Чтобы освежить память, нужно проветривать мозги… и время от времени проводить «чистку» инфо, удаляя не нужное…
Звоните все колокола! С утра звоните!
Погибших в Питере, друзья, всех помяните!
Теракты бродят по земле из волчьей стаи…
А люди верить в светлый мир не перестали…
В войну Великую стояли люди смело…
Здесь помнят каждого из тех, кто пал за дело…
Под мирный звон колоколов погибли люди…
Никто под куполом метро миг не забудет.
Остановилось время вдруг на месте взрыва…
Вагон промчался… Эхо смерти говорило…
Несут цветы сюда и свечи зажигают…
Сердца людей семьям погибших сострадают…
Какая мерзкая рука это вершила?
Господь им не простит смертельный грех паршивый…
Нельзя прощать убийцам-варварам злодейство.
Будь проклят на земле палач, его семейство…
Любимый Питер! Мы с тобой! Всегда мы рядом!
И с верою, надеждой миру всегда рады…
Теракты мерзкие не ставят на колени!
Страна Россия дать отпор всегда сумеет!
Сегодня траур в городах Отчизны нашей…
И панихиду совершают здесь без маршей…
Сплотились люди на Земле, встав воедино,
За светлый мир чтобы боролись мы единый…
Звоните все колокола! С утра звоните!
Погибших в Питере, друзья, всех помяните!
Теракты бродят по земле из волчьей стаи…
А люди верить в светлый мир не перестали…
Наша память - ужасно странная штука. Такой огромный шкаф с ящиками, забитый чем попало: лишние знания, бесполезная информация, бредовые мысли забивают этот шкаф сверху донизу, а чего-то действительно важного не раскопать, хоть тресни…
Жил человек с нелегкою Судьбой.
Вся жизнь была проникнута Любовью.
Война и революции огонь,
аресты, тюрьмы, ссылки.
Всё было в жизни той!
Но Дух крепчал,
а Ум всё просветлялся.
Он утверждался в жизни Вечной,
Основанной на православной вере…
Пора восстановить справедливость. Раневскую превратили в нержавеющий автомат по выдаче шуток. Большую часть из которых она не произносила. И в ее тени совершенно засохла Рина Зеленая, актриса с превосходным ч/ю. Но куда более изящным. Некоторые шутки Зеленой приписали Раневской. Они дружили. Зеленая рекомендовала Раневскую на роль в «Подкидыше». Рина Васильевна была сценаристом (вместе с Барто), именно она подарила Фаине Георгиевне бессмертную фразу про Мулю, которая стала раневским проклятием. Зато спустя очень много лет, когда две старушки гуляли по Ботаническому саду, Раневская вдруг слово в слово повторила весь монолог ненавистной героини.
Зеленая сходу придумывала фразы и для своих героинь. Чему режиссеры лишь радовались. «Такие губы сейчас не носят!» - это она. Бьютихак из кинофильма «Весна».
В юности Зеленая приятельствовала с Маяковским и как-то даже обыграла его в бильярд. Маяковский такого не ожидал от крохотной девчонки, обалдел. С кем она только не приятельствовала, озорница. Однажды на теннисном корте к ней подошел долговязый парень, попросил, чтобы Зеленая читала со сцены его детские стихи. Стихи ей понравились, согласилась. Долговязый ходил на эти ее концерты и потом Рина заодно его кормила, он был вечно голодный и без денег. Покупала ему по шесть отбивных. Долговязого звали Сергей Михалков.
Она шутила легко, обаятельно, быстро. Уже совсем пожилой возвращалась с Ливановым после съемок очередного «Холмса», в микроавтобусе. В них врезалась машина. Маленькая Рина Васильна перелетела через весь салон - прямо к Ливанову на колени. Отчеканила: «Спокуха - я с вами!»
К себе относилась иронично. На съемках последнего «Холмса», когда ей было 85, сказала режиссеру Игорю Масленникову: «Называйте меня теперь Руина Зеленая».
…Ей никак не давали звание Народной СССР. Она шутила: «Если и дадут - то за сорок минут до смерти». 1 апреля 1991 года Горбачев наконец подписал указ о присвоении звания. Именно в этот день Рина Зеленая умерла.
Голос
В забытом, прибранном от глаз барахле,
откопал рюкзак потрепанный,
уложил в него хархорушки нужные, теперь,
на вокзал, в электричку, подальше от города.
Поближе, к развратной юной природе,
слиться тонким соитием гармонии…
Дышать туманом, глазами душу теплить.
Кашель, от пыли суеты городской, аллергия.
Спички, - ночью костер разожгу, не замерзну.
Ну вот, собрал все…, - ни чего, что туда, и один?..
Заныл в глубине…, - замолчи, пора бы смириться.
…
Добрался, ура! Без машины, пешком.
Вот это место, с ней мы долго искали его,
нашли, у сосновой с березами рощи, вокруг никого.
На опушке, с высокого берега, на бескрайность
с рекой любовались, искрились улыбкой глаза,
изнутри она словно светилась…, так, о чем это я.
Стемнело, месяц повис, купол звезд оголился.
Треск поленьев, искр танец кружения - тепло.
Вокруг морозило, как переменчив апрель…
От реки запах влаги, интригой весны воздух пропитан.
На другом берегу вдалеке, мерцает костер,
чуть слышны голоса, смех задорный,
гитары бренчания звук ветер донес…,
с зарею все стихло.
Спустился чуть влажный теплый туман,
предвещая природе, тепла наступление.
Засыпаю, вздохнув - да, внутренний мой,
ты был прав, больше сюда не поеду, больно.
Есть в памяти людской особенные дни.
Когда опять в строю солдаты той войны.
Бессмертные полки, что не пришли домой.
В строю плечом к плечу, на службе боевой.
Идет седой старик, а рядом молодой,
Что не пришел домой, из жизни фронтовой.
Как журавлиный клин, как песня прошлых лет,
Что на века в душе оставила свой след.
Солдатские сто грамм, под фейерверк Побед!
Звучит военный марш, как память, как завет.
Пока живут в сердцах солдаты той войны,
Нас будут защищать «Бессмертные полки.»
Память, как и жена, изменяет избирательно.
Он кому-то стал верным мужем,
Мне друзья про него сказали.
А я снова стою под душем
Заливая себя слезами.
Он с другой коротает время,
Смотрит фильмы, гуляет в парке.
А я где-то не там, не с теми.
Уподобилась злой овчарке.
Я теперь ненавижу зиму,
Ни морозы, ни злую стужу…
Боже, это невыносимо,
Оказалось, он так мне нужен.
Говорят, будто время лечит.
Это видно, такой экзамен…
А сегодня вино покрепче,
И умоюсь опять слезами.
Уходят близкие нам люди,
Лишь холмики земли и фото на кресте,
А мы по прежнему их любим,
И облик сохраняем бережно в душе.
А знаешь, как бывает страшно ждать,
Когда на связь подолгу не выходишь?
Ни места, ни покоя не находишь…
И остаётся только вспоминать
Счастливое течение минут,
Их теплоту и ласковый уют.
И верить в новое, удачное мгновенье…
Во времени с тобой - судьбЫ прикосновенье.
***
Таинственно скрываются в печали
На сердце радостные дни.
И лишь в глазах предательски мерцают
Слезинки - вспоминая их.
***
О том, что было не вернёшь
Можно лишь немножечко исправить:
Дополнить новые мгновенья,
А то и повторить.
***
Всплывают в памяти мгновения
О том, что было и ушло.
Как будто отпускает их забвение
Напоминая мне, что есть добро и зло.
***
Мерцают в памяти картинки
Когда бываешь одинок:
От радости блестят слезинки,
С улыбкой нежно их смахнёшь;
От горя сотрясает душу, тело
Заставив пережить утрату вновь;
А стыд сжимает горло крепко,
Горит предательски лицо.
Как будто память лихо,
Даёт пощёчину за всё.
«Память дана нам как в радость, так и в наказание».
Он плакал так, как редко в жизни плачут:
Не пряча слёз, опухших глаз не пряча,
Не скрыв руками красного лица,
Навзрыд, взахлёб - как маленький пацан.
И опустевший дом смотрел сурово,
Как слёзы льёт детина двухметровый,
Скрипел и хлопал ставнями в ответ:
Ты обещал приехать столько лет!
…
Она писала письма очень часто.
Всё по старинке: лист да ручка с пастой…
Писала крупно, словно ученица.
Её житейских мыслей вереница
Ложилась детским слогом на листы.
Рассказы были до того просты,
Что фыркал он: смешно писать про это!
И никогда не присылал ответов.
…
Ах, если бы сейчас он мог послушать
Её слова! - Отдал бы чёрту душу
За этот деревенский милый слог…
Ах, если бы он только слышать мог
Теперь её истории простые
О том, как чай, налитый в чашки, стынет,
Пока она соседку в гости ждёт,
«А та всё не идёт и не идёт…»
…
Он занят был «по самую макушку»:
Партнёры, бизнес, новая подружка
И бывшая жена, и сын-балбес,
Большой кредит, в который он залез,
Чтоб «всё как у людей» - чтоб дом у речки
И каменный забор под метра два.
Про мать забыл, и помнил ли едва
Про шаткий двор и сгнившее крылечко.
…
А похороны были так скромны!
Он не успел. Он был в то время в Ницце…
Теперь сидел - отёкший, краснолицый,
Со смешанными чувствами вины,
Стыда и запоздалого желанья
Хоть что-то сделать: наколоть для бани
Дрова, поправить хлипкое крыльцо
Иль написать, хотя бы, письмецо.
…
Он в дом вошёл - холодный и пустой,
Где на столе, на старенькой клеёнке,
Лежал листок, и почерком ребёнка
На нём был нацарапан текст простой.
Он прочитал письмо, припал к стене,
Завыл белугой, ощутив потерю…
«Пусть все твердят „забыл!“, но я то верю,
Что ты, сыночек, помнишь обо мне…»
Просто помни меня… Не прошу слишком много.
Может быть, у Неё будут те же глаза.
Может быть, к вашей встрече короче дорога!
А ко мне - никогда.невозможно.назад.
Просто помни меня. Как цветок на асфальте,
Тот, что мальчик когда-то ногой запинал.
Распустившейся почкой в чуть греющем марте.
Как мечту, что однажды ты сам потерял…
Просто помни меня. Я всегда в твоих точках.
Громким шрифтом кричу о любви неземной.
Просто чувствуй меня.(прихожу к тебе ночью).
Обнимаю своею далёкой душой.
в этом влагой набухшем пристанище каменных Сфинксов
безнадежно искать отражение неба в реке,
это серое в сером, присыпано зернами риса
замерзающих капель… прижавшись к небритой щеке
полусонного утра, смотреть, как настойчиво вводит
холод дня чёрным лезвием в вену канала весло
и шатается лодка, как пьяный, замерзший извозчик
вспоминающий целую вечность, как было тепло…
мы не будем знакомы и все же, едва различимо,
мои мысли рисуют настойчиво твой силуэт.
я болею тобой, словно памятью, неизлечимо,
мой, нашедший молчанье в словах, незнакомый поэт…