В Германии обрастает подробностями скандал об очередном наглом мошенничестве в мире искусства. И если обычно злоумышленники фальсифицируют произведения известных мастеров, то теперь речь идёт о подозрении в подделке… целого художника. Кто ты, Карл Вальдман?
Полиция считает, что некая криминальная группа годами дурачит аукционные дома и галереи по всей стране, снабжая их работами выдуманного немецко-советского дадаиста Карла Вальдмана (Karl Waldmann).
Этот персонаж, якобы родившийся в Дрездене, был провозглашён «вновь открытой» звездой немецкого дадаизма и конструктивизма. Все известные 1200 произведений, фигурирующие в истории, были обнаружены французским журналистом на блошином рынке в немецкой столице вскоре после падения Берлинской стены.
Работы Карла Вальдмана быстро стали популярны на немецкий аукционах и выставлялись в музеях, например, в Муниципальной галерее современного искусства (Kunsthaus) в Дрездене. Однако со временем начали возникать несоответствия.
Прежде всего, имя этого художника вообще не встречается в литературе по истории искусств. Нет никаких упоминаний Вальдмана ни в течение его предполагаемой жизни, ни после его «открытия» в 1989 году. По факту, о биографии автора коллажей и фотомонтажа почти ничего неизвестно.
В биографии на сайте «Музея Карла Вальдмана» говорится, что художник, вероятно, родился в последнем десятилетии XIX в. в Дрездене и пропал в 1958 г. в лагерях Советского Союза. Его родственники, «с которыми удалось встретиться в 1989 г. и которые теперь уже умерли», объявили его сумасшедшим. «По их словам, он отказывался выставлять свои работы по „психическим“ причинам, но надо полагать, что его решение, скорее всего, было связано с причинами безопасности в годы нацистского режима и сталинской цензуры», - говорится на веб-ресурсе. Согласно другой гипотезе, он не был «настоящим» художником, а занимался иной деятельностью и творил лишь в свободное время.
Немецкая газета Sddeutsche Zeiting сообщает, что федеральная полиция в Берлине и Саксонии в настоящее время расследует уголовное дело в отношении неназванного арт-дилера. Между тем, Паскаль Полар (Pascal Polar), бельгийский галерист якобы фиктивного художника, настаивает, что Карл Вальдман существовал и его работы - подлинные. «Я не понимаю, что сейчас расследует немецкая полиция», - заявил г-н Полар в интервью Berliner Kurier.
На сайте виртуального «Музея Карла Вальдмана» (который, кстати говоря, имеет многочисленный комитет, включающий и Паскаля Полара), содержится предупреждение о подделках. Там приводятся изображения произведений, которые считаются фальшивками, и предложение провести аутентификацию работ
Стоит отметить, что физического адреса у «Музея Карла Вальдмана» нет.
Несоответствия в этом деле очень беспокоят галерею современного искусства в Дрездене. Представители музея признались, что столкнулись с вопросами, на которые нет ответов. Учреждение не исключает также, что это может быть «современный арт-проект, использующий стратегию вымысла».
В таинственной истории с Карлом Вальдманом многое остается неясным. Если художник никогда не существовал, то кто и когда создал все эти произведения?
Подозрения, конечно, оправданы, учитывая существование бесчисленного множества подделок, особенно произведений дадаистов и представителей советского авангарда.
Художник - это человек, который взял свое сердце и раздал его миллионам.
Неправда, не верь! Все преданья и книги лгут!
Не слушай сказителей - что они могут знать… © Мэри любит клубнику, мерло и французский сыр
и читает романы, присев у окна в кафе.
Джо влюблен в ее пальцы, озябшие от росы,
и считает что Мэри принцесса из царства Фей,
что спустилась на грешную землю сто лет назад,
отчего-то покинув свой мир, свой престол и дом.
Джо художник, и знает, какие у фей глаза -
точно в точь как у Мэри, читающей за стеклом.
Она выше и чище святых с золотых икон,
что за греза ее в мир безрадостный принесла?
И он точно уверен - без шансов таким как он.
Так твердят его книги, и книгам тем несть числа.
Книги знают все точно - придет молодой герой
и спасет свою фею из замка бетонных стен.
А над мерзлою улицой снежный кружится рой,
и зима зарождается проседью на холсте.
Мэри смотрит украдкой в окно и следит, следит,
как рождается вьюга и тает в его огне.
Если б мог он забрать льдинку что у нее в груди…
Только Мэри уверена - шансов на это нет.
На холсте расцветает холодной звездой зима,
рвется в летнее утро сквозь красочное окно.
Мэри знает, что Джо уж конечно великий маг,
ведь в картинах его - мир волшебный и мир иной.
А она не принцесса, и вряд ли ему нужна.
Только сердце болит, словно вбили железный прут.
Ведь волшебнику в жены - царевна или княжна.
Так твердят ее книги, а книги - они не врут.
Винных не избегнуть возлияний
мастеру листа или холста -
вспомните хотя бы Модильяни:
градусом берётся высота.
Холст и лист облиты лунным светом.
В кружке - зелье, милое сердцам.
Жить и жить на свете бы поэтам,
живописцам, умницам, творцам!
Только зельем сердца не излечишь,
если сердце выжжено тоской.
Над землёй навис осенний вечер.
Или зимний. Или никакой.
Посреди тоски и божьей рвани,
высотой надрезав низкий век,
гениально пьяный Модильяни
чёрной кистью падает на снег.
Художник написал свою картину
И выставил её на суд молвы.
Там не было привычной всем рутины
И мало было модного, увы.
Был залит солнцем луг и пели птицы,
Цветы дарили свой нектар пчеле…
Чтоб это видеть так, нужно родиться
Не в городе, а где-то на селе.
К нему, сев на плечо, шептала Муза,
Что он волшебно пишет, словно Бог…
На выставке же, был для всех обузой,
Никто его талант стерпеть не смог.
Твердили, что сюжет избитый больно,
Что никому не нужен реализм.
Все уходили, морщась недовольно
И, глядя на шедевр сверху вниз.
Художник, сгоряча, свою картину
Отнёс к помойке, снова стал писать.
Корпел, почти не разгибая спину,
Но не сумел он ничего создать.
В обиде Муза топнула ногою,
Плечо его покинув навсегда!
Писал он много, разного покроя,
Но получалась только ерунда.
***
А на помойке, средь картошки мёрзлой,
Где хлам людской в гирляндах паутины,
Хромая кошка, ночью той морозной,
Мечтая, грелась от его картины.
МОДИЛЬЯНИ
В день рожденья его расцвело итальянское солнце,
Хоть дела у родителей шли, к сожаленью, не очень.
«Модильяни, еврей!» - Так знакомился он с незнакомцем,
С кем до одури пил, и со сбродом, до зрелищ охочим.
Его руки и губы ласкали любую из женщин:
Поэтесс, и натурщиц, и дам из созвездья высочеств,
И сочились любовью к художнику линии трещин
Также душах актрис и путан, не имеющих отчеств.
А Париж в те поры был, конечно, венцом мирозданья:
На Монмартре, в кафе, Ренуар «Божоле» пил с Верленом,
А из глаз юной Анны Горенко лучилось сиянье
И ласкало лицо Амедео и нощно, и денно.
Знал бы он, не имеющий часто и франка на ужин,
Что придёт, наконец, необъятное разумом время,
И любой из портретов, рисованных им, будет нужен
Современников внукам и следующим поколеньям!
Ну, а мир просвещённый упрямо катился к закату,
На пороге уж скалила зубы война мировая,
И не думал Равель, что уйдёт от рояля в солдаты,
Повторив без руки путь свой тяжкий от Ада до Рая.
Модильяни войну пережил, но ушёл от болезни,
Навсегда своё имя связав Б-жьей нитью с искусством,
В дивном хоре талантов свою лебединую песню
Спев с особым, ему лишь присущим и тембром, и чувством.
В часе смерти всегда припасённая Г-сподом тайна,
Что и гения шпагу запрячет в смирения ножны,
Через годы в могилу легла к нему верная Жанна,
Написали на хладном граните «великий художник».
Пусть незатейливый мотив
Прорвёт земную тишь
И ты - и молод и красив
Совсем один сидишь
Один идёшь ты в магазин
И это - скверный знак
Художник может быть один,
А человек - никак
Художник может быть один,
А человек - никак
Один банан, один стакан,
И тапочки одни…
Как полусонный караван
Идут за днями дни.
Как будто кто - то карантин
Назначил и ушел
Художник может быть один
- Ему-то хорошо.
Не стоит бегать по врачам,
Отыскивать рецепт;
Не станет легче по ночам
От витамина С.
…И вот идёшь ты в магазин
Слегка сбивая шаг…
Художник может быть один,
А человек - никак.
Я не перестаю быть художником оттого, что не рисую…
О, Женщины ! Красить каждый день одно и то же лицо !? … Да любой художник рехнется !
Замерзшие руки, глаза, постель.
Такие обычно, без Тебя…
Масло, гуашь, пастель.
Художник над холстом своим застыл,
Где образ женщины божественно прекрасен…
Он сомневался: всё ль в него вложил,
Ведь, Божий замысел ему казался ясен.
О, Женщина! Ты - Чудо из чудес!
Вселенной неразгаданная Тайна,
Пришла ты в мир, он заново воскрес!
Краса твоя так девственно хрустальна.
Манящий взгляд и плавный всплеск руки,
Под кистью Мастера изящно оживают:
Движенья призрачны, как бабочки, легки…
Мелодией волшебной возбуждают.
Китайский шёлк струится ручейком,
Где птички райские в Эдеме воспевают.
И лёгкий флёр с весенним ветерком
Власами женщины волнующе играют.
Спрашивать писателя о содержании его произведений то же самое, что спрашивать у художника о вкусе нарисованных им яблок.
Я считаю, что из-под пера художника должны сыпаться золотые монеты. Если этого не происходит, грош ему цена.