И, опьянев от утренней прохлады, Бродить по венам опустевших улиц…
Иногда лучшее спасение одиночеству, - шум. Он способен очистить душу от ржавчины сомнений и вызволить голос разума.
Мой мир черпают изнутри,
За строчкой строчка откровений
Жаль, что с ковшом стоишь не ты,
Ты, где-то там, в Париже? Вене?
Считаешь камни мостовой
Иль дремлешь где-то в полумраке,
Со мной не ты, со мной «не мой»
С немым нутром в словесной драке.
Ты зарываешься весь в полусонном «до»,
Только в ночИ из сна вырывает скрип,
И затянувшись чуть настежь открыл окно,
Не подхвати грипп.
Сколько трагедии в наших колючих сердцах?
Сколько ёда в открытые раны набрызгали, а алкоголя?
Но не кошерны трагедии наши увы и ах,
И слезы преснее моря.
Мы встретимся, скроем колючий страх,
Ты нервно глотнешь и коротко выдохнешь дым,
А может совсем упустили своё впопыхах?
В погоне за взглядом чужим.
Я всыплю тебе мимолетом саечку за испуг,
Ты будешь стаять такой весь красивый что-то лепЕча о странах,
Я промолчу, закрою глаза, и вдруг,
Пойму, что другого не надо.
______
Пусть все опошлили в наш сумасшедший век,
Пусть суматоха, кредиты и много смрада.
Только когда нас отыщет свой человек
Мы выберемся из ада.
Моим величайшим наслаждением, но весьма редким, были одинокие прогулки по улицам… бродить ночью по улицам, когда они пусты, и вбирать в себя только тишину.
«Огромная, черная стрела часов, застывшая перед своим ежеминутным жестом, сейчас вот дрогнет, и от ее тугого толчка тронется весь мир: медленно отвернется циферблат, полный отчаяния, презрения и скуки;столбы, один за другим, начнут проходить, унося, подобно равнодушным атлантам, вокзальный свод;потянется платформа, увозя в неведомый путь окурки, билетики, пятна солнца, плевки;не вращая вовсе колесами, проплывет железная тачка;книжный лоток,.и люди, люди, люди на потянувшейся платформе, переставляя ноги и все же не подвигаясь, шагая вперед и все же пятясь.
Эх, что-то есть в вас, старые стены,
Сколько ж вы знаете, хромые дома?
Тихая улица, как старая дева,
Тайн и пороков хранимых полна.
Люди уходят, приходят другие,
Словно сезоны весенних дождей.
При свете луны, вы улицы, как бы седые,
Стоите и ждете, конец ваших дней.
Город сияет огнями иными,
Ночью и воздух вроде другой.
Старый фонарь, в новой России,
Слабо мерцает на улице той.
Лето приходит и солнце всё жарче,
Будет палить по земле и домам.
Вы сохраните еще одну тайну,
Треснул асфальт, оставив вам шрам.
Улицы забытых городов,
Помнишь смутно, знаешь что знакомы,
Мешанина беспокойных снов,
И ещё, что далеко от дома.
Не узнаешь, если вдруг увидишь вновь,
Стёрлись в памяти приметы и названнья,
Помнишь в общем, как случайную любовь,
И когда не ждут, а просто дома быть, желанье…
Что чувствуешь ты, когда бываешь на тех местах, где был с близким человеком?
Ты помнишь, что было на этих улочках? Помнишь ли ты те морозные вечера,
когда вы грели друг другу руки своим горячим дыханием? Эти старые дома
и асфальт точно помнят эту нежность! Хранят ли твои простыни тепло тел?
Помнишь, как было хорошо вам вдвоем? Ты не сможешь забыть этого! И что
в твоей душе происходит, когда с другой ты проходишь по тем местам?
Жжет ли что-то твою душу? Чувствует ли что-то твое сердце?
Даже если ты будешь успешно забывать тепло город не сможет.
Он помнит каждую историю каждую любовь каждую встречу и разлуку… город помнит!