Тебя, как сломанную руку,
Едва прижав к груди, несу,
Дневную дрожь. ночную муку
Поддерживая на весу.
Могла бы стать обыкновенной
Сегодня же, в теченье дня.
Но и тогда во всей вселенной
Не будет места для меня…
Тебя, как сломанную руку,
Качать, укачивать хочу,
Дневную дрожь, ночную муку
Удерживая, как свечу.
Безвременный, всенепременный,
Всего лишь гипс- твоя броня.
И все равно в твоей вселенной
Не будет места для меня…
Тебя, как сломанную руку,
Должно быть, вылечу, сращу.
Дневную дрожь, ночную муку
Кому-то перепоручу.
Все бесполезно, мой бесценный, -
Скажу, легонько отстраня
И никогда в твоей вселенной
Не будет места для меня…
Чудеснейшие люди всё же есть.
Такая у меня сегодня весть.
Отличнейшие, истинные люди.
И разум, и достоинство, и честь.
И это в нашем крохотном мирке,
Где, вроде, и заботы - о жирке.
Где все и каждый рвут друг другу глотки.
Где подлость с завистью накоротке.
И это не случайно, милый друг.
Хотя, как ни печально, узок круг,
Где не отводят глаз и рук не прячут,
Ну, может, и ещё три-пять наук…
И, все-таки, хочу сказать ещё:
Их мало. Может, локоть да плечо.
Кругом темно, недружелюбно, скользко.
Но с ними - сильно, твёрдо, горячо.
Сегодня испугала мужика.
В Сбербанке дело было. Там, пока
Я карточку вытаскивала с сердцем,
Почуяла: прекрасный дикий дух,
Сырой и пряный - но пронёсся вдруг…
Цветка иль табака? Лаванды с перцем?
Ну я и наклонилась к мужику,
Как будто, чтоб сказать ему «ку-ку»
Или иное слово человечье…
И, отодвинув тёмные очки
(Уж так пугливы наши мужички),
Взяла его тихонько за предплечье.
И говорю ему: парфюм, табак?
Что это пахнет пряно, пьяно так?
Чем это пахнет так свежо и ярко?
О, как он отшатнулся, как скакнул!
О, как он истерически сглотнул.
Прекрасный обитатель зоопарка.
Пошли, что ли, братцы, на Рубенса?!
Чего мы тут тупо сидим?
В кошмарных баталиях рубимся,
Не видимся все и не любимся,
Другу другу в лицо не глядим.
Пошли- и посмотрим телесное,
Чего не видали давно.
А вдруг что-нибудь интересное,
Земное, а также небесное,
Не все ж- интернет да кино?
Пошли… наши глупости здешние,
Их тоже неплохо в музей…
Какие мы тут безутешные.
Бессмысленные и потешные.
То форум, то прям колизей.
Пошли, повторяю, товарищи,
В холодный цветаевский дом,
Где выставки все же пока еще…
А чудище, обло и лающе,
Нескоро там будет… потом.
Нет у тебя ничего?
Да ничего и не нужно.
Только бы на Рождество
Не было слишком уж душно.
Лишь бы до снега дожить.
Как мы со снегом дружили…
Хоть бы его ворошить,
Как мы всегда ворошили.
Пр Осень еще впереди.
Только бы не было скучно…
Только сиди да следи -
Лишь бы не до смерти душно.
Хоть бы стоять во дворе,
Тут, на углу, на Садовой.
Ля-си-до-ре, си-до-ре.
Хочется музыки новой,
А не музейной, сухой.
И не холодной, бесснежной.
Ты же не станешь глухой,
Глухо-немой, безмятежной?
Пр Осень еще впереди.
Только бы не было скучно…
Только сиди да следи -
Лишь бы не до смерти душно.
Нет у тебя ничего?
Да ничего и не нужно. 2р
когда б еще не спел
тот голос глуховатый,
когда б еще была
та женщина жива,
тогда бы я себе,
ни в чем не виноватой,
пропела б на конец
негромкие слова.
любите меня, пока я жива,
пока не остались только голос да слова.
над озером стальным
кружатся злые чайки,
я в лодочке сама
по озеру кружу
захочешь расскажу, что было без утайки,
не хочешь ничего тебе не расскажу.
любите меня пока я жива,
пока не остались только голос да слова.
не тронь моих стихов,
письма не распечатай,
кругом такая темь,
я не найду огня
коротенький привет -
любви моей ходатай,
проси же обо мне,
проси же за меня
любите меня, пока я жива,
пока не остались только голос да слова.
А за всё, что выйдет боком
И представится грехом -
Я отвечу перед Богом,
Перед Богом и стихом.
Подожду, не стану плакать
И не стану кликать смерть.
Кто же я - земная мякоть
Или неземная твердь?
Подведу тебя к порогу
И скажу как на духу:
Отвечаю только Богу,
Только Богу и стиху!
Подожду, не стану плакать
И узнаю наизусть:
Кто же я - земная слякоть
Или неземная грусть?
Наживу с годами грузность,
Как и вся моя семья.
Кто же я - земная трусость
Или тайна бытия?
Освещаю ли дорогу?
Горожу ли чепуху?
Отвечаю только Богу,
Только Богу и стиху!
Не пускате поэта в Париж!
Пошумит, почудит - не поедет.
Он поедет туда, говоришь, -
Он давно этим бредит.
Не пускайте поэта в Париж!
Там нельзя оставаться.
Он поедет туда, говоришь, -
Не впервой расставаться.
Не пскайте поэта в Париж!
Он поедет, простудится - сляжет.
Кто ему слово доброе скажет?
Кто же тут говорил, говоришь.
А пройдут лихорадка и жар -
Загрустит еще пуще:
Где ты, старый московский бульвар?
Как там бронзовый Пушкин?
Он такое, поэт, существо, -
Он заблудится, как в лабиринте.
Не берите с собою его.
Не берите его, не берите!
Он пойдет, запахнувши пальто.
Как ребенок в лесу, оглядится.
Ну и что, говоришь, ну и что?
Он бы мог и в Москве заблудиться.
Все равно где ни жить, говоришь.
Уто поймет, говоришь, не осудит.
Не пускайте поэта в Париж!
Он там все позабудет.
Все равно где ни лечь, говоришь,
Под плитой да под гомоном птичьим.
Не пустили б поэта в Париж -
Он лежал бы на Новодевичьем.
- 1 -
Я хотела бы, знаешь ли, подарить тебе шарф.
Было время - цепочку на шею дарила…
А шарф - нечто вроде зелья из тайных трав,
Зелья, которое я никогда не варила…
…
- 2 -
И ещё: очень долго казалось, что нет никого меня меньше.
И все свои юные годы я жила, свою щуплость кляня.
Нет, правда, вот и моя мама, и большинство прочих женщин
Были гораздо больше. Гораздо больше меня!
И теперь я, наверное, вздрогну, когда детское чьё-то запястье,
Обтянутое перчаткой, в троллейбусе разгляжу.
Эта женщина - много тоньше. Эта женщина много моложе.
И потом - она ещё едет. А я - уже выхожу.
- 3 -
Будешь ей теперь пальчики целовать.
Выцеловывать ушко, едва продвигаясь к виску…
Будешь курточку ей подавать, помогать зимовать.
И по белому снегу - за нею, и по чёрному, с блёсткой, песку…
А со мною всё кончено. И хорошо, хорошо, хорошо!
И никто никого, я клянусь тебе, так и не бросил.
Дождь прошёл, снег прошёл, год прошёл - да, прошёл.
Ей теперь говори - «твой пушкинский профиль, твой пушкинский профиль!..»
СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ДИАЛОГ
- Как Ваша Светлость поживает?
Как Ваша Светлость почивает?
О чём она переживает,
Достаточно ли ей светло?
- Ах, худо, друг мой, очень худо!
Мы все надеялись на чудо,
А чуда что-то нет покуда,
А чуда не произошло.
- Что Вашу Светлость удручает?
Что Вашу Светлость огорчает?
Что Вашу Светлость омрачает?
Вас любит люд и чтит Ваш двор.
- У черни что же за любови?
Всё время вилы наготове.
А двор, - прости меня на слове, -
Что ни сеньор - дурак и вор.
- У Вас, мой герцог, ностальгия,
Но Вас утешит герцогиня!
Она ведь верная подруга.
Ваш брак, я слышал, удался?
- Мой друг, мы с Вами с детства близки.
Скажу Вам, женщины так низки!
Супруга мне уж не подруга,
И с ней живет округа вся.
Не нанося стране урона,
Я отрекаюсь, друг, от трона.
Кому нужна моя корона?
А жизнь моя, скажи, кому?
Какой тебе я, к чёрту, Светлость!
Отбросим чопорность и светскость!
Пойдём-ка лопать макароны,
В ту симпатичную корчму!
- Как Ваша Светлость поживает?
Как Ваша Светлость почивает?
О чем она переживает,
Достаточно ли ей светло?
- Ах, худо, друг мой, очень худо!
Мы все надеялись на чудо,
А чуда - так и нет покуда,
А чуда не произошло…
Была я баба нежная - а стала баба снежная…
Была я баба нежная -
А стала баба снежная.
Стою ничьей женой
Под горкой ледяной.
Была я баба нежная -
А стала баба снежная.
Вот и вся любовь!
Вот и нос - морковь,
И колпак из ведра,
И метла у бедра…
Была я баба нежная,
А стала баба снежная.
А глаза мои страшны,
А глаза мои смешны,
А глаза мои - из угля,
А черны - видать, грешны.
Была я баба нежная -
А стала баба снежная…
И стою, смеюсь. Зареветь боюсь.
Потому что я считаю:
Зареву - сейчас растаю.
Ты делишься со мною планами,
А я не вписываюсь вновь -
Опять неловкая, нескладная -
Ты, среднерусская любовь.
Где-где - с котятами и с птичками
Любовь танцует в облаках.
А ты у нас - дитя со спичками,
Дитя со спичками в руках.
У нас одних такое станется -
С резным крылечком теремок,
А пригляжусь - из окон тянется
Сырой удушливый дымок.
Она стоит - платочек, валенки,
Бездумный взгляд ее глубок,
В ее ладони зябкой, маленькой
Зажат проклятый коробок.
О, это наши поджигатели -
Ничтожна мировая связь.
Какие силы мы потратили,
С сироткой этою борясь.
Какими нежными привычками
Нам защитить себя теперь,
Когда опять дитя со спичками
То в окна постучит, то в дверь?
Когда опять дитя со спичками
То в окна постучит, то в дверь…
Когда ты предлагаешь голосок
Послушать свой, хоть небольшой, но вещий-
Сама не знаешь: ни на волосок
Ты не изменишь сути человечьей.
Затем, что не укрыться с головой
От воздуха, который есть повсюду -
Ты тут, на этой кромке меловой -
Белье стираешь, моешь там посуду.
Другое дело - бережок высок.
Приходится так страшно наклоняться,
Что головой чуть не уйдя в песок,
Перед людьми должна ты извиняться…
Так мало королевского во тебе.
Ни золушки уже. Ни златовласки.
Не тонут феи. Не горят в огне.
Белье полощут. Знать не знают ласки.
Соберу небольшую балладу -
Из тяжелых свиных пятаков,
Малахитовой капельки яду,
Ну и прочих семейных штрихов.
Непорочной свидетельской хвои,
Из ореховых прутьев живых,
Из забытого золота Трои -
Перестрои, на ножках кривых.
И пойдут наши старые дачи
На своих совладельцев - стеной.
И одержат победы - иначе
Не тащились бы так, за спиной,
Как проклятые ржавые санки,
Про которые думать то - боль.
Мы француженки или испанки?
Кто же мы тут, собака, с тобой?
Сейчас расскажи нам, вся в черных слезах -
Про то, как проходит вся жизнь на глазах.
Один откупился. Другой отступился.
А третий - и вовсе уж на небесах.
С одним ты на пару писала стихи,
Не то чтобы только ха-ха и хи-хи.
Нигде никогда он тебя не помянет.
Да Бог с ним. Там кислые воды и мхи.
Другого с шестнадцати знала годов.
Взахлеб, задыхаясь, он петь был готов.
Когда увидались - тотчас разрыдались…
Летали меж книжек, средь тонких холстов.
А третий - как помнится - просто братан,
Прекрасный как ясень, как дуб и каштан.
И хватит, и ладно, все стало надсадно.
Не хочешь - не надо, рванул - как метан.
Те трое из юности - жить не дают.
Стучат в твои сны и в виски твои бьют.
Все майские люди. Не будешь о чуде -
Но где-то на Троицу - песни поют.