Мечтая о тебе.
О твоей ласке и заботе.
Я забуду всю печаль, которую наложила на тебя.
Прости меня.
Извини меня.
И вспомнить за бокалом не забудь.
Мать моя,
Гордыня.
Дети любят своих родителей безоговорочно, без условий с самого первого дня своего рождения. Детям совершенно неважно, кто она - твоя мама. Важно то, что мама всегда рядом, что она согреет и отогреет, что никогда не обманет, что в любой ситуации погладит по голове, даже если в этот момент ты заслуживаешь хорошей порки.
Мама та, которая понимает и всегда защищает.
Рядом с мамой ты всегда ребёнок, сколько бы лет тебе не было.
Нельзя перестать быть мамой, однажды став ею.
Матерям нельзя хоронить детей. Сиротство матерей страшнее смерти.
Какая трепетная связь
Здесь, у последнего порога,
У сына с мамой родилась,
Но дней осталось так немного.
Для матери и капля эта - счастье:
Родной головки милый поворот,
Сыновний взгляд и доброе участие -
И боль утихнет, а печаль пройдёт.
Ей больше ничего уже не нужно:
Сыночка окропив святой водой,
Последний раз к ребёнку прикоснуться:
- А ты уже совсем, сынок, седой,
Смотрю, такие справные одежды…
Сыночка, приобняв, перекрестить
И оставаться с робкою надеждой,
Что встреча где-то всё же может быть.
Ты всё время считал, что безгрешен:
Никого не убил… и не крал.
Но, оставшись один, безутешен,
Ты вдруг понял, что сам себе врал.
Проводив свою мать в путь последний,
Словно выключил автопилот…
И, вернувшись, ты понял в передней,
Что она за тобой не войдёт.
Почему-то, увидел, вдруг, детство,
Свою юность, в один краткий миг…
Ты, сначала, пытался вглядеться,
А, потом, головою поник.
Вспомнил, сколько раз плакала мама,
Когда ты ей грубил и сбегал.
Не спала, у окошка стояла…
Ты всегда позвонить забывал.
Обижал просто так, ненароком,
Добавляя морщинок ей вновь,
Ты считал равносильной пороку
Бескорыстную мамы любовь.
А сейчас на огромной планете,
За окошком позёмку крутя,
Понимает тебя только ветер -
Плачет в трубах он, будто дитя.
У стола, в тишине гулких комнат,
Ты сидишь совершенно один.
Зеркала под накидками тонут,
Как полотна старинных картин…
Сердце словно иголкой кольнуло.
За окошком темно, снова ночь.
Всё твердишь:
«Вот же, как обернулось…»
Но никто уж не в силах помочь.
.
На больших руках усталой матери
Умирал её последний сын.
Полевые ветры тихо гладили
Серебристый лен его седин.
Гимнастёрка с воротом распахнутым
Задубела пятнами на нём.
Из тяжелых ран
В сырую пахоту
Опадала кровь его огнём.
- Я ль тебя, сыночек, не лелеяла,
Я ль тебя, родной, не берегла?..
Ясны очи,
Кудри эти белые,
Силу богатырскую дала.
Думала - сойдутся в жизни праздники…
Ты последней радостью мне был!
А теперь твои закрылись глазоньки,
Белый свет в ресницах
Стал не мил. -
Увидав её слезинку грустную,
Обступили мать среди полей
Девять бед, разбивших сердце русское,
Девять павших в битве сыновей.
Стыли танки, громом раскурочены,
Заступали кони повода.
…Встала мать в селе на главной площади
И окаменела навсегда.
.
По сельской разбитой дороге,
В огромных, мужских сапогах,
В какой- то сокрытой тревоге,
Старушка тихонько плелась.
***
Она возвращалась с райцентра,;
Где старый, седой военком,
Сказал, что пришли документы,
И сын их, погиб под Орлом!
***
Сначала- то была повестка,
Что без вести сын их пропал…
С другим укатила невестка,
Отец потихоньку сдавал.
***
Потом и его лихоманка,
Скрутила от ран фронтовых,
Извечная русская пьянка,
Забрала его от живых!
***
Осталась лишь старая мама,
Которая ждала сынка,
И вот она точно узнала:
Погиб ее сын у Орла!
***
Платочек она развернула,
И орден огнем полыхнул…
Горелым железом пахнуло,
С земли, где сыночек уснул!
***
Она не кричала, не билась,
А просто присела к столу…
Христу она долго молилась,
Прижавши ладони к лицу.
***
Что нет больше сына родного
Совсем подкосило ее…
Она умерла возле дома,
Одетая в новое все!
… а мать у каждого одна.
не дай вам Бог увидеть, люди,
как та рыдает у окна
в объятьях одиноких будней;
как вдаль посмотрит - и молчит,
как устаёт уже под вечер;
огнём любуясь у печи,
мечтает о минутной встрече…
…а мать у каждого - одна.
в заботах вечных и тревогах,
участья робкого полна.
вы не ругайте, ради Бога,
её советы и укор,
и слёзы, кои мироточат…
что говорит вам «доброй ночи»,
дитям считая до сих пор…
не обижайте этих глаз
и рук, что с детства вас ласкали,
растили… после - отпускали,
когда пришёл прощанья час.
вы не скупитесь на слова,
не уходите не дослушав -
ведь мать почти всегда права.
почти свята в сердцах и душах…
примчится, прилетит в беду;
излечит нежностью и смехом;
обронит, заболев, в бреду:
«какое счастье - ты приехал»…
не дай вам Бог увидеть как
её состарила разлука,
как копит к пятаку пятак -
чтоб внучку баловать и внука…
как можно забывать о ней,
чтоб ночь казалась беспросветной?
ведь мама (что всего больней!) -
почти свята, но не бессмертна…
и знает жизнь, и видит Бог:
в судьбе, как небеса бескрайней,
нам много предстоит дорог,
но лишь одна на свете - к маме…
Ребенок спит тихонько в колыбели,
Над ним лицо в слезах
склонила мать…
Ещё вчера она пыталась
верить,
Сегодня ей уж нечего терять…
Конечно, есть малыш, что жаждет ласки,
Но как ему о горе рассказать?
Пока он может слушать только сказки
И врядли сможет что-либо понять…
Она сама ещё почти не верит,
Что рухнули мечты, разбита жизнь…
Ей слышаться ещё шаги за дверью,
А сердце тихо шепчет:
«оглянись»…
Куда, зачем… Она ведь
понимает -
Он больше не вернется
никогда!
И только сердце снова
замирает,
Пронзая дикой болью иногда…
2009 г.
_________
Copyright: Оксана Кряквина,
2014
Свидетельство о публикации
114 110 811 082
Мы рождены для полёта,
но Родине нужны гвозди.
Родина - она мать вообще?
Нет слов таких, чтоб выразить сполна,
Что значит мать и что для нас она.
В роддоме плачущая мать,
На вид совсем ещё девчонка.
Кричала: «Я не буду брать,
Хочу оставить здесь ребёнка.
Я всё равно одна уйду.
Ну что вы от меня хотите?
К родителям я не пойду. Отец убьёт меня, поймите!»
Она то плакала навзрыд,
То вдруг на всех кричать пыталась,
И криком прикрывая стыд,
С ребёнком навсегда прощалась.
Я был свидетелем случайным. Жену в больнице навещал.
А тот конфликт необычайный Хорошего не обещал.
Когда она за дверь шагнув, Уйти пыталась от ребёнка,
Я крикнул руку протянув: «Постой, безумная девчонка! Остановись, возьми дитя, Подумай что ты совершаешь?
На миг свободу обретя - Покой, навеки потеряешь.
Тебе сегодня тяжело, Ты жизненной свободы хочешь.
И протестуешь всем назло, А что ребёнку ты пророчишь? Пророчишь серый детский дом,
И жизнь, как в старой жуткой сказке, Ты убиваешь душу в нём, Навек лишив любви и ласки».
Она как будто замерла.
Немного молча постояла…
Обратно в кабинет вошла.
И словно клятву повторяла: «Прости, мой миленький, прости. Прости кровиночка родная, Что мамка подлая такая,
Хотела от тебя уйти».
И, оглянувшись на меня,
С какой-то новой, доброй силой,
Взяла на руки малыша - И стала женственной и милой.
И я поверить захотел в её намерения благие,
Ведь женщин не таков удел - Бросать детей. Они - другие.
Они готовы жизнь отдать За жизнь детей, за их улыбки.
Святое это слово мать. И ей нельзя творить ошибки.
Их очень мало на земле, Тех женщин, что детей бросают.
Затем всю жизнь живут во зле
И с этим грузом умирают.
Я заклинаю матерей,
И всех отцов я заклинаю:
Не смейте оставлять детей! -
Их слёзы камень прожигают!
За каждым великим мужчиной, стоит МАТЬ!
Спросите мать, нужна ли ей война.
Земля чужая, вспышки в синем небе.
И сына боевые ордена
За капли крови на январском снеге.
Ответит мать:
- Готова я страдать.
Сниму с себя последнюю рубаху…
Но, как могу отправить я на плаху
Своё дитя?.. Какая же я мать?
Но, если вдруг война придёт в наш дом -
Поднимемся в стремлении едином.
Пусть кровь моя смешается с песком.
Плечо к плечу я встану рядом с сыном.
он придет с войны ли, с футбола, или так, по пути зашел, а у нее чай горячий, поет радиола, и суп с лапшой… он незрячий зайдет, больной или все хорошо, а у нее наготове мед или йод, или что еще… а потом провожает свою половину под все дожди, так отпускают мужчину, сына - иди один, он уйдет, она ему в спину глядит, молчит, и он возвращается ближе к зимам в привычный быт… и когда на дворе трава, на траве толпа, и толпа права, и кричит толпа: «откажись, распни, или нам отдай!». то она говорит-баюкает: «спи-усни», и приносит чай… закрывает окно, гладит: «сыночка, заюшка… садовая ты моя голова… все устроится, засыпай уже, засыпай…»