Прости-прощай, февраль… и ты…
Меня оставите вы завтра
На попечение пустоты
Ночей простуженного марта
И на опеку хмурым дням,
С душой - пробитою мишенью,
Но я не вправе обвинять,
Мне отмолить бы всепрощение
За не касание щекой
И яркий след чужой помады,
За ненарушенный покой,
За не мои косые взгляды,
За разлучившие снега
И за холодный шёлк постели,
За то, что наши берега
Соединиться не успели…
Я гарантирую вам: пустота, не боле,
Чёрные дыры, небытие, тишина,
Нет ни иголки в стогу, ни зефира в поле,
Ни, аргонавт, ожидаемого руна.
Нет ничего, я уверен - и вам не надо,
С гаком достаточно прожитых вами лет.
Если вы долгие годы боялись ада -
Будьте спокойны, поскольку и ада нет.
Будьте спокойны, пусть я доказать - не в силах,
Вера - слепа, в этом сила её и власть.
Если ты в этой юдоли родился сирым,
Там тебе тоже не светит наесться всласть.
Там тебе тоже не светит играть на дудке,
В белых одеждах шататься по облакам.
Равные шансы у леди и проститутки,
Равные шансы у гуру и дурака.
Я гарантирую: нет ничего плохого
В том, чтобы взять у безмолвия лишний сет.
Нет ничего, что неправильно и греховно:
Столько грехов, как успеть совершить их все?
Миссионерские позы уходят лесом,
Зависть становится новым любимым «я»,
Путь человечества - это тропа прогресса,
Эрго, бездействие, братие, - трупный яд.
Жить во весь рост, забывать имена и даты,
Пить в Ливерпуле, без визы летать в Перу,
Грабить страну, потому что страна богата,
Ложками мазать на гамбургеры икру,
Жить во весь голос, всё время идти по краю
И не краснеть, предлагая жене минет -
Это свобода. А если хотите рая -
Будьте спокойны, поскольку и рая нет.
Я обещаю: когда вас придавит старость,
Годы утонут в прозрачности янтаря,
Вы вдруг поймёте, что времени не осталось -
Чёрт с ним, зато вы прожили его не зря.
Что бы там ни было - пусть всё, как есть, вершится,
Пряник - так пряник, а плеть - значит, будет плеть.
Просто когда вы поймёте, что я ошибся,
Вам остаётся лишь плюнуть и растереть.
«Быть достойным» любви - забей на это.
Любовь - это не то, что кто-то может тебе дать. Это не то, что ты должен выпросить, заработать или заслужить.
Если тебе это удается, если ты получаешь продвижение по службе, если ты выигрываешь гонку - от этого ты не достоин любви больше. Ты должен стряхнуть с себя эту иллюзию.
Ты не должен «быть достойным» любви. Тебе только нужно быть живым, и ты уже достоин.
И никуда не денешься, плачь не плачь, так отворяют облако в полынью,
так обнимают мёрзлого в грубый плащ, «всё обойдётся», - скажут, а после пьют…
Странное дело - думаешь, всё пережил, чёркаешь календарь или куришь
в ночь, тащишь свои долги из последних жил, а вот едва замешкался -
не помочь.
Странное дело - вымарал каждый слог, где про любовь, про стерпится,
про навек…
а над тобой склоняется добрый бог и осторожно гладит по голове.
И никуда не денешься, злись не злись, но просыпаться будем по одному.
Так проживают зиму, как будто жизнь, и потихоньку вносят себя в весну.
В голове живет ребенок, он пытается понять,
Отчего от желтых листьев пахнет гибелью лесов,
Почему весь мир разболтан, шаг на запад - западня,
Шаг на север - сверлит в горле ком невысказанных слов.
Вот ребенок вырастает, матереет, щурит глаз,
Он уже не тот наивный, он теперь вооружен,
Только где-то между ребер прячет свет от дрязг и масс,
Языком разбойных улиц говорит с цветами он.
Говорит пока что с солнцем, хоть и сжал уже кулак,
Хоть оскалился собакой, так же звездам отворен.
В голове моей ребенок. Он собрал в себя, чудак,
Человечность и жестокость, дар небес и дар времен.
Средь лобности льдов,
и распутиц распутства,
и лунности слуха
услышим: Любовь.
Говорим: Безрассудство.
Читаем: Разлука.
Ночные глаза
в поцелуях забьются
взяв день в наказанье.
Читаем: Лоза.
Говорим: Лизоблюдство.
Услышим: Лобзанье.
Так вертится кровь.
Так даётся двуногость.
Так кроют у ада.
Услышим: Любовь.
Говорим: Одинокость.
Читаем: Не надо…
Не ветер в горсти
по весне колосится,
везеньем нищая, -
читаем: Прости.
Говорим: Не простится.
Услышим: Прощаю…
Обуза в груди
отлученьем чревата…
Так поезд - от станций…
Услышим: Иди!
Говорим: Наплевать-то…
Читаем: Останься.
Не камень пращам
прокричит, улетая,
с оброненной силой -
услышим: Прощай!
Говорим: Рассветает…
Читаем: Мой милый…
Пришло время, когда любовь из неопределенного, но явно хорошего слова, превращается в истинную суть всей жизни, которой очень хочется заполнить все вокруг. Даже если Вы не ощущаете в себе желания благодарить всех, просто поделитесь своим душевным теплом с самыми близкими созданиями, простите учителей прошлого, откройтесь новым знакомствам и впустите в свою жизнь то, что когда-то называлось чудом.
Наверное, он просто не умеет быть другим, этот человек с душой, полной света. Самый обычный человек, далеко не идеальный, просто в уголках его глаз никогда не заканчивается лето. Обычный человек со своими слезами, своей болью, но возле него словно бы согреваются замерзшие пальцы. Словно бы совсем рядом, под его рубашкой, живет солнце. Сам он, конечно, будет спорить и отнекиваться, вставать вполоборота и поднимать бровь, но разве кому-то в этом мире удавалось спрятать солнце? Вот и выходит, что бы он сам ни говорил, но рядом с ним все равно тепло. Да дело даже не в этом, возле него весь мир становится настоящим. Обретает глубину, смысл и целостность. Человеческие жизни, наше счастье или наша грусть, наши мысли или мечты - все становится значимым, становится важным, живым. Он умеет удерживать широко открытыми глазами то небо, о котором мы забываем, тем самым теряя. Удерживать в себе и дарить другим. Таких, как он, просто убить равнодушием и жестокостью, их сердце как будто снаружи, а не за стенами ребер, оно легко заглядывает в двери душ, чувствует остро, отзывается искренне, но и ранить его ничего не стоит. Такие как он, умеют рождаться вновь. Из музыки, из слов, из любви вновь и вновь поднимаясь вверх. Конечно, он снова будет ворчать и отнекиваться, когда прочтет эти слова. А я буду кивать, улыбаться и как ни в чем не бывало греть руки возле солнца под его рубашкой.
Она приходит в семь,
Со всем другим простившись.
Я молча нахожу горсть искренних причин
Не видеть этих скул - отждавших, изгрустивших.
Но ей и не нужны жаления мужчин.
Ее слегка знобит, она слегка продрогла
И чтобы отскрести с души кала-азар,
Снимает пектораль и подставляет горло
В привычке закрывать пшеничные глаза.
А я рисую ртом на этом горле повесть
О том, что за окном, о том, что за спиной.
О том, что впереди. Молчу.
Пусть будет новость,
Незначимая в час, когда она со мной.
Она уходит в два,
Едва согрев руками
Безжизненную грудь с наречием стихов.
По ней бегут слова, как в озере - кругами,
По ней текут слова с чертами львов и сов.
Она стоит в дверях, закрыв лицо муаром,
Как траурной фатой, как траурным дождем,
И шепчет пряным ртом: «Скажи, что будет завтра?»
Сначала доживем, сначала доживем…
когда ты взрослеешь, ты больше не вечен. приходят сомнения в собственных силах. судьба заблудилась - виновен диспетчер. она к тебе тихо дорогу спросила, махнул не туда - адресат одинокий за чаем вечерним вздыхает о прошлом.
и потенциальный клиент наркологий, и тот, кто мотает по велодорожкам круги за здоровье, считая маньячно белки/углеводы, - равны перед Богом, равны перед шансом просчетов пустячных, что рррраз! - и послужат последним итогом. когда ты взрослеешь, ты веришь в случайность, в нелепые смерти, в болезни невинных.
ты стал одиночкой, ты больше не стайный. все меньше - о книгах, все больше - о винах. когда ты взрослеешь, все злее обиды. ты крутишь и крутишь в уме разговоры, недобрые взгляды и реплики чьи-то, и с близкими глупые, давние ссоры.
когда ты взрослеешь, все меньше резервы прощения, сил, допустимых ошибок. становится милая девочка стервой, а искренний мальчик смеется фальшиво. и вроде любого отбреем-умоем, и вроде циничен, и шутишь так тонко.
а где-то внутри ты паническим воем
исходишь:
«а можно остаться ребенком?»
На теплой ладони снежинка растает.
Последним полетом закончится танец.
Нас тоже когда-нибудь просто не станет.
Останется лишь фотографии глянец
веселых улыбок, застывших навечно.
В движениях, в позах какая-то легкость
летящих снежинок, танцующих в вечность,
подхваченных вспышкой в последнем полете.
Сначала ты смотришь их часто и свято.
Ты любишь и помнишь, скорбя и жалея.
Но время, что ластик… и скоро лишь в даты
Листаешь альбом, незаметно старея.
…Похожи на них повзрослевшие внуки.
Улыбки… глаза…как привет из далЕка.
Так вечность свое возвращает на крУги.
И ты не один, но тебе одиноко.
-----------------------------
Однажды холодною ночью приснится,
Что ты рядом с теми, кто в памяти живы.
И падает вечность тебе на ресницы…
Красивым и медленным танцем снежинок…
Напишу тебе письмо, и отправлю.
Но отправлю я его не по почте.
Я тебе отправлю желтый кораблик -
Просто маленький осенний листочек.
Поплывет он по реке и по морю.
Через утро, через день, через вечер.
Поплывет на нем за счастьем и горем
Нарисованный смешной человечек.
Человечек поплывет на листочке
И уже не возвратится обратно.
И не будет на листочке ни строчки.
А зачем писать? И так все понятно.
Доплывет он до тебя издалека.
Удивишься ты нечаянной встрече.
И уже не будет так одиноко
Потому, что это я - человечек.
НЕ УМЕЕТ ПЛЫТЬ КОРАБЛИК ОБРАТНО
Я поймал кораблик мЕжду дощЕчек.
Он промок и еле плыл по течению.
И на нём дрожащий был человечек,
На кораблике скользил лёгкой тенью.
Отогрел его своим я дыханьем.
Улыбнулся он в ответ тихой грустью.
«Ах, какое до тебя расстояние,
Неужели я доплыл в это устье»?
Расскажи мне, милый мой человечек,
Как живёт моя любовь дорогая.
И хранит она ещё средь колечек
То кольцо, что подарил я ей в мае?
На меня взглянул посланник с укором:
«Ты забыл, а ведь она тебя ждАла.
Что ж любовь твоя погасла так скоро?
Вспоминаешь лишь сейчас запоздало».
Человечек, возвращайся к любимой.
Поцелуй ей передай многократно.
Отвернулся и смотрел гномик мимо:
Не умеет плыть кораблик обратно.
Проплывал листочек - жёлтый разведчик.
Уносило его вниз по течению.
Нарисованный на нём человечек
Уплывал за горизонт лёгкой тенью.
Я поднимаю голову к небу. К небу, что одно единственное и необъятное заставляет нас видеть то, что не видно под ним. Я жажду жить, а не выживать. В этих каменных джунглях-городах, где мы не слышим и стука собственного сердца. Где нет покоя, а есть только искусственная гонка, погоня за ускользающей псевдовечностью. Где тебя научат хитрить, уживаться и предавать, но не любить. Где не выносят тишины и правды. Где невозможно смотреть прямо в глаза, ибо их отводят, где необходимо держать за руку, ибо вас оставят, где двери запирают на ключ, как и сердце, ибо тебя обманут. Я хочу голыми ногами ступать по земле, где только что ускользало море, ловить последнее солнце и знать что у меня есть завтра. Я хочу встречать незнакомых людей улыбкой, и не удивляться доброте их глаз. Я не хочу и не могу терять это чувство свободы, свободы иметь возможность отказаться от обманчивой жизни. Я хочу поднимать глаза и видеть как раскинулись величественные хребты гор, видеть вечность под моим необъятным небом. И словно прыгая с обрыва, в свободном полете, ты чувствуешь что жизнь твоя наполнена смыслом, что все на своем месте.
Ищу напевных шепотов
В несвязанном шуме.
Ловлю живые шорохи
В ненужной шутке.
Закидываю неводы
В озера грусти,
Иду к последней нежности
Сквозь пыль и грубость.
Ищу росинок искристых
В садах неправды,
Храню их в чаше истины.
Беру из праха.
Хочу коснуться смелого
Чрез горечь жизни.
Хочу прорезать смертное
И знать, что жив я.
Меж цепкого и лепкого
Скользнуть бы с чашей.
По самой темной лестнице
Дойти до счастья.
Для чего люди пишут книги?
И своего ищут читателя?
Ткут сюжет, а с ним интриги,
Героев творят привлекательных.
Что вкладывают в эти строки,
Которые ведут неведомо куда
Какие для себя выносим мы уроки
Когда от реальности нету и следа.
Мы вроде засыпаем здесь немного,
И живем там другим персонажем,
Автор уже протоптал нам дорогу,
По ней идем, не противимся даже.
И как порою всем бывает грустно
Перевернуть последнюю страницу
Одолевает такое странное чувство,
Что там оставили себя частицу.
Но пора просыпаться от этого сна,
И уйти, поблагодарив писателя,
А книга останется на столе одна,
Других своих ждать читателей.