! То, на что раньше я и внимания не обращала, или умилялась, сейчас раздражает. Его спрашивают: «Геня - это сокращенное от „Геннадий“?» - он смеется: «Нет, от „Гений“!» Мне раньше самой было смешно, а теперь я просто зубы от злости стискиваю: какой ты гений, к чертям собачьим, обычный инженер, чьи-то чужие идеи стандартно реализуешь и ни одной звезды с неба не схватишь никогда. Придет с работы, с детьми чуть-чуть повозится - и за компьютер или «Формулу-1» смотреть. Так ведь он и раньше таким был, а я думала и чувствовала: мой, чудесный! Носки он всегда бросал вывернутыми наизнанку, и когда жует, у него за ушами как-то странно щелкает… Вы поняли, да?
- Уши Каренина, хрестоматия для девятого класса, ага, - кивнула я.
- Мне всего тридцать четыре года, впереди еще много лет. Я сейчас как под водой, наверное, это называется отчаянием. Это пройдет? У нас двое детей, он их любит, они любят его. У нас все хорошо, я не встретила никого другого. Но он тоже замечает, конечно, как-то сказал: «Ты не заболела? В тебе как лампочку вывернули». Я детям меньше уделяю внимания, на работе я всегда была выдумщицей, а сейчас делаю проект - и все. Мне как будто воздуху все время не хватает, я столько лет дышала любовью. Я спрашиваю вас: есть ли шанс, что любовь именно к нему, к Гене, моему мужу, отцу моих детей - вернется, бывает ли это вообще? Может быть, я могу что-нибудь для этого сделать? Какой-нибудь тренинг? Аутогенная тренировка? Гипноз? Антидепрессанты? Я сделаю что угодно, и я готова просто ждать, если вы скажете, что это просто этап, кризис, и есть хоть какая-то надежда…
- Ой… - я замолчала, быстро соображая.
Дороги любви неисповедимы? Сто раз видела, слышала и читала вот такие истории: встретились, поженились по любви, потом любовь ушла. Встречала и наоборот: брак по расчету, а потом узнали друг друга, что-то вместе пережили, и вот она, любовь - встречайте и аплодируйте. Она его (он ее) не любила, а потом оценила и поняла - вовремя, или когда брак уже распался, вдогонку - такое тоже случается. Что еще? Когда-то нравились друг другу, потом расстались, встретились спустя много лет, и вот - вспыхнули прежние чувства, стали жить вместе. Одна любовь ушла, пришла другая, к другому, третий счастливый брак - тоже бывает, во всяком случае, рассказывали неоднократно. Поженились и всю жизнь прожили без всякой любви, во взаимном принятии и уважении, искренне полагают, что прожили хорошо, - такое тоже видела своими глазами.
А вот чтобы любовь ушла, а потом опять вернулась прямо здесь, по месту, без дележа детей, шифоньеров и многолетней разлуки? Бывает? А ведь это, если подумать, очень-очень актуальный вопрос для психолога, работающего в интересах детей. Детям нужна полная семья, это вроде никто не оспаривает. Общество у нас светское, свободное, браки заключаются по взаимному согласию и в большинстве случаев по любви. Отчего распадаются? Из-за измен? Да ничего подобного. Чтобы у человека включился «поисковый рефлекс», там, внутри, уже должно быть что-то не так. А дети?
Вдруг я поняла, что, кажется, нигде никем не озвученное, но в обществе существует мнение, что «любовь назад не ходит». А действительно ли это так? Полюбить снова можно только кого-нибудь другого? Но ни в коем случае не того, с кем столько прожито и пережито?
Я не знаю, правда. Как обычно в таких случаях, обращаюсь к «помощи зала». Мы (я и семья Гени - Жени) ждем ваших мнений.
Интересный случай произошел со мной сегодня. Я обычно публикую чужие мысли. То есть, что нарыл и мне понравилось.
Соответственно проверяю их на повтор.
При проверке цитаты, взглядом пробегаешь текст - вдруг, что интересное попадется и сбрасываю в «избранное» (потом прочитаю).
Так же поступаю и с цитатами - кандидатками на подачу претензии, если заметил.
И вот в чем дело… до сегодняшнего дня все было нормально. Кандидатки лежали в избранном неделями…
А сегодня вдруг, читая поданные претензии, я обнаруживаю ТРИ претензии на цитаты, которые я отложил 3 часа назад, поданные по времени одна за другой.
Скажите совпадение? Может быть. Но цитаты я отложил при проверке 5 различных по содержанию текстов (я не помню каких именно) и по одной в каждом наборе из ста жемчужин выдаваемых поисковиком.
Кто-то подумает делает из мухи слона,. все это мелочи по сравнению с мировой революцией…
Я тоже думаю, что мелочи…
НО ОСАДОК… ОСТАЛСЯ.
-
Путешествовал один человек по миру, да оказался случайно возле древа исполнения желаний. О волшебной силе дерева он, конечно же, не знал. Устав с дороги, он заснул в тени его кроны.
Проснувшись, человек почувствовал ужасный голод. Он подумал: «Как я голоден… Хорошо бы еды какой-то», - и неожиданно появились самые разные лакомства. Человек, не задумываясь о том, откуда взялась пища, принялся есть.
Когда он наелся, ему захотелось пить. И снова его желание тут же исполнилось - перед ним появился кувшин с чистейшей прохладной водой. Человек напился, и тут его осенило: «Откуда взялись пища и вода? Скорее всего, это злые духи. Они насмехаются надо мной!»
И вокруг человека завились страшные бестелесные чудища с издевательскими ухмылками. Человек в ужасе подумал: «Они же хотят убить меня!» И духи убили человека.
Мораль: мысль - материальна. Мы формируем свою жизнь своим образом мышления. Возьми за правило: о себе - только хорошее!
Тут кто-то писал про инструкцию по содержанию хорька, что если сдох - не выбрасывать пока не завоняет, возможно спит. Подтверждаю!!!
Как-то жарким летом вломило мне устроить дочке и её подружке культурный досуг. И поехали мы в зоопарк, он у нас хоть и небольшой, зато весьма уютненький. Даже «парк юрского периода» есть, динозавры правда не живые, но очень искусно сделаны.
Посмотрели рыбок, птичек, змеюк, обезьян, покатались на ослике и верблюде и двинули к хищникам. Но с ходу внимание привлекли не они, а один ипохондричный папашка с сынулей - оба очкастые и сопливые. Сперва папашке не понравилось, что у клетки медведя нет положенных метровых ограждений. Медведь нашелся что ответить - швырнул в решетку автомобильную покрышку. Потом отдышавшийся очкарик докопался до лисы - чего это она не пушистая как положено. Довод, что летом они все такие его удовлетворил частично. То же было и с песцами.
И тут он узрел хорька!!!
Хорь действительно впечатлял. Он спал на спине, трогательно поджав лапки и изящно изогнувшись. Так уютно, сладенько…
- Ну это вообще безобразие! - в очередной раз сунулся он к толстой смотрительнице, спокойно поглощавшей мороженое. - Тут же дети! А вы дохлых животных показываете!
- Он спит, - вяло сказала она.
- Да какое там спит! Он сдох! Смотрите! - и очкастый, втянув сопли, принялся колошматить по клетке.
- Не поможет, - также вяло отреагировала смотрительница, - он спит.
- Я… я… я директору пожалуюсь! В Общество защиты животных! В ООН!
Смотрительница ненавидяще посмотрела на него, подняла своё монументальное тело со стульчика, прямо сквозь решетку и не глядя сунула недоеденное мороженое медведю (тот обалдел от неожиданного подарочка) и двинулась к надоеде. Дебил хоть бы подумал, кто самый опасный хищник в этом секторе…
Она открыла клетку, сцапала хорька за шкибот и пару раз бережно стукнула по голове. Хорек открыл сонные глазки и улыбнулся во всю пасть, впрочем, продолжая висеть как тряпка.
- На!!! Смотри! Кто тут дохлый? Это может ты мертворожденный?
Тетка усердно совала хоря в лицо интеллигенту.
Тот пятился не замечая вывалившихся соплей.
Хорек продолжал висеть и лыбиться.
Идиллию нарушила дочкина подруга:
- Тётя! А раз он всё равно спит, можно его в руки взять и сфотографироватся?
- Вот! - рявкнула она очкарику (медведи притихли) - Не перевелись ещё нормальные люди!!! Конечно, деточка, пойдем, я покажу где лучше…
Глава восемнадцатая. Немного из прошлого. МЯТЕЖ И НЕМНОГО О БОГАХ
часть тридцать шестая
Докия и Листик, вопреки заявлению девочки, не улетели сразу, когда Листик доела.
Обратно они полетели утром следующего дня. Это было даже раньше, чем планировала Докия, она на всю разведку отводила трое суток.
За это время войско склавонцев прошло бы половину пути от стольного града до границы леса и степи. Там в определённом месте и собиралась ждать Докия князя, чтоб доложить ему результаты разведки.
Но кто ж знал, что Листик преодолеет расстояние от стольного града до лагеря сабурманов в два взмаха своих крыльев.
Но сейчас Листик не стала сразу прыгать, она взлетела, сопровождаемая почётным эскортом из двадцати драконьих всадников, убедилась, что все летят в нужном направлении и только тогда прыгнула.
На её спине сидели Докия и Элие. Вообще-то, Духу степи не нужен был дракон, чтоб передвигаться, но Листик уговорила Элие познакомиться с Виминой и предложила доставить хранительницу степи к хранительнице леса.
Перед тем, как полететь с Листиком, Элие долго стояла, обняв своего дракона, вернее его большую голову, и что-то ему говорила.
Тот фыркал, не соглашаясь оставаться один, но, видимо, девушка уговорила своего друга, и он остался ждать её возвращения.
- Грано очень переживает, что я лечу не на нём.
Сказала Элие Листику.
- Понимаю.
Кивнула изумрудно-золотистый дракончик.
- Хоть ты теперь в нём не нуждаешься, но бросать друзей не следует.
- Я буду на нем летать как и раньше!
Ответила Дух степи, в глазах у девушки стояли слёзы, Докии показалось, у дракона тоже.
Листик кивнула, Докия тоже промолчала, что тут говорить - у неё самой был боевой конь, боевой друг, не раз спасавший жизнь, и когда он погиб, суровая женщина-воин три дня плакала.
И вот теперь - мгновение в белом тумане, и внизу вместо степи бескрайние просторы леса. И судя по тому, какой этот лес густой, Листик выскочила далеко от степи, где-то за стольным градом Склавонии.
Камнем упав вниз, затормозив лишь у самой земли, изумрудно-золотой дракон плавно опустилась на землю.
- Вимина! Вимина!
Позвала Листик. Дух леса появилась из-за ближайшего дерева.
- Вот, познакомьтесь.
Дракончик представила хранительниц друг другу и предложила:
- Вы тут поговорите, а мне некогда. Там, похоже, ещё один пир намечается!
Листик ушла свечой в небо и снова прыгнула, выглянула из межпространства и, убедившись, что эрэлы продолжают лететь в нужном направлении - Вотормас решил сам отправиться с посольством к князю Светомиру, снова прыгнула.
На этот раз она вышла из белого тумана над склавонским войском. Но, к удивлению Докии, склавонцы стояли на месте, а не двигались.
Листик села прямо у входа в княжеский шатёр и, оттолкнув перепуганных воинов-стражей, шагнула прямо в него.
- Где князь?
Закричала Докия больше удивлённому, чем испуганному воеводе Брониславу, он знал, что Докия отправилась на разведку и полетела на драконе, вот только кто этот дракон не даже догадывался.
- Беда, Докия!
Ответил воевода косясь на дракона.
- Беда! Маги бунт подняли! Перебили стражу, захватили княгиню и княжон. Князь с княжичем и малой дружиной поскакали обратно в стольный град!
- Ага?
Листик вопросительно посмотрела на Докию, та ответила:
- Летим!
Дракончик со своей всадницей взлетела, не выходя из шатра. Воевода Бронислав сокрушённо покачал головой:
- Что же это деется?! Тут сабурманы на носу, а они шатёр порвали!
Ему показалось, что перед ним возникла мордочка изумрудно-золотистого дракона и ехидно спросила:
- А ты что? Хотел от них в шатре спрятаться? Да? Не бойся, в обиду не дадим!
- Свят, свят…
Осенил себя знаком отгоняющим нечисть воевода и снова покачал головой:
- Что деется, что деется! Шатры рвутся, драконы разговаривают!
- Смотри!
Закричала Докия Листику, но дракончик и сама видела. Вынырнув высоко в небе над стольным градом, Листик практически зависла над княжеским теремом. Вокруг княжеского подворья кольцом расположилась малая дружина, воины в блестящей броне скакали вокруг ограды, но не рядом, а на значительном расстоянии.
А ближе к стенам несколько дружинников неподвижно лежали на земле.
- Смотри!
Возбуждённо закричала Докия.
- Заклинаниями достали! Воины не могут ворваться вовнутрь! Но и магам теперь не выйти!
- А почему? Они же могут всех воинов, как тех!
Ответила Листик, показывая на лежащих, дракончик не кричала, говорила спокойно. Докия тоже ответила, уже не повышая голос:
- Для заклинания время надо, а дружинники - видишь? Всё время скачут, пока на одного ворожбу наведёшь, остальные стрелами побьют!
Да и далеко для заклинания-то, а стрела-то дальше летит. Видно Гремислав и Громодар посоветовали что делать, они тоже с князем. Магам не выйти, но и воины атаковать не могут, если пойдут на штурм, маги смогут всех достать.
А в том тереме, скорее всего, заложники - маги же княжон захватили. Если бы не это, могли бы измором взять, а так - штурмовать придётся!
- Ага.
Ответила Листик.
- Получается, что все маги на стене, а в тереме их совсем мало. Да?
- Что ты задумала?! Они же увидят, как ты спускаешься!
Снова закричала Докия, Обычное «ага» Листика было ответом.
Дракончик не стала падать вниз, как коршун, она просто прыгнула через межпространство.
Появившись у приоткрытых дверей, из которых выглядывал, судя по, маг, Листик сразу стала девочкой. Маг только увидел, как перед ним появилась большая золотистая тень и тут же исчезла.
Но ничего предпринять не успел, так как влетел вовнутрь от сильного удара шагнувшей вперёд ведьмачки.
- Ого!
Оценила действие охотницы рыжая девочка, вывернувшаяся из-за её спины.
- А говорила, ворожить плохо умеешь! Чем это ты его так? Что это за заклинание?
- Кулаком…
Усмехнулась охотница.
- Заклинание называется - прямой в челюсть.
- Ага.
Кивнула девочка и показала на ещё одного мага, появившегося на галерее второго этажа.
Но Докия сама его увидела и с места туда прыгнула. Но прыгнула не прямо, а в сторону и, оттолкнувшись от стены, обрушилась на этого мага сбоку.
Маг успел запустить какое-то заклинание навстречу ведьмачке, если бы она прыгнула вперёд, то это заклинание её бы сбило и опутало обездвиживающей сетью.
Но поскольку охотницы на его пути не оказалось, заклинание влипло в стену над дверью и теперь жужжало, пытаясь её опутать и обездвижить.
А Докия, обрушившись на мага, снова применила своё простенькое, но такое действенное волшебство. Прямой в челюсть сработал безотказно, маг растянулся на полу и затих.
Листик отскочила в сторону от распахнувшейся входной двери. На пороге стоял ещё один маг.
- Что здесь происходит?
Произнёс он, Листик вежливо поздоровалась:
- Здрасьте!
Потом девочка ответила на заданный магом вопрос:
- Мы тут зашли, а они не хотят пускать!
Маг поднял руки, собираясь сотворить какую-то ворожбу, Листик просто щёлкнула пальцами, и жужжащее над дверью заклинание упало на волшебника.
Наконец-то сработавшее заклинание не только опутало и обездвижило мага, но ещё и полностью заклинило своей жертвой двери.
- Вот…
Удовлетворённо сказала Листик.
- Теперь сюда никто не войдёт!
Докия согласно кивнула, она закончила связывать мага на галерее и собиралась спуститься к тому, что лежал внизу.
- Там ещё один.
Листик показала на дверь, ведущую во внутренние покои, и пояснила:
- Не очень сильный, девушка там.
Докия метнулась к той двери и пинком её распахнула. Проделав тот же трюк, но на этот раз сделав сальто и оттолкнувшись от потолка, Докия обрушилась на девушку-мага, сбивая её с ног.
Но та и не думала сопротивляться, девушка, замерев, стояла прижимая руки к груди. Докия подняла её, схватив за шиворот и слегка встряхнув, спросила:
- Где княжны?
- Ага, где они? Отвечай!
Поддержала ведьмачку рыжая девочка.
- Листик, тот маг, внизу, сейчас очнётся и…
Обеспокоено произнесла Докия.
- Не-а, я его связала.
Улыбнулась девочка.
- Листик, чем? И как ты могла это сделать так быстро?
- А я его заклинанием, что в тебя маг с галереи бросал.
- Ты знаешь это волшебство?
Удивилась Докия, Листик покачала головой:
- Не-а, не знаю. Я его в то первое заклинание всунула. Их там в дверях теперь двое стоят, а заклинание крепкое, тот маг хорошо постарался, теперь они нипочём не выпутаются!
Докия кивнула и, ещё раз встряхнув перепуганную магиню, повторила вопрос. Та показала на ещё одну дверь, по-видимому, ведущую в кладовую.
- Листик, проверь. Но будь осторожна!
- Не чувствую.
Пожала плечами девочка, подошла к двери и осторожно стала её ощупывать. Затем сделала движение руками, словно разрывая ткань, даже звук послышался такой же.
- Ага…
Удовлетворённо сказала Листик и словно свернула какую-то ткань в рулон. Посмотрела на побледневшую магиню и укоризненно спросила:
- Ты почему не сказала? Думала меня поймать, да?
- Не может быть!
Свистящим шепотом произнесла магиня.
- Запирающее-маскирующее заклинание-ловушку сам Мудролюб накладывал!
- Это ещё кто?
Недобро прищурилась девочка.
- Он вышел на галерею, когда мы услышали шум, Мудролюб - один из сильнейших магов!
Ответила магиня, которую Докия не просто встряхнула, а ещё и приподняла за шиворот.
- Ага…
Кивнула девочка.
- Но против прямого в челюсть ваш мудрый лоб слабоват оказался. Очччень хорошее заклинание!
- Листик, как ты это сделала?
Спросила Докия, рассматривая слабосветящийся рулон чего-то непонятного в руках у девочки. Листик охотно пояснила:
- Вообще-то это заклинание невидимо и потрогать его нельзя, я его заключила в стазис, ну не совсем. Для стазиса нужно…
- Я знаю.
Перебила девочку ведьмачка, та, кивнув, продолжила:
- Это будто бы стазис, я просто наложила такой слой поверх этого заклинания и свернула то, что получилось, в трубочку.
Теперь они друг друга держат. Недолго, но не пропадать же такому хорошему заклинанию, может кому-нибудь пригодится.
- А как его активировать. Ну, развернуть твой рулончик?
- Очень просто.
Начала объяснять девочка
- Вот так, цепляешь одной стороной на то, что ты хочешь закрыть, и разматываешь, заклинание прилипает, становится невидимым и начинает работать. Вот!
- Ну-ка, дай сюда…
Протянула руку Докия. Листик отдала рулончик, а ведьмачка подтолкнула магиню к девочке:
- Вот, посмотри, чтоб не трепыхалась! Если что, применяй заклинание…
- Прямой в челюсть, да?
Поинтересовалась девочка.
- Именно…
Кивнула Докия.
- Применяй со всей силы, а пока можешь немного потренироваться.
Листик только кивнула, ничего не сказав, а ведьмачка уже выскочила из комнаты. Магиня, которую отпустила охотница, попыталась шагнуть за ней, разминая руки для ворожбы, и тут же упала. Листик просто подставила ей подножку.
- Это разновидность боевого заклинания - прямой в челюсть - называется - зацепить за ногу.
Сообщила девочка пытающейся подняться магичке. Та снова попыталась встать, но Листик снова дёрнула её за ногу.
На этот раз магическим захватом.
Так повторялось несколько раз, магичка, уже не пытаясь встать, перевернулась на спину, собираясь ударить девочку заклинанием из этого положения.
Листик на этот раз не дёрнула, а придавила сверху тем же магическим захватом.
- Тренируешься?
Осведомилась появившаяся Докия.
- Ага…
Ответила девочка и спросила сама:
- А что ты делала?
- Раскатала твой рулончик на тех магах, которыми ты дверь загородила.
- А зачем?
Поинтересовалась Листик.
- Снаружи раскатала.
Усмехнулась Докия.
- Теперь эти маги смотрятся как заклинание, которым загородили дверь, понятно?
- Не-а…
Покачала рыжей головой девочка.
- Их товарищи, если заподозрят, что здесь что-то произошло, постараются войти, а дверь-то закрыта!
Они попробуют её выбить и ударят. А наши маги-затычки, чтоб их не прибили, будут сопротивляться.
Выбраться они из тобой устроенной ловушки не могут, а вот подпитывать её изнутри - запросто. Заклинание-то ихнее.
- Ага, я только сверху его переделала.
Расплылась в улыбке девочка и тут же озабоченно спросила:
- А те, что будут снаружи эту затычку вышибать, не убьют этих двоих?
- Их проблемы.
Равнодушно пожала плечами ведьмачка.
- Не надо было мятеж устраивать. Давай лучше посмотрим, кого они в кладовке заперли. Да отпусти эту магичку, а то ты её совсем задавишь!
Лежащая на полу молодая девушка, придавленная заклинанием Листика, только хрипела, не в силах пошевелиться.
Ойкнув, рыжая девочка убрала магический захват, а ведьмачка многозначительно посмотрела на магиню, как бы намекая, что та полностью в их власти и ничего против сделать не сможет.
Та, тяжело дыша, села на полу, понурив голову. Листик осторожно открыла дверь в кладовку и сказала:
- Здрасьте! Ой! Я сейчас вас развяжу.
Докия с улыбкой наблюдала, как из кладовки, жмурясь на свет и растирая онемевшие руки, выходили княгиня Милосвета, княжны Светолана и Карэхита, а также пытающиеся выглядеть важно и солидно советники Брямчемудрин и Урторио.
Разглядывание помятых освобожденных Листиком пленников не мешало ведьмачке через раскрытое окно внимательно наблюдать за перемещением магов на стене.
Видно, сделав какие-то выводы, Докия сказала:
- Кажется, Светомир решился на штурм. Очень на него не похоже, неосмотрительно!
Маги перебьют половину его дружины, да и здесь внутри…
Недосказав, ведьмачка глянула на Листика. Девочка кивнула и произнесла своё обычное «ага».
Докия спросила:
- Листик, ты можешь посбивать магов со стены? Только не огнём, это будет сразу заметно.
Девочка кивнула, а охотница предложила подняться на верхний этаж терема, оттуда обзор будет лучше.
Да и обороняться, если маги их обнаружат, будет легче.
Обе княжны, заявили, что тут не останутся и пойдут с Докией и Листиком. Их поддержали оба советника, они справедливо рассудили - если ведьмачка с девочкой сумели пробраться в терем и их освободить, то и защитить смогут.
Только княгиня, глядя на рыжую девочку, поджала губы:
- Тебе одеться не мешало бы! Ходить в таком виде - очень неприлично!
- Ага, некогда было, да и не во что. Мы как увидели, что тут происходит, сразу же и прилетели!
Ответила девочка, глянула на охотницу и показала на пленённую магичку:
- Эту берём с собой, пошли наверх!
Верхний этаж терема представлял собой башенку с широким окнами во все стороны.
Из неё было хорошо видно, что осаждающие подворье дружинники будто бы собираются атаковать с одной стороны, но силы для штурма накапливают с другой.
Маги это поняли и демонстративно выстроились на стене со стороны предполагаемой атаки.
Но на стене стояло их чуть больше десятка, основные же их силы притаились под другой стеной, там, где ожидался основной удар.
- Смотри.
Показала Листику на магов под стеной Докия.
- Дружинники, имитирующие атаку, не дойдут до стены, так что их маги не достанут.
А вот те, что действительно пойдут на штурм, попадут под удар. Видишь, эти маги тоже засаду устроили.
- Ага…
Согласилась Листик.
- А мы устроим засаду на них. Я думала сбивать их со стены воздушным ударом, это не так заметно как огнём, но это у меня плохо получается.
- Бей огнём!
Прошипела Докия.
- Они наших не пожалеют! Бей, когда на стену поднимутся!
События развивались так, как и предположила охотница.
Сначала имитирующие атаку дружинники князя с боевым кличем кинулись на стену, засыпая её стрелами.
Даже достали двух магов, те упали: один за стену, другой внутрь подворья.
Потом ударили маги, словно испугавшиеся атаки. Ударили раньше, чем смогли бы гарантированно поразить атакующих, но те так близко и не подошли.
Но всё равно маги сумели достать пятерых вырвавшихся вперёд воинов, остальные были или очень далеко для магического воздействия, или защищены амулетами.
В это момент пошла в атаку основная часть дружины. Конная атака на стены выглядела абсурдно, но всадников было по двое на каждом коне.
Второй держал в руках верёвку с «кошкой», которую должен был забросить на стену.
- Что они делают?
В отчаянье закричала Докия.
- Даже если они взберутся на стены, они не смогут…
В этот момент маги, которые были под стеной, стали на неё подниматься. Выстроившись в ряд, они подняли руки, собираясь обрушить на атакующих какое-то заклинание.
Судя по тому, что маги не ударили, когда дружинники уже были почти под стенами, это была их совместная и очень сильная ворожба.
Маги ждали сигнала, чтоб выплеснуть накопленную силу, Докия это поняла и закричала:
- Листик!
- Ага.
Ответила девочка, но рук для заклинания не подняла, она просто опёрлась на подоконник.
По гребню стены прошёл огненный смерч, разбрасывая магов в разные стороны. Неизвестно, что стало с теми, кто упал за стены, но те, кто свалился внутрь, пытались подняться, огненный удар хоть и был сильным, но никого не убил.
В атакующих дружинников ударил воздушный вихрь магов, засевших на одной из башен. Но слабо ударил, видно, это заклинание должны были поддержать со стен.
Воздушный вихрь хоть и сбил с коней нескольких воинов, но атаки не остановил. Дружинники князя уже лезли на стены.
- Листик, башня.
Важно произнёс Урторио.
- Ага.
Не менее важно ответила Листик, и верхушка башни разлетелась щепками. Пять тел полетели вниз. Девочка ойкнула:
- Я так не хотела!
- Что бы мы без тебя делали? Без твоих ценных указаний и мудрых советов.
Ехидно сказала Докия Урторио и погладила девочку по рыжей голове:
- Не переживай, это враги!
Словно подтверждая её слова, дружинники, перебравшиеся через стену, добивали магов, сбитых Листиком, как не пришедших в себя, так и пытающихся оказать хоть какое-то сопротивление.
А Докия строго выговаривала Урторио:
- Не вмешивайся, оставь войну нам, мы сами справимся.
При этом ведьмачка прижала расстроенную девочку к себе, та, словно кому-то жалуясь, шмыгая носом, говорила:
- Зачем же так? Они же не сопротивлялись! Не могли!
Пленная магичка прижала руки к груди и смотрела на творящееся во дворе круглыми от ужаса глазами.
Она очень живо себе представила, что было бы с ней, окажись она там. Девушка-магиня с благодарностью посмотрела на Листика.
А Карэхита, вытащив откуда-то большую шаль, закутала в неё рыжую девочку.
Самые нечестивые Папы Римские в истории Ватикана: шокирующие факты
В 2000-летней истории Ватикана не все страницы были белыми и не все Папы Римские - праведниками. Среди тех людей, которые должны были служить примером для миллионов, были узурпаторы, развратники, торговцы индульгенциями и разжигатели войн. На протяжении веков папский престол находился в центре европейской политики и те, кто носил мантию, не миновали ее жестоких методов. Да и представления об эталоне добродетели со временем претерпели существенные изменения. Какие же Папы вошли в историю как наиболее нечестивые?
Папа Стефан VI (в некоторых источниках VII) за недолгое время своего правления успел не «оставить след» в истории, а «наследить» в ней. В 897 г. он стал инициатором самого жуткого суда, получившего название «трупного синода». По приказу Стефана VI труп Папы Формоза, его предшественника и идеологического противника, был эксгумирован и предан суду. На ужасающем судебном заседании полуразложившийся труп усадили на трон и подвергли символическому допросу. Его обвинили в вероломстве, признали его избрание недействительным, отрубили пальцы, протащили по римским улицам и захоронили в могиле неизвестных чужеземцев. Во время синода произошло землетрясение, которое римляне восприняли как знак свыше и свергли Стефана VI.
Папа Иоанн XII, правивший с 955 до 964 гг., был обвинен в прелюбодеяниях, лжесвидетельстве, продаже церковных земель и привилегий. Лиутпранд Кремонский утверждает в своих хрониках: «Имею четкие свидетельства того, что он прелюбодействует с вдовой Ренье, со Стефанией, сожительницей своего отца, со вдовой Анной, своей племянницей, и святое место превратил в дом шлюх». Он был убит мужчиной, который застал его в постели со своей женой.
Папа Римский Бенедикт IX вошел в историю как один из самых циничных и аморальных правителей. Он обвинялся в изнасилованиях, содомии и организации оргий. Его называли «дьяволом из ада в обличье священника». Он также пытался продать престол, а потом снова вернуться к власти.
Папа Урбан VI стал инициатором раскола в Римско-католической церкви в 1378 г. и посеял вражду в борьбе за престол, которая длилась почти 40 лет. Он был известен своим жестоким и деспотичным характером.
Папа Иоанн XXII превратил отпущение грехов в своеобразный бизнес: чем более тяжким был грех, тем дороже оценивалось его прощение. А Папа Лев Х пошел еще дальше: он решил, что «тарифы» были слишком низкими и увеличил стоимость индульгенций. Сам же славился своей расточительностью и опустошал ватиканскую казну. За большие суммы он отпускал грехи убийцам и совершившим инцест. Это вызвало волну возмущения и выступлений против папства, в частности, Мартина Лютера.
А самым безнравственным и скандальным обычно называют Папу Александра VI. Он был печально известен своим распутным поведением и кумовством. Папского престола Родриго Борджиа добился подкупом, обвинялся в прелюбодеянии, инцесте, отравлениях. Впрочем, стоит отметить, что Александра VI винили и в тех грехах, которых он не совершал - его фигура обросла наибольшим количеством слухов.
Скандальные «Обнаженные» Амедео Модильяни: почему полиция закрыла выставку картин
Сегодня Амедео Модильяни занимает лидирующие позиции среди самых дорогих художников в мире. А при жизни ему не удалось снискать славы, он жил и умер в нищете. Его первая и единственная выставка не только не была успешной - она стала причиной скандала, в результате которого по требованию полиции выставка была закрыта. Что могло поразить и возмутить искушенных французов в картинах ню?
Значительную часть художественного наследия Амедео Модильяни составляют картины в жанре ню. Скандальная серия, включающая около 30 работ, была создана по заказу Леопольда Зборовски в 1916 - 1917 гг. Невероятно тонкое и чувственное изображение обнаженной натуры было далеким от вульгарности, тем не менее, вызвало возмущенную реакцию публики. Ни одна картина тогда не была продана.
Выставка была организована в Париже в галерее Берты Вайль в 1917 г. Для привлечения внимания публики несколько работ вывесили на витрину. Не учли одного важного момента: галерея находилась напротив полицейского участка. Комиссар тут же вызвал Берту Вайль. Позже она напишет об этом инциденте: «Я приказываю Вам немедленно снять всю эту дрянь!». - Я отваживаюсь на замечание: «Но есть знатоки, которые отнюдь не разделяют Вашего мнения. Что же такого плохого в этих обнаженных?» - «Эти голые! У них срамные волосы! Если Вы тотчас же не выполните мой приказ, я прикажу моим полицейским конфисковать все!». Несколько полотен конфисковали «за покушение на нравственность». Выставка была закрыта через несколько часов.
Модильяни не понимал причин критики, поскольку телесное никогда не было для него первичным. Об этом свидетельствует его диалог с Ренуаром в 1919 г. Маститый художник советовал Амедео, как правильно писать обнаженную натуру: «Когда Вы пишете обнаженную женщину, Вы должны как бы ласкать кисточкой ее обольстительный зад». На что Модильяни возмутился: «Я не собираюсь гладить кисточкой женские задницы. Меня вообще не интересуют зады!»
Красота обнаженных на полотнах художника действительно имеет иную природу - они словно светятся изнутри. Теплая световая гамма и своеобразная техника словно оживляют работы, это не абстрактные образы. Жан Кокто писал об этой серии: «Ню Модильяни кажутся всегда индивидуальными и портретными. В этих образах сохраняется конкретно-чувственное начало, но оно „сублимировано“, одухотворено, переведено на язык музыкально-текучих линий и гармоний насыщенных охристых тонов».
Только после смерти художника «неприличную и аморальную» серию картин в жанре ню оценят по достоинству. «Прекрасная римлянка» была продана на аукционе Sotheby’s в 2010 г. за 68,96 млн долларов.
В наше время признание публики получили не только картины, но и скульптуры Модильяни
«Радуясь, свирепствуя и мучась…»
Третьего октября исполняется 120 лет со дня рождения великого русского поэта, уроженца Рязанской земли Сергея Александровича Есенина. Дети знакомятся с его стихами ещё в начальной школе при обучении чтению. Затем школьники узнают его биографию, читают лирические стихотворения, по есенинскому «Пугачёву» постигают особенности жанра драматической поэмы.
Наследие Есенина разнообразно и многогранно. Это и размышления о судьбах России в переломные периоды её истории, и философские раздумья, и глубоко прочувствованные описания родной природы, и проникновенное обращение к Родине, и любовная лирика. Изучение есенинского творчества позволяет проникнуть в самую суть русской жизни, которая сформировалась на основе исконных древних верований наших далёких предков и глубоко усвоенного, укоренившегося в народе православного представления о мироздании. Буквально каждое произведение пронизано образами, центральными для русской культуры, связано с традиционным для России осмыслением действительности.
Для творчества Есенина, прежде всего раннего, характерно соединение земного и небесного, дольнего и горнего, быстротечного и вечного. Есенинская поэзия - это преломление силой поэтического слова ощущений русского человека, который напряжённо и сосредоточенно ищет свой путь в жизни, это отражение истории всей русской цивилизации, существование которой сопряжено с подвижностью, поиском гармонии, вечной неуспокоенностью, со стремлением к самосовершенствованию, с восприимчивостью к окружающим влияниям и при этом с сохранением самобытной культуры и внутренней целостности.
В школьную программу включено знакомство с несколькими есенинскими шедеврами. Конечно, это крайне небольшая часть творческого наследия поэта. Однако анализ на уроках таких произведений, как «Не жалею, не зову, не плачу…», «Край ты мой заброшенный…», «Отговорила роща золотая…», «Гой ты, Русь моя родная!..» позволяет поднять насущные вопросы, актуальные и для сегодняшнего дня: о судьбах страны, о миссии человека в мире, о смысле жизни.
Строки Есенина «Край ты мой заброшенный, / Край ты мой, пустырь, / Сенокос некошеный, / Лес да монастырь» оказались пророческими. Поэт наблюдал только ранние этапы гибели деревни, утраты традиционного деревенского быта, той исконной жизни, для которой характерна кровная связь крестьянина с землёй, соотнесённость его существования - трудовых обязанностей, праздников и ритуалов - с земледельческим календарём, годичным природным циклом. Утрата Россией статуса земледельческой державы привела к трагическим последствиям. Источником, благодаря которому возможно преображение пространства, является для Есенина русский крестьянский мир. Это сила, создавшая Россию, сохранившая её в годы великих бедствий, страшных невзгод и тяжких испытаний.
Воспетая Есениным «страна берёзового ситца» стала ярким символом родины для многих почитателей его творчества. Этот мир - не просто череда берёз, это одухотворённый образ мира, где в согласии с природой живут люди, ведь берёзки для Есенина - это и чувственный женский образ. Недаром лирический герой «почти берёзке каждой / Ножку рад поцеловать». Ему «Так и хочется к телу прижать / Обнажённые груди берёз».
Представление о творчестве Есенина будет неполным без знакомства с лиро-эпической поэмой «Анна Снегина» - одним из вершинных его произведений, созданным в начале 1925 года на Кавказе. В поэме, в значительной степени построенной на автобиографическом материале, раскрываются драматические страницы жизни человека в переломные моменты отечественной истории. В основе сюжета - общение лирического героя произведения Сергухи - участника Первой мировой войны, известного поэта - с крестьянами и дочерью помещицы Анной Снегиной, в которую он был влюблён в юности. Среди прототипов главной героини называют прежде всего Лидию Ивановну Кашину - владелицу усадьбы в родном селе поэта Константинове и Анну Алексеевну Сардановскую, с которой он дружил и переписывался в юности.
Есенин одним из первых в русской литературе показал трагизм Первой мировой войны:
Я думаю:
Как прекрасна
Земля
И на ней человек.
И сколько с войной несчастных
Уродов теперь и калек!
И сколько зарыто в ямах!
И сколько зароют ещё!
Неприятие войны выражается в активном противостоянии лирического героя действительности: «Под грохот и рёв мортир / Другую явил я отвагу - / Был первый в стране дезертир». Отметим, что Есенин, являясь санитаром военно-санитарного поезда, неоднократно выезжал к линии фронта, участвовал в перевозке и лечении раненых. Во время Первой мировой войны поэт видел мучительные страдания и смерть десятков людей, которым оказывал посильную помощь, делая перевязки, помогая сойти с поезда, перенося на носилках. Трагизм звучит и в более ранних произведениях поэта, тематически связанных с военными событиями. Здесь проявляется одна из важнейших особенностей русской классической литературы, для которой самоценной является каждая человеческая личность.
«Анну Снегину» справедливо называют энциклопедией русской жизни начала XX столетия. В ней представлена галерея образов, галерея типов: крестьяне и дворяне, воины и защитники Отечества, убийцы и стяжатели. В ней преломились события Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, революций 1917 года.
Каждый из героев глубоко индивидуально воспринимает происходящее, по-своему интерпретирует события. Мельник - наблюдатель, созерцатель, мыслитель. Его проникновенные письма никого не могут оставить равнодушным. Мельничиху серьёзно тревожат «сплошные мужицкие войны», причина которых кроется в безвластии, вседозволенности, растлевающе действующих на «неразумный народ». Для неё убийца старшины Прон Оглоблин - «булдыжник, драчун, грубиян». Однако именно такие люди получают в революционное время возможность поднять народ на борьбу. Как и другому народному вожаку, герою поэмы Есенина «Пугачёв», Прону Оглоблину уготована смерть - он погибает в стычке с белогвардейцами. Власть же получают люди вовсе без нравственных ориентиров, они легко приспосабливаются к любым обстоятельствам и везде находят свой корыстный интерес. Постигшая страну трагедия приводит к разобщённости, к трагической разорванности русского мира: Анна Снегина с матерью уезжают за границу, лирический герой - в Петроград.
Любовь, которую не могут заглушить ни различия в социальном положении, ни долгие годы разлуки, является тем стержнем, который позволяет человеку оставаться человеком, жить полной, насыщенной жизнь, сохранять свои лучшие душевные качества. Важен поиск смысла бытия, следование нравственным принципам, заложенным православной культурой. Память о светлых минутах жизни, о задушевных беседах, о чистой любви позволяет главным героям поэмы преодолеть все испытания - как моральные, так и физические. Лишь спустя многие годы лирический герой узнаёт о том, что его любовь не была безответной, несмотря на ласково прозвучавший, но глубоко ранивший его отказ. Как гимн молодости, гимн всепобеждающей любви звучат финальные строки поэмы:
Далёкие милые были!..
Тот образ во мне не угас.
Мы все в эти годы любили,
Но, значит,
Любили и нас.
Невозможно вернуть былое, реализовать иной сценарий развития событий. Но жизнь продолжается, счастье не утрачивается.
Если правда, что столицей женщины является ее квартира, флагом - ее платье, гербом - ее лицо, то сама женщина - это целое государство. Сколько же таких государств на жизненной территории! И какие они все разные!
Одни свободные и независимые. Они ведут политику невмешательства и неприсоединения. Поэтому не каждый осмелится пересечь границу. Их флаги весьма демократичны и расположены они обычно на Западе.
Другие - вечно чьи-то колонии и не успеют освободиться от одного колониального гнета, как попадают под другой. Это зависимые государства, которые сами по себе существовать не могут и не хотят. В их столицах обычно диктатура, но им как раз и нужна сильная рука. Располагаются они ближе к Востоку. А флаги шьются по заказу колонизаторов.
Неприсоединившиеся страны не всегда свободны и независимы. Если бюджетных ассигнований недостаточно, то флаг становится прозрачным или снимается совсем и государство переходит в руки захватчика. Если захватчик ведет правильную политику, то поднимается белый флаг (белоснежный, с кружевом, фатой и цветами), и неприсоединившееся ранее государство образует эдакий альянс.
Каждое государство отличается своим Особым Климатом.
Есть очень жаркие знойные страны. Такой климат не каждый выдержит, особенно если жара долго не падает. Тем более это, как правило, сейсмоопасные территории и там часто бывают землетрясения, извержения вулканов и пожары. Но там самая хорошая растительность и Рождаемость.
Холодные северные страны все стараются избегать. Ну разве для экзотики совершить путешествие, чтобы все познать в жизни.
В странах с умеренным климатом всего в меру и они лучше всего приспособлены для жизни.
До сих пор есть неизведанные страны, где, как говорится, не ступала нога человека. Любители непознанного, девственного совершают туда паломничество. Найти и познать такую страну удается не каждому.
Есть очень красивые государства с великолепными архитектурными сооружениями, экзотическими местами. Путешествия в такие страны запоминаются навсегда. Как правило, это очень дорогие страны, и посетить их может далеко не каждый. Тем более получить гражданство.
Труднодоступные страны посещают лишь те, кто ценит риск и ищет трудности.
Возраст любого государства является государственной тайной. А политика проводится соответственно с бюджетом, географическим положением и наличием полезных ископаемых. Поэтому политика может быть миролюбивая, агрессивная или захватническая. Иногда государства объединяются и образуют коалиции. Этот феномен называеся ''женская дружба".
Любая страна - загадка, и при всем желании все их отгадать невозможно.
У каждого государства свои задачи, свои цели и свой путь развития.
Одни предназначены лишь для туристических поездок и путешествий. О них все говорят, в них бывают, но там не живут. Не предназначены они для повседневной жизни.
Непреодолимо влекут к себе таинственные и загадочные страны, но когда уже все понятно и известно, хочется вернуться.
Но у каждого есть только одно государство, в котором он чувствует себя как дома, - его Родина. И все путешественники, странники, туристы и даже эмигранты рано или поздно возвращаются на свою Родину.
Помните, каждое государство - чья-то Родина. Не посягайте на чужие территории. Цените свое государство, оберегайте его от набегов и захватов, заботьтесь о ресурсах, приспосабливайтесь к климату, поддерживайте политику и ваша Родина ответит взаимностью.
- Дядя Карим, ты чего такой взъерошенный?
- Э-э, балам, вот сижу, полисыя жду.
- Зачем, кто ее вызвал?
- Я и вызвал.
- А что случилось-то?
- Что-что… Пошел на смена, забыл пропуска. Возвращаюсь, стукаю в дверь. А мине не открывают.
- Может, тетя Фарида куда вышла?
- Куда? Нощь ведь. Я опять стукаю. Наконец, открывает мне моя Фарида, моя жаным. И какой-то она шибко ласковый. Как будто я полушка принес.
- Так у тебя получка неделю назад была, дядя Карим. Мы еще с тобой на нее пива попили.
- Вот-вот! Э-э, думаю, жаным, меня на мягкий хлеб не проведешь! Кино смотрю, этот, как его, анекдоты слушаю. Я в шипонер. А там -сидит! Голый, слушай, ножки крендель сделал и шалма на голова!
- Ух ты! Мулла, что ли?
- Тьфу на тебя, Петька! Этот шалма на его голова был мой шарф! Ага, думаю, вор, мой вещь хотел украсть! Жена пугал, вон сама не свой к свой мама убежал! Сейчас, говорю, сволишь, я тебе секир-башка сделаю, обрезание ясым! Я его поймал за этот…
- Прямо за???
- Еще раз тьфу на тебя! За рука! Тащу его как баран из сарай и кричу: «Ты кто, зачем на мой шкаф поселился?». А он мне: «Я йог, йог!». Слышишь, брат Петька, на глаза мне врет, говорит, «йок» его тут. Как же йок, когда бар?
- Хе-хе, дядя Карим, йог - это вроде факира!
- Ну да, он потом так и сказал, что он - факир-макир, мой жена лешит. Это без штана лешит?! Я хватаю его за горла, а он кришит: «Уйди, я в астрале!» Я понюхал - тошно! И в шкафа, и на пол! Чушка какой-то, а не факир!
- Ой, не могу! Дядя Карим, в астрале - это когда душа из человека выходит…
- Она у этот факир-макир и вышла. Он лежит на свой… асрал, весь сасык… вонюший, и еще издевается: я, говорит, не рваный…
- В нирване!
- Был не рваный, Петька, был! А теперь вот сижу, полисыя жду. Сам вызвал! Тюрма теперь буду жить.
- Погоди, дядя Карим! Вон, смотри, это не твой факир, босиком и в одних трусах побежал? Ату его, ату!
- Он, сволишь! Сейчас догоню, дорву ему все, что осталось, чтобы совсем йок стал! Тюрма буду жить! Я такой шеловек!
- Да ну его, дядя Карим! Пошли ко мне лучше пиво пить, у меня получка была!
- Полушка? Это, балам, хорошо! Но как меня потом моя Фатима, моя жаным, меня найдет?
- Найдет, дядя Карим, не сомневайся! Бабы - они всегда и везде, всё и всех находят! Хоть русские, хоть татарские, хоть каковские!
- Правильные твои слова, иптяш Петька! Ну, тогда пошли к тебе пиво пить!
Выразительность взгляда не зависит от красоты глаз. Искренность слов - от очертания губ. Доброта и сила духа - от величины рук. Всё зависит от сердца. Каждая мысль, каждое чувство, каждый поступок зависят только от него. Сердце есть у всех. Но у кого-то - это клапан для перекачивания крови, а у кого-то - это настоящее Солнце.
И потому всё так сложно, всё так прекрасно, всё так не похоже от раза к разу… Потому бывают улыбки без радости, слова без эмоций, дела без смысла. А бывает… Встречаешься взглядом и уже не в силах расстаться. Мир вокруг озаряется искрящимися лучами. Лучами способными осушить любые слёзы, излечить любую боль. И подарить свет надежды даже там, где много лет царила мрачная, безысходная ночь…
Говорят, каждый человек - это мир блуждающий в мириадах других миров. Дай только Бог быть для любящего тебя человека - либимым. Что бы всегда иметь возможность дарить ему своё Солнце.
Каждая мысль - это продолжение разговора. И вместе с тем, каждая мысль в отдельности - это дебют. И у тебя нет никакого права не оправдать доверия тех, кто тебе верит. У тебя нет права на проходные фразы, случайные слова или просто какие-то невнятные звуки. Каждое предложение, каждая буква, каждый твой вздох - должен быть правдой, иметь смысл, нести облегчение и надежду.
Иначе - зачем это всё? Иначе лучше просто созерцать и не наполнять и без того засорённое информационное пространство. Мысль посланная в мир - это огромная ответственность. Ведь ты никогда не знаешь как она повлияет на чью-то душу. Для кого она станет соломинкой, а для кого, не приведи Господь, последней каплей…
Я не верю в то, что художник должен умножать скорбь, в то, что он - талантливый и прозорливый, обязан говорить о своих демонах, забирая свет у тех, кто в нём нуждается больше всего. Ибо что мы вкушаем, таковым рано или поздно становится наш вкус. А вкус, о котором принято не спорить, рано или поздно становится действием. А действие - образом жизни.
Всё начинается в голове. Именно там рождаются слова и мысли. Пусть они будут чисты. Пусть они будут красивы. Пусть они будут самым лучшим из того, что в нас есть.