«Люди через сто лет будут жить лучше нас». Так говорили Астров, Вершинин, Михаил Полознев, Тузенбах. Видимо, сам Чехов тоже так думал
Через сто лет - это сейчас. Сегодня. Тогда были девяностые годы девятнадцатого века. Сейчас - двадцатого. И что же произошло за сто лет?
Сегодняшний Вершинин выходит в отставку. Армию сокращают. Тузенбахи вывелись как класс. Исчезло благородное образованное офицерство. Соленый вступил в общество «Память». Ирина и Маша пошли работать. Они хотели трудиться до изнеможения? Пожалуйста. Этого сколько угодно.
В Москву не переехать - не прописывают. Только по лимиту.
А мы, сегодняшние, смотрим в конец девятнадцатого века и ностальгируем по той, прежней жизни, по барским усадьбам, белым длинным платьям, по вишневым садам, по утраченной вере."
Люди, которые вокруг нас - это и есть те ангелы-хранители, которые показывают нам, что можно делать для жизни. Ведь все, что есть у человека на земле, создано для того, чтобы сделать что-то хорошее для грядущих поколений.
Личная история каждого человека, генетический код его памяти вырождается, если не питать его своевременно.
Если твой отец в двадцать два года командует дивизией - ты станешь хвастаться любому, кто окажется рядом; если твой дед преуспел на этом поприще - тебе самому будет любопытно до крайности; но если это - твой прадед, у памяти истекает срок давности. Все естественно, все логично, но эстафета требует передачи, если бегун донес ее до финиша, не упав по дороге, а прошлое требует воскрешения.
Никто никому ничего не должен
ни мужчины, ни женщины
сколько бы ни брали
сколько бы ни давали.
Коли веришь, - есть; не веришь, - нет… Во что веришь, то и есть…
- …самоубийство никогда не вызывается желанием прервать жизнь.
- Тогда что же оно такое?
- Это единственный способ для бессильного человека заставить всех остальных людей отвернуться в сторону, чтобы не видеть его позора. Он жаждет не смерти, он жаждет укрытия.
Цветок смеющийся сейчас, до вечера увянет
и то, что в жизни манит нас, когда - нибудь обманет…
- Нам нельзя быть вместе,
это нас погубит
- И раздельно нельзя,
это погубит других
« - Молодым никогда не понять стариков, - вздыхает мать нам вслед. - Тут разница психологии: в молодости стараешься все отложить „на потом“… А в старости понимаешь, что ведь это „потом“ может и не наступить.
- Перестань, - оглядываюсь я. - Я тебе уже говорила: умереть может и молодой.
- Молодой - может, а старый - должен.»
Я приобрел в жизни многое, но могу вот-вот уничтожить обретенное, поскольку мне стало казаться, что я утратил смысл. А я знаю, что это не так. Я понимаю, что все это очень важные вещи, и что, уничтожив их, я уничтожу себя.
- Все меньше нежности в мужчинах…
- Смотря что ты считаешь нежностью…
- Для меня нежность сильного пола - это мужество,
с которым они не только носятся с нами,
но и носят на своих сильных руках.