Пошла налево — себя потеряла (дура, что скажешь, один раз сходила на сторону, а в результате — развод и 5 лет коту под хвост). Пошла направо — коня потеряла (в поворот не вписалась, совершенно новенькая машинка была, все что досталось от мужа). Пошла прямо — встретила принца на белом коне ииии голову снесло напрочь (ну, не принц, а всего лишь олигарх, говорят же — лучше синица в руках…)
Нафантазируй сказочные ночи,
Придумай принца на коне,
В жару, июнь, на море — в Сочи,
На берегу, в любовной пелене.
Воображение поверит,
Начнёт немножко волноваться,
Работу ангелам доверит,
И вам не стоит сомневаться
Сбываются иллюзии, фантазии,
Насыщенные красками эмоций,
И если нужно вам многообразие,
У вас бразды правления, господства…
Каждый живёт своей жизнью, и умирает… своей…иногда, если повезёт
Прохор, задумавшись о своём, одиноко стоял посреди улицы, где припаркованные машины смотрели на него глазищами потухших фар, машины уже переставали ездить и можно было спокойно идти по улице, не опасаясь, что кто-то, имеющий неприкасаемость за езду в пьяном виде задавит его.
Люди, в своём беге или недвижимости Обломова, продолжали галлюцинировать о чём-то таком, чего не будет, или будет, при этом мечтали, страдали, мучались, смеялись, разлучались друг с другом, делали друзей врагами, но никогда врагов друзьями, ими двигали короли, как живыми пешками, они же были рады этому обстоятельству, так как свобода была для них почти смертельна. Они не знали как жить, чувствую свободу, она будто безвоздушно душное пространство не давало им дышать ритмами со всеми вместе и потому, увидев непохожего на них человека, старались укусить его и как можно больнее, зависть, которая двигала пространство становилась для них причинно-следственной связью для греха к ближнему, а любовь они считали чем-то абстрактным, теряя её на каждом шагу, и не наклоняясь, чтобы поднять.
Вечер, день, всё плавно перемещалось в в уходящие здания большого города, торчащими из земли зданиями, домами, словно некие муравейники, в которых в клеточках, замурованных железными дверями уютно-неуютных убежищ людей, происходили весьма странные и непонятные случайные и не случайные дела, действия, улыбки, ссоры, мутные стекла, непроницаемые шторами и открытые окна кричали на улице светом безмолвия, затухая ближе к ночи, как будто жизнь останавливалась и только кое-где звенели огоньками яркие точки больших домов, где человек, либо забыл выключить свет, либо жил ночной жизнью.
весна идет за нею лето
осенний дождь и зимний сон
а ты все ждешь прихода счастья
но не сезон
Если вас пытаются убедить, что вам промывают мозги, это не значит, что перед вами благодетель. Скорее, таким образом он пытается сделать то же самое для своих целей.
Не признАю в себе немыслимость,
Что захочется, то и сделаю!
Словно не был декабрь неистовым,
Не вскипал над душою в белую.
Что пригрезится нынче — вымолю,
Растревожусь, вспылаю ветренно.
Кто тебе — прошепчу — любимая?
Мне неведомо… Врунья, ведомо!
Распахнусь — под рубашкой — голая!..
Мы своё в январе отссорились.
Потеряла мгновений столько я.
Позабыл о мгновеньях стольких ты.
Разбросались богатством временным,
Обещанья, желанья, памятки —
Под кроватью, за книгой, в небе ли…
Просыпайся! Уходит! Капает!
Не хочу растворяться маревом
Не истратив себя до донышка.
Я сумею — возьму за правило,
Ничегошеньки в этом сложного!
Мы своё в феврале-бескрылости
На века, милый мой, отмучились,
Все дороги обидой вымостив,
Укрепив окоёмы тучами.
Не любя, не зовя, не радуясь,
Стыли, вот и остыли высями.
Стыли, боже, почти состарились.
Истончились, до боли выцвели…
Оглянулись, а март на блюдце-то,
Пролетела зима-напраслина.
- Бутерброды? Безумно вкусные!..
— Непременно надену красное…
Хаос — порядок мира в людях.
Шизофрения шествует с улыбкой,
Небесной манны всем отсудят,
Прогнись и шею сделай гибкой.
На ярлыки смотри в покое,
Под музыку Клода Дебюсси,
Не бейся, как волна в прибое,
Все в мире — родственники…
Не каждому дано понять,
Не каждому — обнять,
Не каждому — смирением, и претерпеть до истины
— дожить, допеть
Глаза протираю сурово (и снова и снова) —
И в «даль» устремляюсь, бездумно и часто дыша.
Мне так не хватает высокого вольного слога,
Что воет и ноет от горечи чёрной душа.
А там — суета, пестрота и бездонность и сладость,
Ведь горькие ягоды падают молча с небес,
Теряя в полете всю горечь и спелую алость,
Но мне не довольно и этого, нынче и здесь.
Наверно, я встречу его в беспечальности светлой —
Напевность и бархат, и взор, и сердечность основ
Нечаянных строк, приходящих под шорохи ветра
Из бреда чьего-то, из дымчато-сумрачных снов…
Колеса бешено стуча, кричат речитатив.
Мчит поезд, у окна сидит седой, как лунь, старик.
Заходит парень, отслужил. Веселый, во хмелю.
— Эй слыш, старик, на пригуби, в честь дембеля!
— Не пью
— Не по пацански это бать, иль вовсе не служил?
Папутчик обернулся вдруг и в горле ком застыл.
Мужчина с молодым лицом и пеленой в глазах
— Я не служил, я воевал, мой дембель… на висках
Под Кандагаром и в Чечне я кровью обмывал
Срок службы равный той войне, ребят забытых там.
Он вышел где-то под Читой, оставив пацана.
Тот что-то понял… но забыл «на завтра о вчера».
бледность стен по ночам не наводит на мысли
здравствуй
ноль часов, ноль минут
ноль пропущенных, ноль в сети
вся огромная жизнь протекает в незримом рабстве
и от этого ига ни спрятаться, ни уйти
хрупкость стен по ночам привлекает куда сильнее
тронешь пальцем — и раз, разломаются, разве нет
в голубой глубине этих глаз леденея
все слова остаются картинками на стене
здесь четыре угла — это вовсе не поражает
а скорее традиция, что ли, ни дать ни взять
очень хочется кинуть в пустые углы ножами
но держусь, ведь кидаться ножами в людей нельзя
мир исполнен идей
но они неприкосновенны
только я достаюсь добрым призракам и зверью
и пожалуйста, я умоляю, не трогай стены
я ведь с ними с одними как c близкими говорю
Страх и боязнь
- это вода в реке