— Когда вернёшься из армии?
— Не в этом, в следующем, потом!
Когда Он умирал под Сталинградом,
Двадцатый век стоял понуро рядом
И принимал в суровый час прощанья
Написанное кровью завещанье:
«Я завещаю всё, что уцелело-
Свою мечту, душа с которой пела,
Свою любовь, светившую в ненастье,
Тебе, двадцатый, может быть, на счастье.
Впредь не позорь судьбу свою земную,
Не поджигай планету голубую.
Останови враждующие кланы,
Поставь для войн надёжные капканы!
А мне не позабудь доставить радость,
Уважив незатейливую слабость:
Нарви цветов, шагая мирным садом,
Тому, кто умирал под Сталинградом.»
Горжусь народом - победителем!
Солдатом, который пал в голую землю, чтобы тот, кто вернётся, одел её в сады и виноградники, построил заводы, фабрики, школы, больницы, детские сады; одел, обул, накормил своих детей и детей-сирот геройски сложивших головы, воспитал их достойными памяти павших, чтобы живые крепко держали в своих руках, подаренную двадцатью двумя миллионами мёртвых, свободу и светлое будущее…
Хорошо, что Солдат не узнал, что спустя 75 лет, земля, пропитанная его кровью, вместо садов и виноградников густо порастёт бурьяном…
Хорошо, что Солдат не узнал, что перестанут дымить заводские трубы, замолкнут фабричные гудки, вымрут и превратятся в руины деревни, будут закрываться больницы, школы, а в подвалах и на вокзалах будет полно беспризорных, брошенных, никому ненужных детей…
Хорошо, что Солдат ещё многого не узнал!
А если бы узнал?
Солдат всё равно геройски лёг бы в голую землю, за то, чтобы родились мы - его потомки!
Дымит сигарета в дрожащих руках.
Вопрос без ответа, решимость в глазах.
Вспышки ярких огней бороздят темноту,
Ты остался один, но ты не сдашь высоту.
В молочном тумане, в холодной грязи.
Сердце гневом пылает, бьётся в груди.
Враг наступает, он к вершине идёт,
Ты готов его встретить, зарядив пулемёт.
Кто-то ляжет навеки под дождём из свинца!
Ты принял решение стоять до конца!
До конца! До Конца! До конца!
Смерть дышит в спину, в ожиданье стоит.
Она скалит зубы, она дико шипит!
Ты давно подавил угнетающий страх,
Пульсирует кровь напряженно в висках.
Кольцо всё теснее, всё труднее дышать -
Вот и пришёл твой черёд умирать!
От последней гранаты отрываешь чеку -
Русский боец не сдаётся врагу!
Разлетятся осколки, остановят сердца!
Ты принял решение стоять до конца!
До конца! До Конца! До конца!
(12.09.17)
Разве это женщина? Это какой-то демобилизованный солдат.
Солдатами не рождаются. Солдатами умирают.
В который раз я ухожу от смерти,
В который раз успел перешагнуть,
Мне говорят:"Счастливчик каждый третий,
Кто может смерть, играя, обмануть".
Наверное, рожденный я в сорочке
«Счастливой», Богом названой не зря,
Смерть каждый раз стремится влепить точку,
Но не спешит принять меня земля.
Как звать меня? СОЛДАТ! Отчизны сын я,
Родной земли - Надежность и Оплот,
Отвага, Честь и Сила - мое имя,
Я - гордость прадедов, Я есть Народ!
Вы сражаетесь не за меня, а за родину, а я такой же солдат, как и вы.
.
В глину и камни тело вонзая
Нитями стеблей, лапами пня,
Не удержаться, в шаге от края,
Если не знать, что ты любишь меня.
В мире жестоком чёрное око
Смотрит недобро, смертных кляня,
Тут, за истоком, так одиноко,
Если не знать, что ты любишь меня.
Страх наваждений кожа впитала,
Смерть нас пугает, сталью звеня.
Не убежать от капли металла,
Если не знать, что ты любишь меня.
В этаких бедах люди - что звери,
Это придумал вовсе не я,
Даль не изведать, ширь не измерить,
Если не знать, что ты любишь меня.
Не угадал я - быль или небыль,
Сжившись с изменой, память виня.
Всё потеряю, падая в небо,
Только бы знать, что ты любишь меня.
К чему поэма этих пафосных признаний,
Затёртых и истрёпанных «люблю»…
Солдатским матерям не присуждают званий,
Их не ведут на почести к царю.
К чему, свои глаза застлав слезами,
В истерике кричать: «Тебя дождусь!»…
Жене солдата не светлей под небесами,
И всех теплее слов одно - «вернусь».
К чему, как узнице, секунды отмеряя,
Зачёркивать крестами календарь.
В ночи молиться в небо и, рыдая,
Стоять, уставившись на уличный фонарь.
Все письма наизусть, как в детстве песни,
Заучивать и к сердцу прижимать.
И снова «чёркать» дни до даты «вместе».
И ждать. Всё время. Просто. Сильно. Ждать.
От Родины не нужно им награды,
И ордена пусть выпишут другим.
Конвертам красно-белым они рады,
Словам бумажным, синим и простым.
Солдат не видит на лице морщинку,
Волос слегка посеребрённый дым,
И, мать обняв, он свалит на соринку
Глаза в слезах. Ведь он же взрослый сын.
Плох не тот генерал, который не был солдатом, а тот, кто не хотел бы снова стать им.
Когда на голове солдатская пилотка, мечтаешь о генеральской папахе, а когда папаха - о пилотках.
У заплаканных глаз нет четких границ морали.
(Из уст участников событий слышал, что наши солдаты в Афганистане выполняли приказы, которые подпадут под нарушение морали. Немногие гражданские знают, как зачищались кишлаки, в которых, по данным разведки, находились душманы. Кишлак брался в кольцо пехотой и бронетехникой. Давали время выйти мирному населению (не всегда надо заметить). Многие жены и детьми не расставались со своими мужьями, их нельзя за это винить. Далее производился удар с воздуха. После этого в кишлак заходили сухопутные войска. Зачищали достаточно жёстко. А после того, как один из подростков-афганцев убил сослуживца, дети также рассматривались, как потенциальные враги. Да, терроризм - это зло и с ним надо бороться. Бороться лучше на его территории и уничтожить ещё в колыбели, но любая война - это невинные жертвы, которые становятся зерном нового террора и мести. Трудно смириться, имея возможность, не обрушить свой гнев на виновников своего горя.)
Не суди о генерале по жизни солдат.
Солдату храбрым быть проще.