полюбить тебя заново осенью — это раз.
в октябре всегда тянет на прошлое изнутри.
это два — перекинуться парой обычных фраз.
провести с тобой ночь и оставить записку — три.
а четыре — сходить послушать, как ты поёшь
в опустевшем подпольном баре и всё понять.
я ползу по обмякшим улицам, ты — идёшь.
вспоминать, как нам было весело — это пять.
шесть и семь — каждый раз в метро на Кузнецком мосту
задыхаться от злости, съеживаться в клубок,
видя эту картину. да, ту самую. ту,
где мы за руки. вместе. в жизни тогда был прок.
это восемь — любить октябрь и жить лишь им.
это девять — его ненавидеть. я всё. я пас.
это десять — метаться в прошлом, как у руин.
полюбить тебя заново осенью — это раз
А с вами такое было? Казалось бы живешь ты жизнью, идущей в своем русле. Тебя окружают близкие друзья, любимая и любящая тебя семья. Но чувствуешь ты себя все равно одиноко от того, что с тобою нет близкой и родной тебе души, точнее она есть, но не с тобою рядом. И внутри тебя твоя душа кричит навзрыд от боли от терзаний, от того что ты в силу каких-то причин не можешь бросить все и рвануть на край земли к тому, кто тебе дороже всего на свете. А душа не может понять это и чувствует себя словно птица в клетке, загнанная в темный угол. И тебе уже ничего не помогает: ни разговоры по душам с подругами, ни убеждающие речи мамы, что так вести себя нельзя, рваться, биться. И чувствуешь себя как ангел с сломанным крылом, который не может жить не летая. Внутри заполнено пустотой и сплошной болью. И самое страшное, что ты не знаешь, когда закончится эта тьма и отступит боль и ты обретешь покой и счастье для души и тела.
Они остаются: шрамами, засушенными цветами,
И контуром паутинным на нежных участках кожи,
И письмами в междукнижьях, и будто как книги сами,
И возгласами при встрече — как ты изменился, боже!
Они остаются: снами, распятыми на подушке,
И мигом, когда проснёшься и не понимаешь, кто ты…
Они остаются: каждый — в подаренной им игрушке,
В совместном холодном кофе и завтраке до работы.
Звонком, дребезжащем жутко, проходом в родные двери,
И вкусом горячей пиццы, и запахом скользких мидий,
Они остаются: болью, таящейся в подреберье,
И тихой полуулыбкой, когда ни один не видит.
Они остаются тайной (на людях не разреветься!)
И чем-то куда как явным — измученной нервной дрожью.
Они остаются: в списках «чтоб я ещё раз!» — и в сердце…
Мне хочется верить: я в них
немного осталась тоже.
Я знаю многое о людях,
Что так спокойно говоря,
Клялись в любви в своих этюдах,
Наобещали: и моря,
И океаны, горы покорить,
Открыть друг другу мир иной.
Но, это чтоб себя прикрыть
Чтобы казался не больной.
Но я учла, что это гниль.
Не нужно вешаться на уши,
А то вдохнёшь всю эту пыль,
Что вскоре, вдруг, тебя задушит.
Смотри не на слова, а на поступки,
И будь уверен-покорит он всех!
Забудь про все его проступки,
Открой глаза. С тобой успех.
Я это поняла ведь только с ним-
С моим мужчиной драгоценным.
Прекрасным, милым и родным.
Незаменимым, вдохновенным.
И невозможно им не любоваться —
Красив, умен и весел он, как сон…
Так захотелось всей ему отдаться!
Пленить любую мог, конечно, он.
Его улыбка, взгляд, глаза и плечи…
Еще и царство целое в придачу,
О, Боже мой, какие вел он речи!
Какая вдруг мне выпала удача!
Он обещал меня счастливей сделать,
Спокойным шагом следуя за мной…
Он звал меня куда-то пообедать,
И предлагал мне стать его женой.
Я соглашалась с каждым разом,
Я отвечала всегда «да» ему.
Ну не могу ответить я отказом.
Ведь без него я просто пропаду…
Мы обещаем и пишем расписки
Памяти, ходим по краю клинка.
Так повелось: ставить в черные списки
И предательски ждать звонка.
Он, несомненно, проверка тебя на вшивость!
Делать шаги назад глупо, что говорить…
Смотри-ка, а ты без него научилась!
А ему оказалась, труднее тебя забыть.
Смело можно судить, что это твоя победа!
Вчерашняя боль прошла, и память уже не горчит…
И если когда-то сердце было ему оберегом,
То больше оно не может верность ему хранить.
Как бы он не хотел, но ты без него выживешь!
А вот ему сложнее придется жить!
Ну что ж, двенадцать пропущенных вызовов…
От того, кто слово давал не звонить!
Подытожили, подвели,
Позже выпили на брудершафт…
Распылялся как он любил —
Не меня, естественно… Всех подряд!
Он считал мне число побед,
Имена говорил невпопад!
Как он ждал эти много лет
Не меня, естественно… Всех подряд!
Позже встал у окна, закурил…
Подобрал через боль слова:
«Я так многих за жизнь любил,
А забыть лишь не смог тебя.»
И у каждого был свой город
И сто тысяч фальшивых причин…
Мы не искали для встречи повод,
Но каждый боялся остаться один!
Мы рисовали так смело мелом
Лица, истории, имена.
Нас проверяло на прочность время,
А в перерывах рождались слова…
И мы говорили о снах и звездах!
Клялись! Обещали до хрипоты!
И эта любовь была словно воздух,
Пока не сгорели дотла мосты.
… а после остался на память пепел.
И сердце — осколками хрусталя.
Но мы до конца остаемся в ответе,
За тех, чьи бросили города.
…а потом он спросит меня — лет таки через сто:
«Какого тебе было, целую жизнь молчать?
Писать обо мне стихи, запивая их терпким вином
И больше уже никого никогда не ждать…
Какого тебе быломенять каждый раз „котов“?
Прожигать свою жизнь с пометкой „Все впереди!“
Искать приключений в потемках чужих миров,
Но так и не вымолвить — „Слышишь меня, приходи…“
Какого тебе было счастье искать по крышам?!
С кем-то, совсем чужим, ночью делить кровать!!!»
Я звала один раз… Только ты меня не услышал.
И на целую жизнь мне пришлось тогда замолчать.
Я буду солнцем, можно?
Греть по утрам крыши.
Я буду солнцем, можно?
Но не твоим, слышишь…
Я буду греть руки
Те, что меня не бросят,
Не предадут в разлуку,
Переживут осень.
Я буду солнцем, можно?
Красить пейзаж в бронзу.
Мне без тебя — сложно…
Хочешь со мной?
Поздно.
я пишу тебе с неуместной моей любовью,
неудобной, как зонтик, лишней, как опечатка.
здесь внезапно жара, и город обеспокоен
тем, что июнь наступает ему на пятки,
торопясь заменить беззвёздное злое небо.
в каждом голосе память рычит на меня и скалится,
я пишу тебе письма о жизни, которой не было.
я забуду тебя, прекрати отвечать, пожалуйста.
Рас-стояние: вёрсты, мили…
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.
Рас-стояние: вёрсты, дали…
Нас расклеили, распаяли,
В две руки развели, распяв,
И не знали, что это — сплав
Вдохновений и сухожилий…
Не рассорили — рассорили,
Расслоили…
Стена да ров.
Расселили нас, как орлов-
Заговорщиков: вёрсты, дали…
Не расстроили — растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.
Который уж, ну который — март?!
Разбили нас — как колоду карт!
Сил Вам!
Что, как не любовь способно творить чудеса?
Ты в другом городе. Проклинаю расстояния те,
Что разделяют нас и ты не со мной сейчас.
Ты в другом городе. Делаешь больно мне,
Тем что можешь любить, но пути не соединить.
Мы встретимся, быть может, где-то там,
Где время года — вечная весна,
Мы встретимся, быть может, где-то там,
Где все четыре стороны — одна.
Мы встретимся, быть может, где-то там,
Где ждёт судьбы внезапный поворот,
Мы встретимся, быть может, где-то там,
Где сами мы не знаем наперёд.
Мы встретимся, быть может, где-то там,
Среди домов больших и толп людских,
Мы встретимся, быть может, где-то там,
Где никого нет кроме нас двоих.
Мы встретимся, быть может, где-то там,
Откуда к нам идёт парад планет,
Мы встретимся, быть может, где-то там,
Где и надежд на встречу больше нет.
1985