- А бога нет?
- Нет, друг. Конечно, нет. Если б он был, разве он допустил бы то, что я видел своими глазами?
… полководец, понимающий войну, есть властитель судеб народа, есть хозяин безопасности государства.
Сегодня снилась вновь война, тех дней забыть никак не можем,
Когда мы юные с тобой, еще не бритые порой,
были отправлены страной,
на БОЙ,
понять который вряд ли сможем.
Пылал в долине вертолет, подбитый с «стингера» «Духами»,
а мы с тобой, прикрыв отход, в ущелье тихо засыпали.
Не долгий сон был в те года, «душманы» спать на не давали
И лишь «Бача» порою нас, от смерти верной вновь спасали,
Как часто снится нам война, понять которую не можем
и не забыть нам тех ребят, что нас спасли собой прикроя.
Не все мы выжили тогда, не всех дождались,
Но Герои
остались в памяти й забыть мы никогда уже не сможем.
В ответ на решение Эстонского парламента снести статую бронзового солдата и другие памятники второй мировой войны с территории Эстонии, от Российского командования РВСН (Ракетных Войск Стратегического Назначения) поступило предложение снести Эстонию с территории памятников второй мировой войны.
И без войны полно возможностей, войною наиграться.
- О, это война небольшая; она обойдется всего-навсего в каких-нибудь восемь миллионов долларов.
- А люди?..
- Цена людей входит в эти восемь миллионов.
Мне бесполезно притворяться «белой и пушистой», меня выдаст характер воина.
В войне полов НЕТ победителей, но есть Военнопленные…
Война- это такое интересное и захватывающее зрелище до тех пор пока она не касается тебя и твоих близких.
Нарисуй перевернутый крест в небесах
В небесах не в морщинах, а в трещинах
Чтобы капли дождя у меня на щеках
Тонкой струйкой дорожками в вечность
Нарисуй мне любовь извращенной, больной
На губах кровью грязного счастья
Нарисуй мне покой… НАРИСУЙ МНЕ ПОКОЙ!!!
Безнадежности и безучастья…
Нарисуй мне друзей и за Образом ствол
Ниже левой петлицы - входное
Нарисуй мне веселья заблеванный стол
Не стесняйся… смелее, СМЕЛЕЕ…
Нарисуй мне глаза с вертикальным зрачком
Не смотри так… рисуй… просто слушай…
Рядом Ангела в джинсах с корявым смычком
Веселящего мертвые души…
Нарисуй мне себя - кучей роз без шипов
С лепестками из воска и… запахом
Старых-старых и очень дешевых духов
В пошлом блеске порочного латекса
Нарисуй от меня - что осталось… Не ври!
Ты ж художник бессовестной честности
Не винись, не стесняйся, не плачь, не ори…
О признании и безызвестности…
Нарисуем Его? В красном френче, в очках…
Не понтуйся - не грех - не Осудит…
Я ведь точно не инок, а ты не монах
И такого, как видно, не будет…
А теперь в руки бритву и холст на куски
Вандализм? Но такое желанье…
Я с собою возьму эти клочья тоски…
Да, не парься… к чему оправданья?
Все … спасибо… помог… по сто грамм? Нет? - пошел…
Береги свою грешную душу…
Извини, что напряг… извини, что зашел…
«Что с тобой?!!» - сделал вид, что не слышу…
…***************************************************************************************************************************************************************************************** … …Вино из одуванчиков
До фантома выскоблить пустоту.
До рассвета бредить кровавым мальчиком.
И баюкать мысленно
…на весу
расчленённый выкидыш одуванчика.
Наблюдать, как солнце ползёт под пресс,
разливая радуги по буты’лям,
Чтобы сука-мать / а потом отец /
…нерождённой святости пригубили.
…
Это наша Музыка -
…наш июль.
Что ни фото - в кадре тычинка-пестик.
Жаль, что росы вызрели в форме пуль,
а стихи помечены «грузом двести».
Оцинкован каждый второй рефрен,
где под гнётом мрака потомок скальда.
Мы служили Слову на свой манер.
Пока фельдшер-падла не крикнул:
- Скальпель!
…
Неприглядна сказочка
…и сюжет,
Ну, куда нам, смертным, с тобой до «вечного»?
Я грешу и каюсь.
А ты - Эстет -
водку жрёшь и давишься человечиной.
Пусть в зачатке срезаны голоса,
/ не рождённый Ангел вдвойне прекрасен ! /
А мои обугленные глаза
…по ночам теперь отливают красным.
…
И кровавой памятью до утра что-то липко-тёплое
… / и поныне /
всё сочится медленно вдоль бедра.
Одуванчик молится:
…"Дай мне имя…"
Пошли как-то тевтонские рыцари на Русь, понесли с собой «любовь христианскую», а русские им Ледовое побоище устроили! Варвары-с!
Капрал шестого крыла лёгкой кавалерии четвёртой бронетанковой армии, Джошуа Килмор, соскочил с подножки хаммера и, подняв на обтянутый бежевой тканью шлем огромные, противопесчанные очки, с недоумением стал разглядывать человека в старой, вылинявшей, но несомненно военной форме неизвестного государства, который остановился прямо перед колонной и с любопытством смотрел на взвод Килмора, вЫсыпавший из бронетранспортёров.
В руке у человека был продавленный, жестяной чайник, за плечами старое, как показалось Джошуа, кремневое ружьё.
Было непонятно, что делает этот человек в пустыне, в 150-ти миллях от Басры, как он тут оказался и почему до сих пор жив? Зрелище было настолько неправдоподобным, что капрал не знал, чего и подумать.
В это время плечистые ребята Килмора обступили странного человека, а самый настырный, весёлый и неугомонный рядовой Хилбот (чёрный парнишка из Бруклина, сбежавший в армию, чтобы не попасть в тюрьму за кражу сумки у какой-то старой перечницы), потянул руку к оружию незнакомца…
Впоследствии, капрал Килмор, единственный, уцелевший в чудовищной бойне, заикаясь рассказывал, что светлоглазый воин пустыни, положивший весь шестой взвод лёгкой кавалерии четвёртой бронетанковой армии, перед тем как начать стрелять, произнёс странную фразу:
- Вот тебе и Юрьев день, разлюбезная Катерина Матвеевна…
Отмелькала беда, будто кадры кино,
В черно-белых разрывах фугасных.
И в большом кинозале эпохи темно,
И что дальше покажут - не ясно.
Разбивается луч о квадраты стекла
Довоенного старого дома.
И людская река по утрам потекла
По аллеям к заводам и домнам.
Просыхает асфальт, уменьшается тень,
И девчонка торопится в школу.
Довоенный трамвай, довоенный портфель -
Все опять повторяется снова.
Я в отцовских ботинках, в отцовских часах,
Замирая, смотрю без прищура,
Как в прозрачных, спокойных, тугих небесах
Самолетик рисует фигуры…
Двадцать лет, тридцать лет, сорок лет
Рушит хроника стены театров.
Двадцать лет, тридцать лет, сорок лет
Нас кино возвращает обратно.
Я не видел войны,
Я смотрел только фильм,
Но я сделаю все непременно,
Чтобы весь этот мир оставался таким
И не звался потом довоенным.
В Германии пенсионеры умирают от ожирения, у нас - от истощения.
Дурацкая ирония: непонятно, кто победил в том 45-м…
&