В дружбе не надо пешек,
в дружбе не надо ферзей,
но танцевать, как от печек,
надо всегда от друзей.
И безо всяких «надо»,
просто, без ничего
дружба - не чувство стада -
чувство себя самого.
Люди сильны друг другом.
Да не обманет их лезущий вверх по трупам
бывших друзей своих!
Люди сильны друг другом -
так тому и бывать,
и никаким подлюгам
этого не оплевать!
Люди сильны друг другом.
Чтобы с друзьями срастись,
не обязательно цугом
холкою в холку плестись.
Люди сильны друг другом,
спаянностью несходств,
а не безличным хрюком,
ибо они не скот.
Люди сильны друг другом,
так, словно Севером - Юг,
так, словно пахарь - плугом,
так, словно пахарем - плуг.
Люди сильны друг другом.
Что равнодушья мерзей?
Люди сильны испугом
вдруг потерять друзей.
В битвах и перед казнью
или на Млечном пути
люди сильны боязнью
в чем-то друзей подвести.
В лица друзей каменья -
это по морде себе.
Люди сильны неуменьем
друга предать в беде.
Сколько утрат у России -
водкою их не запить!
Люди сильны бессильем
мертвых друзей забыть.
С.Есенину.
Поэты русские! Друг друга мы браним,
Парнас российский дрязгами заселен,
Но все мы чем-то связаны родным,
Любой из нас хоть чуточку Есенин.
И я - Есенин, но совсем иной.
В Парнасе от рожденья конь мой розовый.
Я, как Россия, более стальной,
Я, как Россия, менее березовый.
Есенин, милый! Изменилась Русь.
Но плакаться, я думаю, напрасно.
И говорить, что к лучшему - боюсь,
А говорить, что к худшему - опасно.
Какие стройки, спутники в стране!
Но потеряли мы в пути - без счета
И миллионы жизней - на войне,
И миллионы - на войне с народом.
Забыть об этом? Память отрубить?
Но где топор, что память нам отрубит?
Никто, как русские, так не спасал других,
И так как русские, никто себя не губит.
Но наш корабль плавет. Когда мелка вода,
Мы посуху вперед Россию тащим.
Хоть сволочей хватает, не беда
Безверие - вот это очень тяжко.
И тяжело еще, что нет у нас тебя
И твоего соперника - горланв.
Я вам, конечно, не судья,
Но все-таки ушли вы очень рано.
Когда румяный комсомольский вождь
На нас, поэтов, кулаком грохочет
И хочет наши души мять, как воск,
Он вылепить свое подобье хочет.
Его слова, поверь мне, не страшны,
Но трудно быть от этого веселым.
И мне не хочется, задрав штаны,
Бежать во след за этим комсомолом.
Мой комсомол, за кем бежать хочу,
Он в Братске строит, на Алтае сеет.
Мой комсомол, - все те, с кем я в строю хожу.
И Вы - Пушкин, Маяковский и Есенин.
Порою больно мне и горько это все,
И сил уж нет - сопротивляться вздору.
И втягивает жизнь под колесо,
Как шарф втянул когда-то Айседору.
Но лучше жить. Ни водка, ни петля,
Ни женщины - все это не спасенье.
Спасенье у меня - Российская земля
И искренность твоя, Есенин.
Пусть говорят, что ты не из бойцов.
Борьба в любой талантливой правдивости.
Ты был партийней многих подлецов,
Пытавшихся учить тебя партийности.
И русская поэзия идет
Вперед, сквозь подозренья и нападки.
И хваткою есенинской кладет
Европу, как Поддубный на лопатки.
Уж лучше вскрыть ножом консервным вены,
лечь забулдыгой в сквере на скамью,
чем докатиться до комфорта веры
в особую значительность свою.
.
Не надо…
.. .. . Всё призрачно -
.. .. .. .. .. .. . и тёмных окон матовость,
и алый снег за стоп-сигналами машин.
Не надо…
.. .. . Всё призрачно,
.. .. .. .. .. . как сквер туманный мартовский,
где нет ни женщин, ни мужчин -
.. .. .. .. .. .. . лишь тени женщин и мужчин.
Не надо…
.. .. . Стою у дерева,
.. .. .. .. .. . молчу и не обманываю,
гляжу, как сдвоенные светят фонари,
и тихо трогаю рукой,
.. .. .. .. .. но не обламываю
сосульку тоненькую с веточкой внутри.
Не надо…
.. .. .. . Пусть в бултыхающемся заспанном трамваишке
с Москвой,
.. .. .. .качающейся мертвенно в окне,
ты,
.. .. . подперев щеку рукою в детской варежке,
со злостью женской вспоминаешь обо мне.
Не надо…
.. .. .. . Ты станешь женщиной,
.. .. .. .. .. .. .. усталой, умной женщиной,
по слову доброму и ласке голодна,
и будет март,
.. .. .. .. .. . .и будет мальчик, что-то шепчущий,
и будет горестно кружиться голова.
Не надо…
.. .. .. .. . Пусть это стоит, как и мне, недёшево,
с ним не ходи вдвоём по мартовскому льду,
ему на плечи свои руки ненадёжные
ты не клади,
.. .. .. .. .. .. как я сегодня не кладу.
Не надо…
.. .. .. . Не верь, как я не верю,
.. .. .. .. .. .. .. .. призрачному городу,
не то,
.. .. .. .. . .очнувшись, ужаснёшься пустырю.
Скажи: «Не надо!»,
.. .. .. .. .. .. .. .. . опустивши низко голову,
как я тебе сейчас
.. .. .. .. .. . «Не надо…»
.. .. .. .. .. .. .. .. .. .. . говорю.
Ты спеши, ты спеши ко мне,
Если я вдали, если трудно мне,
Если я словно в страшном сне,
Если тень беды в моём окне.
Ты спеши, когда обидят вдруг,
Ты спеши, когда мне нужен друг,
Ты спеши, когда грущу в тиши,
Ты спеши, ты спеши.
Дай Бог слепцам глаза вернуть
И спины выпрямить горбатым.
Дай Бог быть Богом хоть чуть-чуть,
Но быть нельзя чуть-чуть распятым.
Дай Бог не вляпаться во власть
И не геройствовать подложно.
И быть богатым - но не красть,
Конечно, если так возможно.
Дай Бог быть тертым калачом,
Не сожраным ничьею шайкой,
Не жертвой быть, ни палачом,
Ни барином, ни попрошайкой.
Дай Бог поменьше рваных ран,
Когда идет большая драка.
Дай Бог побольше разных стран,
Не потеряв своей, однако.
Дай Бог, чтобы твоя страна
Тебя не пнула сапожищем.
Дай Бог, чтобы твоя жена
Тебя любила даже нищим.
Дай Бог лжецам замкнуть уста.
Глас Божий слыша в детском крике!
Дай Бог найти живым Христа,
Пусть не в мужском, так в женском лике!
Не крест - бескрестье мы несем,
А как взвиваемся убого…
Чтоб не развериться во всем,
Дай Бог ну хоть немного Бога!
Дай Бог всего, всего, всего
И сразу всем - чтоб не обидно!..
Дай Бог всего, но лишь того,
За что потом не будет стыдно…
Дай Бог,
Дай Бог,
Дай Бог,
Дай Бог…
Что такое на меня напало?
Жалость к самому себе и страх,
будто вьюга внутрь меня попала
и свистит в расшатанных костях.
Снег, а под ногами - уголёчки
жгут, как босоногого мальца,
и вокруг меня ни огонёчка,
ни крыльца, ни двери, ни лица.
Зряшно - закричать, заплакать - зряшно:
не услышат небо и земля.
Страшно не того, что стало страшно,
а того, что жалко мне себя.
Мало ли душа наунижалась,
чтоб ещё унизиться сейчас!
Не чужая жалость, - саможалость -
вот что унизительно для нас.
Нагадала мне одна гадалка
много слёз, но сдерживал я их,
и себя мне не бывало жалко -
уходила жалость на других.
Как же я упал до послабленья?
Мой повинный лоб отяжелел.
Допустил себя до преступленья:
сам себя сегодня пожалел.
И себе я говорю: «Ты что же?
За такие жалобы ответь.
Лучше пожалел бы тех ничтожеств,
кто умеют лишь себя жалеть.
Пожалеть себя всегда приятно.
Всех послушать - каждый чуть не свят.
Пожалей траву, когда примята.
Не жалей себя, когда ты смят.
Скомканный, как будто рубль-калека,
сам ты смялся - только и всего.
Смять ничто не может человека,
кроме человека самого.
При ожоге только зубы стисни -
радуйся, что нежно обожгло.
Лишь не хлебанувший тяжкой жизни
плачется, что слишком тяжело.
Что на свете есть ещё позорней,
чем, себя жалея, преуспеть
и, входя туристом в лепрозорий,
собственные насморки воспеть?
Все победы - пирровы победы,
и на свете нет других побед.
Пожалел себя - не лезь в поэты.
Скидки запросивший - не поэт.
Все твои мученья - только малость,
если вся в крови земная ось.
Может, слишком дёшево давалось
всё, что и далось, и удалось?
За непрокажённость, неуродство
доплати - хоть сломанным хребтом.
Всё, что слишком дёшево дается,
встанет слишком дорого потом".
…когда-то на земле было совсем мало людей, с которых мы все начались, и, наверно, мы все - не найденные друг другом родственники. И любая война - это война гражданская, братоубийственная.
Я люблю тебя больше природы,
Ибо ты как природа сама.
Я люблю тебя больше свободы -
Без тебя и свобода - тюрьма.
Я люблю тебя неосторожно,
Словно пропасть, а не колею.
Я люблю тебя больше, чем можно, -
Больше, чем невозможно, люблю.
Я люблю безоглядно, бессрочно,
Даже пьянствуя, даже грубя,
И уж больше себя - это точно,
Даже больше, чем просто тебя.
Я люблю тебя больше Шекспира,
Больше всей на земле красоты,
Даже больше всей музыки мира,
Ибо книга и музыка - это ты.
Я люблю тебя больше, чем славу,
Даже в будущие времена,
Чем заржавленную державу,
Ибо Родина - ты, не она.
Ты несчастна? Ты просишь участья?
Бога просьбами ты не гневи.
Я люблю тебя больше счастья,
Я люблю тебя больше любви.
В ночи гудели печи, не стихая,
Мой пепел ворошила кочерга.
Но, дымом восходя из труб Дахау,
Живым я опускался на луга.
Мне кое с кем хотелось расквитаться,
Не мог лежать я в прахе и золе.
Не мог в земле убитым оставаться,
Пока убийцы ходят по земле.
Пускай в аду давно уже набито,
Там явно не хватает многих лиц.
И песней поднимаю я убитых,
И песней их зову искать убийц.
Идите по земному шару гневно,
Ищите и при свете, и во мгле.
Как можешь ты синеть спокойно, небо,
Пока убийцы ходят по земле?!
Восстаньте же, замученные дети,
Среди людей ищите нелюдей
И мантии судейские наденьте
От имени всех будущих детей!
И вы не спите, вы не спите, люди,
В Париже, и Варшаве, и Орле
Пусть ваша память вас ночами будит,
Пока убийцы ходят по земле!
Когда не любим,
как гнусно,
тошно
Быть вместе, рядом -
хоть плачь навзрыдно.
Когда мы любим,
ничто не пошло,
когда мы любим,
ничто не стыдно.
Когда мы любим.
внутри свобода.
что из неволи
нас вызволяет.
и запах мёда,
и запах мёда
всё извиняет,
всё позволяет.
А рядом с метро «Алексеевская»
алеют редисок мазки,
как будто бабусями сеются
на серых асфальтах Москвы.
На бывшие ящики манговые
бабуси кладут их пучки,
пиарствуют,
но не обманывая:
«Хрустявые,
с грядки почти».
Но без уваженья и жалости
облавы идут на бабусь.
Кому же сегодня пожаловаться,
тебе,
пенсионная Русь?
Одна в отделенье отчаянно
редиски пришла выручать:
«Начальника, дайте начальника…
Не то пропишу вас в печать!»
А рядом
путана из Болшева
не стала сидеть в стороне:
«Ты, бабка,
рыдай,
да побольше -
начальник идет в окне»…
Летел я над всем человечеством
под сдержанный «Боинга» рев
с приросшим и в небе отечеством,
и с книгой твоей, Шинкарев.
И мне удивлялись попутчики:
«О чем это плачет поэт?»
Я плакал о Ганзелке, Дубчеке,
о наших надеждах тех лет.
Нельзя допускать унижения
с опаздыванием стыда
ни перед страной, ни женщиной -
ведь каждый из нас как страна.
И, танками весь переломанный,
я чувствовал боль в позвонках,
лишь книга - не Ленина - Лёнина
тепло сохраняла в руках.
С тобой был я рядышком, Боже,
но слышалось вновь, как во сне:
«Ты, бабка, рыдай,
да побольше.
Начальник идет в окне».
С глазами навек виноватыми
я взгляд с облаков не сводил.
Начальника в иллюминаторе
искал я и не находил.
Сегодня мне не нравится повышенная озлобленность людей друг к другу и сильно возросшее чувство зависти. Только отчасти это можно объяснить социальным неравенством. Такой переозлобленности, особенно когда читаешь интернет, я не видел никогда. Нужно избавляться от этого. Надо не только других научиться любить, но и самих себя. Мы очень легко оскорбляем друг друга.
Дай, Бог, поменьше рваных ран, когда идет большая драка. Дай, Бог, побольше разных стран, не потеряв своей, однако… Дай, Бог, чтобы твоя страна тебя не пнула сапожищем… Дай, Бог!
Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
Над ширью пашен и полей,
И у берёз и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
Что под берёзами лежат,
И вам ответят их сыны -
Хотят ли русские,
Хотят ли русские,
Хотят ли русские войны!
Не только за свою страну
Солдаты гибли в ту войну,
А чтобы люди всей земли
Спокойно ночью спать могли.
Спросите тех, кто воевал,
Кто нас на Эльбе обнимал, -
Мы этой памяти верны.
Хотят ли русские,
Хотят ли русские,
Хотят ли русские войны!
Да, мы умеем воевать,
Но не хотим, чтобы опять
Солдаты падали в бою
На землю горькую свою.
Спросите вы у матерей,
Спросите у жены моей,
И вы тогда понять должны -
Хотят ли русские,
Хотят ли русские,
Хотят ли русские войны!