Гуляя вдоль речки в вечерней прохладе. Весь погруженный в думы свои. Я вдруг увидел картину из прошлого. Лодку качало на лоно реки. В ней было двое, они целовались. По борту кушинки в сияние звезды. Звуки романса в тишине раздавались. Под переборы гитарной игры. Тучки в подзвездье луну отпустили. Дымкою та опустила свой свет. Медленно лодка плыла по течению. В ней было двое. Как сюжет прошлых лет.
Молчаливое, синее, яркое,
Тихо сейчас после гроз и ветров.
И в душе моей все не утешится,
Пахнет утром и нежной росой.
Я молчу. Это время сделало годы,
Пролетело словно призрачный час.
То, что прошло, не жалею я,
Время как вихрь мимо прошло.
Кругом напылило, намусорило,
Горы воспоминания, валяются там.
Бескрайний луг завалило обидою,
На лужайке теплится сердце мое.
Тело рядом лежит,
В сомнениях теплится.
Душенька, милая, несчастная встань,
До ручейка и обратно домой.
Вы когда-нибудь думали или задумывались сколько воспоминаний у вас на руках? Именно на руках, давайте вспомним сколько на ваших руках было ран, которые зажили, сколько раз вы вытирали ими слёзы то ли от радости, то ли от печали, сколько раз этими самыми руками вы держали за руку тех людей, которых может уже нет в живых, или ушли от вас, или до сих пор рядом? Сколько замечательных вещей чувствовали эти руки, наши руки тоже всё помнят, и намного больше, чем воспоминания в голове.
«…Я была счастлива на это: никогда не встречалась после с теми, которых когда-то любила. Это нехорошие встречи, все равно как бы с покойниками.»
Владимира Преснякова
Любовь слепа,
Твои шаги, как те следы - далекие,
Где есть тоска,
Кружит меня и сердце наполняет холодом…
Я где-то там,
Где губ твоих тепло ловлю своим - желанием,
Глаза твои смотрю,
И замирает тень, ушедших наших дней…
Нас больше нет,
Где радости от наших встреч - туманные,
Где упустили мы,
Где не смогли вернуть, себя в тот ясный день…
Я одинок,
Порой я слышу голос твой с надеждою,
Что ты откроешь дверь,
И как любовь моя - удержишь от потерь…
Так больше боль,
Когда я вспомню, что сказал отрывисто
Поверь я не со зла,
И сердце плачет от тоски - от слез твоих…
А ты ушла,
Где ночи превратились в шрам - моей души
Где понимаю боль,
Где нет тебя со мной, мой ангел воплоти…
Нам не вернуть,
Любви - слова, несказанной тогда - взаимности
А знаешь, ты всегда права,
Я человек - без имени и точно без судьбы…
Как верно то,
Что ты мы искали страсть свою - неверную
Она внутри сожгла,
Все то, что берегла вначале видимо…
Я есть в тебе,
Пусть ты ушла, оставив в памяти слезу свою,
Ты знаешь, нет и дня,
Ты знаешь, без тебя мне не прожить с улыбкою…
Недавно услышала интересную фразу. Кто-то сказал «спасибо», одна моя коллега ответила «На здоровье!», а другая её тут же одёрнула:"Ты что! Нельзя так говорить! Получается, что ты своё здоровье отдаёшь - ты ж говоришь «нА здоровье», то есть другому его протягиваешь!" Я не сразу разобралась в этой ахинее, но потом вспомнила… Наш детский сад. Добрейшая нянечка Вера (кажется, Ивановна) - невысокая, полная, с быстрыми руками и звонким голосом. Мыла посуду и пела «Где же моя черноглазая, где?» - и полгруппы детей подхватывали «В Вологде-где-где-…» Когда мы садились за столики на «покушать», она ходила между столами и раздавала порции. Мы, милые хулиганистые воспитанные дети, конечно же, говорили «спасибо». Так вот, нянечка Вера всем без исключения четыре раза в день отвечала «На здоровье, лапушка! (солнышко, кисонька, заинька…)» В группе около 25 детей, четыре раза в день кормёжка… 100 раз в день «протянуть» чужому ребёнку своё здоровье… Как же у неё его хватало-то? Или чем больше она им делилась, тем больше оставалось? Из всего персонала садика помню только нянечку Веру…
Наверное, каждый из нас в какой-то период своей жизни увлекался коллекционированием. В детстве это могли быть миниатюрные фигурки животных или плюшевые игрушки, цветные камушки или стеклышки, пробочки от бутылок, фантики от конфет или вкладыши из жвачек. В более старшем возрасте приходит интерес к коллекционированию марок, монет, сборных моделей самолетов или автомобилей, редких книг, дорогих антикварных вещей или ювелирных изделий…
Но есть коллекция, собрать которую намного сложнее, чем какую-либо другую, и это вовсе не зависит от благосостояния самого коллекционера. Такая коллекция не имеет денежного эквивалента, но несмотря на это, она имеет намного большую ценность, чем собрание изделий Фаберже или парка Феррари. Эту уникальную коллекцию можно назвать - «коллекция воспоминаний и человеческих отношений», и каждый из нас так или иначе собирает и накапливает её в течение всей жизни. Эта коллекция уникальна тем, что большую её часть нельзя потрогать: она собирается и храниться в памяти, в душе. В глазах старых друзей, которые с самого детства были рядом с тобой и в горе и в радости. В улыбке любимой женщины, с которой вы прожили вместе ни один десяток лет и прошли через очень многое. В лицах так быстро повзрослевших детей, которые, кажется, только вчера научились ходить, а сегодня ты узнаешь, что стал дедушкой…
Но чем дальше, тем сложнее каждому из нас становится собирать свою уникальную «коллекцию». Виноват в этом и сумасшедший ритм нашей жизни, где все мы делаем на бегу, не успевая оглядываться вокруг и лишний раз встретиться или поговорить по телефону с дорогим человеком; и смена шкалы ценностей современного общества, где духовное так настойчиво подменяется материальным.
Но надо помнить одно - никакая другая коллекция так не пригодиться нам на склоне лет, как «коллекция воспоминаний и человеческих отношений», а если её не будет вовсе, то ту пустоту в душе, которая непременно возникнет на её месте, не смогут заполнить ни разноцветные магниты, ни томики классиков, ни даже яйца Фаберже и все бриллианты на свете…
Запомнить запах,
памятью скользнуть
в чужих мирах
твоих прикосновений,
тогдашних звёзд
опять
рассыпать ртуть,
смешать
под утро
ночь
и светотени,
губами тронуть
пальцы
и слова,
отмерить пять шагов
до лжи неновой,
броню из замши
телу подобрать,
к запястьям туже подогнать оковы,
дрожать от боли
в чёртовой глуши,
дрожать от счастья
в скомканной постели,
проверить шов - надёжно ли прошит,
порвать
и в рамки
вставить акварели,
неосторожно
двери отпереть,
горчащий воздух
выпить без рецепта,
усталой клятвы прошибая твердь,
желания
в себе лелеять цепко,
иллюзии
утратить
наконец,
воскресным днём
не смея спать спокойно…
И - в дальний путь на взмыленном коне…
Разлука.
Горе.
Небо.
Подоконник…
Ты, видишь ожерелье звёзд,
Я слышу, там играет скрипка…
От близких мне людей принёс
Усталый ветер тёплую улыбку…
Никто не знает наперёд,
Но в жизни часто так бывает,
Тех, кто ушёл, когда настал черёд,
Нам постоянно не хватает…
Сижу одна, кругом ни звука
Лишь ветер в тишене
А на меня находит скука
Я вспоминаю о тебе
Моя любовь к тебе стремится
Тебя так сильно я люблю
Твое лицо во сне мне снится
Тебя забыть я не могу
Сижу одна, кругом ни звука
Лишь ветер в тишене
А на меня находит скука
Я вспоминаю о тебе
Моя любовь к тебе стремится
Тебя так сильно я люблю
Твое лицо во сне мне снится
Тебя забыть я не могу
Время идет. Чувства меняются. Воспоминания исчезают. Люди уходят. Но сердце никогда не забывает.
Теплом июля, летним ливнем
Из безмятежных детских дней,
И горьким запахом полынным
Остался в памяти моей…
Качался день в еловых лапах.
Во фляжке булькала вода.
Мы шли куда-то вместе с папой.
И было все равно - куда.
Ласкалось солнце рыжей кошкой.
Пусть уставала я слегка -
держала детскую ладошку
Надежно крепкая рука.
В тот день на миг вернуться мне бы…
От страха сладкого крича,
Была я даже выше неба
На сильных папиных плечах.
И ветерок трепал легонько
Колечки хлопковых волос…
Мне аромат полыни горький
Всю жизнь милей, чем запах роз.
…Кулик спустился в блиндаж, поставил автомат у изголовья кровати и завалился на неё, задрав ноги на дужку.
- Знаешь как штабные задолбали? - Кулик засунул кисти рук под затылок. - Ну вот что делать а, Вано?
- Саша, нас сюда запихали как самых молодых, типа - службу прочувствовать, успокойся и получай удовольствие. - Я улыбнулся и в очередной раз ковырнул ложкой тушёнку в банке. - Мне это тоже порядком надоело, за неделю уже весь мозг проели…
…Пост предупреждения, на котором мы стояли, был ближайшим к деревне. Соответственно, через нас пролегала «Пьяная дорога». Несколько раз в день через наш пост проезжали на бронетехнике гонцы за «огненной водой». А, иногда, на этой самой бронетехнике, красовались тушки «тыловых штурмовиков» из штаба полка. Эти не трезвые господа старшие офицеры любили остановиться на посту, проверить личный состав и нас, молодых офицеров, поучить несению службы в условиях постоянной боевой готовности. Иногда так мозг выносили, что мы сами садились на БМП (боевая машина пехоты) и ехали в деревню за водкой…
- Ну вот сейчас чего он докопался? - Кулик поёрзал на сетке кровати устраиваясь удобней.
- А кто сегодня был?
- Мезинцев, зараза. Как нормальный сухпай отправить или горячее питание организовать так - не вы одни такие умные и продуманные, а как мозг выносить, так это завсегда. И солдатики-то у вас недокормленные, да форму одежды нарушаете, да оборона не правильно организована, а попробовал сам в нашей шкуре… Блин, надо что-то делать, а то же разряжу в какое-нибудь гавно магазин…
Я положил ложку на ящик из-под боеприпасов, выполнявший в нашем скромном жилище функцию стола.
- Гавно, говоришь, Саша. А знаете, господин лейтенант, а есть у меня идея. Дневальный!
На крик прибежал боец. Крутой загар, каска в пыли, бронежилет надет на голое тело.
- Рядовой Бабкин по вашему приказа…
- Вот что, Коля. А кто из контрабасов сегодня прибывает к нам на заставу?
- Так, это, товарищ лейтенант, Голубец и Прохор. Они МТЛБ (малый тягач легкобронированный) пригонят.
- Ай как хорошо, спасибо, свободен. - Я встал, надел тельняшку, снял со стены автомат, проверил магазин. Хоть и день, а всякое может случиться. - Короче, начнём осуществлять задуманную гадость, я сейчас к связи, с Прохором свяжусь, заказ ему сделаю, а вы, милейший Александр Викторович, будьте любезны, пошарьте в наших закромах, поищите тротил и электродетонатор.
- Вано, ты меня не перестаёшь удивлять. Сделал гадость - сердцу радость? - Кулик сел на кровати и стал шарить под нею в поисках ящика с «закромами»
- А то, и ещё какое!- я вышел из блиндажа.
День, как обычно, был жарким. Бойцы, обливаясь потом, углубляли окопы. Дневальный прятался в тени грибка. Под навесом, развалившись в где-то спёртом кресле, дремал дежурный. Я дал ему подзатыльник. Дежурный вскочил.
- Товарищ лейтенант…
- Отставить. Прохор на связь не выходил?
- Ни как нет.
- Хорошо, значит сами его вызовем. - я щёлкнул тумблером на «арбалете» - Баламут, Баламут, тут Сказочник, как слышишь, приём, приём.
Сквозь треск помех прорвался рёв двигателя и голос контрактника - Здесь Баламут, слышу тебя, приём.
- Баламут, слушай боевой приказ, будете проезжать мимо заправки, заскочи на неё, поищи трубу, длинной метра полтора - два, диаметром не менее двадцати сантиметров, как понял меня? Приём, приём.
- Сказочник, понял тебя хорошо, труба, не менее двадцатки в диаметре, длина полтора два, приём.
- Молодец, без трубы не приезжай, отбой, отбой
Ну вот и всё, теперь осталось подобрать ингредиенты.
Через час подкатил МТЛБ. Довольный собой контрабас, снял с брони полутораметровую трубу требуемого диаметра.
- Вано, может скажешь что задумал? - Кулик пилил штыкножом тротиловый брусок.
- Саша, помнишь мы пушки в ущелье ставили на подходах к нашим позициям, там мы камнями и железом их загружали. А эту мы загрузим гавном.
- Ох и дрюкнут нас за этот прикол.
- Зато на душе легче станет. Дневальный!
… Суета пошла. Труба была вбита в землю и прицелена по уровню башни БМП. Заряд трубы составляли - пятьдесят граммов тротила, электродетонатор и два пакета зловонной субстанции, взятой из выгребной ямы. Заряд был поставлен на растяжку, где замыкателем была прищепка с обмотанными концами фольгой от шоколада. В течении сорока минут «пушка» была готова.
- Нусс, Александр Викторович, пойдёмте, что ли, в тенёк, искушаем прохладной водички, да станем ожидать кто к нам в гости пожаловать изволят. - Я улыбался во все тридцать два зуба, кто-то сегодня вляпается, ну, а мы получим люлей…
… В два часа дня рвануло. Мы вылетели из блиндажа как пробка из шампанского. На пост, распространяя зловоние, вкатил БМП с командиром нашего батальона. Полковник, уделанный с ног до головы нашим зарядом, имел вид плачевный, но гордый. Хмель покинул его, а подрагивающие руки говорили о том, что в штанах у него то же, что и на штанах.
- Кулик, Семёнов, - выдавил из себя комбат - жду вас в штабе на вечерней планёрке. - Стукнув два раза прикладом по броне, приказал - Разворачивайся, едем обратно.
БМП развернулся и рванул в сторону палаточного городка. Люли замаячили своей неизбежностью, но настроение не ухудшилось. Когда машина комбата скрылась в облаках пыли над постом пронёсся дикий смех, кроме как «ржач» ни каких определений в голову не приходило. Смеялись все находящиеся на посту…
Близился час расплаты и наше настроение понижалось прямо пропорционально идущему времени. Боевая машина подпрыгивала на ухабах, разбитой гусеницами, дороги. В городке мы встречали довольные лица контрактников и младших офицеров. Кто-то подмигивал нам, кто-то показывал большой палец руки, сжав кулак и задрав палец вверх.
В штабной палатке пахло перегаром, на нас смотрели несколько не свежих и не похмелённых лиц. Во главе стола сидел свежевымытый и трезвый комбат.
- Вот, господа офицеры, перед вами стоят два молодых лейтенанта. Они единственные кто взял на себя обязанности борьбы с пьянством в нашем батальоне. Достойное поколение, наша смена. Кулик, Семёнов, объявляю вам благодарность от имени командования батальона…
Мы заулыбались.
- Но выговор я вам тоже влеплю…