Не поддаюсь я склонениям,
Сложениям и вычитаниям.
А только вперед устремлениям
И о грядущем мечтаниям.
В любимой книге я б снегом растаяла
Под чей-то шепот, под чье-либо чтение.
Я просто точку в конце бы поставила
Кому-то третьему, словно в отмщение.
Я порвала бы страницы в отчаянье,
Что кто-то третий прочел мои истины,
Я погрузила его бы в молчание,
Чтоб погубить в круговерти немыслимой.
Я б стала строчкой романа сожженного
Упрямым гением - признанным классиком,
А после в мир правдой строк обожженная
Я возвратилась бы девой прекрасною.
Под легкий шелест страниц и под звон оков,
Что на руках у героя-изменника,
Я утонула бы в море знакомых слов,
Из уст летящих изгоя-отшельника.
Из ран моих - уничтоженной стаи букв,
Что на измятой бумаге надеются, -
Сочится хриплый, но гордый мятежник - звук, -
И по страницам изорванным стелется.
Я стала книгой: на полке среди других,
Таких же пыльных изданий и брошенных,
Стою упрямо, читая избитый стих,
Чтоб приручили меня. «Я хорошая…
ДОБРОВОЛЕЦ
Я радостный встану, наш гимн пропою,
Ще знову нэ вмэрла, зовет на войну.
Чтоб душу и тело за Евро отдать,
Чтоб кто-то потом мог героем считать!
Я сало хероям готов нарезать,
Чтоб ЕвроСоюз мог нас членом считать,
Чтоб пан Парашенко, создав каганат,
В карман положить смог еще миллиард.
А коли прикажет, умру как герой
За всех Галычанских родных жопомой.
Поновому жить МЫЗДОБУЛЫ совет,
Где встретит херой свою славную смерть!
Не плачьте, маманя, судьбину кляня,
Ходите на митинги вместо меня.
Скачите повыше, хоть вам тяжело,
И громче кричите, что Путин - «лоло».
Ведь если мы вместе все станем скакать.
Быстрей украйна начнет процветать.
И «Ангела» еслиб деньгами не жалась,
«UkrainaLand» былаб «Uber Alles !»
(«Украна понад усе !» прим.авт.)
И нахрен нужна нам единая Русь,
Мы едно вступили в Еврейский Союз!
Теперь будем жопы лизать не панам,
А вымя обрезанное каганам!
Спешат нас на Юго- Восток отправлять,
чтоб деньги на труп обменять могла мать.
За гроши державные все должны знать,
К чей следующей матери гроб посылать!
Положьте мне памперсов, зброю, харчи.
Прощай, психдиспансер, майдан и врачи.
Приятен мне запах крови и мочи.
Иду я бойцом в батальон «Палачи»!
И вот на позиции я огневой,
Кричу: «Все в атаку! Бандера херой!»
«За Сеню, за Беню и Бенину мать!»
«Я буду под пулю свой лоб подставлять!»
За это я малость грошей отхвачу,
За бронежелет свой кредит оплачу,
Ботинки с носками Ляшко передаст,
Хороший он парень, жаль что …
Мне в голову целится москальский гад,
А я думал, сдесь валят лишь «колорад»,
А с ними детей и больных стариков,
Но я же с нацгвардии, я не таков!
Майдауны здесь не должны умирать,
Ктож будет за нас наших женщин еб. ть?
И так мы сидим на голодном пайке
С куском туалетной бумаги в руке.
«Баптист» в синагоге напел нам НАКАЗ,
Сказал мол, «Не бзди. Це мы зробым за вас!»
«Отдави себе яйца Володьке на зло
И громко кричите, что он - „лололо“!»
Серена с косою на днях мне пропела:
«Одеть всех спешит в сине - желтое тело,
Вывозят тел тонны разорванных в клочья,
Как туши из бойни, загруженных ночью.
К утру успевают во рвах зарывать,
Пропавшими безвести чтобы считать.
Спешит всех героев Единой Краины
Грудью закрыть цветной домовины.
А всем, кто себя «христиане» считали,
Как Ирод жестокий, детей убивали,
В строю присягали на верность казне
Служить «незалежному» всем Сатане,
Им женщина в белом ночном пеньюаре,
Сложив СВД аккуратно в футляре,
Давно губы кровью накрасила чтоб
поцеловать нежно каждого в лоб.
И в каждую хату послать домовину,
А в ней, вместо куклы, любимого сына.
Пора доставать бабы черные платья,
Стирайте, проветривайте и примеряйте.
А кто умудрился остаться живой,
Без рук и без ног возвратился домой,
И хоть интерес у дивчат к ним исчез,
Им родина выдаст бесплатный протез.
В берете хотел походить голубом,
Теперь захлебнется своим он гавном.
Когда фельшер культю рубал тесаком,
кричал, что «Мы вместе», забыл лишь в каком.
Думали вы, что от смерти спаслись,
От Бога отметина вам на всю жизнь.
Чтобы вы падлы выли, как псы по ночам,
Чтобы в спину кричали вам:"Смерть палачам!"
Я маму прошу: «Помоги, мы в АТО,
Мы ж не колорады! А нас то за что?»
Но русская пуля мне череп снесла…
Успел прошептать я: «украине сла…»
Зря галычанка ждет сына домой,
Бандеровский хлопец гниет под горой.
И только мигает мобилы табло,
Звоночек трезвонит - мол, Путин - «лоло».
Автор Сергей Есенинко
дата
Иному - и скука, и мука,
А кто-то замрёт, не дыша…
Поэзия - это наука
О том, что такое Душа.
И нет упоения выше,
Чем пить этот сладостный гнёт!..
Имеющий уши - услышит,
Имеющий душу - поймёт…
Вот и всё - серебром небосвод окольцован,
В воздухе свежесть и аромат.
Подыскиваю слова: «Скорей же! Скорей! Летите
Пчелиным роем гудящим".
- Сладостен собранный вами нектар
В каждой строчке, на каждой странице
Открытое сердце поёт,
Нарастая, спадая,
Ликуя, скорбя,
Волнами звуков певучих.
Ты расслышал их? - Нет?! -
Перечитывай заново!
Лишь тонкий след прожитых лет,
Былых поступков и деяний
Протянется из века в век
К истокам жизненных скитаний.
Туда, где с пальцев вещих Норн
След яркой нитью в мир спадает
Под сенью древа Иггдрасиль
Дорогу жизни начинает.
В глубоких водах Урд-Реки,
Что корни Ясеня питает
Хранится ключ от врат судьбы,
Которой Норны наделяют.
От тех истоков Нить бежит
Зажжённая Свободой Воли
И этот Свет - желанье жить
Не зная Страха и Неволи.
Горит он ярко, как звезда,
Что в небе, в образе Валькирий
На быстрокрылых скакунах
Гарцующих, зовущих в Ирий.
Отрада юдоли земной
В сиянии очей бездонных
Открывших Путь навстречу Той,
Что дарит Вихрь чувств безмолвных
Во тьме проложенной Стезёй
Сияет Взор, раскрывший Душу
Долг предначертанной Судьбы
Сковавшей Сердце, вмиг разрушен.
Прости, Владычица Судьбы
Не может быть тебе подвластен
Тот, кто услышал Песнь Любви
Валькирии, ведущей в Асгард.
Покуда Песнь звучит, Душа
Ликует в сече Битвы жаркой
Во тьме стремительно горит
Ведомая Звездою яркой.
И память чистая ясна,
Покуда взор не затуманен
Манящим блеском в никуда,
Таящимся в глуби Желаний.
И свет его совсем иной
Обманчивой красой влекущий
В глазах блестящий, золотой
Капкан, неосторожных ждущий.
Вот брошен взгляд, сомненья миг
И сонм проснувшихся желаний
Тягучей, сладостной волной
Пронзает сердце чёрной раной.
На миг биение сердец
Поющих страстно в такте слитном
Замрёт, а вместе с ним и Песнь,
Задавленная Боли криком.
То крик Валькирии, Звезды
Слепым предательством сражённой
Того, кто чистый путь Любви
Сменял на Дар Марены Чёрной.
Отринув верного коня,
Срываясь вниз, на твердь Земную,
Одним желаньем лишь живя:
Быть рядом с тем, кто пал рискуя
Так и живёт теперь она
Став Женщиной, рабой, прислугой
В надежде пробудить от сна,
Заснувшей вслед за милым другом.
Кричит в Отчаянии Душа,
И рвётся ввысь - навстречу Песне
Но тяжесть бренная крепка
Златой уздой сжимая чресла.
Манящий блеск слепит глаза
Сиянием Жёлтого металла.
И меркнет Нить, и спит Душа
В объятьях сладкого Дурмана.
И вековая пелена забытых
Вех пленяет Разум
Испитый горечью до дна
От жизни, прожитой напрасно.
Не смотрят больше ввысь глаза
И песнь, дающая Надежду
Забыта, в сердце лишь тоска
Забвения деяний прежних.
…Но есть мгновения когда
Глаза открытый взгляд встречают
И нить, прошедшая в веках
Искру Надежды пробуждает.
Готовый вспыхнуть огонёк,
Рождённый в сердце взором чистым
Зажжётся Радостью в глазах
Валькирии - Звезды Лучистой.
Ничто не угнетает состояние,
Ничто не тянет в куражи.
И только горькое воспоминание-
Тяжелый камень в глубине души…
Осенний стриптиз вишневого сада
Покрыл желтизною дорогу.
Ты вспомнишь обиду и горечь досады,
Ступая на скользость порога.
Минуту молчанья и пылкость речей
Ты долго помнить будешь.
И злое сверканье прекрасных очей
Вовек ты не забудешь.
Разлуки тягостные дни,
И письма без ответа.
Ты ей писал: «Родная, жди!»
А она давно раздета…
Не нанеси себе вреда,
Что не залечит время!
Скажу тебе: «Друг, не беда!
Забудь, и с сердца бремя.
Стрелою в сердце подлый лучник
Не попадет в тебя теперь.
Судьбы своей ты подкаблучник,
Но будет счастье друг, поверь!"
Но ее забыть невозможно.
Ты губы кусаешь в кровь.
И сердце бьется так тревожно,
Вспоминая былую любовь.
Ты вспомнишь, как на этом пороге
Целовались вы под луной,
И как к нежной груди недотроги
Ты боялся коснуться рукой.
Сейчас ты на этом пороге
Свершишь свой последний каприз.
А осень тебе, без тревоги,
Станцует прощальный стриптиз.
Застынешь ты в непонимании,
Тот сон всерьез воспримешь ты.
Промчатся все воспоминания,
И с ними все твои мечты.
Хоть я и не из суеверных
Но плюнуть трижды захотел,
Когда философ нар тюремных
Мне о морали что-то пел.
Порой, завидуя разумным,
Но не умея быть таким,
Я понял, что в миру безумном
Счастье быть слепоглухим.
Уйти бы в глушь, да навсегда!
Верстать упрямую тайгу…
Ушел бы я, но вот беда:
Без боли жить я не могу.
Нормальность вопиюще ненормальна!
До минимума надо снизить норму
Нормальности.Идиотизм блестящ,
В нём бездна смысла, бездна удовольствий!
Свихнувшиеся! Ваш черёд пришёл!
Настроим идиотских городов,
Дорог дурацких,
Сумасшедших механизмов,
И будем жить, хихикая в кулак!
Москва
Поезда громада смело
В столицу рвется из глуши,
И тащит бренное тело
Моей окаянной души.
Лязгнет за тамбуром сизым
Раздавленный грохот дверей…
Еду смотреть из-под низу
На город погибших людей.
Весна
Вечер красный догорает,
А ветерок березами
Щекочет неба нёбо.
На щеках домов играет
Зари румянец розовый.
А я расплющен, как амеба-
Ползу к тебе с мимозами.
Апрель
Весь город в тюльпанах распущенных,
И Солнце зависло в зените.
Эй, девушка в джинсах приспущенных!
Идите, идите, идите…
Тишиною я назквозь пропитан.
Иду, зеленый полдень пья.
До краев моя чаша налита -
А вам не отлить кротость этого дня?
Под вечер небо тучи движет,
Толкая рваными ветрами
Туда, где Солнце раны лижет
Земли, изрезанной дождями.
Толпою ног проспект истерзан-
Он жадно ест подошвы след
Там, где каналом перерезан
Булыжной мостовой просвет.
Войти бы в третье озверенье,
Да в пагубь вод бы занырнуть!
Но тишина сняла волненье,
А кротость дня уняла круть.
Особенно милы поэту готовящие вкусно музы.
Прогнать - без жалости!
Скулить, что брошена.
В бреду усталости
Шептать: «Хороший мой».
Забыть, озлобившись.
И впасть в уныние.
У окон, сгорбившись,
Позвать по имени.
Влюбляться в каждого.
Назло. Инъекцию
Раствора бражного
Обиды в сердце мне
Вонзить и выбросить
Тебя из прошлого.
Любви не выпросить
Никак, хороший мой…
Анна Юннис
Жизнь идёт. Лежишь ничком,
Спрятав нос под одеяло.
Копишь знания и сало.
И никто не вхож в твой дом.
Анна Юннис