И вот я здесь, и вновь нигде,
В тумане дней нелепой жизни.
Трачу время в болтовне,
Смешав свои чужие мысли.
Нет печали, но не рад,
Себя в себе найти стараюсь.
Бреду куда-то наугад,
Забыв уже зачем скитаюсь.
Где затерян мой успех?
Где же, где моя награда?
Всё не так, не как у всех.
Кто решил, что мне не надо?
Устал давно тепло терять,
Замкнув огонь в горячем теле.
На мир фантазий подменять,
Что должно быть в самом деле.
Опять иду, не тороплюсь,
В дорогу взяв свои ошибки,
И над собой потом смеюсь
Тихим смехом без улыбки.
(06.08.18)
Еле тащат разбитые дроги,
Пчелка пьяные травы смакует.
В безысходье смотрю на дороги,
По которым ходить не смогу я.
Медным грошиком под ноги осень —
Потеряшкой от золота Феба…
Сколько раз задавала вопросы,
Столько раз не ответило небо…
И в немом пониманьи смиренья
Вдруг почувствую Б-жию волю —
Тонким запахом белой сирени
В старых дрожках — по минному полю…
2003 г.
Убегают от солнца тучи
Закрывая на небе раны
Кровоточат огнями жгуче
Преломляясь в оконной раме
Разрывается там где тонко,
Где ажурная вязь воздушна…
Узелками стекает звонко
Каждой каплею прямо в душу
И азартно вонзает иглы
По глазам бьет прямой наводкой.-
Так свобода сменяет иго,
Чтобы взять наборную плетку
В лабиринтах пустого эго
Заблудилась вполне комфортно
Снова дождь…
Это осень, детка.
С ней не спорят-
Она свободна…
Однажды я проснулся очень рано.
Бессонница. Включаю телевизор.
И вдруг — сюжет из «Кинопанорамы»
Показан был из прошлого сюрпризом.
Смотрел отрывки старой передачи,
И ностальгия охватила безудержно.
Ведущий там Рязанов, нет рекламы
И обнимает Фараду Абдулов нежно.
Вот Горин молодой и безбородый,
А рядом с ним — Миронов, бодр и весел.
Талантлив — в этом суть его природы!
Он так играл, что все вскочили с кресел.
Гафт с Остроумовой ещё не поженились,
Гердт много шутит и о прошлом не печётся,
И в студии все словно породнились
Большой семьёй, как в песенке поётся.
Отдельным кадром — Ширвиндт и Державин,
Их пара, как всегда, неразделима.
И восседает Табаков как добрый барин,
И Лановой проходит бодро мимо.
Хазанов в этот вечер зажигает,
Караченцов заливисто смеётся,
Ерёменко о будущем мечтает,
А Харитонов — что успех вернётся.
Никитины прошли, какая пара!
Их песни всей страною овладели:
Я помню, каждый вечер под гитару
На улице про Александру пели.
Вот гордая осанка у Миледи —
Так Терехову часто величают.
И Казаков ещё Израилем не бредит,
И Михалкова без кавычек уважают.
Высоцкого все дружно вспоминали —
Всего два года, как его не стало…
Сюжет о нём и песню показали:
Он столько сделал, хоть прожил так мало!
Вот Гурченко, ещё без изменений,
А Яковлев подтянут и любезен.
И Окуджава, безусловный гений
Спел про войну. Ну, как же он без песен!
Они для всех казались эталоном,
Мы с ними веселились и грустили…
Киношно-театральным эскадроном
Артисты весь народ с ума сводили.
Как много лет прошло! А может, мало…
И многих нет, иные уж далече,
Но вот под ложечкой тревожно засосало,
Хоть говорят о том, что время лечит…
Ушла, как в бездну целая эпоха…
И времена другие наступили,
Но иногда, когда бывает плохо,
Пою о том, как молоды мы были…
Офелия гибла и пела,
И пела, сплетая венки;
С цветами, венками и песнью
На дно опустилась реки.
И многое с песнями канет
Мне в душу на темное дно,
И много мне чувства, и песен,
И слез, и мечтаний дано.
Где гудок паровозный долог, как смертный стон,
полосой отчужденья мчаться Бог весть откуда —
мне пора успокоиться, руки сложив крестом,
на сосновой полке, в глухом ожиданьи чуда.
Побегут виденья, почудится визг и вой —
то пожар в степи, то любовь, будто ад кромешный.
Посмотри, мой ангел, в какой океан сырой
по реке времен уплывает кораблик грешный,
и пускай над ним, как рожок, запоет строка
и дождем отольется трель с вороным отливом —
и сверкнет прощанье музыкой языка,
диабетом, щебетом, счастьем, взрывом —
словно трещина входит в хрустальный куб.
Рельс приварен к рельсу, железо — к стали.
Шелести, душа, не срываясь с губ,
я устал с дороги. Мы все устали.
Дыханье осени мне косы серебрит,
От этого уже никак не скрыться,
И день спещит за днем… спешит, спешит…
И громче все зима в окно стучится…
А мне пройтись бы утром по росе,
И воду родниковую испить,
А прожитое в серце и душе
Все вспоминается так часто — не забыть.
А осень дышит как бы невзначай,
И время нам расписано по нотам.
Такая жизнь- то «здравствуй», то «прощай».
Да я смеюсь: и что же… что же. Что ты?
Sub luna amo… Мятой бязи снег
не остудит расплавленного тела.
Уставший взгляд из-под прикрытых век —
зовущий и бессовестно-несмелый.
Sub luna bibo… Рюмка на столе.
Я одиночеством спешу опять напиться —
небрит и страшен в выгнутом стекле —
готовый в несодеянном виниться.
Sub luna canto… Пусть незрима связь,
но кровь кипит невыдержанной брагой,
и только строчек призрачная вязь
ложится рваной рифмой на бумагу.
Sub luna vivo… Бесконечна ночь.
И где-то там, бесшумной темной птицей,
испуганное время мчится прочь,
чтоб никогда уже не возвратиться…
я его девочка. и я разумеется с характером.
потому что ему переодически нужна профилактика.
от всех его мелких. малюсеньких пакостей.
ну, что поделать, у меня свой метод. своя предынфарктная тактика.
я её мальчик. а она с жутким. вредным характером.
говорит. что мне нужна /чтобы не расслаблялся/ профилактика.
якобы, я строю ей крупные. грандиозные пакости.
и она своей тактикой. доводит меня, разумеется, до инфаркта.
я его девочка. он говорит, что у меня золотой характер. но это всё враки.
потому что, когда мы переходим грани. его страстные губы, как маки.
обжигают меня до предынфарктного состояния.
и я со своим вредным характером теряю сознание.
я её мальчик. а у неё характер не вредней моего.
она шепчет. что мои губы как маки. и её тело просит одного…
и у меня предынфарктное состояние. особенно, когда она голая.
и я её мальчик. хоть мне и за 50. но я очень жалею…
что не знал её смолоду.
Отражение дня — беспокойство ночи,
Ну и пусть всё будет, как будет.
Ни о чём не таясь тишине прокричи,
Может, это её разбудит…
Оттолкнись от земли, растянись в вышине,
Сколько сможешь, лети и не падай.
А обратно рванёт — бей тревогу весне,
Лишь она служит верой и правдой!
В душах есть все, что есть в небе, и много иного.
В этой душе создалось первозданное Слово!
Где, как не в ней,
Замыслы встали безмерною тучей,
Нежность возникла усладой певучей,
Совесть, светильник опасный и жгучий,
Вспышки и блески различных огней, —
Где, как не в ней,
Бури проносятся мысли могучей!
Небо не там,
В этих кошмарных глубинах пространства,
Где создаю я и снова создам
Звезды, одетые блеском убранства,
Вечно идущих по тем же путям, —
Пламенный знак моего постоянства.
Небо — в душевной моей глубине,
Там, далеко, еле зримо, на дне.
Дивно и жутко — уйти в запредельность,
Страшно мне в пропасть души заглянуть,
Страшно — в своей глубине утонуть.
Все в ней слилось в бесконечную цельность,
Только душе я молитвы пою,
Только одну я люблю беспредельность,
Душу мою!
От тебя веет грустью и холодом.
Переполнено сердце тоской.
Тело гибкое девичье молодо,
А душа как старуха с клюкой.
Что же стало с тобой горемычною?
Что такое случилось с тобой?
Ты, как в небе луна, симпатичная,
Только взгляд серых глаз ледяной.
В одеянии чёрном монашенка.
А тебе то всего двадцать пять.
Почему? Расскажи мне, милашенька!..
Нет. Не нужно сейчас отвечать.
Мне тебя всё равно не понять.
под дверь просунули записку
на незнакомом языке
потом просунули пятнадцать
арабско финских словарей
Кофейничала нынче с Сентябрём
В уютно-тихом уголочке парка.
Беседовали с ним о том, о сём…
Что Осень нынче так прекрасно ярка,
Как любящая женщина, мила,
И каждый день, как именины сердца:
В нём столько солнца, нежного тепла,
Но иногда… бывает лишку перца.)
Поговорили даже о любви…
Мечтах и ожиданиях, надеждах:
Что часто не сбываются они,
И всё на том же месте, как и прежде…
О том, что годы, словно листопад,
Летят, как будто ураган их гонит,
Что ни секунды не вернуть назад,
И это всем известно априори.
Давно мы в курсе, что всему есть срок,
А после — нет ни смысла, ни резона…
Остался опыт, пройденный урок…
А остальное — так сказать, вне зоны…
Всё правильно. И надо перестать
Впустую тратить жизнь на ожиданье,
Тех, кто не слышит, нечего и звать:
Напрасны и надежды, и старанья.
О многом говорили с Сентябрём
За чашкой ароматного эспрессо…
Оставили немножко на потом, —
Продолжить диалог на том же месте.
У этой женщины — особый шарм
И нежный взгляд с туманом давних вёсен,
Неповторимый бризовый азарт,
Который оттеняет её осень.
Прозрачность кожи, рай манящих губ,
Со вкусом только сорванной малины,
Тепло касаний самых нежных рук,
Таких желанных и неповторимых.
К ней, как магнитом, тянет вновь и вновь:
Взглянуть в глаза, услышать её голос…
И погрузиться до конца в любовь,
Внимая восхитительному соло.