Разум — это ваш корабль, Настройщик — ваш лоцман, человеческая воля — капитан. Хозяин смертного судна должен быть достаточно мудрым для того, чтобы доверить божественному лоцману проведение восходящей души в моронтийные гавани вечной жизни. Только эгоизм, леность и греховность человеческой воли способны отвергнуть указания такого любящего лоцмана и в результате привести к крушению смертной жизни на предательской мели отвергнутого милосердия и рифах греховности. С вашего согласия этот верный лоцман надежно проведет вас через преграды времени и ограничения пространства к самому источнику божественного разума и далее, вплоть до Райского Отца Настройщиков.
Книга Урантии (Документ 111,1. Разум как арена выбора)
Явиться я хотел бы вам,
Обнять, к себе прижать.
Но я лишь миф, что по утрам
Обязан исчезать.
Загадка, тайна бытия,
Игра фантазий злых?
Кто же? И сам не знаю. Я —
Тень звёзд и снов ночных.
Вам не дано меня познать,
Сиянье глаз даря.
Я вас обязан покидать,
Лишь расцветёт заря.
Безмолвно вам писать стихи,
Глядеть на вас в тиши,
Томиться в омуте тоски,
Но не иметь души.
Вы не узнаете меня,
Тому я даже рад.
Во мне нет света, нет огня,
Мой не сияет взгляд.
И парой нам не стать вовек,
Людская жизнь, как миг,
А я, увы, не человек —
Бессмертной грусти лик.
Года четыре
Был я бессмертен.
Года четыре
Был я беспечен,
Ибо не знал я о будущей смерти,
Ибо не знал я, что век мой не вечен.
Вы, что умеете жить настоящим,
В смерть, как бессмертные дети, не верьте.
Миг этот будет всегда предстоящим -
Даже за час, за мгновенье до смерти.
1960
______________________________________
Отрывок из «Деление жизненного цикла на этапы»
…ребенок переживает то, что недоступно (уже?) взрослому -
радость познания, восторг новизны, прилив сил и энергии не
от чего-то предметно-конкретного, а от собственного роста,
от собственной жизни, осуществляющейся во всей полноте
ощущения Я.
Развитие именно этих переживаний позволяет ребенку
справиться с проблемой, которая возникает в конце раннего
детства и является, по сути, его границей. Об этом сказано у
С.Я.Маршака так:
Года четыре был я бессмертен.
Года четыре был я беспечен.
Ибо не знал я о будущей смерти.
Ибо не знал я, что век мой не вечен.
Это естественное освоение границ своей Я-концепции,
встреча с дискретностью в самом полном ее выражении.
Через переживание ее ребенок готов к религиозным чув-
ствам, гарантирующим преодоление этой дискретности. Не-
смотря на официально светский характер воспитания в на-
шей стране, в бытовом общении взрослых и детей раннего
возраста всегда находилось место для обсуждения проблем
бессмертия души. Думаю, что на такие вопросы четырехлет-
них детей:
- Я умру?
- Мама, и ты умрешь?
- Мы все-все умрем?
невозможно грубо материалистически однозначно сказать
«да», даже будучи убежденным атеистом. Независимое ощу-
щение своегоЯ, автономность возможны для ребенка ранне-
го возраста потому, что он уже может осознавать порядок
организации жизни, он может предвидеть на основе этого
порядка и закономерностей, ему известных, не только свою
активность, но и активность других людей по отношению к
нему самому. Этим порядком закреплено его место в системе
отношений, защищены границы его Я не только его собст-
венной силой, но и силой правил взаимодействия с другими,
найдены формы проявления Я-концепции, обозначены мно-
гие ее свойства.
При недостаточном решении задач развития в этом воз-
расте у ребенка формируются сомнение и стыд как формы
проявления Я-концепции, основанные на переживании слабо-
сти и незащищенности собственного Я.
Эти чувства очень мало изучены в детской психологии; как
писал Э. Эриксон, стыд предполагает полную обозримость
человека другими - его наготу, которая осознается. Весь мир
в это время против человека, от него хочется спрятаться. Со-
мнение же - брат стыда. Э. Эриксон связывает появление их с
телесными переживаниями - тело имеет переднюю и заднюю
части. Он пишет о том, что задняя сторона тела ребенка явля-
ется для него той неизвестной зоной, куда вторгаются другие
люди, ущемляющие автономию самого ребенка, обесцени-
вающие то, что происходит с ребенком. Хотелось бы доба-
вить, что сомнение и стыд основаны на утрате или недоразви-
тии самоконтроля, то есть идентификации с собственными
действиями. Формирующееся переживание дискретности жиз-
ни способствует тому, что вместо естественной диалогичности
в сознании ребенка появляется судья - то второеЯ, которое
несет переживание дискретности, то есть неосуществимости,
статичности, фантомности
Ему, маленькому, уже открыта главная тайна его жизни
смерть, если она не будет дополнена другой тайной - любо
вью, жить будет очень невесело Он же еще такой маленький,
казалось, что только недавно научился бегать, говорить, а вот
уже требует самостоятельности, свободы, уединения и сосре-
доточения - своего, только его, места в мире, знает правила
проявления отношений между людьми и пытается ими поль-
зоваться. Ему уже тесен мир комнаты, он может сам отпра-
виться в далекое рискованное путешествие по квартире, по
дому, даже по улице. Он преодолел свое упрямство - с ним
можно договориться, он стал слышать другого человека. Так
наступает период, о котором говорят как о середине детства.
Бессмертные смерти не боятся, но боятся кирпича.
Бессмертие - судьба сказочных героев.
О поэзии и душЕ
.
Нет у поэзии конца,
она в душе,
душа бессмертна,
Жизнь без поэзии инертна.
Коли в инете мы живём, им… освещён унылый дом…:)))
Теперь наш мозг в сети живёт. Бессмертен он! … вот поворот!:))
Сердце, это связь с душой вопреки ума. Душа это бесконечность, вечность, бессмертие. Любая жизнь заканчивается смертью. Смерть, это семь, а семь - это конец недели, а конец недели - это продолжение семи дней,
Если бессмертие для одного, то это рай. Если для всех - это ад.
Когда на улице темно, и под ногами мерзкой кашей расползается грязный снег, а на душе холодно и сыро, я захожу в магазинчик «Травы из дубравы». Не сразу захожу, нет. Сперва я долго оббиваю грязь о приступочку, поднимаюсь на площадку и тщательно чищу ноги стоящими там щётками, и лишь потом открываю дверь. Мелодично звякает колокольчик, волна пряных запахов пытается сбить меня с ног, вскружить голову и затуманить сознание, и я несколько секунд стою, не позволяя двери закрыться. Привыкаю.
- Входи уже, - кричит откуда то из-за полок хозяйка, - выстудишь мне всё тут, а у меня радикулит, между прочим.
Лукавит, конечно. Сколько ей на вид? Двадцать? Какой там радикулит? На неё взглянешь, и сразу понятно - здоровья и энергии на троих таких, как я. Но дверь я закрываю, вытираю ноги о лежащий у порога мохнатый зелёный коврик, и тогда уже считаю, что вошёл.
Аккуратно протискиваюсь мимо тесно стоящих полок, стараясь ничего не уронить. Однажды задел баночку с какими то семенами, очень было стыдно, даже пытался заплатить за них, но хозяйка магазина лишь рукой махнула, и, как потом выяснилось, сунула одно семечко мне в карман. Оно не проросло, кстати, до сих пор. Я его просто в горшок сунул с землёй, когда нашёл, думал, мало ли. Но нет. Может, я что-то не так сделал, но спрашивать мне неловко.
- Чай будешь? - голос раздаётся снизу, из-под прилавка, - как раз имбирный прилив поспел, а пить мне его совершенно не с кем.
Чай я буду, пить здесь чай это особенное удовольствие, ни с чем его не сравнить, и описать не получится, просто нет таких слов в языке.
Делаю первый глоток, и красный слой ласково трётся об язык, и сменяет его обжигающий жёлтый, но в тот миг, когда кажется, что во рту разгорелся пожар, как тушит его ласковый красный. И глаза зажмуриваю от удовольствия. Хорошо.
- Как дедушкино здоровье? - спрашивает хозяйка.
- Дедушка в порядке, - улыбаюсь я, - просил передать вам спасибо за мазь.
Дедушка меня сюда и привёл, и с хозяйкой познакомил. Давно это было, ещё до революции.
Пиликает смартфон. Сообщение.
- Простите великодушно, - встаю со стула, - у внука защита кандидатской, чуть не забыл. Я забегу завтра?
- Завтра и всегда, - улыбается хозяйка.
- Завтра и всегда.
Бессмертия не существует: даже смерть канет в Лету с последним живым организмом.
Поставьте себе на унынье запрет,
Не верьте наветам и слухам.
Кончается жизнь не когда пульса нет,
А в миг когда падаешь духом.
Смерти нет! Просто в один момент вы покидает эту историю, в которой уже играете второстепенные роли, или того хуже, являетесь просто статистом, для того чтобы перейти в другую, в которой вы сможете снова играть главную роль.
Мы - бессмертные существа, но умудряемся при этом бездарно умирать.