Ластик памяти стирает всё негативное.
.
На больших руках усталой матери
Умирал её последний сын.
Полевые ветры тихо гладили
Серебристый лен его седин.
Гимнастёрка с воротом распахнутым
Задубела пятнами на нём.
Из тяжелых ран
В сырую пахоту
Опадала кровь его огнём.
- Я ль тебя, сыночек, не лелеяла,
Я ль тебя, родной, не берегла?..
Ясны очи,
Кудри эти белые,
Силу богатырскую дала.
Думала - сойдутся в жизни праздники…
Ты последней радостью мне был!
А теперь твои закрылись глазоньки,
Белый свет в ресницах
Стал не мил. -
Увидав её слезинку грустную,
Обступили мать среди полей
Девять бед, разбивших сердце русское,
Девять павших в битве сыновей.
Стыли танки, громом раскурочены,
Заступали кони повода.
…Встала мать в селе на главной площади
И окаменела навсегда.
.
В тот памятный, горячий май в Берлине шли бои,
коричневой чумы «алтарь», оставили свои.
Бежали «крысы с корабля» и нации весь «цвет»,
от чистокровных тех кровей, остался только след.
А наши знали- вот Рейхстаг, повержен, побежден
и на вершине КРАСНЫЙ ФЛАГ, поднят… водружён!
И слёзы лились у бойцов и рвалось из груди-
ПОБЕДА… с маем в унисон и мир, что впереди!
А май, как будто бы всё знал и свежестью своей
благоухал и с той поры в нас память прошлых дней!
И в это день от нас поклон, участникам боёв
живым и мертвым… дружно все - КАТЮШУ вам споём.
«Я…ты… он… она - а была же ведь страна ! "
Год за годом вместе жили, и врага мы победили,
Пало много, ВСЕ СВОИ… только, что уберегли…
Так давайте в честь погибших и оставшихся в живым,
склоним головы и тихо, все, минуту помолчим!
Самая жестокая на свете
Шла она, священная война…
Шёл Алёшка русский по Планете…
СССР - была его страна.
Дрался Он с фашисткою ордою,
Шёл вперёд…
Советский был пацан…
Умер под болгарскою горою
От тяжелых и жестоких ран…
Сытая Европа! Ты забыла,
Кто тебя тогда в войне спасал?
Поклонись Алёшке, чтоб остыла
Спесь твоя и злобный твой оскал!
Жив ещё с тех пор военных Ваня:
Он сейчас Иван…
Склонись пред ним!
Он принёс Победу!
Что горланишь
Перед Победителем седым?
Он шагает гордо к вечной славе -
Русский победитель и герой…
Поклонись, Европа, той Державе,
Что Планете принесла покой!..
_____________
Покинул нас великий лебедь,
Решив слетать на небеса.
И стало тихо в этом свете,
Закончились все чудеса.
Мир замер от такой утраты.
Как так, был здесь и нету вдруг?
На высший подиум, ребята,
Она взлетела силой рук.
В начале солнечного мая,
Когда растёт всё и кустится,
Ушла из жизни наша Майя,
Балетных лебедей царица!
-
Сын солдата идёт 2 000 километров пешком к Вечному огню в Москву из Еревана.
Ереван - Владикавказ - Краснодар - Ростов-на-Дону - Шахты… Две тысячи километров поклялся пройти Григорий Унанович Тепоян, той самой дорогой, где прорывался когда-то с боями его погибший на фронте отец.
Младшему лейтенанту Унану Тепояну был тогда 31 год, его сыну уже 76…
С 22 марта старик идёт пешком из Еревана в Москву, на Красную площадь, к Могиле Неизвестного Солдата… В память об отце, которого совсем не знал.
В день он проходит в среднем от 30 до 65 километров. Истоптал три пары кроссовок. Армяне, русские, грузины, азербайджанцы, украинцы встречались на его пути и бескорыстно помогали. На месте он надеется быть 8 мая, пока не перекрыли московские улицы и не требуют пропуска. На его груди повязка: 70 лет Победы. А ещё плащ-палатка и солдатский вещмешок за спиной… Мы встретились на трассе М4. Под Тулой. На 294-м её километре.
- Что с моей матерью, сынок, твоей бабушкой? Что проводила нас на войну от порога родного дома?
- Мать не смогла пережить своих сыновей, тебя и брата. Она умерла сразу после Победы. В 45-м.
- А как моя жена? Долго ли убивалась после моей смерти?
- Она работала с утра до ночи. Ласки её, отец, мы почти и не видели. Не потому что она не любила нас, просто не было сил на нежность, надо было кормить детей. И подруги её тоже навсегда остались вдовами, её ровесницы, а ведь ей было всего 23… Разговаривает про себя старик с отцом, который годится уже ему во внуки. Это их первая беседа за минувшие 70 лет. Раньше все было некогда. А теперь зато времени предостаточно. Проносящиеся мимо машины сигналят вслед, предлагая подвезти. Старик качает головой. Он должен пройти этот путь сам. Но от отцовских вопросов становится теплее на сердце. Потому что он знает уже ответы на них.
- А как ты, сынок? Что ты можешь рассказать о своей жизни?
- Она почти уже прожита, отец. Я работал строителем, строил дома и мечтал о том, чтобы новая война никогда их не разрушила. Это была очень долгая, но прекрасная жизнь. У меня двое детей, четверо внуков и четверо правнуков. И самого младшего зовут Унан, как тебя.
«В прошлом году я уже знал, что сделаю это - пройду фронтовой дорогой своего отца и сотен тысяч таких же солдат, как и он, - пропавших без вести, сгинувших, погибших… Это долгий путь, больше 2000 километров, поэтому я заранее стал готовиться. Тренировался много часов в день, по 10−15 километров ходил по Еревану. Недалеко от нас расположен город Абовян, туда я тоже ходил пешком» - так начинает свой рассказ Григорий Тепоян.
«В моих годах есть люди, что с палочкой передвигаются только. А я, слава богу, в силе ещё. Хотя 18 сентября мне будет 77. Я 38-го года рождения. А младший брат в июле 41-го родился и так и не увидел нашего отца».
Идея этого похода пришла словно бы из ниоткуда. Просто проснулся однажды утром и понял, что должен сделать это - ради памяти павших, ради самого себя. Жена переживала, не отпускала из дома. Дочь обещала лечь на порог. Московские внуки сперва думали, что это дедушка так шутит - мыслимое ли дело идти из Армении в Россию на своих двоих? Поэтому уходить Григорий решил ночью, чтобы лишний раз не рыдали и не отговаривали. Денег с собой взял только на пропитание.
За этот месяц истоптал три пары кроссовок. К вечеру от долгой ходьбы ноют ноги, но это ничего, считает Григорий, так и должно быть - он же все-таки живой человек. Из Еревана 240 километров проехал сперва на маршрутке до своего родового села Аластян, что в Грузии. На месте их старого дома давно уже развалины. «Но я хотел начать своё путешествие там, - объясняет Григорий Унанович. - Именно оттуда ушли на фронт мой отец и его родной брат, и ещё трое членов нашей семьи, младшему было всего 19 лет, и ни один не вернулся…
…Самый большой дневной переход был 72 километра. На границе с Россией, когда одолел уже Кавказский хребет - кое-где, правда, пришлось добираться на попутке, так как дороги в горах не было вообще, - предъявляя паспорт для штампа, Григорий Унанович рассказал молоденькой российской пограничнице в форме свою нехитрую историю. Девчонка выбежала из будки и со слезами на глазах обняла старика.
Во Владикавказе его встретили родственники: внук двоюродного брата отца, там же подарили повязку на грудь и вещмешок с надписью «Памяти погибших». Теперь каждый видел, кто это идёт. Спал по четыре часа. Вставал с рассветом и шёл, пока не зайдёт солнце. На ночёвку останавливался, где встретит ночь, ничего заранее не планируя. «В кабине фур с дальнобойщиками ночевал, бывало. И даже случалось, что они мне уступали свою постель, а сами сидели за рулём. ГИБДД, так это у вас теперь называется? а раньше, при Советском Союзе, была ГАИ, так вот они тоже меня как-то приютили… Однажды остановился в мотеле, хозяевами которого были азербайджанцы, сами знаете, какие непростые отношения между нашими народами, но и они меня так уважительно встретили, накормили бесплатно и ни рубля за ночлег не взяли».
Вообще от Краснодара до Ростова (550 километров) тратиться на гостиницы не пришлось. Ночевал даже в станице у лихого кубанского казака. Пересекая регион за регионом, область за областью, менял сим-карты, оставался на связи с семьёй.
«Вот только, честно говоря, ем сейчас я мало. Шоколад для калорий, чай пью, салаты. Мяса не ем - нельзя в такой тяжёлой дороге».
Местные журналисты прознали про Григория Унановича случайно, но затем передавали его уже как по эстафете - в какой бы город он ни приходил, везде его встречали с камерами, брали интервью, выкладывая сюжеты о нем в Интернет. «Дядя Гриша, отец, где вы находитесь? Мы сейчас к вам подъедем!»
От Владикавказа до Краснодара - 11 дней. От Краснодара до Ростова - 9. Григорий Унанович тщательно записывает все указатели, названия мест, деревушек, поселков, маленьких городков, незаметных вроде на карте нашей родины, через которые ему довелось пройти. В Ростове на въезде ремонтировали мост, и пришлось дать лишних три круга, чтобы попасть в город. В тот день он «намотал» 67 километров.
В Центральной России, как замечаю по его рассказу уже я, люди пошли корыстнее и равнодушнее. В одной из гостиниц с дедушки содрали почти 6000 за номер и предложили ещё и массаж за 2 с половиной тысячи по прейскуранту. «Какой массаж? Я пешком до Москвы иду, вот лучший массаж». Но сам Григорий Унанович на окружающую обстановку не жалуется, некогда ему, хотя большая часть пути уже пройдена - осталось меньше 300 километров. Успеет.
И не все ли равно, кто из западных политических звёзд не приедет в Москву на 70 лет Победы, если 76-летний Григорий Тепоян там будет. А значит, и его вечно молодой отец, младший лейтенант 188-й стрелковой дивизии 595-го полка Унан Тепоян будет тоже.
«Задай, отец, любой вопрос - я отвечу, так в пути говорю я с ним, - не сдерживает слез пожилой человек. - Он может гордиться мной и моим младшим братом-офицером за то, что не посрамили честь нашего рода». Унан Тепоян погиб в декабре 43-го. Освобождая от фашистов украинский Днепропетровск. Как все у нас перепутано, переплетено, разве могут понять это те, кто никогда не жил в этой стране? Как это было когда-то. Как это есть сейчас.
…Шорох шин, и столб придорожной пыли, и запах прелой прошлогодней травы, и первые листочки, снова проклёвывающиеся на деревьях, - даст бог, к 9 мая все здесь будет зелено. Это наша родина, и его, старого армянина Григория Тепояна, родина тоже, и его отца, погибшего за многие сотни километров от дома, что в грузинском селе Аластян, на маленькой украинской станции, названия которой тоже, наверное, нет ни на одной карте. Потому что родина - это не красивые слова и не географические точки на бумаге.
Это наша общая память. Которую не отнять.
оставляя внутри - от нутра ничего не оставите.
забывать подлецов - это дар и отличное кредо.
мертвецам вашей памяти - место на кладбище памяти:
берегите себя для живых, настоящих и преданных.
Когда на смерть идут, - поют,
а перед этим можно плакать.
Ведь самый страшный час в бою -
час ожидания атаки.
Снег минами изрыт вокруг
и почернел от пыли минной.
Разрыв - и умирает друг.
И, значит, смерть проходит мимо.
Сейчас настанет мой черед,
За мной одним идет охота.
Ракеты просит небосвод
и вмерзшая в снега пехота.
Мне кажется, что я магнит,
что я притягиваю мины.
Разрыв - и лейтенант хрипит.
И смерть опять проходит мимо.
Но мы уже не в силах ждать.
И нас ведет через траншеи
окоченевшая вражда,
штыком дырявящая шеи.
Бой был коротким.
А потом
глушили водку ледяную,
и выковыривал ножом
из-под ногтей я кровь
чужую.
1942
Второе мая не забудем,
Каким жестоким стал наш мир!
И в этот день тогда в Одессе.
Фашизм наглядно победил.
Горели заживо там люди,
Со стоном плач был до небес.
Европа - это не осудит,
Свой в том имеет интерес.
Политиканы - бандерлоги,
Власть захватили: - А народ?
Да что им люди сами «боги,»
Для них они обычный сброд.
Но отвечать за всё придётся,
Как бы не тешили себя.
И пламя ведь для них найдётся,
Когда уйдёт с под ног земля.
Второе мая будем помнить,
В душе с печалью и скорбя.
Утрату - эту не восполнить,
Омыта кровью та земля.
Игорь Сарычев
1
Вечная
слава
героям!
Вечная слава!
Вечная слава!
Вечная
слава
героям!
Слава героям!
Слава!
…Но зачем она им,
эта слава, -
мертвым?
Для чего она им,
эта слава, -
павшим?
Все живое -
спасшим.
Себя -
не спасшим.
Для чего она им,
эта слава, -
мертвым?..
Если молнии
в тучах заплещутся жарко,
и огромное небо
от грома
оглохнет,
если крикнут
все люди
земного шара, -
ни один из погибших
даже не вздрогнет.
Знаю:
солнце
в пустые глазницы
не брызнет!
Знаю:
песня
тяжелых могил
не откроет!
Но от имени
сердца,
от имени
жизни,
повторяю!
Вечная
Слава
Героям!..
И бессмертные гимны,
прощальные гимны
над бессонной планетой
плывут
величаво…
Пусть
не все герои, -
те,
кто погибли, -
павшим
вечная слава!
Вечная
слава!
Вспомним всех поименно,
горем
вспомним
своим…
Это нужно -
не мертвым!
Это надо -
живым!
Вспомним
гордо и прямо
погибших в борьбе…
Есть
великое право:
забывать
о себе!
Есть
высокое право:
пожелать
и посметь!..
Стала
вечною славой
мгновенная
смерть!
2
Разве погибнуть
ты нам завещала,
Родина?
Жизнь
обещала,
любовь
обещала,
Родина.
Разве для смерти
рождаются дети,
Родина?
Разве хотела ты нашей
смерти,
Родина?
Пламя
ударило в небо! -
ты помнишь,
Родина?
Тихо сказала:
«Вставайте
на помощь…»
Родина.
Славы
никто у тебя не выпрашивал,
Родина.
Просто был выбор у каждого:
я или
Родина.
Самое лучшее
и дорогое -
Родина.
Горе твое -
это наше
горе,
Родина.
Правда твоя -
это наша
правда,
Родина.
Слава твоя -
это наша
слава,
Родина!
3
Плескалось
багровое знамя,
горели
багровые звезды,
слепая пурга
накрывала
багровый от крови
закат,
и слышалась
поступь
дивизий,
великая поступь
дивизий,
железная поступь
дивизий,
точная
поступь
солдат!
Навстречу раскатам
ревущего грома
мы в бой поднимались
светло и сурово.
На наших знаменах
начертано
слово:
Победа!
Победа!
Во имя Отчизны -
победа!
Во имя живущих -
победа!
Во имя грядущих -
победа!
Войну
мы должны сокрушить.
И не было гордости
выше,
и не было доблести
выше -
ведь кроме
желания выжить
есть еще
мужество
жить!
Навстречу раскатам
ревущего грома
мы в бой поднимались
светло и сурово.
На наших знаменах
начертано слово
Победа!
Победа!
4
Черный камень,
черный камень,
что ж молчишь ты,
черный камень?
Разве ты хотел такого?
Разве ты мечтал когда-то
стать надгробьем
для могилы
Неизвестного
солдата?
Черный камень.
Что ж молчишь ты,
черный камень?..
Мы в горах
тебя
искали.
Скалы
тяжкие
дробили.
Поезда в ночах
трубили.
Мастера в ночах
не спали,
чтобы
умными руками
чтобы
собственною
кровью
превратить
обычный камень
в молчаливое
надгробье…
Разве камни
виноваты
в том,
что где-то
под землею
слишком долго
спят солдаты?
Безымянные
солдаты.
Неизвестные
солдаты…
А над ними
травы сохнут,
А над ними
звезды меркнут.
А над ними
кружит
беркут
и качается
подсолнух.
И стоят над ними
сосны.
И пора приходит
снегу.
И оранжевое солнце
разливается
по небу.
Время
движется над ними…
Но когда-то,
но когда-то
кто-то в мире
помнил
имя
Неизвестного
солдата!
Ведь еще
до самой смерти
он имел друзей
немало.
Ведь еще
живет на свете
очень старенькая
мама.
А еще была
невеста.
Где она теперь -
невеста?..
Умирал солдат -
известным.
Умер -
Неизвестным.
5
Ой, зачем ты,
солнце красное,
все уходишь -
не прощаешься?
Ой, зачем
с войны безрадостной,
сын,
не возвращаешься?
Из беды
тебя я выручу,
прилечу
орлицей быстрою…
Отзовись,
моя кровиночка!
Маленький.
Единственный…
Белый свет
не мил.
Изболелась я.
Возвратись,
моя надежда!
Зернышко мое,
Зорюшка моя.
Горюшко мое, -
где ж ты?
Не могу найти дороженьки,
чтоб заплакать
над могилою…
Не хочу я ничегошеньки -
только сына
милого.
За лесами моя ластынька!
За горами -
за громадами…
Если выплаканы
глазыньки -
сердцем
плачут матери.
Белый свет
не мил.
Изболелась я.
Возвратись,
моя надежда!
Зернышко мое,
Зорюшка моя.
Горюшко мое, -
где ж ты?
6
Когда ты, грядущее?
Скоро ли?
В ответ на какую
боль?..
Ты видишь:
самые гордые
вышли на встречу
с тобой.
Грозишь
частоколами надолб.
Пугаешь
угластыми кручами…
Но мы поднимем себя
по канатам,
из собственных нервов
скрученных!
Вырастем.
Стерпим любые смешки.
И станем
больше
богов!..
И будут дети
лепить снежки
из кучевых
облаков.
7
Это песня
о солнечном свете,
это песня
о солнце в груди.
Это песня о юной планете,
у которой
все впереди!
Именем солнца,
именем Родины
клятву даем.
Именем жизни
клянемся
павшим героям:
то, что отцы не допели, -
мы допоем!
То, что отцы не построили, -
мы построим!
Устремленные к солнцу побеги,
вам
до синих высот вырастать.
Мы -
рожденные песней победы -
начинаем
жить и мечтать!
Именем солнца,
именем Родины
клятву даем.
Именем жизни
клянемся
павшим героям:
то, что отцы не допели, -
мы допоем!
То, что отцы не построили, -
мы построим!
Торопитесь,
веселые весны!
Мы погибшим на смену
пришли.
Не гордитесь,
далекие звезды, -
ожидайте
гостей
с Земли!
Именем солнца,
именем Родины
клятву даем.
Именем жизни
клянемся
павшим героям:
то, что отцы не допели, -
мы допоем!
То, что отцы не построили, -
мы построим!
8
Слушайте!
Это мы говорим.
Мертвые.
Мы.
Слушайте!
Это мы говорим.
Оттуда.
Из тьмы.
Слушайте!
Распахните глаза.
Слушайте до конца.
Это мы говорим,
мертвые.
Стучимся
в ваши
сердца…
Не пугайтесь!
Однажды
мы вас потревожим во сне.
Над полями
свои голоса пронесем в тишине.
Мы забыли,
как пахнут цветы.
Как шумят тополя.
Мы и землю
забыли.
Какой она стала,
земля?
Как там птицы?
Поют на земле
без нас?
Как черешни?
Цветут на земле
без нас?
Как светлеет
река?
И летят облака
над нами?
Без нас.
Мы забыли траву.
Мы забыли деревья давно.
Нам
шагать по земле
не дано.
Никогда не дано!
Никого не разбудит
оркестра
печальная
медь…
Только самое страшное, -
даже страшнее,
чем смерть:
знать,
что птицы
поют на земле
без нас!
Что черешни
цветут на земле
без нас!
Что светлеет
река.
И летят облака
над нами.
Без нас.
Продолжается жизнь.
И опять
начинается день.
Продолжается жизнь.
Приближается
время дождей.
Нарастающий ветер
колышет
большие хлеба.
Это -
ваша судьба.
Это -
общая наша
судьба…
Так же птицы
поют на земле
без нас.
И черешни
цветут на земле
без нас.
И светлеет
река.
И летят облака
над нами.
Без нас…
9
Я не смогу.
Я не умру…
Если
умру -
стану
травой.
Стану
листвой.
Дымом костра.
Вешней землей.
Ранней звездой.
Стану волной,
пенной
волной!
Сердце
свое
вдаль
унесу.
Стану
росой,
первой грозой,
смехом
детей,
эхом
в лесу…
Будут в степях
травы
шуметь.
Будет стучать
в берег
волна…
Только б допеть!
Только б успеть!
Только б испить
чашу
до дна!
Только б в ночи
пела
труба!
Только б в полях
зрели
хлеба!..
Дай мне
ясной жизни,
судьба!
Дай мне
гордой смерти,
судьба!
10
Помните!
Через века,
через года, -
помните!
О тех,
кто уже не придет
никогда, -
помните!
Не плачьте!
В горле
сдержите стоны,
горькие стоны.
Памяти
павших
будьте
достойны!
Вечно
достойны!
Хлебом и песней,
Мечтой и стихами,
жизнью
просторной,
каждой секундой,
каждым дыханьем
будьте
достойны!
Люди!
Покуда сердца
стучатся, -
помните!
Какою
ценой
завоевано счастье, -
пожалуйста,
помните!
Песню свою
отправляя в полет, -
помните!
О тех,
кто уже никогда
не споет, -
помните!
Детям своим
расскажите о них,
чтоб
запомнили!
Детям
детей
расскажите о них,
чтобы тоже
запомнили!
Во все времена
бессмертной
Земли
помните!
К мерцающим звездам
ведя корабли, -
о погибших
помните!
Встречайте
трепетную весну,
люди Земли.
Убейте
войну,
прокляните
войну,
люди Земли!
Мечту пронесите
через года
и жизнью
наполните!..
Но о тех,
кто уже не придет
никогда, -
заклинаю, -
помните!
1962
Память - это как глубокий колодец, и не знаешь, что там есть, пока не опустишь в него ведро и не поднимешь полное на поверхность.
Позабыть всё что было
не сложно?
Да подумаешь, жизни часть вычеркнуть.
Пусть наивная, неосторожная…
Ты сумеешь, хоть как-то, да выстоять.
А любовь…
её просто придумали,
Чтобы сердце изящнее вымучить…
И оставить с разбитыми душами,
Невозможно которые вылечить.
Забывай.
А порою осеннею
смоет дождик холодный всё начисто!
Только, вряд ли возможно забвение…
Память - пытка отличного качества!
Я родился в свободном мире,
В колыбели спокойных лет.
Это деды меня хранили
Через ДЗОТов глухой просвет.
Умирали, сгорая в танках,
И в атаку на пули шли,
Чтобы я смотрел спозаранку
На рассветы своей земли…
Это деды, в окопах сидя,
Засыпали, уткнувшись в плащ,
Мою в небе улыбку видя,
Слыша мой нерождённый плач…
Прикоснусь я рукой к граниту
Одинаковых братских плит.
Вы не можете быть забыты.
Жалко, мир может быть забыт…
Кто они - дети войны?
Дети, не знавшие детства.
Что они помнить должны
Памятью детского сердца?!
…Взрывы снарядов и бомб,
Зарево вечных пожарищ…
И лабиринт катакомб,
Где называли - «товарищ».
Им, этим детям войны,
Ящик снарядный под ноги;
И убеждались они -
«Точат снаряды не боги»…
Жили они по цехам.
Спали в углах после смены.
Вторили их детским снам -
Вой и тревоги сирены…
ДЕТИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ!
Вы, в покорёженном детстве,
В сплав превращали живой
Душ ваших злато и сердца!
Где сейчас дети войны?
Рядом! Почтенные люди.
Мы почитать их должны -
Подвигов их не забудем!
В майский победный ваш час,
Семьдесят лет в небе синем,
ГИМНЫ ЗВУЧАТ ВНОВЬ ДЛЯ ВАС -
ДЕТИ ВЕЛИКОЙ РОССИИ!!!