Был у меня верный преданный друг,
Был он надежен, и стоил двух.
Только сегодня его нет со мной,
Он проиграл свой последний бой.
Да, он не раз мне помогал
Словом, советом, от пули спасал.
Грудью своей он меня прикрыл,
Верным, надежным, товарищем был.
Дружба мужская - отвага и честь,
Тут не прокатят ни трусость, ни лесть.
Верного друга узнаешь в бою,
Он за тебя жизнь отдаст свою.
А дома не спит и рыдает мать,
Сына она не устанет ждать.
Ночами она слезы горькие льет,
Плачет, надеется, верит и ждет
Что скоро сын возвратится домой,
Может быть раненный, только б живой.
Ей бы родного сына обнять,
И на войну никогда не пускать…
Только не знает она ничего,
Что лишь сегодня не стало его,
Грудью своей он меня прикрыл,
Верным, надежным товарищем был.
Дружба мужская - отвага и честь,
Тут не прокатят трусость и лесть.
Верного друга обрел я в бою,
Он за меня отдал жизнь свою.
© Алла Колесникова, 2000 г.
Чужая война - я шёл на неё,
Нет, слали меня - чужому моё…
Я - праведник дня, смотри мой полёт,
Как наша страна всем жару даёт.
В порядке вещей захватывать нам,
И кто тут страшней, кто праведней там.
Сквозь ливни дождей на радость богам
За наших друзей я веру отдам.
Кто мне объяснял, что делаем мы,
Ведь час мой настал для жаркой зимы,
И стар тут и мал нас видит в дымы,
Я память терял средь той кутерьмы.
Здесь вера одна - для каждого яд,
Ненаша страна, другие края.
Хотел бы с родными увидеться я…
Чужая война, но жизнь ведь моя!
Он ушёл спокойно в тёплый дождь,
Чтобы больше не вернуться в этот дом.
Ты всю ночь одна чего-то ждёшь,
Плачь же, плачь о нём!
Всё пройдёт, но сколько стоит дождь,
Который смоет кровь и кто оплатит счет?
Всё пройдёт, но сколько стоит дождь
И кто вернёт любовь, тем, кто ждёт?
Жизнь твоя, братишка, лишь табак,
Ночь - золото, а платят-то свинцом (?)
Он упал на мокрый тротуар,
Прямо в дождь лицом.
Всё пройдёт, но сколько стоит дождь,
Который смоет кровь и кто оплатит счёт?
Всё пройдёт, но сколько стоит дождь
И кто вернёт любовь, тем, кто ждёт?
Я по совести указу
Записался в камикадзе,
С полной бомбовой загрузкой лечу.
В баках топлива - до цели,
Ну, а цель - она в прицеле,
И я взять её сегодня хочу!
Рвутся нервы на пределе!
Погибать - так за идею,
И вхожу я в свой последний вираж.
А те, которые на цели,
Глядя в высь, оцепенели, -
Знают, чем грозит им мой пилотаж!
Парашют оставлен дома,
На траве аэродрома,
Даже если захочу - не свернуть.
Облака перевернулись,
И на лбу все жилы вздулись,
И сдавило перегрузками грудь.
От снарядов в небе тесно…
И я пикирую отвесно,
Исключительно красиво иду!
Три секунды жить осталось,
И не важно, что так мало, -
Зацветут ещё мои деревья в саду!
Не добраться им до порта!
Вот и всё… Касаюсь борта,
И в расширенных зрачках отражен
Весь мой долгий путь до цели -
Той, которая в прицеле…
Мне взрываться за других есть резон!
Есть резон своим полетом
Вынуть душу из кого-то,
И в кого-то свою душу вложить.
Есть резон дойти до цели -
Той, которая в прицеле,
Потому что остальным надо жить!
Есть резон дойти до цели,
Той, которая в прицеле,
Да потому, что остальным - надо жить!
Не удивительно ли, что люди так часто воюют за религию и так редко живут по ее предписанию?
Акбар Мухаммад Саид
Сорок пятый, месяц май, день девятый помним мы.
Этот день вошёл в века, День Победы - конец Войны!
Ветеранов поздравляем, руки жмём, кричим в окно,
А десятого же мая, нет им мест совсем в Метро…
Вспомнилась мне, почему то, прошлая Война.
Неожиданно нахлынул, тот кромешный Ад.
Как всё рухнуло так быстро, и про Ужас тот,
Как чужими стали сразу, как страдал Народ.
Раньше были мы едины, были как друзья.
Мы женились, и роднились, как одна семья.
И настал период жуткий, сразу как то, вдруг,
Брат на брата руку поднял, друга проклял друг.
Сразу стали все делиться, вспоминали Род.
Что один-Грузин, тот Русский, этот вовсе скот.
Все Евреи, уезжали, быстро в Тель - Авив,
Не отстали от тех братьев, Осетин, Киргиз.
И Казахи тоже разом, побросав свой скарб.
Уезжали целым кланом, чтобы не пропасть.
Стало пусто очень быстро, в городе большом,
Опустели все районы, жутко стало днём.
Нет и Немцев наших точных, Украинцев нет.
Белорусы вдруг пропали, вдруг пропал Узбек.
И Татары уезжали, в дальние края,
Вслед за ними собирался, Армянин - наш брат.
Светлый город наш любимый, посетил бардак.
Нет уж света и в больницах, и на Сердце мрак.
Улицы покрылись мраком, и в Душе темно,
Светом, Люди были раньше, померк Свет тем днём…
Скатилась по щеке слеза, седого старика.
Он вспоминал о тех годах, когда он воевал.
Припомнил тот старик друзей, с кем проливали кровь,
За Родину, за Сталина, за Дом и отчий кров.
В Великую, все как ОДИН, стояли на Смерть там.
Там были Русский и Таджик, Грузин там был как брат.
Чечен, Казах, Киргиз, Узбек, и Осетин, Татар,
И Белорусы были там, Литовец и Армян.
Была Единой Родина, тогда был ЭСЭСЭР!
Республик братских силою, был свергнут подлый «Зверь»!
Теперь мы стали как враги, и разделяем всех,
Пришла ужасная пора, как в той «Войне Потерь».
Давайте же возьмём пример, у дедов и отцов.
Обнимемся, как и они, и вспомним про Любовь.
Давайте руки мы пожмём, давайте же дружить,
И что нам с вами уж делить? Давайте не тужить.
Давайте станем, как прежде все, Едиными во всём.
Давайте выпьем за Народ, за Дедов и Отцов.
Давайте же поклонимся, всем Ветеранам мы,
Давайте будем мы Дружить, и праздновать Оплот.
Давайте мы поздравим их, с Победою большой.
Давайте им похвалимся, «победой» не простой.
Давайте же возьмём в пример, их Подвиги Войны,
Давайте все помиримся, забудем распри мы.
Хочу я предложить вам тост, за Дружбу на века.
За Верность и за Преданность, на долгие года.
За Целостность, за Родину, за Матерей, Отцов,
За то, что Дед мой воевал, за кровь всех земляков…
За Дедов, за Отцов, за тех, кто Жизнь свою отдал.
За то, что в самый трудный час, безропотно страдал.
За то, что позабыв про боль, за дом и за родных,
За Родину - СССР, свою кровь проливал.
За тех, кого уж нет в живых, за тех, кто ЖИВ ЕЩЁ!
За тех, кто не предал друзей, и о бок воевал.
За тех, кто победили Смерть, кто воевал с огнём,
За тех, кто в этот жаркий Ад, вошёл и не сгорал.
Мы выпьем стопочку за тех, кого уж рядом нет.
Нальём сто грамм и за «ребят», что седы словно снег.
Давайте выпьем и за то, что в прошлом веке том,
Советские мы были все, помянем время ТО.
За День Победы выпью я, я выпью за Парад!
За всех Героев, за Народ, за Подвиг и Солдат!
Сто грамм налью ещё за то, что дали нам пожить,
За то, что стали мы людьми, нельзя нам ИХ забыть!
Героев наших, той Войны, уж сгорбили года.
И Ветеранов на земле, осталось мало так.
Давайте вспомним Подвиг их, давай на УРА,
Поднимем тост, и помолчим, поклонимся Дедам…
В искусстве красноречия главное - умение молчать. Если тебе кажется, что в каком-то деле можно обойтись без разговоров, работай, не проронив ни слова. Если ты видишь, что в каком-то деле слова должны быть сказаны, говори коротко и ясно.
Воин знает, что он только человек. Его единственное
сожаление заключается в том, что жизнь коротка и он не успеет прикоснуться ко всему, что ему нравится. Но и это для него не проблема - это просто сожаление.
Рядовой Йозеф Шультц служил в 714-й пехотной дивизии, несшей оккупационную службу в Сербии. 19 июля 1941 года после зачистки в деревне Ораховац его взвод получил приказ выступить в качестве расстрельной команды. Казнить требовалось 19 человек по подозрению в участии в партизанском движении. Обычная история.
Необычно ее окончание. Йозеф Шультц отказался участвовать в расстреле. А после того, как ему напомнили, что за неповиновение полагается военный трибунал, он положил оружие и встал в ряд с казнимыми. И был вместе с ними убит. Сохранилось фото, сделанное одним из расстрельщиков. Шультц идет к сербам.
Сербов, надо сказать, этот исторический факт впечатлил да так, что Шультц упомянут в сербских школьных учебниках истории, и даже ему поставили памятник.
Как ослепил снег этот нас,
Лежащий саваном на поле.
Приказ получен. В этот раз
Не покоримся вражьей воле.
Назад ни шагу! Сталинград.
Врага не пустим в город снова.
Дерёмся не из-за наград,
Дерёмся… сдержим наше слово!
Да… Тихо, как тревожно.
Но где же немцы? Иль конец?
Манштейн не сунется, наверно.
Я успокоился? Ну, молодец!
Вдруг…: «Танки! Все на нас!»
Сержант прижался к панораме,
Слегка прищурив левый глаз
«Письмо забыл отправить маме…»
И в смертной битве человек
Сошёлся с танком. Взвилось пламя.
Горячий снег! Кровавый снег.
Алел на поле, словно знамя.
Как ослепил снег этот нас,
Лежащий саваном на поле.
Приказ получен. В этот раз
Не покоримся вражьей воле.
Назад ни шагу! Сталинград.
Врага не пустим в город снова.
Дерёмся не из-за наград,
Дерёмся… сдержим наше слово!
Да… Тихо, как тревожно.
Но где же немцы? Иль конец?
Манштейн не сунется, наверно.
Я успокоился? Ну, молодец!
Вдруг…: «Танки! Все на нас!»
Сержант прижался к панораме,
Слегка прищурив левый глаз
«Письмо забыл отправить маме…»
И в смертной битве человек
Сошёлся с танком. Взвилось пламя.
Горячий снег! Кровавый снег.
Алел на поле, словно знамя.