* * *
Я уйду, ночь оставив после себя.
* * *
За измену заплачу тебе неверностью,
бесконечной, как весенняя вода,
и исчезну, окрыленный неизвестностью,
твой предел покинув раз и навсегда
О бес кур аживает.
Я видела прекрасный сон:
Где люди счастливы, любимы,
Там даже сладок был лимон!
Там были светлые глубины…
А люди там все улыбались,
Не унывали никогда!
С улыбкой горе принимали
И говорили «Не беда!»
Там нет понятия «измена»
И нету зависти совсем.
И дети там гуляют летом
Босыми бегают в росе.
И не бояться лжи, предательств,
Их просто напросто там нет.
Там не бояться обязательств,
У доброты там нет предел!
Там нет предела совершенству,
Все только к лучшему идут!
Немножко верят в волшебство,
И никогда не украдут!
Там нет понятия «чужой»
Ведь все равны и все едины!
И друг за друга там горой.
И не ударят в спину…
Возможно это просто сон,
Но если есть такое место,
То пять минут и я готова
Скажите только куда ехать…
Пока вы лижете кому-то зад старательно,
Тот будет вечно попой к вам стоять.
А если повернется, обязательно
Научит не лизать вас, а сосать.
У животных все просто. Любая божья тварь инстинктивно чувствует опасность и свою роль в биосфере. С людьми сложнее. Почти каждая жертва мнит себя охотником.
В тот час, когда судьба из жизни вымывает
Токсичных отношений шлак,
Я благодарна ей, поскольку точно знаю,
Кто друг, кто враг, а кто-то просто так…
Умирали тоже спокойно. Бывало, дед какой?нибудь лет в девяносто пять решал вдруг, что умирает. А и пора уже давно. Дети взрослые, внуки уже большие, пора землю делить, а он живёт. Вот съедутся родственники кто откуда. Стоят. Вздыхают. Ждут. Дед лежит на лавке под образами в чистой рубахе день, два, три… не умирает. Позовут батюшку, причастят его, соборуют… не умирает. На четвёртый день напекут блинов, оладий, холодцов наварят, чтобы справлять поминки по нем, горилки привезут ведра два… не умирает. На шестой день воткнут ему в руки страстную свечу. Все уже с ног валятся. Томятся. Не умирает. На седьмой день зажгут свечу. Дед долго и строго смотрит на них, потом, задув свечу, встаёт со смертного одра и говорит: «Ни! Не буде дила!» И идёт на двор колоть дрова.
А теперь?
Не успеешь с человеком познакомиться, смотришь — уже надо идти на его панихиду! Люди «кокаются», как тухлые яйца. У всех склерозы, давления, инфаркты. И неудивительно. Век такой сумасшедший. От одного радио можно с ума сойти. А телефоны? А телевизор? А всякие магнитофоны? Ужас! Кошмар! И всё это орёт как зарезанное, требует, приказывает, уговаривает, поучает, вставляет вам в уши клинья! И везде: в собственном доме, на улице, в магазинах, в учреждениях, у соседей. Где хотите. И заметьте, что это просто садизм какой?то. Люди иногда даже не слушают, например, радио, а выключить не позволяют: «Пусть говорит». — «Зачем?» — «Так…» Они точно боятся, что если оно замолчит, то будет хуже. Не дай Бог, ещё что?нибудь случится. Сплошное засорение мозгов какое?то! Ни почитать, ни подумать, ни сосредоточиться невозможно.
А вечером дети садятся за телевизор, выгнав главу семьи из кабинета, и сладкие, приветливые, «очень миленько» причёсанные телетёти начинают рассиропливать какую?нибудь копеечную историю с «музычкой» и танцами или показывать захудалый фильм двадцатипятилетней давности, где играют молодые актрисы, которые уже, слава Богу, старухи, которых уже побросали четвёртые мужья и которые никак не могут бросить сцену. И вы думаете: «До чего же эта корова Закатайская была когда?то худенькой и хорошенькой!» И прямо диву даётесь.
Я ненавижу телевизор…
Мы с тобой знакомы и не так давно,
Но о тебе почти не знаю ничего.
Но сейчас с тобой мне хорошо,
И провожать домой тебя мне нелегко.
Я тебе скажу, без тебя тужу,
Круглая луна без тебя темна.
Не могу молчать, я хочу сказать,
Что леса поля пустые без тебя!
Я хочу тебе признаться, но боюсь,
Не терять тебя из виду я стремлюсь.
Я летаю, словно птица в облаках.
Сойки песнь слышна в твоих устах!
Я тебе скажу, но слов не нахожу.
Ты все здесь прочтешь, все сама поймешь…
Зеленые глаза, ты моя краса!
И твои уста — в сердце береста.
Я на сердце свою руку положу,
И от сердца я сейчас тебе скажу:
Ты моя душа, я тобой дыша
Радость получу. Быть с тобой хочу!
3 февраля 2000 года.
Когда говорил девушке:
Гадость моя !..
Никогда не успевал объяснить, что у него — дефект речи.
Вот дождь идет, мы с тараканом
Сидим у мокрого окна
И вдаль глядим, где из тумана
Встает желанная страна
Как некий запредельный дым
Я говорю с какой-то негой:
Что, волосатый, улетим! —
Я не могу, я только бегать
Умею —
Ну, бегай, бегай
сердцу не прикажешь
я тянусь сама
к людям с нестабильной
психикой ума
Что есть НАСТОЯЩАЯ тишина? Это когда моя любимая спит… Спит и не гремит на кухне, не журчит в ванной, не трещит языком, не ворчит у уха, не читает нотации на ночь… И как она мне такая мила, как любима, как умилительно тиха и красива!
Все наивысшие достижения — добродетели, как и величайшие злодеяния — индивидуальны.
Не так-то просто понять, а тем более принять то, что было вчера, если ты родился и вырос среди того, что окружает тебя сегодня?