За то, что ты молчишь, не буду
Тебя любить, мой милый друг,
И, разлюбив тебя, забуду
И никогда не вспомню вдруг.
Молчаньем, злостью иль обманом
Любовный кубок пролился,
И молчаливым талисманом
Его наполнить вновь нельзя.
Произнеси хотя бы слово,
Хотя бы самый краткий звук,
И вмиг любовь зажжется снова
Еще сильней к тебе, мой друг.
Нарисовал я на двери родного дома
двух маленьких летящих журавлей.
То чувство, что не каждому знакомо,
во мне рождает тысячи идей.
Потом сорвал её с петель железных этих,
ту дверь свою, с рисунками двух птиц.
Пусть понимают с самого рожденья дети,
как просто жить, не ведая границ.
А я стихи тебе писал, а ты меня не замечала… Теперь гори в аду скотина… И даже рифмы тут не будет…)))
Приидут дни последних запустений.
Земные силы оскудеют вдруг;
Уйдут остатки жалких поколений
К теплу и солнцу, на далекий Юг.
А наши башни, города, твердыни
Постигнет голос Страшного суда,
Победный свет не заблестит в пустыне,
В ней не взгремят по рельсам поезда.
В плюще померкнут зодчего затеи,
Исчезнут камни под ковром травы,
На площадях плодиться будут змеи,
В дворцовых залах поселятся львы.
Но в эти дни последних запустений
Возникнет - знаю! - меж людей смельчак.
Он потревожит гордый сон строений,
Нарушит светом их безмолвный мрак.
На мшистых улицах заслышат звери
Людскую поступь в ясной тишине,
В домах застонут, растворяясь, двери,
Ряд изваяний встанет при огне.
Прочтя названья торжищ и святилищ,
Узнав по надписям за ликом лик,
Пришлец проникнет в глубь книгохранилищ,
Откроет тайны древних, наших книг.
И дни и ночи будет он в тревоге
Впивать вещанья, скрытые в пыли,
Исканья истины, мечты о Боге,
И песни, гимны сладостям земли.
Желанный друг неведомых столетий!
Ты весь дрожишь, ты потрясен былым!
Внемли же мне, о, слушай строки эти:
Я был, я мыслил, я прошел как дым…
А жизнь кругом лилась, как степью льются воды.
Как в зеркале, днем повторялся день,
С покорностью свой круг кончали годы,
С покорностью заря встречала тень.
Случалось в праздник мне, на площадь выйдя рано,
Зайти в собор с толпой нарядных дев.
Они молились там умильно, и органа
Я слушал в их кругу заученный напев.
Случалось вечером, взглянув за занавески,
Всецело выхватить из мирной жизни миг:
Там дремлют старики, там звонок голос детский,
Там в уголке - невеста и жених.
И только изредка над этой сладкой прозой
Вдруг раздавалась песнь ватаги рыбаков,
Идущих улицей, да грохотал угрозой
Далекий смех бесчинных кабаков.
За городом был парк, развесистый и старый,
С руиной замка в глубине.
Туда под вечер приходили пары -
«Я вас люблю» промолвить при луне.
В воскресный летний день весь город ратью чинной
Сходился там - мечтать и отдохнуть.
И восхищались все из года в год руиной,
И ряд за рядом совершали путь.
Им было сладостно в условности давнишней,
Казались сочтены движенья их.
Кругом покой аллей был радостен и тих,
Но в этой тишине я был чужой и лишний.
Я к пристани бежал от оскорбленных лип,
Чтоб сердце вольностью хотя на миг растрогать,
Где с запахом воды сливал свой запах деготь,
Где мачт колеблемых был звучен скрип.
О пристань! Я любил твой неумолчный скрип,
Такой же, как в былом, дошедший из столетий, -
И на больших шестах растянутые сети,
И лодки с грузом серебристых рыб.
Любил я моряков нахмуренные взоры
И твердый голос их, иной, чем горожан.
Им душу сберегли свободные просторы,
Их сохранил людьми безлюдный океан.
Там было мне легко. Присевши на бочонок,
Я забывал тюрьму меня обставших дней,
И облака следил, как радостный ребенок,
И волны пели мне все громче, все ясней,
И ветер с ними пел; и чайки мне кричали;
Что было вкруг меня, все превращалось в зов…
И раскрывались вновь торжественные дали:
Пути, где граней нет, простор без берегов!
И понял я, что здесь царил кумир единый:
Обычной внешности. Пред искренностью страх
Торжествовал и в храме и в гостиной,
В стихах и вере, в жестах и словах.
Жизнь, подчиненная привычке и условью,
Елеем давности была освящена.
Никто не смел - ни скорбью, ни любовью
Упиться, как вином пылающим, до дна;
Никто не подымал с лица холодной маски,
И каждым взглядом лгал, и прятал каждый крик;
Расчетом и умом все оскверняли ласки
И берегли свой пафос лишь для книг!
От этой пошлости, обдуманной, привычной,
Как жаждал, хоть на час, я вольно отдохнуть!
Но где в глаза живым я мог, живой, взглянуть?
Там, где игорный дом, и там, где дом публичный!
Как пристани во мгле, вы высились, дома,
И люди знали вновь, отдавшись вашей власти,
Все беспристрастие и купли и найма,
Паденья равенство и откровенность страсти!
Кто дни и месяцы (актеры и рабы!)
Твердили «строгий долг» и «скорбь об идеале»,
Преобразясь в огне желаний и борьбы,
То знали ненависть, то чувственно стонали,
То гнулись под рукой Слепой Судьбы!
Я вам принес благую весть,
Мечты былых веков:
Что в мире много истин есть,
Как много дум и слов.
Противоречий сладких сеть
Связует странно всех:
Равно и жить и умереть,
Равны Любовь и Грех.
От дней земли стремись в эфир,
Следи за веком век:
О, как ничтожен будет мир,
Как жалок человек!
Но, вздрогнув, как от страшных снов,
Пойми - все тайны в нас!
Где думы нет - там нет веков,
Там только свет - где глаз.
Стихий бессильна похвальба,
То - мрак души земной.
К победе близится борьба, -
Дышу, дышу весной!
И что в былом свершилось раз,
Тому забвенья нет.
Пойми - весь мир, все тайны в нас,
В нас Сумрак и Рассвет.
Я плохо с рифмой совладаю,
Она вперед на пять шагов
Уходит. Тихо наблюдаю,
В безмолвствии своих мозгов.
Они молчат, молчит и сердце,
Отстукивая невпопад:
Так дождь стучит в пустую дверцу.
Считаем - будто водопад.
Кусаю карандаш за горло,
Желая выведать ответ:
Зачем пытаюсь так упорно
Найти сюжет. Его ведь нет!
Как нет и образов героев,
И нет тех слов, чтоб их создать.
Так, невозможно средь помоев
Талант и музу отыскать.
А я все продолжаю. Сложно!
Ищу на ощупь, в темноте,
Все то, что обнаружить можно
В пустой безмозглой голове)
Есть много близких меж собой явлений,
Двуликих свойств (о, где их только нет !)
Жизнь - двойственность таких соединены
Как вещь и тень, материя и свет.
Есть двойственное, цельное молчанье
Души и тела, суши и воды.
В местах, где поросли травой следы,
Оно гнездится, но воспоминанья.
И опыт говорят: не жди беды -
Оно - молчанье жизни, нет в нем зла,
Невозвратимым мысль его назвала.
Но если тень молчанья вдруг предстал
И душу в те пределы увела,
Куда нога людская не ступала -
Доверься господу ! Пора пришла.
.
1827 год.
.
В ее взгляде тысяча вопросов,
На которые ждет она ответы.
У этой девочки миллион запросов
И не нужны ей мамины советы.
Маленькая бестия с капризами,
Набивает цену своей внешностью.
Добиваясь желаемого репризами,
Для мужчины кажется безгрешною.
Соблазняя кукольной фигурою,
Вычурными светскими манерами,
Не желает показаться дурою
На приёмах перед кавалерами.
Красота прикрытая невинностью,
Детство перечеркнутое временем,
Поглощенная действительностью -
Она является «новым» поколением.
Полночь. Грусть. Зима. Печаль.
Скоро будет, так и знай.
Что случилось, что сбылось,
Сердце из груди рвалось…
Снова заметет следы
Чистый снег… Лишь я и ты.
Далеко так и так странно
Плачет в душу непрестанно.
Грусть. Зима. Печаль и ночь,
Уходи… Навеки… Прочь…
Скажи всю Правду, но не в лоб,
Скажи ее не враз -
Ведь слишком ярок Правды свет
Для наших слабых глаз.
Как постепенно у детей
Мы ширим знаний круг -
Так нужно Правду открывать,
Чтоб не ослепнуть вдруг.
Каштановый, как ночь, причудливый божок,
Что запах мускуса мешает и гаванны!
Изделье дикарей и Фауст ты саванны!
Дочь чёрной полночи и ведьма смуглых ног!
Ах, навсегда меня не опиум увлёк,
А запах уст твоих, где страсть кичится странно;
Когда к тебе бредут желанья караваны,
Оазис глаз твоих тоске б дать влагу мог!
О демон без пощад! Ты чёрными очами,
Как вздохами души, пролей поменьше пламя;
Не Стикс я, чтоб тебя мне девять раз ласкать!
И мужество твоё, распутств Мегера, мне ли До издыхания последнего сломать
И Прозерпиной стать в аду твоей постели?!.
Владеет Музыка, как море, часто мной!
К тебе, моя звезда, я Под сводом пасмурным иль сквозь эфир пустой
Свой парус поднимаю;
И выпячена грудь. Как ткани парусов,
Так лёгкие раздуты.
Я приступом беру хребты морских валов,
Что скрыты ночью лютой;
Я чувствую в себе дыханье всех страстей
Корвета в миг опасный.
И ветер с бурею, конвульсией морей,
Над бездною ужасной
Баюкают; порой - как в зеркале, в тиши -
Отчаянье души…
О милостивый Боже, о Всевышний,
Я не хочу быть в этом мире лишним.
Дай силы мне, Спаситель светлоокий,
Чтоб смог я одолеть мои пороки.
Мне помоги, Господь, в большом и малом,
Продли года моей любимой мамы.
Чтобы она грехи мои забыла,
И чтобы сына блудного простила.
О мой Господь, о милостивый Боже!
Я шёл к тебе в ночи по бездорожью.
Моя душа, мой голос неубитый
Несли, Господь, тебе мою молитву.
Убереги от слёз мои ладони,
И братьев наших меньших - от погони.
Спаси огонь от ветра и от ливня,
И берег от слепой волны приливной.
Спаси, Всевышний, утлый чёлн от бури,
Мальчишку-храбреца от пьяной пули,
Спаси любовь от медленного тленья,
Поэзию - от скорого забвенья.
Благослови великую природу,
Лесных зверей и птиц, огонь и воду,
Лугов медвяных утреннюю песню
И птичью стаю в синем поднебесье.
О мой Господь, Всевидящее Око!
Спаси детей любимых от порока,
Остереги и маленьких, и взрослых
От алчности, от зависти и злости.
Когда добуду славу и богатство,
Не дай, Господь, забыть законы братства,
Смутиться не позволь успехом зыбким,
Дай сердцу - доброты, устам - улыбки.
Убереги, Господь, язык от лести,
Обиду - от хулы, кинжал - от мести.
Благослови рукой Своей незримой
Всех странников, бродяг и пилигримов.
Пошли, Господь, прощенье и спасенье
Тем, кто хулил мой голос в исступленье,
Дай вдохновенья, светлого таланта,
Спокойствия и мужества атлантов.
Благослови! Пусть радости навстречу
Идут чредою утро, день и вечер.