Любовь опускает руки и прячется в шуме улиц.
Немного горчит на кухне остывший зелёный чай.
Я видела много глупых и видела много умниц,
И в каждой одна и та же печатью лежит печаль.
Усталые взгляды в небо. В попытках найти причины
Сжимаются губы больно, досадой стянувши нить.
Я видела это небо. Я видела как мужчины
Уходят искать рассветы, взамен обещая быть.
Быть кем-то теперь далёким,
пустым отголоском нервов.
Холодное кофе в чашке (руками бы греть и греть)
Я видела как уходят, немного блеснувши светом,
В пустеющем коридоре (ему быть таким и впредь)
Ключи положив у двери, стирался знакомый номер.
Разбросанный по прихожей парфюм не успел простыть.
Я видела как уходят собой прибавлять потери.
Любовь опускает руки и просит её простить.
Пока сам не полюбишь, неудовлетворённому быть.
Взаимная любовь — это когда люди носят друг друга на руках,
когда любит один — он словно парит над землёй поднимая себя за волосы…
У ссоры горький урожай,
А после ссоры небо ясно,
Но я прошу: не обижай,
Не обижай меня напрасно.
Ведь ты в душе моей один,
Один в душе, один на ложе,
Позволь же, добрый господин,
Мне прикоснуться к царской коже.
Твой трон не шаток, не двояк —
Юдоли подданной основа,
Беспрекословна власть твоя
И так заманчивы оковы.
И если нежность правит бал
Я по твоим прольюся венам
Я стану призраком зеркал,
Твоей коленопреклоненной.
Лишь не души в сугробе май
Холодным взглядом безразличья,
Души моей не обижай,
Не обижай созданье птичье.
Не то вспорхнет под облака
Искать уютнее участье…
Не обижай меня, пока
Ты хочешь быть со мною счастлив.
2004 г.
Завоет седоокая метель,
Закружит по планете белый прах,
Но будет старый чайник на плите
Рассказывать о теплых островах.
Ты помнишь тот бесхитростный мотив?
На дно ладони падала щека
И ты, руками чашку обхватив,
Смешно пил чай и морщился слегка.
Звучали вечные Рязань и Коктебель,
И Болдино, и целый мир иной…
Я одевала кофту, что тебе
Когда-то очень нравилась, родной.
Ну, помнишь, ту зеленую, в горох?
Ещё дивился, мол, по цвету глаз…
Та кофта, ты и я… кто больше мог
В те времена быть счАстливее нас?!
Как ты ее расстегивал, дрожа
И в полутьме стесняющих свечей,
С опаской, как по лезвию ножа,
Она с покатых падала плечей.
И пламя свечек было холодней
Касания потрескавшихся губ…
У неотвязной памяти твоей
Мне чудилось: украсть тебя смогу.
Не получилось… Лишь овал лица
Я помню как скрывали этажи,
И знала без тебя про-ва-лит-ся
В зеленый Тартар злая эта жизнь.
И будет больно…
Но вернусь туда,
Где ждет зеленоглазый, серый кот,
Где за окном грохочут поезда
И чайник мне про острова поет.
2004 г.
«И я любил, и Ты любила,
Любовь — как чистое стекло…
Ах, это было, было, было, —
Быльём колючим поросло.»
Ю.Алтайцев
Твоя любовь воздушным валом
Освобождала от простраций.
И я тихонько оживала,
На ощупь двигаясь в пространстве.
Вернулось в плоть сердцебиенье,
Определяя новый статус.
Я натыкалась на сомненья,
На ран былых шероховатость.
И жизнь непознанного вида
Пугала и ошеломляла —
Я натыкалась на обиды
Былого ледяного взгляда.
Я падала и спотыкалась,
Но были руки на излете.
И глаз печальная усталость,
И прикасанье в позолоте.
И все обиды и сомненья
Брала к себе на небе долька…
Я оживала в упоеньи…
А ты любил меня, и только…
2004 г.
Не сгорай, не сгорай, моя боль и отрада.
Мне не нужно прихода зари.
Счастье вот оно, здесь, и другого не надо
Я тебя заклинаю — гори!
Не сгорай, не сгорай
Я прошу тебя, слышишь…
Вспыхну весь… Ради Бога, бери…
Ты любовью своей прямо в сердце мне дышишь
Так гори же, гори же, гори!
Я держу его за руку,
Лишь в своих счастливых снах.
Он мой самый страшный кошмар,
Он моя самая сильная радость,
Он разжег во мне пожар,
Он теперь моя вечная слабость.
Не меня он держит за руку,
Не со мной говорит о любви.
Не меня обнимает крепко,
И не мне говорит прости.
Не со мной он встречает рассветы,
Не со мной провожает закат.
Он моя сильная слабость,
Ведь во мне он разжег пожар.
Ты и я — идеальный сценарий
Для душевных терзаний и мук.
Я два раза как гуманитарий,
Не просёк твоих точных наук.
Ты меня обжигала глазами,
Я тебя ревновал, как умел.
Мне друзья каждый день говорили:
«Между вами сплошной беспредел».
Но когда ты в руках засыпаешь,
Я смотрю в потолок и не сплю,
Ты моя, ты отлично все знаешь,
Что люблю тебя, очень люблю.
Мы как будто из разных галактик,
Яркий свет и кромешная тьма,
Теоретик и псих полупрактик,
Две души и одна голова.
Мы с тобой идеальная пара,
Сумасшедший кармический сбой.
Как бы там нам судьба не мешала,
Я не выживу рядом с другой…
Я знаю многое о людях,
Что так спокойно говоря,
Клялись в любви в своих этюдах,
Наобещали: и моря,
И океаны, горы покорить,
Открыть друг другу мир иной.
Но, это чтоб себя прикрыть
Чтобы казался не больной.
Но я учла, что это гниль.
Не нужно вешаться на уши,
А то вдохнёшь всю эту пыль,
Что вскоре, вдруг, тебя задушит.
Смотри не на слова, а на поступки,
И будь уверен-покорит он всех!
Забудь про все его проступки,
Открой глаза. С тобой успех.
Я это поняла ведь только с ним-
С моим мужчиной драгоценным.
Прекрасным, милым и родным.
Незаменимым, вдохновенным.
И невозможно им не любоваться —
Красив, умен и весел он, как сон…
Так захотелось всей ему отдаться!
Пленить любую мог, конечно, он.
Его улыбка, взгляд, глаза и плечи…
Еще и царство целое в придачу,
О, Боже мой, какие вел он речи!
Какая вдруг мне выпала удача!
Он обещал меня счастливей сделать,
Спокойным шагом следуя за мной…
Он звал меня куда-то пообедать,
И предлагал мне стать его женой.
Я соглашалась с каждым разом,
Я отвечала всегда «да» ему.
Ну не могу ответить я отказом.
Ведь без него я просто пропаду…
Ты выбираешь женщину рассудком,
Не сердцем и не голосом души.
От этого мне делается жутко:
Как так умеют люди, расскажи?
Она должна быть стройной и покорной,
Предельно ясной в мыслях и словах,
И волосы, постриженные ровно,
Должны лежать покорно на плечах.
Она должна всегда вставать с рассветом,
Готовить чай и поливать цветы;
И соблюдать любые этикеты,
В любое время, как захочешь ты!
Но эта не пойдет к тебе босая,
По снегу, дожидаться у ворот!
Не будет мокнуть, стоя у трамвая,
Забыв в квартире курточку и зонт!
Не постучится в дверь в ночи глубокой —
Сказать, что без тебя нельзя дышать!
И, если надо, станет очень строгой,
И, если надо, — доброй, словно мать!
И горько мне от этой дешевизны.
Набрав в ладонь посредственный букет,
Ты выбираешь женщину для жизни,
Как выбирают пищу на обед.
Люблю я солнце осени, когда,
Меж тучек и туманов пробираясь,
Оно кидает бледный, мёртвый луч
На дерево, колеблемое ветром,
И на сырую степь. Люблю я солнце,
Есть что-то схожее в прощальном взгляде
Великого светила с тайной грустью
Обманутой любви…
Возможно, что у всего есть свой срок годности. Даже у любви. Но мне хочется верить в неё, какие бы сложные периоды она не представляла.
Обратной связи нет и быть не может.
Маршрут построен кровью на снегу.
Прости меня, сдирая вместе с кожей
осколки фраз, которые не лгут.
Достаточно молчать, касаясь пола,
поймав глазами задрожавший след,
увидеть, как тебя пронзает холод,
/От холода никто не застрахован/
И даже ты. В единственном числе.
Скрипит паркет, предательски вникая,
во всё, что предначертано в стихах:
как хрупок след, как голос неприкаян.
Последняя тоска — она такая —
Последняя, последняя тоска.
Без нее жизнь совсем ничтожна,
Хотя конечно же возможна.
Любую выберешь дорогу
И приведет к ее порогу.
Дана кому-то как награда,
А кто-то с ней в обьятьях ада.
Она не обещает счастья,
Может исчезнуть в одночасье
И сердце в дребезги разбить,
Чтобы поэта вновь родить.
Наверно ясно с этих слов,
Что все писалось про Любовь!
П.С. Если б сердца не разбивались,
Тогда б поэты не рождались.
Карина Счастливая