УШИ
О! Уши! -повод для стиха!
От них моя моя кружится голова!
От них во мне вскипает кровь!
Ну что это -как ни любовь?
К ним прикоснуться я мечтаю…
Я в них нежняшки нашептаю…
Да, правильнее -нашепчу,
Но я пишу так, как хочу!
Так… сзади…подойти…обнять…
-Ты самый лучший ! -в них сказать…
Точнее - в каждое из ух))
И заодно проверить слух))
Их формы -тема для поэмы!
Их содержанье -для Богемы
«Эх! Я б над ними попыхтел!!!" -
Мечтает каждый скульпитЕр…
И чем же уши хороши?-
На них нет места для лапши.
Ведь раковины обе две
Прижаты плотно к голове.
А слышат как!!! Я проверяла-
Шепнешь: «люблю» из-за Урала,
А в Киеве уже слыхать…
VolUme надо убавлять…
.
Так кто он, этот самый лучший?
Чьи нравятся нам даже уши?
На чьей-же голове растут?
Услышь нас, Стрельников! мы тут…))))))
юмористическое стихотворение, посвящено актеру -Сергею Стрельникову (для его официальной группы вконтакте)
Вплетая свою Душу между строк,
Ты связываешь их тончайшей нитью.
Не разобрать уже - где устье, где - исток:
Настолько всё творенье гармонично.
И невозможно друг от друга отделить
Душой и Сердцем связанные строки.
Ажурной вязью полотно длиною в Жизнь
Стихотворениями… к устью - от истока.
Вьется вихрем вдохновенье
По груди моей и по рукам,
По лицу, по волосам,
По цветущим рифмами строкам.
Я исчезла. Я - стихотворенье,
Посвященное Вам.
Привет, Родная! Ну как ты там?
Прошло 2 года, как ты не с нами.
Остановила ты счет годам.
И воспарила над облаками.
Жила красиво! Ушла нелепо.
Тебе спокойно. Лишь мы скучаем.
Как не хватает твоего смеха!
Тебя, Родная, не Забываем!
Над озером кружится скрипка,
А голос так божественно прекрасен
И Ксении чудесная улыбка,
Как солнце в упоительном мерцании.
Чарующая музыка просторов,
И тонкое звучание сюиты…
Глаза добры, сердца открыты,
Навстречу Музыке симфоний первозданных!
А голос так божественно прекрасен!
Сергею Есенину
Вы ушли,
как говорится,
в мир иной.
Пустота…
Летите, в звёзды врезываясь.
Ни тебе аванса,
ни пивной.
Трезвость.
Нет, Есенин,
это
не насмешка.
В горле
горе комом -
не смешок.
Вижу -
взрезанной рукой помешкав,
собственных
костей
качаете мешок.
- Прекратите!
Бросьте!
Вы в своем уме ли?
Дать, чтоб щёки
заливал
смертельный мел!
Вы ж такое
загибать умели,
что другой
на свете
не умел.
Почему?
Зачем?
Недоуменье смяло.
Критики бормочут:
- Этому вина
то…
да сё…
а главное,
что смычки мало,
в результате
много пива и вина. -
Дескать, заменить бы вам
богему
классом,
класс влиял на вас,
и было б не до драк.
Ну, а класс-то
жажду
заливает квасом?
Класс - он тоже
выпить не дурак.
Дескать,
к вам приставить бы кого из напостов -
стали б содержанием
премного одарённей.
Вы бы
в день
писали
строк по сто,
утомительно
и длинно,
как Доронин.
А по-моему,
осуществись
такая бредь,
на себя бы раньше наложили руки.
Лучше уж от водки умереть,
чем от скуки!
Не откроют
нам
причин потери
ни петля,
ни ножик перочинный.
Может,
окажись
чернила в «Англетере»,
вены
резать
не было б причины.
Подражатели обрадовались:
бис!
Над собою
чуть не взвод
расправу учинил.
Почему же увеличивать
число самоубийств?
Лучше
увеличь
изготовление чернил!
Навсегда
теперь
язык
в зубах затворится.
Тяжело
и неуместно
разводить мистерии.
У народа,
у языкотворца,
умер
звонкий
забулдыга подмастерье.
И несут
стихов заупокойный лом,
с прошлых
с похорон
не переделавши почти.
В холм
тупые рифмы
загонять колом -
разве так
поэта
надо бы почтить?
Вам
и памятник еще не слит, -
где он,
бронзы звон
или гранита грань? -
а к решеткам памяти
уже понанесли
посвящений
и воспоминаний дрянь.
Ваше имя
в платочки рассоплено,
ваше слово
слюнявит Собинов,
и выводит
под берёзкой дохлой -
«Ни слова,
о дру-уг мой,
ни вздо-о-о-о-ха».
Эх,
поговорить бы иначе
с этим самым
с Леонидом Лоэнгринычем!
Встать бы здесь
гремящим скандалистом:
- Не позволю
мямлить стих
и мять!
Оглушить бы их трехпалым свистом
в бабушку
и в бога душу мать!
Чтобы разнеслась
бездарнейшая погань,
раздувая
темь
пиджачных парусов,
чтобы
врассыпную
разбежался Коган,
встреченных
увеча
пиками усов.
Дрянь
пока что
мало поредела.
Дела много -
только поспевать.
Надо
жизнь
сначала переделать,
переделав -
можно воспевать.
Это время -
трудновато для пера,
но скажите
вы,
калеки и калекши,
где,
когда,
какой великий выбирал
путь,
чтобы протоптанней
и легше?
Слово -
полководец
человечьей силы.
Марш!
Чтоб время
сзади
ядрами рвалось.
К старым дням
чтоб ветром
относило
только
путаницу волос.
Для веселия
планета наша
мало оборудована.
Надо
вырвать
радость
у грядущих дней.
В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.
1926
Уходят из жизни хорошие люди.
Как будто уснула, забыв обо всех.
Но долго звучать в нашей памяти будет
Заманчивый голос и ласковый смех…
Он в этот мир пришёл таким…
Вот так Судьба распорядилась.
Но был он Господом храним,
Чтобы мечты осуществились.
Лишённый от рожденья рук,
Он Жил, Надеялся и Верил
В то, что однажды каждый звук
Услышан будет. И с терпеньем,
Он невозможного достиг
Трудом своим и верой в Чудо:
Сыграл «Мелодию Любви»
Ногами на волшебных струнах.
Ночами плакал он навзрыд,
Но так, чтобы никто не слышал.
Его душевный стон и крик
Был в песни превращён Всевышним.
Артистом стал, перед Судьбой
Не опустившись на колени,
И восхитительной игрой
Он покорил весь мир со сцены.
Он в этот мир пришёл без рук,
Своим примером дал надежду
И доказал, что только труд
Развеет миф про неизбежность
Существования впотьмах,
Когда рождён неполноценным.
Без рук… Но Мир - в его руках!
С Надеждой, Верой и Стремленьем!
Мне кажется, я подберу слова,
Похожие на вашу первозданность.
А ошибусь, - мне это трын-трава,
Я все равно с ошибкой не расстанусь.
Я слышу мокрых кровель говорок,
Торцовых плит заглохшие эклоги.
Какой-то город, явный с первых строк,
Растет и отдается в каждом слоге.
Кругом весна, но за город нельзя.
Еще строга заказчица скупая.
Глаза шитьем за лампою слезя,
Горит заря, спины не разгибая.
Вдыхая дали ладожскую гладь,
Спешит к воде, смиряя сил упадок.
С таких гулянок ничего не взять.
Каналы пахнут затхлостью укладок.
По ним ныряет, как пустой орех,
Горячий ветер и колышет веки
Ветвей, и звезд, и фонарей, и вех,
И с моста вдаль глядящей белошвейки.
Бывает глаз по-разному остер,
По-разному бывает образ точен.
Но самой страшной крепости раствор -
Ночная даль под взглядом белой ночи.
Таким я вижу облик ваш и взгляд.
Он мне внушен не тем столбом из соли,
Которым вы пять лет тому назад
Испуг оглядки к рифме прикололи,
Но, исходив от ваших первых книг,
Где крепли прозы пристальной крупицы,
Он и во всех, как искры проводник,
Событья былью заставляет биться.
Самые Хорошие Друзья -- ЭТО МОИ !!
Люблю… Ценю…Дорожу…И…Уважаю!!!
Я на похороны что-то зачастил,
Косяком пошли гробы за облака,
Мы, живые, стали, видно, не в чести,
Не пробится нынче к Господу никак.
Стал священик чаще злую водку пить,
На разрыв звенят-гудят колокола.
Дьякон связки рвёт свои напополам,
Отпевать ему труднее, чем крестить.
Кто сказал, что на тризну опоздал,
К смерти - смерть, к слезам - слеза.
Вечно плачут образа.
Кто сказал, что, дождём застив глаза,
Стороной прошла гроза,
Кто сказал, ну, кто сказал?
Я на похороны, что-то зачастил,
В стороне от всех стою да жмусь к стене,
Пропусти меня, архангел, пропусти,
С Господом хочу побыть наедине.
Я хочу, чтоб мне Всевышний рассказал,
Как Он чувствует теперь себя, когда,
Поднимая над собою образа,
Его дети бьют друг друга по мордам.
Где найти тот берег,
На котором верят
В справедливость Твою, Всемогущий мой…
Николай Угодник,
Опусти мне сходни.
Я покинуть хочу этот мир не мой.
Я на похороны, что-то зачастил,
На себя их примеряю, как пальто,
Мне на этих нехорош казенный стиль,
А на тех всё ничего, да цвет не тот.
Кто сказал, что на тризну опоздал,
К смерти - смерть, к слезам - слеза.
Вечно плачут образа.
Кто сказал, что, дождём застив глаза,
Стороной прошла гроза,
Кто сказал, ну, кто сказал?
Где живёшь ты, моя ненаглядная?
Я не знаю, как отыскать,
Без тебя моя жизнь нескладная
Может просто рутиной стать.
Были взлёты, были падения,
Только это совсем не то,
Ты мечта моя, ты спасение,
Без тебя я просто никто.
Половинка моя ясноглазая,
Неревнивая, нежная, верная,
И притом красоты несказаной,
Ты на небе живёшь наверное.
Потому видно мы не встретились,
Ты звезда из другой галактики,
Может быть из другого столетия,
Не могу отыскать я никак тебя…
В своём храме сознания, души и сердца…
Каждый из нас… мечтатель, герой и сказочник! НО.
Этого, абсолютно, недостаточно, чтобы стать… Творцом.Создателем.Волшебником…- …Вдохновением.Музой.Восхищением!!!
СКАЗАНИЕ О ЦЕЛЕБНОЙ РАЗЛУКЕ
Посвящается женщине.,
Я все-таки ее бросила. Те, кто видел нас вместе, никогда бы не поверили. Многие и сейчас не верят. Мол, милые бранятся, и прочие народные мудрости.
Она, кстати, тоже никак не могла понять, что все, паровоз уехал, и ничего у нас больше не будет. Да, мы много лет были близки. Да что я говорю: мы просто не могли прожить друг без друга ни дня, ни полдня, ни часа.
Если ее не было рядом со мною - я бесилась, я готова была убить первого встречного без причины, просто потому что я все время думала о ней, и у меня дрожали и становились противно влажными ладони, колотилось сердце и сжималось, и в голове тупо стучало: тук-тук, где она? тук-тук - сколько еще без нее?
За что эта пытка?
Я вспоминала ее белую кожу - мои пальцы до сих пор помнят на ощупь ее линии, и этот сумасшедший ее запах! - я могла найти ее просто по запаху, я чуяла ее за несколько метров, как голодное животное, и вела себя как животное: грубо хватала, сжимала всю и, наверное, когда-нибудь задушила бы просто от радости встречи.
Она всегда находила мои губы первой, губы, язык, а дальше у меня просто кружилась голова, и подгибались колени от счастья. Но первой она была только в этом. А в остальном - она разыгрывала всегда один и тот же спектакль: она исчезала, и никогда не искала меня, а добивалась, чтобы я сама ее находила. Чтобы металась порой по городу ночью, буйно-пьяная, в мыслях только о ней.
Она знала свою власть. Она ждала, спокойная, внешне бесстрастная, и точно знала - я приду за ней на край Вселенной и возьму ее, и разгорится дикий огонь, сжигающий самую суть и дающий утоление этому противоестественному желанию.
Я не знаю, любила ли она меня, но я… да, я любила ее, под косыми взглядами ханжей обоих полов, под шорох насмешек, под презрительными ухмылками. Даже когда я изменяла - я все равно любила ее, и когда я встречалась губами с какой-то другой, чужой, - я всё равно была верна своей любимой. Я была привязана к ней, казалось, намертво, я понимала, что подсела на эту штучку, как на наркотик. И ничего не делала, чтобы избавиться от этой ненор-мальной зависимости, и жаждала ее сладости и ее горечи снова и снова.
А теперь я бросила ее. Сама. Я просто сказала себе: «Хватит». И выкинула все вещи, которые напоминали мне о ней.
И вот тогда - вы не поверите! - она стала караулить меня на всех углах, но я проходила мимо, не глядя, и тогда ее образ, ее запах стал преследовать меня даже во сне.
Мое тело бунтовало без нее, я и не ведала, что могу в прямом смысле сохнуть от тоски. Я похудела, я перестала встречаться с другими, подобными ей, потому что не желала больше таких отношений. Но часто мои губы предавали меня: они горели, пересыхали и кричали: «Дай нам ее! Верни ее, пока не поздно!»
Но - поздно. Мы больше не будем вместе. Прости, моя любимая, прощай, моя последняя, моя дорогая сигарета.
На миг появиться… Исчезнуть внезапно…
Оставить тепло, чтобы вновь повстречаться…
И светом Души разогнать в небе тучи,
Весной обратив день октябрьский скучный
Свободой полёта у Чувства во власти -
Вот в этом и есть Настоящее Счастье.
Спасибо за Чудо, мой Ангел земной,
За то, что ты даришь уют и покой…