Горы пишут друг другу письма.
В них ни логики нет, ни смысла,
Но они с неподдельным восторгом
Говорят о мире вокруг:
«Вон, смотри, снежный барс щеголяет!»
«Вон орел с диким криком взлетает!»
«Я вчера познакомилась с морем
И вот думаю: враг оно? Друг?»
«Хе-хе. „Море“… Вчера на рассвете
К нам в пещеры наведались йети.
Разожгли костерок, посидели,
Поорали - а ночью в леса.»
«Удивила. Ко мне приходили
Два медведя. У ног наследили,
Два часа свои спины чесали
И утопали. Вот же краса!»
«Расскажу я вам вот что, сестренки:
Встала утром. Смешно от щекотки.
Посмотрела - а там альпинисты!
Снова лезут меня покорять…
Отшивала я их, отшивала,
Камни, ветки и льдины кидала -
Хоть бы хны! Только визг «Быстро! Быстро!» -
И сильнее начнут щекотать!"
«Это ж люди. Упорные жутко.
Ведь долезут до… Стойте, минутку!
И по мне заползли! Брысьте! Брысьте!
Камни, ветки… Ползут, ты смотри!»
«И на вас этот флаг нацепили?
Он же страшный, колючий…»
«Забыли…
Пусть чудят. Их же не остановишь:
Мел снаружи и скалы внутри».
Горы пишут друг другу письма.
В них полно сокровенного смысла.
Если ты эти письма ловишь,
Значит срочно наверх посмотри!..
Вокруг - пустыня. Снежное безбрежье.
Не видно даже цепи серых гор.
Мне снилось ночью море, побережье,
Но здесь - один лишь северный простор.
Иголки снега впились больно в морду,
Смешавшись со скупой мужской слезой.
Я был наивным да и слишком гордым.
Я - конченый слабак, а не герой.
- О Господи, дай только сил мне выжить!
Живым скорей добраться до своих!
Не дай хлебнуть мне смерти, горя выпить!..
Сотри следы надежд моих пустых!
Я падал, падал… Вдруг мне чей-то голос
Как будто шепчет на ухо:
«Постой!
Зачем ты о себе твердишь такое?
Какой же ты «слабак, а не герой»?
Зачем, скажи, так рано ты сдаешься?
Взгляни! Да на тебе же нет лица!
Ведь если ты подобно волку бьешься,
То бейся до победного конца!"
Слова как пламя!.. И вскипела в жилах
Остывшая во вьюге волчья кровь.
Я взвыл. А ведь я был совсем не в силах
Хоть звук издать.
И биться я готов!
…Я выжил. Чудом жив тогда остался.
Встречал народ отважного бойца.
…Благодарю Тебя за то, что рвался
И бился «до победного конца».
Я вот по какому делу…
Вопрос покажется странным…
Но все же задать придется:
Скажите, а где здесь… мир?
Куда подевались деревья?
И что же все ходят в рваном?
У Вас заиграть найдется?
Где шум и хохот квартир?
Скажите, а где здесь люди?
Нет-нет, Вы не поняли. Люди.
Которые ставят свечки
За жизнь, а не вопреки.
Да что Вы? Таких не будет?
Да, я поняла… не будет…
Скажите, а где здесь вера?
…Сжимаете кулаки?
Скажите, а где собаки
В ошейниках, с поводками?
Да что вы? Вон там, у кучи
Отбросов, которым сто
Уж лет как стукнуло? Право,
Где кошки с их коготками?
Да что Вы… Вон там, у сучьев.
Их били…
За что?
За ЧТО?!
А Вы сам? Как звать Вас, путник?
Как эти вот Вас назвали?
Собаки как Вас окликали?
Волшебник? Скиталец?
…Бог?
Постойте… постойте минутку!
Позвольте, да кем Вы стали?
Какая жуткая шутка!
Тут явно какой-то подвох.
Бог - Он ведь… такой…прям сильный,
Большой, помогает миру.
Счастливыми делает кошек,
Собакам находит дом.
Что-что? Камень? Тот, могильный?
Причем здесь эта могила?
…Тебе еще рано, крошка.
Пойдем отсюда. Пойдем.
Меня подхватили нежно.
Мы быстро летим куда-то.
И все мне отсюда видно:
Кошек, людей и собак.
Там так непроглядно снежно.
И брат ударяет брата.
И там никому не стыдно,
Что Бог у людей - дурак
Ребята, при волчице на волчат
Ни в коем случае не открывайте рот.
Будь вы и правы, и сильней в сто крат,
А пасть она вам за щенят своих порвет.
Плачет одинокая волчица…
Воет на далёкий лунный свет,
Правда плачем, вой, что вверх стремится…
Не назвать пожалуй… Твёрдо-нет…
Лишь блеснут предательски слезинки…
В уголке, прищура нежных глаз,
В интонациии, зелёным звоном, льдинки…
Прозвенят, пожалуй, что не раз…
Завтра-жизнь!И стерва не прощает!
Мягкости, текучести соплей!
На клыки, что за душу хватают,
Ей клыки! И больше и белей!
Плачет одинокая волчица,
Плачет на далёкий, лунный свет…
Правда, плачем, вой что вверх стремиться…
Не назвать пожалуй… Твёрдо! Нет!
Это страшное чувство
Чтобы стать наконец-то целой и стать собой,
для начала, детка, себя разбери на части.
Чтобы выяснить, чем пропитано слово «счастье»,
почему так горчит на нёбе твоя любовь.
И запомни - до каждой родинки над ключицей,
точно эти минуты - последние на земле.
Если ты научилась быть рядом с людьми- волчицей,
приготовься к тому, что тебя будет ждать в тепле.
…И запомни манящий запах чужого дома,
и запомни, как плавят кожу касанья рук.
Это четкое чувство, как будто давно знакомы.
Это страшное чувство - тебя приручили вдруг.
Copyright: Лорелина Ветер, 2014
Владычица-волчица, спряталась в тени.
А волк всегда на страже. а вдруг в дали враги?
Ты отдохни, хозяйка, я рядом посижу,
И воем колыбельную тебе свою спою.
.
Я - Рыжая Волчица.
Я - твоя
.. .. .. .. наездница.
Скачи к заветной цели!
Чтоб из-под ног у нас ушла земля,
Чтоб звезды в небе в шоке онемели!
Ты бесподобен, мой горячий Конь!
Ты бьёшь копытом в страстном нетерпеньи.
И яростно-хмельной в глазах огонь.
И неземное в мышцах наслажденье!
Накатит страсть безумною волной,
И мы в пучину рухнем обреченно!..
Я - дикая Волчица.
.. .. .. .. .. .. .. .. .. .. Боже мой!
Я так хочу тобой быть прирученной!
- иz -.
© Ирина Zалетаева
Кто из нас не встречал на улицах «свадебные» стаи агрессивных, рычащих собак? И многие, наверное, испытывали при этом чувство беспомощности и страха, отчетливо понимая, что в это время порой достаточно неосторожного движения человека, чтобы они набросились на него.
Работая в свое время в природоохранных организациях в Талды-Курганской области Казахстана, я вырастил попавших ко мне одновременно волчонка-самочку, которую назвал Джильдой, и кошечку Мурку, ставших друг для дружки более близкими, нежели две родные сестрички.
Пока они были маленькими (и даже в юношеском возрасте), то жили в доме, а когда подросли, я перевел Джильду во двор и поселил в теплом, уютном сарае, в котором всегда было вдоволь свежего, пахучего сена. Ну, а поскольку эта дружная парочка и ела, и спала, и играла только вместе, то в сарай ушла и Мурка, лишь изредка заходя в дом поласкаться с хозяевами.
Расставались они на время только в тех случаях, когда я брал повзрослевшую волчицу в рейды по борьбе с браконьерством. Как только я выкатывал из гаража на улицу свой служебный мотоцикл «Урал» и освобождал Джильду от привязи, она мгновенно запрыгивала в коляску и удобно усаживалась, а страдающую от такой несправедливости Мурку заносил в дом.
Джильда в моих походах была настолько незаменимой помощницей во время встреч с браконьерами, что между мной и ими во время их задержания, разоружения и составления протоколов вообще никогда не было никаких эксцессов, хотя волчица только стояла в стороне и зорко следила за тем, чтобы никто не пытался зайти сзади. И если это происходило, издавала такое ужасающее рычание, что этот человек сразу отскакивал к своим друзьям-сообщникам.
Иногда я прогуливался с Джильдой и по поселку. И настолько она была умной и дисциплинированной, что не нуждалась даже в поводке и наморднике, совершенно не обращая внимания на встречных людей. А вот встречные собаки, чуя волчий дух, бросались наутек с поджатыми хвостами.
И Мурка в этих случаях была вместе с нами, гордо вышагивая рядом.
Прогуливаясь однажды зимой с ними в окрестностях нашего поселка, мы подошли к небольшому скалистому ущелью, в котором мои питомцы очень любили играть. Я в это время стоял на высоком обрыве и с большим удовольствием смотрел на их веселые игры. Было зверятам в это время уже по полтора года.
И вдруг мое внимание привлекли большая стая собак, пробегающая по дороге метрах в семидесяти от ущелья, и мальчишка-казах, идущий им навстречу. Неожиданно мальчишка замахнулся рукой на приблизившихся собак, и вся свора с остервенелым лаем и рычанием дружно набросилась на него.
С криками я побежал к этому месту и уже видел, как собаки завалили мальчишку на дорогу и рвали его. Подбежав к этой свалке, я выхватил из нее за хвост самого крупного пса и, раскрутив его над головой, ударил о землю. Мои крики и неожиданное нападение на мгновение остановили отскочивших от мальчонки собак, но увидев, что я один, разъяренные и вкусившие человеческой крови животные набросились на меня.
Крикнув вставшему с земли мальчишке: «Убегай поскорей!» - я стал отбиваться от них ногами и кулаками в перчатках. Видя оскаленные собачьи морды с красными налитыми кровью глазами, я понимал, что шансов на спасение у меня очень мало.
И даже забыл в это время о существовании преданного и надежного существа - моей волчицы Джильды. Но не забыла об этом она. Услышав мои крики и лай собак, она примчалась на помощь и с жутким, леденящим душу рычанием стала рвать набросившихся на меня псов, никак не ожидавших того, что спасать человека примчится огромный волк. За несколько секунд собачья стая поредела ровно наполовину, поскольку волки, в отличие от собак, не кусают, а вырывают глотки. Оставшиеся в живых собаки бросились в разные стороны, а когда разгоряченная и вошедшая в азарт Джильда догнала одну из них и сразу прикончила, я крикнул: «Ко мне!» Этого оказалось достаточно, для того чтобы она прекратила преследование.
Подбежав и положив свои мощные лапы мне на плечи, продолжая рычать, но уже без ярости, она с любовью стала лизать мне лицо. Глаза ее излучали радость от того, что я остался жив.
Придя в себя от перенесенного стресса, я наконец обратил внимание на то, что мальчишка не убежал, а продолжает оставаться на том же месте, где поднялся с земли, и, плача, размазывает сочащуюся с лица и рук кровь. Пытаясь сказать мне что-то, он только беззвучно шевелил губами. А когда я легонько встряхнул его за плечи и сказал: «Иди побыстрее в больницу!», он выговорил наконец: «Спасибо!» - и припустил не в больницу, а в сторону казахского аула.
Мы с Джильдой тоже отправились к ущелью, где нас ожидала ничего не подозревающая о происшедшем, но возмущенная тем, что ее оставили одну, Мурка.
А после того как мы пришли домой, подъехали благодарные родители мальчишки и привезли целого ободранного барана для нас и для Джильды. Затем увезли меня к себе, и мы несколько дней праздновали наше с мальчишкой спасение.
Вам мои слёзы не тревожат душу -
Они не слышны, тихи и немы.
И пусть никто и не узнает лучше,
Что слабостью глаза мои полны.
Я не должна быть слабой - мне нельзя.
Я не должна лить слёзы - не по нраву.
Быть как волчица-вот моя стезя,
И я повиновенна сумрачному праву.
Во взгляде ночь. Недвижим лик потерь,
Сияя ярким светом диких глаз.
И не ранима я для всех, поверь!
Не говори мне больше этих фраз!
За всё сама, сквозь боль, но отвечаю.
За всё, что сделала, сама отвечу я,
Я непрощенные грехи вам всем прощаю,
Но не прошу у вас прощать меня.
Я не одна, но всё же одинока,
Я не свята, но святость есть внутри,
Я к вам близка, но всё же я далёка,
Я не живу, но не кричу:"Умри!"
Моё непостоянноство гложет сердце,
Душа не может жить в ладу со мной,
Луна в глазах, но на улыбке солнце.
Я предана и принята тобой.
Мои клыки - оскал вам моих строчек,
Ударами когтей я раню души вам.
И я не ставлю в своей жизни точек,
Я запятой порушу мир напополам.
Волк-одиночка, шерсть темна как ночь.
Под лапами земля и клочья правды,
Моя метель… Холодна эта сволочь,
И когти беспощадные так твёрды.
Я дикий зверь. Со мной нельзя сражаться,
Меня не бросить, вам не победить.
Я приучилась в этой жизни драться.
Я приучила боль свою казнить.
Не опущусь пред вами, не склонюсь,
И не унижена, и не задета вами.
Запомни - раз ушла, то не вернусь,
Вновь раны штопая изнаночными швами.
Я холодна, но то лишь лёд обиды,
Которая внутри у зверя есть,
Она подобна снегу Антарктиды,
Где всех снегов простор её не счесть.
Повержена.Обнажена.Расхристана.
Такой меня ты видел и не раз.
Мой выбор был такой. Он мною выстрадан.
С судьбой на ринге я борюсь за нас.
Не презирай, не отвергай, не лги.
Я не ручная. Но не ты мой враг.
Не надо мне огня твоей души.
Я знаю. Ты из наших. Из бродяг.
Ты, как и я, по жизни одиночеством
Во тьме ночей обнят и обнажён,
Слезами святости закрывшийся крестом,
В себя роняешь каплей легион.
Оскал моих клыков скрывает правду.
Я дикая. Я зверь.Я вою в небеса.
Погладь меня, быть может, не оставлю,
Хоть я - порушенная вера в чудеса.
Молчи со мной. Не жди моей атаки.
Люби меня, такой, чуть хищной одиночкой
С глазами волка и с душой собаки,
И независимой луною непорочной.
Я хищница. Я узник ночи тёмной.
Сама себе поставила печать.
В огромной колее грехов своих бездонных
Я не прошу у вас меня прощать.
И каждый день, как схватка с этим миром.
Кому-то смерть, кому-то оставаться.
Либо сегодня он тебя в могилу,
Либо в глаза ему:"Я не должна сдаваться"!
И только тот, кто волка понимает,
Увидеть может, хоть и иногда,
Как человечно хищник завывает…
Порушенною верой в чудеса…
Как хочется порой.
Закрыть глаза… открыв,
Увидеть то, о чем ты грезишь,
Небоскреб… Закат.
Крыша… Тишина.
Я и теплый ветер,
Чувства на пределе…
Дрожь… Счастье и полет…
Я. Ты…И наши тени…
Город спит…
И только мы на крыше.
Темнеет… звезды…облака…
И одинокая Луна…
Нам дарит свет!!!
Пробуждение… Я…
Опять одна…
Вой… Волчица и Луна…
-Волчарой был, волчарой и останусь!!! Любить?! - так вечность, прекрасную волчицу… Грызя зубами каждого, чтоб сохранить любовь!!!
Он тебя приручал, как волчонка дикого,
Он кормил тебя сытно и грел зимой
И ты знала, Бог есть, ведь ты видела лик его,
Потому что твой Бог был всегда с тобой.
Он тебя называл - самой сладкой девочкой
И всегда нежно гладил по волосам,
Ты любила его своей каждой клеточкой
И: «спасибо» - твердила все небесам.
Ты ложилась у ног его тихо, преданно
И умела часами смотреть в глаза.
Ты скулила, когда его долго не было
И стекала тоской по щеке слеза.
Ты росла, ты любила и стала женщиной,
Безупречной волчицей на поводке.
Хоть ошейник и жал, все же каждым вечером
Он держал твое сердце в своей руке.
_________________________________
По весне он ушел, ты ждала доверчиво,
Не сводила с двери потускневших глаз.
«Ну сегодня он точно вернется вечером»…
Только он не вернулся и в этот раз.
Время шло, ты хозяев сменила множество,
Кто-то гладил за ухом, а кто-то бил.
Как могла, ты спасалась от одиночества,
Но никто тебя так и не приручил.
Ты встречала его вечерами поздними,
Он в обнимку по улице шел с другой…
_________________________________
Только часто из дома, ночами звездными
Слышал очень отчетливо - волчий вой…
Жениться надо раз и навсегда… Любить жену свою
как рыба водную стихию… И без её объятий просто
задыхаться, в глазах её тонуть
и «умирать»!!!Идти по- жизни, волком и волчицей, любя друг друга
нежно, в ритме двух сердец!!!
Волка должна украшать одна волчица, а не свора сук.