***
Всё по кругу своим чередом:
ветошь осени сменится зеленью,
обветшалый шалаш - новым теремом,
ну, а жизнь за мгновение… сном.
Бытия неизбежность… Пускай
будут ночи по-дьявольски лунными,
дни мучительно в чувствах безумными!
Может, это и есть… земной рай?
2011 г.
Не дай-то мне Бог до копейки
Истратить словарный запас.
А как же прилипший к скамейке
Листок, что намок и погас?
А ветер, который хлопочет
И носится взад и вперёд?
Он тоже участия хочет.
Он тоже внимания ждёт.
И даже дождинка, тревожа
Страницу мою, что бела,
Мне шепчет: «Скажи, что я тоже,
Я тоже на свете была».
Пришел боксер, молотит грушу
Все яростнее и сильней,
А что же груша? Груше в душу
Плюют серьезней и больней.
Вопрос один: неужто груша
Не может руки отрастить?
Вложить всю силу в свое тело
И оппоненту отомстить.
Не может видно - неживая
И в ней души как видно нет.
Боксер молотит не взирая,
Что нет движения в ответ.
И вот не выдержала груша,
Взяла однажды порвалась.
В спортзале для боксера Вовы
Другая груша завелась.
Любой боксер, пусть самый сильный
Не сможет одолеть тебя,
Когда в спортзале безобидно
Не дашь обидеть ты себя!
Строил дом я, сад садил,
Сына в кресло посадил,
Был женатым и не раз,
Все уладил я сейчас.
А на старости прозрел,
Подноготную узрел,
Делал все как под наказ
Исполняя свой заказ.
Свой заказ - ничей другой,
Думал лично головой,
Все сошло мне с рук и вот:
Дом стоит и сад растет.
Но про сына я молчу,
Только тихо лишь ропщу,
Не удался он в меня -
Нерадивого коня!
А стою я у креста,
В старой церкви неспроста.
Крест мой милый помоги,
И в рай душу проведи.
Ведь боюсь я что меня
Олигарха у руля -
Проведут в другое место,
Мне там будет с ними тесно.
И таких как я там нету,
Лепят всех в одну котлету,
С кем меня смешать хотите?
Крест мой! Бог мой! Помогите!
…и вот -
Любимая здесь больше не живет.
И мне порой бывает очень грустно,
И иногда я спорю сам с собой,
А в сердце у меня все также пусто,
Ведь лучшее ушло давно с тобой.
Теперь никто не сможет побороться,
За то чтоб камень оживить внутри,
Вот наркоману - только уколоться,
Но мне так точно это не с руки.
Апатия вокруг и депрессанты,
Все напрягает мозг мой и покой,
Теперь я знаю точно - дуэлянты
Себя стреляли собственной рукой.
Все потому что оппонент жестокий
Ни разу он дуэль не проиграл,
Он вроде также с виду одинокий,
Но в выборе меня - он угадал.
Я был и так уже на грани смерти,
Меня б спасти таким, никто не смог,
Зачем тебя ко мне послали черти,
Проблем моих решить ты не помог.
Здесь роковой ошибки быть не может,
Из нас двоих умру, конечно, я.
Мой мозг последние секунды доживает.
Итог - забвение и мокрая земля.
А если бы построил жизнь иначе?
Любви своей бы взял и изменил.
И радовался б я своей удаче,
Что роковой момент я отклонил.
Итог один - живи! Люби! Надейся!
И знай. На жизненном твоем пути,
Найдется тот, кто жизнь твою изменит.
Поможет он тебе себя найти.
Столько в мире идиотов и придурков,
Что готов поверить я всему,
Средь пустых бутылок и окурков,
Но молиться Богу - своему.
Ты, Отец мой милый, помоги,
Разобраться без тебя, мне не с руки,
Потерялся я на жизненном пути,
Самому к тебе, мне не дойти.
Ты давно покинул дом и сына,
И нашел приют в ином краю,
Знал ты, где появятся руины -
И винить за это не могу.
Жил ты по законам, по другим,
В годы, когда Мир был, не делим,
Не было ни горя, ни беды,
Реки были чисты и пруды.
А была ли в Мире благодать?
Не на что теперь нам уповать,
Мир творить и все здесь созидать,
И законы бы нам не нарушать.
Но теперь все стало здесь другим,
Мозг устал - уж больно он раним,
Тем, что происходит здесь, сейчас,
В наш нелегкий и тяжелый час.
Я никогда подумать и не мог,
Но случай в жизни мне один помог.
Прозрел я сразу, раз и навсегда,
И прожил счастливо все эти я года.
Да, ошибался, - шёл я в никуда,
Светила ложная на небе мне звезда.
Учитель мне открыл на все глаза,
И появилась цель, прошла беда.
Увидел путь я светлый и простой,
Никто не говорил мне - «слышь постой!
Притормози немного, ходу поубавь!
И цель свою, на полпути оставь».
Я вижу цель, преграды предо мной
Не может быть - учитель за спиной,
Он корректирует движения мои,
А контролирует все мысли изнутри.
Как полетел бы быстрый самолет,
Я окрыленный, я лечу вперед!
Поэзия - словесное искусство,
Созданье новых образов и тем,
А вовсе не нытьё о светлом чувстве
К тому, кто вас любить не захотел.
Поэзией не заработать денег,
А если заработать, то гроши.
Неважно, графоман ты или гений:
Не можешь не писать - тогда пиши!
Поэзия - особое похмелье
Души и тела, сердца и ума,
Отрава и лекарство, яд и зелье,
Любовь и боль, свобода и тюрьма.
Поэзия - деликатес гурманов,
Но их во все века наперечёт…
А я одна из тысяч графоманов:
Люблю - и потому «пешу исчо».
Карие очи твои,
Словно алмазы блестят,
И все мысли мои
В любовные сети манят.
Ветер в твоих волосах
Наслаждает мой взор.
Витаю, словно во снах,
Чувствуя сердца укор.
Птицей быстрой летят
Удары пульса в груди.
Сладкие губы манят,
Оставляя боль позади.
Нежные руки твои
Пленили меня навсегда.
Я ждала этой любви,
Не отпущу никогда!
август 2015 год
Пушкину, Лермонтову, Есенину, Маяковскому, Цветаевой и Мандельштаму посвящается.
Мне б коней в упряжку резвых, что из племени Пегаса,
Чтоб вспарить смог над собою и достичь вершин Парнаса.
Я оставлю Росинанта под присмотром Санчо Панса
И забуду Дульцинею, не допев куплет романса.
Вознесут меня над прозой окрылённые те кони,
И греховную я Землю положу в свои ладони.
Всю планету я заставлю петь и плакать и молиться,
Заиграв на лире так, чтоб Апполон мог мной гордиться.
В дар божественный провидец как Кассандре дал Поэту
Угадать судьбу лихую и озвучить карму эту.
Но поэзия бессильна, не умчат поэта кони,
Не спасут от злого рока, не избавят от погони.
Грудь певца от пули смертной крылья песни не заслонят,
Скакуны, бег не нарушив, труп наездника уронят.
Не заметив понесутся, не замедлят в буйном скаче,
Только Муза - Дульцинея зарыдает в скорбном плаче.
Жёлтых огней горсть
В ночь кем-то брошена
Я твой ночной гость
Гость твой непрошеный
Что ж так грустит твой взгляд
В голосе трещина
Про тебя говорят
Странная женщина
Я не прошу простить
Ты промолчишь в ответ
Я не хочу гостить
И уходить в рассвет
В грустных глазах ловлю
Редкие радости
Я так давно люблю
Все твои странности
Странная женщина, странная
Схожая с птицею раненой
Грустная, крылья сложившая
Радость полёта забывшая
Кем для тебя в жизни стану я Кем для тебя в жизни стану я Странная женщина, странная
По листьям опавшим пройду босиком,
На цыпочках осень встречая.
С верхушек деревьев летят кувырком
Листы цвета белого чая.
Природа готовится к долгому сну,
Взбивает цветные постели,
Чтоб семечки в них поджидали весну
Под сладкие песни метели.
Татьяна Антонова (Высочина)
Давно ищу великий слог,
Основ божественных звучанье.
Поверьте, если только мог
Любить, рад был бы чрезвычайно.
И слушая издёвки лиц,
Насмешки, буду беспристрастен,
И как осенний яркий лист
Красив, засушлив, неопасен.
Что мнение чужих людей?
Характер пропитался в душу.
Пишу всё это на листе,
Из слов выкладывая стужу.
92. … Страшную опасность для поэзии представляет то, что после Второй мировой войны на свет явился новый тип интеллектуала, притом сразу в больших количествах. Интересует его по преимуществу искусство, кинематограф, фотография, мода в одежде, декорировка интерьеров и прочее. Его мир ограничен цветом, формой, фактурой, орнаментом, декорацией, движением; и хорошо уже, если он хоть немного интересуется собственно интеллектуальным (моральным и социально-политическим) содержанием событий и объектов. Люди такой породы в действительности не интеллектуалы, а визуалы.
93. Визуала всегда больше интересует стиль, нежели содержание, ему гораздо важнее увидеть, нежели понять. Визуал не чувствует, что перед ним возмущенная толпа, которую расстреливает из пулеметов полиция; он просто видит мастерски сделанный фоторепортаж.
81. Некоторые технократы-философы и ученые презрительно отказываются всерьез принимать в расчет легко запоминающиеся поэтические высказывания, считая их не более чем эффектными обобщениями или высказываниями эмоционального характера, чья единственная достойная упоминания ценность - это ценность исторического материала или отрывочные биографические сведения о самом поэте. Для подобных фанатиков все, что не может быть достоверно подтверждено статистикой или логикой, это так, милая карнавальная мишура, которая ничего общего не имеет с трезвомыслием самой реальной, по их представлениям, реальности - наукой, как они ее понимают.
82. Принадлежи Шекспир к разряду таких ученых, он начал бы знаменитый монолог Гамлета с какого-нибудь соответствующего обстоятельствам заявления вроде: «Ситуация, в которой я оказался, такова, что от меня требуется тщательно взвесить все доводы за и против самоубийства, ни на миг не забывая о том, что все высказывания, какие бы я ни сделал, - всего-навсего эмоциональные вербальные высказывания обо мне самом и о моей нынешней ситуации и не могут быть трактованы как высказывания о человеке или ситуации вообще или как источник сведений о чем-либо еще, кроме биографических данных».