Мне от слова «покой» просто пахло покойником,
Я понятье «покой» наотрез отрицал.
Если день проходил равномерно, спокойненько,
Значит, не было дня - я считал.
Выходи, я тебе посвящу серенаду!
Кто тебе серенаду еще посвистит?
Сутки кряду могу - до упаду, -
Если муза меня посетит.
Я пока еще только шутю и шалю -
Я пока на себя не похож:
Я обиду терплю, но когда я вспылю -
Я дворец подпилю, подпалю, развалю, -
Если ты на балкон не придешь!
Ты отвечай мне прямо-откровенно -
Разбойничую душу не трави!..
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена,
Послушай серенаду о любви!
Эй-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я б тогда на корточки
Приседал у форточки, -
Мы бы до утра проворковали!
Во лесных кладовых моих - уйма товара,
Два уютных дупла, три пенечка гнилых…
Чем же я тебе, Груня, не пара,
Чем я, Феня, тебе не жених?!
Так тебя я люблю, что ночами не сплю,
Сохну с горя у всех на виду.
Вот и голос сорвал - и хриплю, и сиплю.
Ох, я дров нарублю - я себя погублю, -
Но тебя украду, уведу!
Я женихов твоих - через колено!
Я папе твоему попорчу кровь!
О, выйди, выйди, выйди, Аграфена, -
О не губи разбойничую кровь!
Эй-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, -
Мы бы до утра проворковали!
Так давай, Аграфенушка, свадьбу назначим, -
Я - нечистая сила, но с чистой душой!
Я к чертям, извините, собачьим
Для тебя позабуду разбой!
Я и трелью зальюсь, и подарок куплю,
Всех дружков приведу на поклон;
Я тебя пропою, я тебя прокормлю,
Нам ребята на свадьбу дадут по рублю, -
Только ты выходи на балкон!
Ответь всерьез, прошу проникновенно,
Ведь знают соловьи, что «се ля ви».
Так выйди, елки-палки, Аграфена, -
Не дай погаснуть пламенной любви!
Во темечке моем да во височке -
Одна мечта: что выйдет красота, -
Привстану я на цыпочки-мысочки
И поцелую в сахарны уста!
Эй-ей-ей, трали-вали!
Кабы красна девица жила в полуподвале,
Я бы тогда на корточки
Приседал у форточки, -
Мы бы до утра проворковали!
1974
Проложите, проложите
Вы хоть туннель по дну реки
И без страха приходите
На вино и шашлыки.
И гитару приносите,
Подтянув на ней колки.
Но не забудьте - затупите
Ваши острые клыки.
А когда сообразите -
Все пути приводят в Рим, -
Вот тогда и приходите,
Вот тогда поговорим.
Нож забросьте, камень выньте
Из-за пазухи своей
И перебросьте, перекиньте
Вы хоть жердь через ручей.
За посев ли, за покос ли -
Надо взяться, поспешать!
А прохлопав, сами после
Локти будете кусать.
Сами будете не рады,
Утром вставши, - вот те раз! -
Все мосты через преграды
Переброшены без нас.
Так проложите, проложите
Хоть тоннель по дну реки!
Но не забудьте, затупите
Ваши острые клыки!
1972
Шел я, брел я, наступал то с пятки, то с носка, -
Чувствую - дышу и хорошею…
Вдруг тоска змеиная, зеленая тоска,
Изловчась, мне прыгнула на шею.
Я ее и знать не знал, меняя города, -
А она мне шепчет: «Как ждала я!..»
Как теперь? Куда теперь? Зачем да и когда?
Сам связался с нею, не желая.
Одному идти - куда ни шло, еще могу, -
Сам себе судья, хозяин-барин.
Впрягся сам я вместо коренного под дугу, -
С виду прост, а изнутри - коварен.
Я не клевещу, подобно вредному клещу,
Впился сам в себя, трясу за плечи,
Сам себя бичую я и сам себя хлещу, -
Так что - никаких противоречий.
Одари судьба, или за деньги отоварь!-
Буду дань платить тебе до гроба.
Грусть моя, тоска моя - чахоточная тварь, -
До чего ж живучая хвороба!
Поутру не пикнет - как бичами не бичуй,
Ночью - бац! - со мной на боковую:
С кем-нибудь другим хотя бы ночь переночуй, -
Гадом буду, я не приревную!
1980
У меня было сорок фамилий,
У меня было семь паспортов,
Меня семьдесят женщин любили,
У меня было двести врагов.
Но я не жалею!
Я всегда во всё светлое верил -
Например, в наш совейский народ,
Но не поставят мне памятник в сквере
Где-нибудь у Петровских ворот.
Но я не жалею!
И хоть путь мой и длинен, и долог,
И хоть я заслужил похвалу, -
Обо мне не напишут некролог
На последней странице в углу.
Но я не жалею!
И всю жизнь мою колют и ранят -
Вероятно, такая судьба.
Но всё равно меня не отчеканят
На монетах заместо герба.
Но я не жалею!
Если я богат, как царь морской,
Крикни только мне: «Лови блесну!» -
Мир подводный и надводный свой,
Не задумываясь, выплесну!
Дом хрустальный на горе - для неё,
Сам, как пёс, бы так и рос в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!
Если беден я, как пёс - один,
И в дому моём - шаром кати,
Ведь поможешь ты мне, Господи,
Не позволишь жизнь скомкати!
Дом хрустальный на горе - для неё,
Сам, как пёс, бы так и рос в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!
Не сравнил бы я любую с тобой -
Хоть казни меня, расстреливай.
Посмотри, как я любуюсь тобой -
Как мадонной Рафаэлевой!
Дом хрустальный на горе - для неё,
Сам, как пёс, бы так и рос в цепи.
Родники мои серебряные,
Золотые мои россыпи!
Жил я славно в первой трети
Двадцать лет на белом свете -
по влечению,
Жил бездумно, но при деле,
Плыл куда глаза глядели -
по течению.
Думал: вот она, награда, -
Ведь ни вёслами не надо,
ни ладонями.
Комары, слепни да осы
Донимали, кровососы,
да не доняли.
Слышал, с берега вначале
Мне о помощи кричали,
о спасении.
Не дождались, бедолаги, -
Я лежал, чумной от браги,
в расслаблении.
Крутанёт
ли в повороте,
Завернёт
в водовороте -
всё исправится,
То разуюсь,
то обуюсь,
На себя в воде любуюсь -
очень ндравится.
Берега текут за лодку,
Ну, а я ласкаю глотку
медовухою.
После лишнего глоточку -
Глядь: плыву не в одиночку -
со старухою.
И пока я удивлялся,
Пал туман и оказался
в гиблом месте я,
И огромная старуха
Хохотнула прямо в ухо,
злая бестия.
Я кричу - не слышу крика,
Не вяжу от страха лыка,
вижу плохо я,
На ветру меня качает…
«Кто здесь?» Слышу - отвечает:
«Я, Нелёгкая!
Брось креститься, причитая, -
Не спасёт тебя Святая
Богородица:
Тех, кто руль да вёсла бросит,
Тех Нелёгкая заносит -
так уж водится!"
Я впотьмах ищу дорогу,
Медовухи понемногу -
только по сту пью.
А она не засыпает -
Впереди меня ступает
тяжкой поступью.
Вот споткнулась о коренья
От большого ожиренья,
гнусно охая.
У неё одышка даже,
А заносит ведь туда же,
тварь нелёгкая.
Вдруг навстречу нам живая
Хромоногая, кривая -
морда хитрая.
«Ты, - кричит, - стоишь над бездной,
Я спасу тебя, болезный,
слёзы вытру я!»
Я спросил: «Ты кто такая?»
А она мне: «Я Кривая -
воз молвы везу».
И хотя я кривобока,
Криворука, кривоока -
я, мол, вывезу…
Я воскликнул, наливая:
«Вывози меня, Кривая, -
я на привязи!
Я тебе и жбан поставлю,
Кривизну твою исправлю -
только вывези!
И ты, Нелёгкая маманя,
На-ка истину в стакане -
больно нервная!
Ты забудь себя на время,
Ты же толстая - в гареме
будешь первая".
И упали две старухи
У бутыли медовухи
в пьянь-истерику.
Я пока за кочки прячусь
И тихонько задом пячусь
прямо к берегу…
Лихо выгреб на стремнину:
В два гребка - на середину!
Ох, пройдоха я!
Чтоб вы сдохли, выпивая,
Две судьбы мои - Кривая
да Нелёгкая!
Красивых любят чаще и прилежней,
Весёлых любят меньше, но быстрей.
И молчаливых любят, только реже,
Зато уж если любят, то сильней.
В дорогу живо! Или в гроб ложись!
Да, небогатый выбор перед нами.
Нас обрекли на медленную жизнь -
Мы к ней для верности прикованы цепями.
Я из дела ушёл, из такого хорошего дела!
Ничего не унёс - отвалился в чём мать родила.
Не затем что приспичило мне - просто время приспело,
Из-за синей горы понагнало другие дела.
Мы многое из книжек узнаём,
А истины передают изустно:
«Пророков нет в отечестве своём».
Но и в других отечествах - не густо.
Растащили меня, но я счастлив, что львиную долю
Получили лишь те, кому я б её отдал и так.
Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,
Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак.
Пророков нет - не сыщешь днём с огнём,
Ушли и Магомет, и Заратустра.
Пророков нет в отечестве своём,
Но и в других отечествах - не густо.
А внизу говорят - от добра ли, от зла ли, не знаю:
«Хорошо, что ушёл, - без него стало дело верней!»
Паутину в углу с образов я ногтями сдираю,
Тороплюсь - потому что за домом седлают коней.
Открылся лик - я стал к нему лицом,
И он поведал мне светло и грустно:
«Пророков нет в отечестве твоём,
Но и в других отечествах - не густо».
Я влетаю в седло, я врастаю в коня - тело в тело,
Конь понёс подо мной - я уже закусил удила!
Я из дела ушёл, из такого хорошего дела -
Из-за синей горы понагнало другие дела.
Скачу - хрустят колосья под конём,
Но ясно различаю из-за хруста:
«Пророков нет в отечестве своём,
Но и в других отечествах - не густо».
1973
В далеком созвездии Тау Кита
Все стало для нас непонятно, --
Сигнал посылаем: «Вы что это там?» -
А нас посылают обратно.
На Тау Ките
Живут в тесноте -
Живут, между прочим, по-разному -
Товарищи наши по разуму.
Вот, двигаясь по световому лучу
Без помощи, но при посредстве,
Я к Тау Кита этой самой лечу,
Чтоб с ней разобраться на месте.
На Тау Кита
Чегой-то не так -
Там таукитайская братия
Свихнулась, - по нашим понятиям.
Покамест я, в анабиозе лежу,
Те таукитяне буянят, -
Все реже я с ними на связь выхожу:
Уж очень они хулиганят.
У таукитов
В алфавите слов -
Немного, и строй - буржуазный,
И юмор у них - безобразный.
Корабль посадил я как собственный зад,
Слегка покривив отражатель.
Я крикнул по-таукитянски: «Виват!» -
Что значит по-нашему - «Здрасьте!».
У таукитян
Вся внешность - обман, -
Тут с ними нельзя состязаться:
То явятся, то растворятся…
Мне таукитянин - как вам папуас, -
Мне вкратце об них намекнули.
Я крикнул: «Галактике стыдно за вас!» -
В ответ они чем-то мигнули.
На Тау Ките
Условья не те:
Тут нет атмосферы, тут душно, -
Но таукитяне радушны.
В запале я крикнул им: мать вашу, мол!..
Но кибернетический гид мой
Настолько буквально меня перевел,
Что мне за себя стало стыдно.
Но таукиты -
Такие скоты -
Наверно, успели набраться:
То явятся, то растворятся…
«Вы, братья по полу, - кричу, - мужики!
Ну что…» - тут мой голос сорвался.
Я таукитянку схватил за грудки:
«А ну, - говорю, - признавайся!..»
Она мне: «Уйди!» -
Мол, мы впереди -
Не хочем с мужчинами знаться, -
А будем теперь почковаться!
Не помню, как поднял я свой звездолет, -
Лечу в настроенье питейном:
Земля ведь ушла лет на триста вперед
По гнусной теорьи Эйнштейна!
Что, если и там,
Как на Тау Кита,
Ужасно повысилось знанье, -
Что, если и там - почкованье?!
Он был мне больше, чем родня. Он ел с ладони у меня, а тут глядит в глаза и холодно спине. А что ему-кругом пятьсот, и кто там после разберет, что он забыл, кто я ему и кто он мне.
И во веки веков, и во все времена
Трус, предатель - всегда презираем.
Враг есть враг, и война всё равно есть война,
И темница тесна, и свобода одна -
И всегда на нее уповаем.
Потому что, если не любил -
Значит, и не жил, и не дышал!
Потому что любовь - это вечно любовь
Даже в будущем вашем далеком.
Я дышу - и, значит, я люблю!
Я люблю - и, значит, я живу!
Кто-то скупо и чётко
Отсчитал нам часы
Нашей жизни короткой,
Как бетон полосы.
И на ней кто разбился,
Кто взлетел без труда.
Ну, а я приземлился.
Вот какая беда…