Шар земной! Для одних ты - арбуз. На куски
Разрезают тебя и кромсают зубами.
Для других ты - лишь мяч, и, толпясь, игроки
То хватают тебя, то пинают, пинают ногами…
Шар земной для меня - не арбуз и не мяч.
Шар земной! Для меня ты - лицо дорогое,
Я слезинки твои утираю - не плачь!
Кровь смываю твою и пою над тобою…
Ты безгрешна до того,
Что почти святою стала.
Не загрызла никого,
Никого не забодала.
Дважды в год тебя стригут
До последнего колечка.
И однажды в пять минут -
Шкуру начисто сдерут!
Бедная овечка,
Бедная овечка!
Человек родился:
пир!
И венчаешь ты шампуры,
Человек покинул мир -
И осталась ты без шкуры.
Настежь дверь пред кунаком -
И дохнула жаром печка.
Уксус смешан с чесноком,
И запахло шашлыком…
Бедная овечка,
Бедная овечка!
Грудой тонкого руна
Ты дрожишь в извечном страхе
И в любые времена
Даришь мужеству папахи.
Похудеть готов бурдюк,
Чтоб вино лилось, как речка.
А тебе опять - каюк:
Слишком лаком твой курдюк,
Бедная овечка,
Бедная овечка!
Ты невинна и кротка,
И поэтому не сдуру
Для злодейств во все века
Волк в твою рядится шкуру.
Слова истинного лад
Не сотрется, как насечка.
И порой всю жизнь подряд
Про кого-то говорят:
Бедная овечка,
Бедная овечка!
Не надо мне лекарств и докторов,
И вы, чьи матери покуда живы,
Не тратьте на меня сердечных слов,
Казаться будет мне: они фальшивы.
Я не виню вас, не питаю зла,
Но мне участье ваше не поможет:
Покуда мать моя жива была,
Я сострадать был не способен тоже.
Чем тех жалеть, кого уж нет в живых,
Чем плакать соучастливо со мною,
Щадите лучше матерей своих,
От собственных невзгод, от бед чужих
Оберегайте их любой ценою.
Я вас прошу: и ныне и всегда
Вы матерей своих жалейте милых.
Не то, поверьте мне, вас ждет беда -
Себя вы не простите до могилы.
А я вдруг задыхаюсь среди дня,
Вдруг просыпаюсь с криком среди ночи,
Мне чудится, что мать зовет меня,
Мне кажется, я слышу крик: СЫНОЧЕК!
Вы, приходящие ко мне сейчас,
Велик ли прок от ваших взглядов слезных.
Своих ЖИВЫХ - я ЗАКЛИНАЮ вас -
ЖАЛЕЙТЕ МАТЕРЕЙ, пока НЕ ПОЗДНО!
С целым миром спорить я готов,
Я готов поклясться головою,
В том, что eсть глаза у всех цветов,
И они глядят на нас с тобою.
Помню как-то я в былые дни,
Рвал цветы для милой на поляне
И глядели на меня они,
Как-бы говоря - она обманет.
Я напрасно ждал и звал я зря,
Бросил я цветы они лежали.
Как-бы глядя в даль и говоря,
Не виновны мы в твоей печали.
В час раздумий наших и тревог,
В горький час беды и неудачи,
Видел я цветы, как люди плачут
И росу роняют на песок.
Мы уходим и в прощальный час,
Провожая из родного края,
Разные цветы глядят на нас,
Нам во след головками кивая.
Осенью, когда сады грустны,
Листья на ветвях желты и падки,
Вспоминая дни своей весны,
Глядя в даль цветы грустят на грядке.
Кто не верит, всех зову я в сад,
Видите, моргая еле-еле,
На людей доверчиво глядят,
Все цветы, как дети в колыбели.
В душу нам глядят цветы Земли,
Добрым взглядом всех, кто с нами рядом,
Или же потусторонним взглядом,
Всех друзей, что навсегда ушли.
С целым миром спорить я готов,
Я готов поклясться головою
В том, что есть глаза у всех цветов,
И они глядят на нас с тобою.
Помню как-то я в былые дни
Рвал цветы для милой на поляне,
И глядели на меня они,
Как бы говоря: «Она обманет».
Я напрасно ждал, и звал я зря,
Бросил я цветы, они лежали,
Как бы глядя вдаль и говоря:
«Не виновны мы в твоей печали».
В час раздумий наших и тревог,
В горький час беды и неудачи
Видел я, цветы, как люди плачут,
И росу роняют на песок.
Мы уходим, и в прощальный час
Провожая из родного края,
Разные цветы глядят на нас,
Нам вослед головками кивая.
Осенью, когда сады грустны,
Листья на ветвях желты и гладки,
Вспоминая дни своей весны,
Глядя вдаль цветы грустят на грядке.
Кто не верит, всех зову я в сад,
Видите, моргая еле-еле,
На людей доверчиво глядят
Все цветы, как дети в колыбели.
В душу нам глядят цветы земли,
Добрым взглядом всех кто с нами рядом.
Или же потусторонним взглядом
Всех друзей, что навсегда ушли.
Я шел по улице вчера,
Я говорил, что уезжать пора,
А если уезжать, то навсегда,
Чтоб никогда не приезжать сюда.
Твердил, что ты конечно не права,
Ругал тебя, за все твои слова.
И повторял, другую я найду,
Такой-сякой, назло и на беду.
То замедлял я шаг, то шел быстрее
И очутился…
у твоих дверей.
Если в мире тысяча мужчин
Снарядить к тебе готова сватов,
Знай, что в этой тысяче мужчин
Нахожусь и я - Расул Гамзатов.
Если пленены тобой давно
Сто мужчин,
чья кровь несется с гулом,
Разглядеть меж них не мудрено
Горца, нареченного Расулом.
Если десять влюблены в тебя
Истинных мужей -
огня не спрятав,
Среди них, ликуя и скорбя,
Нахожусь и я - Расул Гамзатов.
Если без ума всего один
От тебя, не склонная к посулам,
Знай, что это с облачных вершин
Горец, именуемый Расулом.
Если не влюблен в тебя никто
И грустней ты сумрачных закатов,
Значит, на базальтовом плато
Погребен в горах Расул Гамзатов.
Жизнь капризна. Мы все в ее власти.
Мы ворчим и ругаем житье.
…Чем труднее она, чем опасней -
Тем отчаянней любим ее.
Я шагаю нелегкой дорогой,
Ямы, рытвины - только держись!
Но никто не придумал, ей-богу,
Ничего, что прекрасней, чем жизнь.
ЛЮБОВЬ К ТЕБЕ
Проходят годы, отнимая и даря,
То - через сердце напрямик, то - стороной,
И не закрыть листкам календаря
Любовь, пришедшую ко мне той весной.
Все изменилось - и мечты, и времена.
Все изменилось - мой аул и шар земной.
Все изменилось. Неизменна лишь одна
Любовь, пришедшая ко мне той весной.
Куда вас буря унесла, мои друзья?
Еще недавно пировали вы со мной.
Теперь единственного друга вижу я -
Любовь, пришедшую ко мне той весной.
Что ж, покорюсь я наступающим годам,
Отдам им все - блеск дня и свет ночной.
Лишь одного я - пусть не просят! - не отдам:
Любовь, пришедшую ко мне той весной.
С годами изменяемся немало.
Вот на меня три женщины глядят.
- Ты лучше был, -
одна из них сказала.
Я с ней встречался десять лет назад.
Касаясь гор заснеженного края,
Вдали пылает огненный закат.
- Ты все такой же, - говорит вторая,
Забытая пять лет тому назад.
А третья, рук не размыкая милых,
Мне жарко шепчет, трепета полна:
- Ты хуже был… Скажи, что не любил их… -
Каким я был, не ведает она.
Напрасно плачешь ты, меня ревнуя,
Несправедливо ты меня коришь…
Я, может быть, и вспоминаю ту, другую,
Когда ты мне обиду причинишь.
Верь, не она - хоть ты ее не хвалишь -
В моей судьбе играет злую роль:
Она и помнит обо мне тогда лишь,
Когда другой ей причиняет боль.
В журнале о тебе стихов не приняли опять:
Сказал редактор, что народ не станет их читать.
Но, между прочим, тех стихов не возвратили мне:
Сказал редактор, что возьмет их почитать жене.
Целую, низко голову склоня,
Я миллионы женских рук любимых.
Их десять добрых пальцев для меня,
Как десять перьев крыльев лебединых.
Я знаю эти руки с детских лет.
Я уставал -- они не уставали.
И, маленькие, свой великий след
Они всегда и всюду оставляли.
Продернув нитку в тонкую иглу,
Всё порванное в нашем мире сшили.
Потом столы накрыли,
И к столу
Они всю Землю в гости пригласили.
Они для миллионов хлеб пекли.
Я полюбил их хлебный запах с детства.
Во мне, как в очаге, огонь зажгли
Те руки, перепачканные тестом.
Чтобы Земля всегда была чиста,
Они слезой с неё смывают пятна.
Так живописец с чистого холста
Фальшивый штрих смывает аккуратно.
Им нужно травы сметывать в стога,
Им нужно собирать цветы в букеты --
Так строится бессмертная строка
Из слов привычных под пером поэта.
Как пчёлы в соты собирают мёд,
Так эти руки счастье собирают.
Земля! Не потому ли каждый год
В тебе так много новизны бывает?
Когда приходит трезвостью беда,
Когда приходит радость, опьяняя,
Я эти руки женские всегда
Целую, низко голову склоняя.
я сам ослеп мгновенно, в черный час:
свет солнечный вдруг отняли у глаз.
и отняли у глаз звезду ночную
и искрометную струю речную.
и взяли красоту моей любимой -
вдруг скрылся лик ее неповторимый…
не вижу губ я - цвета вишни спелой…
я слеп… теперь дадут мне посох белый…
все отнято - зеленое сиянье
листвы и белый снег на фудзияме.
навеки, навсегда погасли взоры,
вдруг замутились глаз моих озера.
глаза мои в слезах,
как травы в росах…
взамен мне протянули
белый посох…
чтоб я был виден,
чтобы знать по стуку:
идет слепой -
скорей подайте руку!
идет слепой - зови его к порогу…
освободи и уступи дорогу -
на поворотах, спусках и откосах…
идет слепой - он держит белый посох…
мир для меня теперь - подобье склепа:
сырые своды закрывают небо,
не знают света белого веками…
стучит мой посох в мокрый гулкий камень.
стучит он в разума глухие двери
и в окна душ, в добро, как прежде, веря…
стучит в ворота кладбища, где совесть
земная спит, среди надежд покоясь…
идет слепой - окончится ли мука?..
идет слепой - скорей подайте руку!
дорогу дайте - и глаза отдайте
и в пламя, в пламя посохи кидайте!..
Эй, трус, не радуйся, что пал,
Что спит в земле герой.
Свою винтовку и кинжал
Он не забрал с собой.