Ты добрая, конечно, а не злая,
И, только не подумавши сперва,
Меня обидеть вовсе не желая,
Ты говоришь обидные слова.
Но остаётся горестная метка, —
Так на тропинке узенькой, в лесу,
Товарищем оттянутая ветка
Бывает, вдруг ударит по лицу.
Я заболел. И сразу канитель, -
Известный врач, живущий по соседству,
Сказал, что нужно срочно лечь в постель,
Что у меня весьма больное сердце.
А я не знал об этом ничего.
Какое мне до сердца было дело?
Я попросту не чувствовал его,
Оно ни разу в жизни не болело.
Оно жило невидимо во мне,
Послушное и точное на диво.
Но все, что с нами было на войне,
Все сквозь него когда-то проходило.
Любовь, и гнев, и ненависть оно,
Вобрав в себя, забыло про усталость.
И все, что стерлось в памяти давно,
Все это в нем отчетливым осталось.
Но я не знал об этом ничего.
Какое мне до сердца было дело?
Ведь я совсем не чувствовал его,
Оно ни разу даже не болело.
И, словно пробудившись наконец,
Вдруг застучало трепетно и тяжко,
Забилось, будто пойманный птенец,
Засунутый, как в детстве, под рубашку.
Он рвался, теплый маленький комок,
Настойчиво и вместе с тем печально,
И я боялся лечь на левый бок,
Чтобы не придавить его случайно…
Светало… За окошком, через двор,
Где было все по-раннему пустынно,
Легли лучи. Потом прошел шофер,
И резко просигналила машина.
И стекла в окнах дрогнули, звеня,
И я привстал, отбросив одеяло,
Хоть это ждали вовсе не меня
И не меня сирена вызывала.
Открылась даль в распахнутом окне,
И очень тихо сделалось в квартире.
И только сердце билось в тишине,
Чтоб на него вниманье обратили.
Но гул метро, и дальний паровоз,
И стук буксира в Химках у причала -
Все это зазвучало, и слилось,
И все удары сердца заглушало.
Верней, не заглушало, а в него,
В певучий шум проснувшейся столицы,
Влились удары сердца моего,
Что вдруг опять ровнее стало биться.
Дымки тянулись медленно в зенит,
А небо все светлело и светлело,
И мне казалось - сердце не болит,
И сердце в самом деле не болело…
…Ты слышишь, сердце? Поезда идут.
На новых стройках начаты работы.
И нас с тобой сегодня тоже ждут,
Как тот шофер в машине ждет кого-то.
Прости меня, что, радуясь, скорбя,
Переживая горести, удачи,
Я не щадил как следует тебя…
Но ты бы сердцем не было иначе.
1952
… И чем друг другу не потрафили?
Прощаясь, глазом не моргнули.
Они друг другу фотографии,
Теперь не нужные, вернули.
Она ему подарки прежние -
Колечко с брошкой возвратила.
А он - её записки нежные,
Давно утрачена их сила.
Вот так в минуты расставания
Они в пустых и гулких стенах
Те давние завоевания
Меняли, как военнопленных.
Ах, как я больно с ней прощался,
Щекой к её щеке прижался
И лишь того не знал еще,
Как, слёз моих не замечая,
Она задумчиво, скучая,
Смотрела за моё плечо…
Читая книги, можно прожить не одну свою, а множество жизней, тайно перевоплощаясь в различнейших персонажей. Да и реальная, собственная жизнь обязательно становится богаче.
…И вдруг, взглянув по сторонам,
В лесах, в морях, в пустыне,
Случается очнуться нам
Как бы на середине.
Каюта вздыблена моя,
Штормам покоя нету.
Как странно все: «Где то я?
И, право, я ли это?..»
Среди заоблачных высот
Мой самолет затерян.
«Куда это меня несет?
Что это я затеял?..»
Или нежданно, Под луной,
Там, где тропа прямая,
Я тихо вздрогну - что со мной,
Еще не понимая…
Вот так очнешься - на лугу,
В лесу, в пустыне, в море
Иль просто в дружеском кругу,
В привычном разговоре.
Земли потрескавшейся корка.
Война. Далекие года…
Мой друг мне крикнул: - Есть махорка?.
А я ему: - Иди сюда!..
И мы стояли у кювета,
Благословляя свой привал,
И он уже достал газету,
А я махорку доставал.
Слепил цигарку я прилежно
И чиркнул спичкой раз и два.
А он сказал мне безмятежно:
- Ты сам прикуривай сперва…
От ветра заслонясь умело,
Я отступил на шаг всего,
Но пуля, что в меня летела,
Попала в друга моего.
И он качнулся как-то зыбко,
Упал, просыпав весь табак,
И виноватая улыбка
Застыла на его губах.
И я не мог улыбку эту
Забыть в походе и в бою
И как шагали вдоль кювета
Мы с ним у жизни на краю.
Жара плыла, метель свистела,
А я забыть не смог того,
Как пуля, что в меня летела,
Попала в друга моего…
Я спал на свежем клевере, в телеге,
И ночью вдруг почувствовал во сне,
Как будто я стремлюсь куда-то в беге,
Но тяжесть наполняет ноги мне.
Я, пробудившись резко и тревожно,
Увидел рядом крупного коня,
Который подошёл и осторожно
Выдергивал траву из-под меня.
Над ним стояло звёздное пыланье,
Цветущие небесные сады -
Так близко, что, наверно, при желанье
Я мог бы дотянуться до звезды.
Там шевелились яркие спирали,
Там совершали спутники витки.
А с добрых мягких губ его свисали
Растрёпанные мелкие цветки.
Не стоит заводить любовниц, по сути - параллельных жён, прелестниц или же негодниц, в чью жизнь ты вскоре погружён.
Лишь кратковременная вспышка глубокий оставляет след: казалось, просто передышка, а вот не гаснет… сколько лет…
Ты добрая, конечно, а не злая,
И, только не подумавши сперва,
Меня обидеть вовсе не желая,
Ты говоришь обидные слова.
Но остаётся горестная метка, -
Так на тропинке узенькой, в лесу,
Товарищем оттянутая ветка
Бывает, вдруг ударит по лицу.
Укрывшийся шинелью длинной,
На девятнадцатом году
Я задыхался от жасмина
В глухом разросшемся саду.
Навис над нами пышной тучей
И небо звездное затмил
Ошеломляюще-пахучий,
Забытый армией жасмин.
Несовместимыми казались
Фигуры темные солдат
И эта лопнувшая завязь,
Собой заполнившая сад.
И на заросшем белом склоне,
В обозе, где-то невдали,
Тонули средь жасмина кони,
Чихая, гривами трясли.
Земли разбуженная сила
В который раз цвела опять,
Но только некому нам было
В ту ночь жасмину наломать.
Над полусонным нашим строем
Потом кружились лепестки,
Они ложились ровным слоем
В стволы орудий, в котелки.
Плыл надо мной жасмина ворох,
И я жасмином весь пропах.
Он был сильней, чем дымный порох,
Чем пот солдатский и табак…
Было около трех часов ночи, когда я вдруг проснулась от тихого женского плача, который раздавался откуда-то из-за стены… За окном, как обычно, горел фонарь, тихо падал снег, соседние дома спали, и среди этой абсолютной тишины плакала женщина. Я обошла всю квартиру, но так и не смогла определить - за какой стеной не спит человек, и как я могу этому человеку помочь… я стояла у окна, смотрела на фонарь и думала, в голове тут же появились грустные мысли, стало бесконечно жалко плачущую женщину, потом себя, я поняла, что если эта женщина плакать не перестанет, то я заплачу тоже… И вдруг плач стих, как будто женщина безмерно устала от слез, или они просто у нее закончились…(Лариса Геня)
Женщина проплакала всю ночь
О своем, ушедшем без возврата.
Ей никто не мог уже помочь,
То была особая утрата.
Об ошибках, сделанных давно,
Снова убивалась, предположим.
Но, уставясь в черное окно,
Плакала она и о хорошем.
Плакала о жизни прожитой,
Что была еще на половине,
Но уже за новою чертой,
В грозной, нависающей лавине.
А когда в окне качнулась мгла
И неясный лучик тронул стены,
С удовлетворением легла
И заснула, словно после смены.
Я в них смотрю как в чистые озера,
Где крохотные камешки на дне,
Где водорослей тонкие узоры,
Где сам я отражаюсь в глубине.
Они играют бликами живыми,
Мне радость и уверенность даря.
И, отступая меркнут перед ними
Все в мире океаны и моря.
Там тополя сажали мы с тобою.
Сгибались эти прутики, дрожа,
А нынче серебристою листвою
Стучат в окно второго этажа.
Теперь их тень над улицей
нависла,
Теперь листва их гордо шелестит.
Неужто впрямь растут они так быстро
Иль это просто время так летит?
Случилось так, что я теперь далёко
От нашего с тобою городка.
Меж нами бесконечная дорога,
Что только в снах бывает коротка.
Шумит тайга над снежною долиной,
И никаких в помине тополей,
Но горьковатый запах тополиный
На дне глубокой памяти моей.
Мы вдоль спящих домов проходили,
До утра не сомкнули мы глаз.
Вот мы в армию вас проводили,
Стало грустно, ребята, без вас.
Не забудем, как с вами прощались
На перроне под теплым дождем.
Будем ждать, если мы обещали,
Вы служите - мы вас подождем.
Вы служите спокойно, ребята.
Будем ждать вас, отважных бойцов.
Так вот матери наши когда-то
Ждали в юности наших отцов.
Знаем мы, что трудна ваша служба:
Всё ученья да ранний подъем.
Только вам сомневаться не нужно,
Вы служите - мы вас подождем.
К нам разлука приходит впервые.
В первый раз вы от нас далеко!
Нет войны, вы вернетесь живые,
Но без вас все равно нелегко.
Будут наши свидания сладки,
Будет весел родительский дом.
Вы солдаты, мы ваши солдатки.
Вы служите - мы вас подождем.