Эмоции пугали Сару, она и меня научила их бояться. Она старалась изгнать чувства из нашей с нею жизни, ослабить их способность нарушать спокойствие и побуждать к переменам. Она была настоящим мастером, хирургом по ампутации чувств, - я только сейчас начинаю это понимать.
- Нет. Она не так умна, как могла бы быть.
- А почему так?
- Она не подвергает явления сомнению, Джеймс, а умный человек должен это делать. Вот ты, скажем, сомневаешься. А она просто принимает все как должное.
Был декабрь 1997 года. Я лежал в отделении сосудистой хирургии с обострением. В палате со мной также мучились болями, терзающими их ноги из-за недостатка кислорода, плохо поступающим в ткани с кровью по суженным или вообще «забитым» артериям, еще двое мужиков.
Артур Иванович лежал, как и я, под капельницей. А Витя Брюханов, мужик лет сорока из канской глубинки, беспокойно хромал по палате. Подошла его очередь на «штаны» - операцию по аорто-бедренному шунтированию. Это когда делают разрезы на животе и бедрах в форме штанов, чтобы добраться до артерий.
Во время этой длительной операции больному постепенно вливают до двух литров теряемой крови. А в 90-е ее катастрофически не хватало - доноров лишили всех льгот, и они перестали сдавать кровь. Так что больным зачастую надо было самим раздобывать для себя доноров, или покупать кровезаменитель - плазму. Даже бинты надо было иметь свои!
Хорошо было тем, у кого в городе имелись родственники или друзья, они-то и становились донорами. У Вити в Красноярске никого не было.
В его деревне, откуда ему на медсестринский пост изредка звонила мать, доноров нормальных просто не осталось, да и кто бы их сюда привез и увез? Денег на плазму у Вити тоже не было. И помочь ему было некому, он жил со старенькой матерью один, жену же у него отбил и увез несколько лет назад в неизвестном направлении его же лучший друг, о чем Витя как-то поведал нам в порыве откровенности.
Мы бы с Иванычем с радостью отдали ему свою кровь, но у нас ее не брали. Денег и у нас тоже не было - тогда, если помните, везде было плохо с наличкой, зарплаты вырывались с боем. Вите оставалось лишь уповать на чудо. До операции оставалось два дня, а у него ни крови, ни плазмы. Операцию же откладывать было крайне нежелательно - могла начаться гангрена…
И назавтра свершилось чудо. Пришел заведующий отделением и сказал, что Витю будут готовить к операции.
- Дак, а кровь-то?.. - испуганно спросил Витя. Оказалось, кто-то сдал для Вити свою кровь.
- Но кто… - растерянно сказал Витя. Однако завотделением уже ушел.
Витю на операцию забрали следующим утром. Его не было двое суток. Прикатили Витю в палату из реанимации бледного, с сизыми небритыми щеками, но уже с живым огоньком в глазах.
Перебинтованный с бедер и почти по грудь, он слабым, но счастливым голосом рассказывал, как его усыпляли перед операцией, а он никак не мог заснуть, как тоскливо и больно ему потом было в реанимации.
- К вам посетитель!
В дверях палаты улыбалась медсестра Танечка. Мы обернулись все трое: к кому? Оказалось, Танечка улыбается Вите! Она впустила в палату мужчину примерно наших лет, с накинутым на плечи белым халатом.
- Серега!?- изумленно спросил Витя, и даже попытался приподняться с постели, но сморщился от боли и снова упал на подушку. - Откуда? Как ты меня нашел?
- Да уж нашел, - сказал посетитель, усаживаясь на стул рядом с кроватью Вити. - Живу я в Красноярске. А в деревню звоню иногда, вот и узнал. Ну, как ты?
- Да нормально, - почему-то помрачнев, сказал Витя. - Операцию вот сделали, ногу мне спасли…
- Знаю, - проявил свою осведомленность гость, и улыбнулся.
Витя вгляделся в эту улыбку, и на лице его вдруг проявилось явное замешательство.
- Погоди, - хрипло сказал он. - А это… Кровь-то не ты ли для меня сдавал, а?
Теперь пришла очередь замолчать Сергею. Наконец, он с неохотой сказал:
- Ну, я. Мне завотделением все рассказал, когда я узнавал насчет тебя… Да это… ты не думай… Стал бы я тебе один целых два литра своей крови сдавать, как же! Я взял еще мужичков из своей бригады.
- Значит, это ты… - продолжал упрямо твердить Витя. - Ну, спасибо, раз так. Только я тебя все равно не прощу за Ольгу, понял? И этими своими… кровными узами… ты меня не свяжешь, понял?
Сергей неожиданно опять широко улыбнулся.
- Ну, раз сердишься, значит, будешь жить. А больше мне ничего не надо! Бывай, друг! И вы, мужики, бывайте!
И Сергей, пожав неподвижно лежавшую на груди Вити его руку, попятился к выходу.
Уже в дверях его нагнал негромкий Витин оклик:
- Слышь, Серега! Ольге тоже от меня привет. Живите, хрен с вами!..
И по просветлевшему лицу Сергея стало понятно, что эти слова для него были лучшей благодарностью бывшего друга. А может, и не бывшего.
Он молча кивнул и вышел из палаты…
Прохожу мимо выхода из метро. Женщина в возрасте раздает листовки салона красоты. Мимо проходит такого же возраста другая женщина. Первая протягивает ей листовку.
- Возьмите - скидка на салон красоты!
- Я що, так плохо вигляжу?
- Нет, що ви?
- Тогда зачем это мне?
- Отдайте своей соседке?
- Що ви мне морочите голову? Ей то зачем?
- Пусть-таки знает свое место!
Я всегда думал, что анекдоты одесские придумывают, но, оказалось, что такое бывает в жизни, при чем это все произносилось с тем самым, знаминитым одесским акцентом :)
Воронежцы спасли жизнь собаке, которая оказалась замурована под землей. Беременная дворняжка Белка, натерпевшаяся страху, теперь празднует свой второй день рождения и отъедается. Ее спасители Александра Перловская, Вадим Рустам, Алена и Александр Сотниковы решают вопрос об устройстве Белки в приют.
Три недели назад у одного из подъездов дома 58/10, расположенному по улице Ростовской, подмыло песок и обвалилась брусчатка. По словам местных жителей, образовалась довольно внушительная яма, в которую периодически залазили, играя, дети. А 18 сентября пришли рабочие и яму заделали.
- Мы в понедельник, 21 сентября, с моим мужем Вадимом, моей сестрой Аленой и ее мужем Александром приехали из Нововоронежа. Стали подниматься по ступенькам подъезда и слышим, собачий лай доносится откуда-то глухо. Я и сестра сразу поднялись в квартиру, не обратив на это внимания. А наши мужья остались, - рассказывает Александра Перловская. - Затем они нам рассказали, что, стоя у подъезда, отчетливо слышали, как собака скулит. Причем доносился этот звук из-под ступенек подъезда. Тогда-то Вадим и предположил, что собаку замуровали рабочие, которые заделывали яму. По словам Александры, они сразу пошли в местный ЖЭК, рассказали о проблеме и попросили раскопать яму, чтобы спасти собаку. Но коммунальщики им ответили, что ничего сделать не могут, так как не они производили работы.
- Поняв, что нам никто не поможет, мы решили сами попробовать спасти собаку. Пришли к подъезду и Вадим начал молотком вытаскивать плитку, а потом руками раскапывать песок, - говорит Александра. - Нам повезло - рабочие не стали бетонировать. Вадим долго копал руками, наткнулся на большой булыжник, отодвинул его, а там - щель. Нашей радости я передать не могу, когда в проеме мы увидели собачью мордочку! У подъезда народ собрался, все переживали. А когда Вадим Белку потихоньку вытащил, она такая обалдевшая была и испуганная. Получается, два дня под землей замурованная сидела. Мы ее начали обнимать, скорее за едой побежали. Она только воды попила, а есть даже не стала. Белка хвостом машет, в глаза всем заглядывает, будто спасибо говорит. Она ведь беременная, скоро щеночки будут. Я сама молодая мама, жалко Белку до слез. Как рассказали ребята, яму они заделали обратно сами. Получилось, не хуже, чем было. Теперь они планируют пристроить свою спасенную питомицу.
- Думаем в приют ее отдать… - говорит Александра. - А может кто из воронежцев, кто в частном доме живет, возьмет ее, или щенков будущих поможет пристроить… Она дворняжка, но очень умная и добрая. Сейчас, конечно, трудное время, но человеком-то всегда надо оставаться. Ведь так?
Глава семнадцатая. Немного из прошлого. НЕОЖИДАННЫЙ РЕЗУЛЬТАТ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНОЙ ОПЕРАЦИИ.
часть тридцать пятая…
Чем больше Вотормас смотрел на отношения этих двоих, тем больше удивлялся, казалось бы - повелительница, которую признали драконы эрэлов, и простая женщина, ну не совсем простая - очень умелая ведьмачка, но всё же они совсем не ровня, а отношения как двух подруг, старшей и младшей! Причём младшая - повелительница!
Пока Листик угощалась, Докия ничего не спрашивала. А когда увидела, что девочка прервалась, высматривая - что бы ещё взять, быстро задала первый вопрос:
- Почему ты назвала того носатого мага ланом?
- Мой народ, ну к которому я принадлежу, называется дракланы. Как ты поняла, мы имеем две ипостаси.
Нет, мы не оборотни, просто две ипостаси…
Начала отвечать девочка. Почему так она не стала объяснять, возможно, сама не знала. Докия кивнула, а Листик продолжала:
- Эти две ипостаси - хуман и дракон. Нет, не человек, многие из дракланов во второй ипостаси мало похожи на людей, они покрыты чешуёй, вот так.
Тело девочки покрылось чешуёй, но не изумрудно-золотистой как у Листика-дракона, а такой же, как её кожа - тёплого золотистого.
Докия кивнула, чешуя у Листика исчезла, и она продолжила:
- Вот! Но есть и такие, у которых всего одна ипостась: драконья или хумана.
Те, у кого только драконья, зовутся - драки, а те, у кого только хумана - ланы.
Они считаются неполноценными, но драки больше обычных дракланов и гораздо сильней, а ланы обладают большими, чем у дракланов, магическими способностями.
Так мне Тайша говорила, я до сих пор не видела ни одного лана, но, увидев, сразу узнала.
- А чем он тебя так? Что ты еле двигалась? Это у него было какое-то оружие?
Спросила Докия, воспользовавшись, что Листик замолчала и потянулась за очередной сладостью. Девочка отрицательно помотала головой:
- Не-а, это универсальный накопитель. В него можно не только силу закачивать, но и готовые заклинания, а потом их выпускать.
Чтоб сплести заклинание, даже подготовившись, ну ты знаешь - нужно время, а тут раз! И готово!
Вот он и попытался набросить на меня заклинание подчинения и связывающее, одновременно.
- И это у него почти получилось!
Качая головой, сказала Докия, а напрягшийся Вотормас спросил девочку:
- Что это за заклинания? И как тебе удалось от них избавиться?
- Однажды заклинание подчинения было на меня наложено. Но я сумела его расплести и сделала так, чтоб оно с меня соскальзывало.
Ну, не само по себе, я его как бы сбрасываю. Но на это тоже требуются силы, а у этого лана оно было очень мощным, гораздо сильнее чем-то, что было на меня когда-то наложено.
Поэтому защититься от второго - связывающего у меня сил не осталось, почти. Вот
Девочка улыбнулась, но не задорной своей улыбкой, а как-то растерянно. Тряхнув головой, Листик продолжила:
- Может я бы и отбилась, но там были гурувы…
- Кто?
Вставила вопрос Докия, остальные молча слушали.
- Гурувы…
Повторила Листик и пояснила:
- Я их раньше не видела, но теперь вспомнила, мне про них мама рассказывала, говорила, что они очень опасны, у них магический иммунитет к огненным ударам.
- А не рассказывала тебе мама, как с ними бороться?
Спросила Докия, Листик кивнула:
- Ага! Рассказывала! Сначала отвлечь, ударив огнём, а потом быстро прыгать в межпространство! Они туда не могут забраться! Вот!
Докия хотела спросить, что такое межпростраство, но Листик сама об этом сказала:
- Это там, где можно прыгать, мы с тобой сегодня так прыгали.
Видя, что ведьмачка не совсем поняла, девочка добавила:
- Ну, это там, где серый туман, иногда кажется, что он белый. Я там могу ходить и оттуда выглядывать. Там можно пройти совсем немного, а тут будет много. Понятно?
Докия не совсем поняла, но кивнула, вспомнив, как девочка перенесла её от Больших Выселок к своей пещере.
- А почему эти…
Начал один из эрэлов, сидящих в шатре, и замялся, потом назвал гигантских чёрных драконов привычным для себя именем:
- Почему эта Чёрная Смерть, драконы Тартрумса, так дурно пахнут?
- Потому что они живут в мире Кувана, а там есть хищники и побольше. Вот у них такая защита.
Усмехнулась Листик, видя, что другие не поняли, девочка пояснила:
- Кроме вашего есть ещё и другие миры, много миров. Разных.
Если остальные были удивлены таким заявлением, то Докия просто кивнула, что-то подобное она предполагала.
Она подозревала, что Карэхиту и Урторио Листик принесла из другого мира, а не из далёкой заморской страны.
Листик поняла, о чём подумала охотница и, улыбнувшись, спросила:
- А какая разница? Это всё равно очень далеко!
Докия, в свою очередь улыбнувшись, поинтересовалась:
- А ты откуда знаешь о том мире, где водятся эти вонючки, ты же их раньше не видела?
- Мне Рамана рассказывала, она и Тайша во многих мирах бывали, много разного видели. Они всегда так интересно рассказывают!
Докия кивнула, эти имена она уже слышала от Листика, девочка упоминала их, когда рассказывала о своих знаниях. Повернувшись к эрэлам, охотница спросила:
- А как к вам попали эти вонючки и почему вы собираетесь напасть на Склавонию?
- В наши степи пришёл тот человек, он назвался Тартрумсом, с ним было три огромных дракона, не такие большие как хикилоки…
Начал Вотормас.
- А это кто?
Поинтересовалась Листик.
- Это те большие бескрылые драконы, что мы видели.
Ответила Докия и кивнула эрэлу:
- Продолжайте, прошу вас.
- Всадники на драконах самые лучшие и умелые бойцы, но и мы ничего не смогли сделать против Чёрной Смерти, очень сильны и быстры эти драконы.
Они просто убивали нас, разрывая наших драконов. Если мы с ними не смогли справиться, то что говорить о простых всадниках, скачущих на лошадях.
Погибло много эрэлов, погиб наш верховный вождь. В бою погибла моя жена, она была отважным и смелым всадником, Элие вся в неё, её копия.
Произнося это Вотормас с благодарностью посмотрел на Листика, девочка просто кивнула, всем своим видом показывая, что по-другому и не могла поступить.
Вождь драконьих всадников продолжил:
- Когда мы поняли, что не сможем победить, то собрали совет племён. Мы решили спросить у этого человека - что он хочет?
Он сказал, что пришёл сделать нас хозяевами не только степи, а всей Илувоны.
Сказал, чтоб мы покорились ему, тогда он поведёт нас к славе и богатству. Если же будем продолжать сопротивляться, то уничтожит весь народ степи.
Господин Чёрной Смерти был очень похож на повелителя из наших легенд, и он потребовал, чтоб мы провозгласили его верховным вождём.
- Ага.
Тихонечко сказала Листик, так чтоб её слышала только Докия.
- В этот мир уже приходили дракланы, раз степняки увидели в лане признаки повелителя. У меня они тоже увидели эти признаки, хотя их так сразу и не видно.
Но получается, что приходили только в степь, у вас их не было, или они лесному народу не показывались, как моя мама.
Докия молча кивнула, а Вотормас продолжал рассказывать:
- Что нам оставалось делать? Мы поступили так, как потребовал от нас Тартрумс, а он приказал готовиться к большому походу.
- Понятно.
Кивнула ведьмачка и поинтересовалась:
- А куда делся третий дракон? Вы же говорили, что драконов было три? И как долго этот Тартрумс был вашим верховным вождём?
- Больше года, а третий дракон исчез. Куда? Никто не знает.
- Расскажите про этих драконов.
Попросила Докия.
- Они огромны, быстры и очень свирепы. Ещё они ели людей, каждый месяц Тартрумс требовал от нас для них десять девушек.
Опустив голову, сказал Вотормас. Докия вопросительно посмотрела на Листика:
- Тебе не рассказывали, зачем кормить этих драконов людьми? И потом, драконы очень большие, вряд ли им хватило на месяц десяти человек.
- Он кормил не только девушками, коровами и лошадьми тоже. А поедание разумных ведёт к безумию, таких гурувов очень легко магически подчинить.
Скорее всего, он поймал их в Куване, подсунув в качестве добычи кого-то из хуманов, потом постоянно подкармливал, чтоб их разум оставался замутнённым,
Ответила на вопрос ведьмачки девочка.
- А почему девушки?
Спросила Докия.
- А помнишь, что рассказывала Светолана?
Нахмурилась Листик.
- Гурув их поедает, предварительно не убивая, живьём! Девушки кричат, а воины молча терпят страдания, а гуруву надо, чтоб жертва не просто страдала, чтоб очень боялась.
Для них это очень вкусно, гурувы к этому привыкают и уже не могут без поедания разумных…
Листик не договорила, видно ей в голову пришла какая-то мысль, она вскочила и озабоченно произнесла:
- Мне надо в шатёр этого Тартрумса!
- Я с тобой!
Заявила Докия, подозрительно глядя на девочку. Та кивнула, и они выбежали из шатра.
Изумрудно-золотистый дракон стремительно взлетел, распугав стражу, и так же стремительно упал к шатру бывшего повелителя степи. Листик посмотрела на никем не тронутое тело Тартрумса и покачала головой, протянула лапку, и поток огня сжёг грозу эрэлов.
- Нехорошо оставлять без погребения даже врага.
Прокомментировала свои действия уже девочка и шагнула в шатёр, Докия проследовала за ней.
Она боялась, что Листик снова начнёт жевать то, что нашла в сундуке дракланского колдуна.
А Листик просто начала выбрасывать все, что там лежало. Явно что-то разыскивая.
Наконец, девочка извлекла предмет, похожий на большую тарелку на массивной цепи.
Издав радостный возглас, Листик подняла амулет над головой, ведьмачка зажмурилась от яркого белого света, когда же раскрыла глаза, то увидела, как довольная девочка отряхивает от пепла руки.
- Что это было?
Спросила Докия.
- Амулет перемещения, мне надо было сразу проверить, есть ли он у лана или нет!
Это произнёсла уже дракончик, видя, что охотница не поняла, Листик стала объяснять:
- С помощью таких амулетов можно ходить по межпространству, не прыгать и смотреть, как я, просто переноситься в те места, где уже был, амулет как бы достаёт их координаты из памяти своего владельца.
Но умелый маг, мне Тайша показывала, как это сделать, может тоже извлечь из амулета эти координаты, ну, как бы вспомнить, того что не помнил. Понимаешь, если этот амулет попадёт в руки дракланов, то они смогут найти твой мир.
- Но этот же нашёл.
Докия носком сапога ковырнула то, что Листик повыбрасывала из сундука.
- Ага.
Кивнула дракончик.
- Если бы амулета здесь не было, то это бы означало, что лана сюда кто-то переправил, а так… Он сам сюда со своими гурувами пришёл…
- Листик, а может, он кому-нибудь рассказал, куда направляется, может, ещё кто-то знает? Получается, что наш мир может подвергнуться новому вторжению!
Озабоченно проговорила Докия, она уже не сомневалась в словах Листика о множестве миров и возможности переходить из мира в мир. Дракончик отрицательно помотала головой:
- Чтоб лан рассказал о найденном мире? Чтоб у него его отобрали? Он бы подал заявку в совет, когда мир был бы полностью им покорён. Для лана это вопрос…
Даже не знаю чего, дракланы для захвата могли бы объединиться в группу, но лан ни с кем делиться не будет!
- А эти, которые только драконы?
- Они слишком слабые. Да-да, несмотря на свои размеры и силу, они слабые в магическом плане. А одной силы, чтоб захватить мир, недостаточно.
Вот этот лан - маг, хоть и не имеет драконьей ипостаси, но сумел подчинить себе гурувов, которые вполне могут заменить драконов.
Они не умеют бить огнём, но не боятся его.
И что бы вы могли ему противопоставить? Он подмял бы под себя ваш лес, как подмял степь.
- А Вимина, она бы этого не допустила!
- Она не могла справиться с одним гурувом, поселившемся в лесу, а с двумя, да ещё когда бы их маг поддерживал…
Нет, Докия, она бы вам не сумела помочь. Не помогла же эрэлам дух степи. И где она, я её не чувствую. Вообще-то, я с ней не знакома как с Виминой, но должна была почувствовать.
Дракончик и ведьмачка вышли из шатра и, прежде чем взлететь, Листик сожгла и его. Сожгла дотла, оставив только выжженный круг.
Но Докия заметила, что Листик подобрала оставшиеся два обломка посоха колдуна-лана.
В шатре Вотормаса прибавилось людей. Было видно, что они перед появлением Листика и Докии что-то горячо обсуждали.
Листик, снова рыжая девочка, уселась на своё место и потянулась за сладостями. Докия, внимательно оглядев собравшихся, покачав головой, сказала:
- Я вижу, что вы решали, кому быть верховным вождём, но так и не пришли к общему мнению. Может, мы с Листиком сумеем вам помочь? Нет, мы не будем навязывать своё мнение, просто выслушаем…
Знаете, взглянув со стороны, можно быстрее увидеть решение проблемы.
- Аха.
Поддержала ведьмачку девочка.
- уфитет и пошоветофат!
- Листик, ты сначала проглоти то, что жуёшь, а потом советуй
Улыбнулась Докия, а девочка, нисколько не смутившись, продолжила, вызвав и у остальных улыбки:
- Аха, я пафшем покашу!
- Пальцем показывать нехорошо!
Строго сказала Докия, прожевавшая Листик жалобно на неё посмотрела:
- А так хочется!
- Что, пальцем показывать?!
Удивилась ведьмачка, и не только она, а девочка, обведя рукою со сладостями, состроив жалобное выражение лица, пояснила:
- Вот это всё хочется! А вы хотите, чтоб я вам что-то советовала. Подождать немного не можете, да? Пока не доем!
- Листик, долго ждать придётся, пока ты наешься, тем более что они ещё принесут, когда ты это всё съешь!
- Ага.
Важно кивнула девочка,
-Тогда давайте, я вам сейчас посоветую, а потом доедать будем, хорошо?
- А что вы собираетесь нам советовать?
Вежливо спросил один из присутствующих знатных эрэлов.
- Вы же собрались сюда не только для того, чтоб на меня посмотреть, да? Вы хотите выбрать нового вождя, да? Так вот, я вам советую, выбирайте Вотормаса!
- Но он покорился Тартрумсу! Он принёс ему присягу!
Раздались возмущённые голоса.
- А вы?
Подняла брови девочка.
- Вы, что, до сих пор сопротивляетесь? Мужественно сражаетесь?
Как я поняла, вы даже не делали попытки сопротивляться и по первому зову лана отправились в поход против Славонии!
- А что мы могли
Спросил один из вождей.
- Если драконьи всадники не смогли ему противостоять, ему и его чёрным драконам!
Если бы мы не покорились, то были бы обречены на гибель! Бесславную гибель!
- Ага, решили не гибнуть бесславно, а славно сдаться в плен.
Сделав круглые глаза, словно от удивления, кивнула рыжая девочка. Обведя всех взглядом, от которого по спинам побежали мурашки, Листик почти прошипела:
- Ваши драконьи всадники сражались! Гибли! Они потеряли половину своих, Вотормас потерял жену!
А когда лан пригрозил, что будет уничтожать всех, кого встретит на своём пути, вождь драконьих всадников сдался!
Сдался, чтоб спасти вас, пожертвовав своей честью!
Он мог продолжать борьбу, поверьте мне, драконьих всадников не так просто победить, а поймать тем более, они бы продолжали драться.
А лан и его гурувы уничтожали бы ваши становища.
Листик замолчала и отвернулась, молчали и степняки. В наступившей тишине раздался шорох отодвигаемого полога шатра. Листик показала на входящую девушку:
- Вот! Вот ещё одна причина, почему Вотормас должен быть вашим верховным вождём!
- Элие! Почему ты встала! Ты же ранена, ты должна лежать!
Вотормас бросился к своей дочери. Та, словно не замечая отца, шагнула к Листику и протянула руку, ту, которая была сломана, и на которую Докия накладывала лубки, сейчас их не было!
Девушка произнесла глубоким грудным голосом:
- Отдай!
Тихий голос девушки был наполнен какой-то неизвестной силой. А глаза без зрачков переливались жёлтым и зелёным цветом, какой была степь, цветущая весной и выжженная летом.
- Ага.
Прищурилась девочка и с нажимом произнесла:
- Ты её выбрала себе, но Вотормас её отец и он любит её! А Элие любит его! Ты не должна её вытеснить или поглотить! Не отдам!
- Отдай! Иначе…
- Ага, что ты мне сделаешь? Счас возьму и улечу, а потом сожгу. Или прямо здесь сожгу! Вот!
- Не ты взяла…
Начала девушка, а Листик не дала ей досказать, показав язык:
- Ага, а ты отдала! А теперь это моё! Будет, если ты не отпустишь её!
- Я не могу, сейчас я очень слабая… У меня нет сил…
Девушка сказала это очень тихо, при этом пошатнувшись. Она закрыла глаза и стала оседать на пол, Вотормас подхватил свою дочь, не давая упасть.
- Отец!
Элие открыла глаза, они были обычные - тёмные, почти чёрные, как и у всех степняков.
- Ага!
Листик вскочила, в руках у неё были обломки посоха дракланского колдуна, всунув их в руки девушки, девочка с нажимом сказала:
- На! И помни!
Элие сжала обломки в руках, и они исчезли, словно растворились в воздухе.
Она провела рукой по лицу, словно что-то с него стирая. Потом посмотрела на ухмыляющуюся девочку и тихо сказала:
- Спасибо тебе, Листик.
- Ага, всегда пожалуйста.
Ответила рыжая девочка и, повернувшись к ничего не понимающим эрэлам, сказала:
- Ну вот, теперь быстренько выбирайте Вотормаса своим верховным вождём и давайте кушать! А то я такая голодная! Просто жуть!
- Листик, что это было?
Спросила Докия, она повернулась к девочке и не видела, как на глазах у изумленных степняков одежда Элие из обычной кожаной степняцкой, мехом наружу, превращается в накидку, словно сотканную из трав.
- Тух штефи фефнуфшся.
Ответила девочка, она уже снова успела засунуть себе в рот столько лакомства, сколько сумела набрать в свои ладошки.
- Листик! Прожуй и толком объясни! А то так…
Строго начала Докия, но повернувшись к девушке, уже одетой в свой необычный наряд, поражённо замолчала.
- Ну что тут объяснять?
Недовольно ответила Листик, проглотившая сладкое печенье не пережёвывая.
- Непонятно, что ли? Лан каким-то образом сумел отнять силу у духа степи, заключив её в свой посох, а она, ну не погибла, а как бы рассеялась. Дух степи нельзя убить, пока существует степь. Вот!
- А куда же она делась?
Спросила Докия, рассматривая преобразившуюся девушку.
- Она потеряла своё воплощение и рассеялась по всей степи, а когда лана не стало и посох был сломан, попыталась забрать свою силу обратно.
Но я же говорила - слабая стала, поэтому ей надо было воплотиться, а Элие была самым подходящим вариантом - ранена и без сознания. Вот дух и взяла её.
- А теперь?
- Теперь она сохранила память и сознание Элие, вот!
Из объяснения Листика слушавшие её эрэлы и ведьмачка мало что поняли. Девочка посмотрела на лакомства и, вздохнув, пояснила проще:
- Теперь Элие и есть дух степи! Но она всё помнит! Понятно?
- Но она же человек!
Возразил кто-то из присутствующих, глядя на Вотормаса, прижимавшего к себе Элие, Листик кивнула:
- Была раньше, теперь она воплощение духа степи, но всё человеческое, что в ней было, осталось.
Теперь понятно, почему Вортормас должен быть вашим верховным вождём?
- Если вы так желаете, повелительница.
Поклонился самый старший, по возрасту эрэл.
- Причём здесь я?
Удивилась девочка и посмотрела на стол, на котором расставляли вновь принесенные лакомства.
- Я вот сейчас это доем и улечу. Докии надо доложить князю, что нашествия на Склавонию отменяется, а то он сюда воевать придёт
А тут уже никого нет, представляете, как он расстроится? Да и тебе, Элие, надо обязательно поговорить с Виминой. Только вместе вы сможете противостоять, если кто-нибудь снова захочет захватить ваш мир.
- А вы? Повелительница, разве вы не будете править…
Начал тот же седой эрэл. Литстик фыркнула:
- Ещё чего! Очень нужно мне править! Вот эфо тоем и пошечу!
Последние слова Листик договаривала с полным ртом.
Набор современного джентльмена :.ЦВЕТЫ (1шт.)… ШОКОЛАД (1 шт.) … ОБЕЩАНИЯ … которые НИКТО … не собирается ВЫПОЛНЯТЬ (бесконечность)…
Ты. У каждого человека есть этот важный, незаменимый «ты», возможно, ушедший, возможно, грядущий, но он есть у каждого. Есть и у меня. Ты - это главная моя пустота. Мое отчаянье и… моя надежда. Я смеюсь над трагичностью бытия, я с легкостью ломаю стереотипы страхов, я умею делать шаги уверенно, но… Я не уверен и я боюсь. Я не уверен, что буду нужен кому-то, кроме тебя, и я боюсь, потому что знаю - один я не смогу. А еще я люблю тебя. Вот так, по-детски, наивно, доверчиво, без красивых слов и оборотов, просто люблю. Как человек может любить другого человека. Я вслушиваюсь в твое дыхание, когда ты сидишь рядом и не слышишь моих слов. Мне хочется прикасаться к тебе, но ты сбрасываешь мою руку и уходишь. Я жду от тебя хотя бы полунамек на то, что между нами что-то есть, кроме ставших мантрой слов «мне с тобой хорошо», которой ты закрываешь мой все чаще уходящий в никуда взгляд и забываешь к утру. Хотя бы что-то, мелочь, пустяк, чтобы не бесновалась внутри эта горечь, не дозревающая до слез, но обволакивающая пустотой бьющийся в стены жизни дух.
Мы часто говорим о том что древние цивилизации не оставили нам ни чего и многие народы не обладали письменностью. Но при этом наблюдаем как разрушаются уникальные исторические памятники в настоящем времени.
Что же мы хотим от менее крепких и ветхих материалов, на которых как правило излагались целые манускрипы?
Давайте вспомним какие носители информации нам известны.
Камень (наиболее известны 2 таблицы 10 заповедей Моисея), восковые таблички, росписи на черепках и стенах пещер, папирус, пергамент, велень, бумага, магнитные диски и ленты, пленки и грампластинки (виниловые и др.), лазерные носители (компакт диски), микросхематические и комбинированные носители (флешки и жесткие диски).
Думаю, вы согласитесь, что все данные носители при определенных условиях могут исчезнуть бесследно.
Причинами такого исчезновения могут стать как явления природы, так и человеческие деяния, причем последние несут катастрофические последствия.
Вы наверняка знаете как уничтожается ценнейшее наследие в результате войн на почве расовой, религиозной или иной нетерпимости.
Но я хочу предложить вам задуматься над таким явлением как технический прогресс, который в течении только 20-го века представил миру 3 вида носителей.
Оцените скорость технического прогресса и реальность переноса и сохранения такого объема информации который имеется на устаревших носителях.
Вспомните сколько книг и пластинок Вы лично выкинули не удосужившись поинтересоваться, а есть ли электронные версии данных произведений в столь любимом всеми интернете или на худой конец в библиотеках?
А ведь мы теряем свою самобытность, которая итак уничтожается при любой возможности, либо изымается из общего круга применения.
Подумайте что мы можем сделать, чтобы наш язык и култУра сохранись!
Инспектор ГИБДД капитан Николай Мякинький заглянул домой во внеурочное время - жезл свой полосатый забыл. Ну, открывает он квартиру, находит жезл - завалился за обувной шкафчик. И видит: тут что-то не так. А вот что - туфли не его в прихожей стоят. Ну, Мякинький сразу в спальню. А там его жена с каким-то хлыщом!
- Так! - злорадно сказал инспектор. - Нарушаем, значит? На чужой машинке катаемся?
Ну, жена его, как полагается в такой ситуации, в крик, в слёзы: «Коленька, ты не так всё понял!»
- Помолчи! - рыкнул на неё инспектор. - Ты здесь вообще как транспортное средство. А оно, как известно, не разговаривает.
И к этому, который рядом с его женой под одеялом лежит:
- У тебя права на неё есть?
- Не… нету! - блеет тот.
- Может, ты по доверенности на ней… того… ездишь?
- И доверенности нету…
- Ага! - сказал капитан Мякинький. - Значит, будем квалифицировать это как угон. Под протокол, значит. А это уже статья. Уголовная!
- Коленька, может, по первому разу обойдёшься предупреждением? - пискнула жена. - Это всё же мой коллега по работе, и даже начальник отдела, Виктор Сергеевич Якушев…
- Тебя никто не спрашивает! - рявкнул на жену Мякинький. - Вали вон на штрафплощадку, на кухню то есть!
Жена инспектора, прихватив халатик, тут же выскользнула из спальни от греха подальше.
- Таким образом, корячится тебе, уважаемый, срок - от трёх до семи лет! - продолжил грузить несчастного угонщика инспектор. - Составим-ка мы сейчас протокольчик…
- А это… - кашлянул «товарищ по работе» его жены Якушев. - Без протокола никак?
- Никак, - твёрдо сказал Мякинький. - Я на тебе премию хорошую могу заработать. А мне сейчас деньги нужны будут. Новую жену… то есть новую машину себе хочу купить. Моложе и красивше. А в ту, которую ты у меня угнал, я уже не сяду. Принцип у меня такой.
- Коленька-а-а-а! - в голос заревела за дверью кухни его жена. - Я больше не буду-у-у!
- А позвольте поинтересоваться, каков размер предполагаемой премии? - вежливо спросил Якушев.
- Ну уж никак не меньше моего оклада! - гордо сообщил Мякинький.
- А если две таких премии, но от меня? - поинтересовался Якушев.
- Хм, две… - задумчиво поскрёб подбородок инспектор. - Кстати, угон-то осуществлён с проникновением в чужой гараж…
Якушев торопливо вылез из постели. Одевшись, он вытащил пухлый бумажник.
- Так сколько премий я вам должен компенсировать?
- С учётом отягчающих обстоятельств, нанесённого мне морального ущерба - никак не меньше пяти, - навскидку оценив содержимое бумажника Якушева, подвёл окончательный итог Мякинький. - Да, если добавишь пару окладов, можешь забрать и угнанное тобой транспортное средство… Отдаю!
- Коля-я-я! - опять завыла за кухонной дверью жена Мякинького. - Ну как ты може-е-ешь!
- Ладно, - смилостивился инспектор, пересчитывая деньги. - Пусть остаётся. Я её вечерком раскидаю, снова соберу - может, и сгодится. Ну, а ты иди, Якушев, иди. И помни: ещё раз попадёшься на угоне чужой ба… машины то есть, уже так легко не отделаешься!
Черный берет является символом подразделения морской пехоты и носится только теми военнослужащими, кто достоин данного права по своим моральным, физическим и психологическим качествам.
Возвращался я в город в дождливую погоду ночью. и надо же было сломаться моей машине. вышел в надежде доехать на попутке. но в такой ливень ни одной. промок весь. и вдруг рядом остановилась машина. сел в неё, в салоне не была света, но был рад любому способу доехать домой.поехали. Но медленно. хотел заговорить с водителем и тут заметил, что на водительском месте никого нет. а погода ухудшилась сильно: дождь стеной ничего не видно почти и ветер воющий. машина продолжала двигаться и подъехала к развилке, где дорога раздваивается. заметил в ужасе, что поворот влево ведёт к кладбищу, ворота которого при нашем приближении стали медленно открываться. стал молиться, но почему-то вместо молитвы с языка срывалось только строка из песни Боже, царя храни. но о чудо, машина повернула вправо, а не к кладбищу. ещё немного проехав, остановилась у придорожного кафе. с облегчением вздохнув вышел из неё и скорее в кафе выпить за своё чудесное спасение. следом зашёл насквозь промокший мужчина и тоже заказал выпить. и рассказал, что в его машине сел аккумулятор (закончился бензин) и пришлось ему её толкать. тут то я понял, кто меня подвёз. и заказал в благодарность выпивку и ему. и за то, что всё так объяснилось, без всякой мистики.
Вернувшийся накануне домой очень поздно, пьяным и со следами губной помады, муж утром покаянно говорит жене:
- Прости меня, Валюша!
Та неожиданно смиренно отвечает:
- Да ладно уж, чего там. Простила.
Обрадованный, что так легко отделался, муж осторожно шарит в брюках, нащупывая заначку (голова-то болит!). А там - пусто!
Скрипнув зубами, он бредет в ванную умываться. И с ужасом видит в зеркале, что в его бывшей густой шевелюре выстрижена широка полоса.
Муж влетает в комнату с воплем:
- Что это такое, а?
- Говорю же: я тебя простила! - пожимает плечами жена. - Садись вон лопать свой завтрак…
По зомбоящику идет реклама Шкоды Йети: - Сегодня из-за снегопада отменены занятия в школах, но Петровы едут в школу, потому что их родители купили Шкоду Йети… Артем (13 лет) комментирует: - Ну, зашибись! Все, значит, как люди, сидят дома, пережидают снегопад, а Петровы, как лохи, приперлись в школу! А все потому, что их папа додумался купить Шкоду Йети. Классно прям! Замечательно! - размахивает руками: - Кому только такое в голову могло прийти?! Не, пап, ни в коем случае не покупай Шкоду Йети!
Сыр очень уж силен по части благоухания.
Как-то раз один из моих друзей купил в Ливерпуле несколько головок сыра. Это был изумительный сыр, острый и со слезой, а его аромат мощностью в двести лошадиных сил действовал с ручательством в радиусе трех миль и валил человека с ног на расстоянии двухсот ярдов. Я как раз оказался в Ливерпуле, и мой друг, который должен был остаться там еще дня на два, спросил, не соглашусь ли я захватить этот сыр в Лондон.
«С удовольствием, дружище, - ответил я, - с удовольствием!»
Мне принесли сыр, и я погрузил его в кэб. Это было ветхое сооружение, влекомое беззубым и разбитым на ноги лунатиком, которого его владелец в разговоре со мной, забывшись, назвал лошадью.
Я положил сыр наверх, и мы припустились аллюром, который мог бы сделать честь самому быстрому из существующих паровых катков, и все шло превесело, словно во время похоронной процессии, пока мы не завернули за угол. Тут ветер пахнул ароматом сыра в сторону нашего скакуна. Тот пробудился от транса и, в ужасе всхрапнув, помчался со скоростью трех миль в час. Ветер продолжал дуть в том же направлении, и не успели мы доехать до конца улицы, как наш рысак уже несся во весь опор, развивая скорость до четырех миль в час и без труда оставляя за флагом всех безногих калек и тучных леди.
Чтобы остановить его у вокзала, кучеру потребовалась помощь двух носильщиков. И то им, наверно, это не удалось бы, не догадайся один из них набросить свой платок на ноздри лошади и зажечь обрывок оберточной бумаги.
Я купил билет и гордо прошествовал на платформу со своим сыром, причем люди почтительно расступались перед нами. Поезд был переполнен, и я попал в купе, где уже было семь пассажиров. Какой-то желчный старый джентльмен попытался протестовать, но я все-таки вошел туда и, положив сыр в сетку для вещей, втиснулся с любезной улыбкой на диван и сказал, что сегодня довольно тепло. Прошло несколько минут, и вдруг старый джентльмен начал беспокойно ерзать.
«Здесь очень спертый воздух», - сказал он.
«Отчаянно спертый», - сказал его сосед.
И тут оба стали принюхиваться и скоро напали на верный след и, не говоря ни слова, встали и вышли из купе. А потом толстая леди поднялась и сказала, что стыдно так издеваться над почтенной замужней женщиной, и вышла, забрав все свои восемь пакетов и чемодан. Четверо оставшихся пассажиров некоторое время держались, пока мужчина, который сидел в углу с торжественным видом и, судя по костюму и по выражению лица, принадлежал к мастерам похоронного дела, не заметил, что это вызывает у него мысли о покойнике. И остальные трое пассажиров попытались пройти в дверь одновременно и стукнулись лбами.
Я улыбнулся черному джентльмену и сказал, что, видно, купе досталось нам двоим, и он в ответ любезно улыбнулся и сказал, что некоторые люди делают из мухи слона. Но когда поезд тронулся, он тоже впал в какое-то странное уныние, а потому, когда мы доехали до Кру, я предложил ему выйти и промочить горло. Он согласился, и мы протолкались в буфет, где нам пришлось вопить, и топать ногами, и призывно размахивать зонтиками примерно с четверть часа; потом к нам подошла молодая особа и спросила, не нужно ли нам чего.
«Что вы будете пить?» - спросил я, обращаясь к своему новому другу.
«Прошу вас, мисс, на полкроны чистого бренди», - сказал он.
Он выпил бренди и тотчас же удрал и перебрался в другое купе, что было уже просто бесчестно.
Начиная от Кру купе было предоставлено полностью в мое распоряжение, хотя поезд был битком набит. На всех станциях публика, видя безлюдное купе, устремлялась к нему. «Мария, сюда! Скорей! Здесь совсем пусто!» - «Давай сюда, Том!» - кричали они. И они бежали по платформе, таща тяжелые чемоданы, и толкались, чтобы скорее занять место. И кто-нибудь первым открывал дверь, и поднимался по ступенькам, и отшатывался, и падал в объятия следующего за ним пассажира; и они входили один за другим, и принюхивались, и вылетали пулей, и втискивались в другие купе или доплачивали, чтобы ехать первым классом.
С Юстонского вокзала я отвез сыр в дом моего друга. Когда его жена переступила порог гостиной, она остановилась, нюхая воздух. Потом она спросила:
«Что это? Не скрывайте от меня ничего».
Я сказал:
«Это сыр. Том купил его в Ливерпуле и просил отвезти вам».
И я добавил, что она, надеюсь, понимает, что я тут ни при чем. И она сказала, что она в этом не сомневается, но, когда Том вернется, у нее еще будет с ним разговор.
Мой приятель задержался в Ливерпуле несколько дольше, чем ожидал; и через три дня, когда его все еще не было, меня посетила его жена.
Она сказала:
«Что вам говорил Том насчет этого сыра?»
Я ответил, что он велел держать его в прохладном месте и просил, чтобы никто к нему не притрагивался.
Она сказала:
«Никто и не думает притрагиваться. Том его нюхал?»
Я ответил, что, по-видимому, да, и прибавил, что ему этот сыр как будто пришелся очень по душе.
«А как вы считаете, - осведомилась она, - Том будет очень расстроен, если я дам дворнику соверен, чтобы он забрал этот сыр и закопал его?»
Я ответил, что после такого прискорбного события вряд ли на лице Тома когда-нибудь вновь засияет улыбка.
Вдруг ее осенила мысль. Она сказала:
«Может быть, вы возьметесь сохранить сыр? Я пришлю его к вам».
«Сударыня, - ответил я, - лично мне нравится запах сыра, и поездку с ним из Ливерпуля я всегда буду вспоминать как чудесное завершение приятного отдыха. Но в сем грешном мире мы должны считаться с окружающими. Леди, под чьим кровом я имею честь проживать, - вдова, и к тому же, насколько я могу судить, сирота. Она решительно, я бы даже сказал - красноречиво, возражает против того, чтобы ее, как она говорит, „водили за нос“. Мне подсказывает интуиция, что присутствие в ее доме сыра, принадлежащего вашему мужу, она расценит как-то, что ее „водят за нос“. А я не могу позволить, чтобы обо мне говорили, будто я вожу за нос вдов и сирот».
«Ну что ж, - сказала жена моего приятеля, - видно, мне ничего другого не остается, как взять детей и поселиться в гостинице, пока этот сыр не будет съеден. Я ни одной минуты не стану жить с ним под одной крышей».
Она сдержала слово, оставив дом на попечение поденщицы, которая, когда ее спросили, сможет ли она выдержать этот запах, переспросила: «Какой запах?», а когда ее подвели к сыру вплотную и велели как следует понюхать, сказала, что чувствует слабый аромат дыни. Отсюда было сделано заключение, что создавшаяся атмосфера сравнительно безвредна для этой особы, и ее решили оставить при квартире.
За номер в гостинице пришлось заплатить пятнадцать гиней; и мой друг, подведя общий итог, сосчитал, что сыр обошелся ему по восемь шиллингов и шесть пенсов за фунт. Он сказал, что хотя очень любит полакомиться кусочком сыра, но этот ему не по карману; поэтому он решил отделаться от своей покупки. Он бросил сыр в канал, но его пришлось выловить оттуда, потому что лодочники с барж стали жаловаться. У них начались головокружения и обмороки. Тогда мой приятель в одну темную ночь прокрался в приходскую покойницкую и подбросил туда сыр. Но следователь по уголовным делам обнаружил сыр и страшно расшумелся. Он заявил, что под него подкапываются и что кто-то вздумал воскрешать покойников с целью добиться его отставки.
В конце концов моему другу удалось избавиться от сыра, увезя его в один приморский городок и закопав на берегу. Городок тотчас же после этого приобрел большую известность. Приезжие говорили, что никогда раньше не замечали, какой тут здоровый воздух - просто дух захватывает, - и еще многие годы слабогрудые и чахоточные наводняли этот курорт.