Господи… ну как же так, случилось,
Ведь дожила почти что до седин,
Но почему так жизнь распорядилась,
Что для меня ты- лучший из мужчин.
Нет для меня других мужчин на свете,
Ну назови хоть тысячу причин,
На все причины, я найду ответы,
Что для меня ты- лучший из мужчин
Обиды не храню… давно простила,
Развеяла по ветру словно дым,
Прости и ты, что я тебя любила,
Мой самый, самый лучший из мужчин!!!
Судьба не пощадила наши чувства,
Не добрались мы вместе до вершин,
Любовь в разлуке сохранить- искусство!
Мой самый лучший, в мире, из мужчин
Когда-нибудь мы встретимся с тобою,
Любовь для встречи-веская причина,
Как жаль… что ты давно живешь с другою,
Мой самый лучший на земле мужчина!!!
От себя не сбежать,
Если только затянутся раны…
Мир настолько един,
Не позволит он нас отпустить…
Может просто сменить,
Нам желанья, стремленья и планы…
Ты мне только скажи,
Как счастливые дни позабыть?
Вот - Казахстан… Стихия горных рек,
Степей, небес - от края и до края…
Где так восторгом полон человек,
Красоты Алатау созерцая…
Меж тем мечтами я уже далече:
Где русские берёзки вдоль дороги,
Где контур облаков столь быстротечен,
Друзья, что мне так близки и далёки,
Что вспомнят обо мне, читая эти строки…
Вроде ссоры не было, заминки,
недовольства, склоки иль обида.
Потихоньку разошлись тропинки, -
сам собою скрылся ты из виду.
Жили в одном доме по соседству,
каждый вечер вместе гужевались,
а потом переменил ты место,
и дорожки наши разбежались.
Я-то думал, сведены мы дружбою.
Оказалось - это география…
Так друг дружке стали мы ненужными
в нашей разобщенной биографии.
Сколько лет нам?-Чуть меньше, чем зим,
Разве возраст доверить расчету?
Просто чаще о ком-то грустим,
Просто реже встречаем кого-то.
Стало меньше бредовых идей,
Больше мыслей серьезных, весомых;
Стало чуточку меньше друзей,
И чуть больше обычных знакомых.
Мы все реже сидим до утра,
Реже пишем стихи ночью звездной…
В нашем возрасте что-то пора,
А чего-то, увы, слишком поздно.
Раньше в небо стремились дома,
Под ногами прочней были льдинки
Веселее казалась зима
И крупнее казались снежинки.
Очень глупый вопрос: «Сколько лет?».
Третью часть ты отпей из бокала,
Сам себе и подскажешь ответ,
Третья часть - это много и… мало.
Мой Человек,
Сомневалась, что ты существуешь,
Дышишь воздухом тем же, живёшь среди тех же людей.
Я искала тебя, выходя среди ночи на пустошь,
Ну, а после - ждала, чтобы ты возвращался скорей.
В этом мире, жестоком и холодном, света не сыщешь -
Я хранила его, крепко руки надеждой сжав.
Ты узнал меня в гулкой толпе тёмно-серой ниши,
Я увидела что-то родное в твоих глазах.
Милый Мой Человек,
Неужели всё это правда,
Неужели по взгляду сумел прочитать и сны?
Я теперь сознаю, в чём начерчена мне награда,
За прощёных, но жалких - не знающих ни любви,
Ни тепла. Но отныне пускай же уходит с миром,
То, что было святым чертогом в обмане слов.
И заместо надежды в руках теперь - твоё имя,
За тебя благодарна небу, тебе - за всё.
Ты оставил разряженный телефон
И уехал последним рейсом.
Сколько войн, расскажи мне, за полотном?
И без них мир довольно тесен.
Я молюсь не так часто, но об одном:
«Дай Бог миру благие вести!»
Мы боимся как смерча седого конца,
А конец нам с улыбкой навстречу.
Мы спешим покурить, с полбутылкой винца,
Если дома заняться нечем…
Мы детишки для матери и отца,
А они нам - вторые плечи.
Расскажи мне, как любят браня и крича.
Время, сволочь, совсем не лечит.
Не говори мне:"Да". Не говори мне:"Нет".
Что можешь утверждать иль отрицать ты?
Есть у тебя на все простой ответ,
Но видел ты, как огненные мачты
Вздымают ввысь, пронзая небеса?
Как бой ведут незримые эскадры?
Как ветром в клочья рвутся паруса?
Как извергают молнии петарды?
Тебе ль судить о зле и о добре?
Твое добро - ничтожные пожитки,
Что прячешь ты в убогой конуре,
Титаны ж делят золотые слитки.
Над ними время не имеет власть.
И у пространства есть иные измеренья.
Ты чуешь Вечности распахнутую пасть? -
В ней канут все твои познанья и сомненья.
Весь хлам, что удалось тебе собрать,
Всего лишь пыль от башмаков могучих.
Что мог ты видеть? Что ты мог познать,
Копаясь день и ночь в навозной куче?
Вокруг жужжат такие же жуки,
Пытаясь выловить кусочек пожирнее.
Быть может, ты учился у реки,
Постигнув, что река тебя мудрее?
Скажи мне:"Кто учитель твой? Кто Бог,
К которому частенько ты взываешь?
Ты видел только собственный острог
И никогда его не покидаешь.
Тебя пугает жизнь, что вне тюрьмы,
В ней сгнило не одно уж поколенье.
Но как гордятся рабские умы
Тем, что имеют собственное мненье.
Всему, что только можно возжелатль,
С лихвой научат «мудрые» плебеи,
И мозг клеймит невежества печать,
И тонет ум в потоке ахинеи…
Ты злишься на меня,
Мой всепознавший брат?
Что ж, время замолчать.
прощай.
Я - исчезаю.
Когда перед тобой
что я?
Но сам Сократ
Сказал:
«Я знаю то,
что ничего не знаю».
В 1823
Мой дядя самых честных правил,
Когда не в шутку занемог,
Он уважать себя заставил
И лучше выдумать не мог…
Поэма заканчивается, если верить истории, в 1831 году.
…
В 1812 году состоялось Бородинское сражение, в связи с чем, в 1837 году Лермонтов пишет:
Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые? …
…
Не трудно заметить, что между двумя значимыми творениями лучших российских поэтов срок создания совершенно мизерный. Учитывая это обстоятельство весьма странным является тот факт, что оба поэта, С ПЕРВЫХ ЖЕ СТРОК, говорят о некоем дяде. Причем Пушкин говорит в 3 м лице, а Лермонтов уже к нему обращается напрямую.
Приходят на ум рассуждения. К Пушкину вопросов мало, хотя он и знал о войне, которая, впрочем, в поэме практически не звучит. Напротив, Лермонтов с первых же строк говорит о войне, обращаясь к дяде прямо в лоб. Так и говорит - «Скажи ка дядя» … А дядя, по всей видимости сидит рядом, и тут же отвечает на вопрос. После его ответа так и остается в воздухе висеть вопрос - раз если «были люди в наше время, не то, что нынешнее племя», то как же так. И тут он отвечает, что «не будь на то господня воля» … В выражении «на то» улавливается нечто зловещее, не правда ли, и мы вновь вынуждены обратиться к АСу Пушкину. Но в «Онегине» трудно найти ответы.
Перо встречаю в конской колбасе:
Пегаса вновь на колбасу пустили…
«Письмо? Ура, от … !!!»
Блин, инет-зависимость, наверно…
Не жертва ль я? - придёт на ум подчас…
И в сеть - творенье паука немыслимых размеров -
Попалась я сама или поймала вас? …
Мы в переписке… Вроде - как друзья…
Вопросом задаюсь средь дел рутинных:
Что представляет мир вокруг тебя,
Коль ДУШУ БЛИЗКУЮ ты ищешь в п@утине??? …
Поэзия не словарь рифм, а боль и восторг души!
&
только вчера мир купался в листьях, ну, а сегодня - сплошной бедлам: мёрзнут нещадно в морозе кисти, каждый бежит по своим делам.
транспорт заполнен людьми такими разными, что замирает дух, только вот кажутся все глухими, летний огонь в их сердцах потух.
я - среди них; как боец без правил, я воскрешаю в душе те дни, что я навеки в себе оставил - мы ведь там были с тобой одни: таял просаженный зноем город, люди куда-то спешили, но я говорил, как с тобой я молод, как ни тоскливо смотреть в окно,
если за ним ты стоишь и таешь, я же уже уезжаю прочь.
я ведь тебя сохранил, ты знаешь? жаль, что не в силах ты мне помочь.
тает задавленный снегом город.
вот я стою и смотрю на них - в давке автобусной воздух сколот, только никак не для тех двоих: кажется, взгляд отражает гладко осень, в которой не грех тонуть.
вот уж кому не нужны перчатки - руки согреют в холодный путь.
через одну остановку кто-то вновь побежит по своим делам.
яркой покажется жизнь, работа, пусть и на улице вновь бедлам.
в памяти город под гнётом зноя… я отвернусь и спрошу себя: если теперь не с тобой, то кто я? я ведь потерян, ещё любя.
толпы людей, миллион историй.
мысли текут в головах у всех.
кто-то упился нещадным горем, кто-то смакует опять успех.
в городе - снег; и мороз по коже всё расползается в такт словам.
может, под музыку едешь тоже, прямо навстречу своим делам?
только не думаешь ты о лете, я не осмелюсь сказать - о нас.
смотришь рассеянно в свой «билетик», и от него не поднимешь глаз.
я упираюсь в толпу… и таю, словно меня не бывало тут: вот ты стоишь, но тебя не знаю, только вот взгляды, увы, не лгут.
Скажи мне, психиатр-медик,
и протяни спасенья нить -
как полюбить своих соседей,
когда их хочется… прибить?
Пока ещё мы не в больнице -
прибить на гвоздики вдоль стен,
не насовсем - минут на тридцать,
(хоть сердце просит насовсем)
Засунуть в рот им по банану,
пусть спят и видят наши сны…
Интеллигентны и гуманны,
мы просто жаждем тишины.
Ну вдруг в душе их что-то щёлкнет,
ну вдруг задружат с головой?..
Кипит наш разум возмущённый,
кипит, да только что с того?..
Всё можно поменять на свете:
привычки, дело и район…
Но не соседей. Не соседей.
И это, видимо, закон.