Предчувствуя горечь гонений
на грани гражданской войны
от имени всех поколений
скажу я владельцам страны:
Затем, чтоб избегнуть событий,
что горе земле принесут,
прошу Вас - совсем уходите,
проигран с Историей Суд.
Наша нищая обитель
Вас до тучности вскормила…
Уходите, уходите
от ветрила, от кормила.
Вы жили всегда по закону,
что против ума и любви,
вождя поместив на икону,
штандарты измазав в крови.
Союзница вашему трону -
Великая белая Вошь,
и держит над вами корону
Всеобщая Красная Ложь.
Господа коммуноверцы,
вы не любите России,
вы ее убили в Сердце,
овладев в грязи насильно.
Вглядитесь в российские лица -
остатки от казней и войн…
Кто видит - молчит и боится.
Пусть кто-то, но только не он.
И нету от вас покаянья
ни в Москве, ни в убогой глуши
заглавное ваше деянье -
Чернобыль Российской Души.
Ваше долгое правленье
рушит души, рушит стены…
Только мерзость запустенья
входит в дом наш постепенно.
Чудовища Босха наивны…
Здесь вывернут мозг и нутро
во имя Истории Дивной,
сто раз измененной хитро.
И царь, не владеющий русским,
коряво и искренне врет,
и до смерти пьет без закуски
виновный в молчанье народ.
Не свидетель, но Святитель
станет времени знаменьем…
Уходите, уходите
по разбросанным каменьям.
А ветры закружили, завертели
листву. И закачали сосняком.
Но ласточки еще не улетели,
и даже люди ходят босиком.
Шальная развеселая картина -
мне осень платит листьями за грусть,
но все они застряли в паутине,
и я до них никак не дотянусь.
А может быть в стране далекой где-то,
куда не залетали корабли,
в ходу такие желтые монеты -
раскаянья и совести рубли.
Осталось две получки до метели
и ни одной любви до рождества,
но ласточки еще не улетели,
и на березах - желтая листва.
На тротуаре сердце лежало,
на тротуаре, солнцем согретом.
Оно чуть дышало, оно чуть дрожало,
мягкое, грустное сердце поэта.
Его уронила нечаянно утром
женщина с добрым рассеянным взглядом,
когда доставала из сумочки пудру
или помаду, или помаду.
А ночью подвыпивший старый бродяга
о сердце споткнулся, до смерти разбился.
Собачники утром забрали беднягу -
смотри, этот парень неделю не брился.
И сердце забрали, а старший собачник,
который не думал над тем, что неясно,
решил, что ему привалила удача:
такое хорошее, свежее мясо.
Жена из фасоли и сердца поэта
сварила еще неизвестное блюдо,
и сыт был собачник, и все его дети,
и все приходившие в гости к ним люди.
А после обеда неясные мысли
и светлые думы, и образов стаи
сменили в их душах тоску и угрюмость,
и все - как ни странно - поэтами стали.
История кончилась, в общем, удачно,
но, честно признаться, уж вы не печальтесь,
конец я придумал, все было иначе,
и сердце осталось лежать на асфальте.
И об него спотыкается кто-то,
кто-то спешит, пробегая с ним рядом,
но ищет его до сих пор по субботам
женщина с добрым рассеянным взглядом.
Малиновки пели, и синие ели
Кружились, летели в глазах.
Но вот уже метели, а Вы не сумели, -
Да что там! - не смели сказать…
Говорите, говорите, я молчу…
О полотнах и о моде,
О вещах и о погоде,
И вообще, о чём угодно -
Вы же знаете, я слушать Вас хочу!
Говорите, говорите, я молчу…
Поспешные встречи, неясные речи
И дым сигарет до утра.
Наверно, несчастье - моё безучастье.
Ну что Вы, какая хандра?!
Говорите, говорите, я молчу…
Много доброго и злого
Мне приносит Ваше слово.
Только кажется мне снова,
Что я дорого за это заплачу…
Говорите, говорите, я молчу…
Все видят - я знаю! - и я не скрываю,
Ведь мы же у всех на виду!
А знаете, скука - весёлая штука,
Когда вы попали в беду…
Говорите, говорите, я молчу…
Ах, молчание опасно?
Обвинение ужасно!
Вы обиделись напрасно…
Как предмет любимый в школе я учу:
Говорите, говорите, я молчу…
АНГЕЛ -ХРАНИТЕЛЬ
Когда ты ударишь ребенка во злобе
поспешной нелегкой рукой,
твой Ангел забьется в тоске и ознобе,
теряя твой светлый покой.
Когда испытаешь измену на друге,
отдавшем сердце тебе,
твой Ангел замрет, холодея в испуге,
слабея в нелепой борьбе.
Мой Ангел печальный, хотя бы ночами
усни, от меня отдохни.
Прости, если больно я сделал невольно.
Я каюсь за грешные дни.
Когда не протянешь упавшему руку.
в лукавстве достигнешь вершин,
твой Ангел усвоит и эту науку.
как муку хранимой души.
А если тебя приласкает правитель,
и ты ему что-то лизнешь,
то жить не захочет твой Ангел-Хранитель.
и выберет яд или нож.
Мой Ангел чудесный спасибо за песни,
что строишь моею рукой.
Строфа монолитна твоею молитвой,
гармония дарит покой.
Когда от тебя отвернется родитель,
и мать тебе скажет - Урод! -
дай Бог, чтоб на время, твой Ангел-Хранитель
с ума непременно сойдет.
А если зверея в корысти за злато
ограбишь свой Край и Народ,
он вместе с обманутым, сирым, горбатым
тобою - в канаве умрет.
Мой Ангел, мой мальчик, я как-то иначе
под шум твоих крыльев пою.
Всегда и повсюду хранить тебя буду,
как совесть больную мою. (А .Дольский)
Обращение к друзьям.
…
Есть порой у нас забота -
отводить навет и ложь,
если стоишь ты чего-то,
без врагов не проживешь.
Различать врагов несложно,
так на свете повелось -
чем враги твои ничтожней,
тем безудержней их злость.
Ну что за жизнь, когда кругом
одни друзья и их не счесть…
Никто не стал твоим врагом,
не заслужил ты эту честь.
Оболгут твои дороги,
кто изустно, кто строкой,
будут все твои тревоги
им на радость и покой.
Нет, друзья мои, не нужно
обижаться (век учись) -
ваша лесть обезоружит,
злоба их - толкает ввысь.
Не вестник боли и беды,
а дум высоких верный знак,
и за последние труды
награда мне - мой новый враг.
Я врагов крупнее жажду
по зубам и по уму,
мне из них понятен каждый,
я неясен никому.
Я за ними наблюдаю,
изучаю каждый шаг.
Вы, друзья, мне много дали,
вдвое больше - каждый враг.
С друзьями сдержан я подчас
и снисходителен к врагам,
я с другом ссорился не раз -
но за него и жизнь отдам.
Если враг меня похвалит
и растопит старый лед,
значит, с другом прозевали
мы ошибку, недолет.
Враг меня работать учит
и спасает от тоски.
Нет друзей верней и лучше,
чем заклятые враги.
Среди сует и передряг
нас жизнь порою вознесет…
И верный друг, и верный враг,
как два крыла среди высот.
ОДИНОЧЕСТВО
Холодный взгляд любовь таит
и красота гнетет и дразнит…
Прекрасны волосы твои,
но одиночество прекрасней.
Изящней рук на свете нет,
туман зеленых глаз опасен.
В тебе все музыка и свет,
но одиночество прекрасней.
С тобою дни равны годам,
ты утомляешь, словно праздник.
Я за тебя и жизнь отдам,
но одиночество прекрасней.
Тебе идет любой наряд,
ты каждый день бываешь разной.
Счастливчик - люди говорят,
но одиночество прекрасней.
Не видеть добрых глаз твоих -
нет для меня страшнее казни,
мои печали - на двоих,
но одиночество прекрасней.
Твоих речей виолончель
во мне всегда звучит, не гаснет…
С тобою быть - вот жизни цель,
но одиночество прекрасней.
Мне звезда упала на ладошку.
Я ее спросил: «Откуда ты? "
«Дайте мне передохнуть немножко,
Я с такой летела высоты. "
А потом добавила сверкая,
Словно колокольчик прозвенел:
«Не смотрите, что не велика я Я умею делать много дел.
Вам необходимо только вспомнить,
Что для вас важней всего на свете
Я могу желание исполнить,
Я все время занимаюсь этим. "
Знаю я что мне необходимо,
Мне не нужно долго вспоминать:
Я хочу любить и быть любимым,
Я хочу чтоб не болела мать,
Чтоб на нашей горестной планете
Только звезды падали с небес,
Были все доверчивы как дети,
И любили жизнь цветы и лес,
Чтоб траву как в старь косой косили,
Каждый день летали до Луны,
Что бы женщин на руках носили,
Не было болезней и войны,
Что бы дружба не была обузой,
Что бы верность в тягость не была,
Что бы старость не тяжелым грузом -
Мудростью бы на сердце легла,
Что бы у костра пропахнув дымом
Эту песню тихо напевать,
А еще хочу я быть любимым,
И хочу чтоб не болела мать.
Долго говорил я, но напрасно
Долго - слишком долго говорил.
Не ответив мне звезда погасла,
Было у нее не много сил.
Мне звезда упала на ладошку,
Я ее спросил - Откуда ты?
Дайте мне передохнуть немножко,
Я с такой летела высоты
А потом добавила, сверкая,
Словно колокольчик прозвенел,
Не смотрите, что невелика я,
Я умею делать много дел.
Вам необходимо только вспомнить,
Что для вас важней всего на свете.
Я могу желание исполнить,
Я все время занимаюсь этим.
Знаю, я что мне необходимо,
Мне не нужно долго вспоминать.
Я хочу любить, и быть любимым,
Я хочу, чтоб не болела мать.
Чтоб на нашей горестной планете
Только звезды падали с небес.
Были б все доверчивы, как дети,
И любили дождь, цветы и лес.
Чтоб траву, как встарь, косой косили,
Каждый день летали до Луны.
Что бы женщин на руках носили,
Не было болезней и войны.
Чтобы дружба не была обузой,
Чтобы верность в тягость не была.
Чтобы старость не тяжелым грузом, -
Мудростью бы на сердце легла.
Чтобы у костра, пропахнув дымом
Эту песню тихо напевать.
А еще хочу я быть любимым,
И хочу, чтоб не болела мать.
Говорил я долго, но напрасно,
Долго, слишком долго говорил.
Не ответив мне, звезда погасла,
Было у нее немного сил…
Мне звезда упала на ладошку.
Я ее спросил - Откуда ты?
- Дайте мне передохнуть немножко,
Я с такой летела высоты.
А потом добавила сверкая,
Словно колокольчик прозвенел:
- Не смотрите, что невелика я…
Может быть великим мой удел.
Вам необходимо только вспомнить,
Что для Вас важней всего на свете.
Я могу желание исполнить,
Путь неблизкий завершая этим.
Знаю я, что мне необходимо,
Мне не нужно долго вспоминать.
Я хочу любить и быть любимым,
Я хочу, чтоб не болела мать,
Чтоб на нашей горестной планете
Только звезды падали с небес,
Были все доверчивы, как дети,
И любили дождь, цветы и лес.
Чтоб траву, как встарь, косой косили,
Каждый день летали до Луны,
Чтобы женщин на руках носили,
Не было болезней и войны.
Чтобы дружба не была обузой,
Чтобы верность в тягость не была,
Чтобы старость не тяжелым грузом -
Мудростью бы на сердце легла.
Чтобы у костра, пропахнув дымом,
Эту песню тихо напевать…
А еще хочу я быть любимым
И хочу, чтоб не болела мать.
Говорил я долго, но напрасно.
Долго, слишком долго говорил…
Не ответив мне, звезда погасла,
Было у нее немного сил.