В пещеру отшельника забрался вор. Видит-взять нечего, только хлеб и вода Уходя в сердцах сказал хозяину
-Да у тебя и нет- то ничего !-
А отшельник, пытаясь его остановить, с грустью ответил:
-Ну куда же ты… А я хотел подарить тебе небо и звёзды…
На протяжении нашей жизни нас сопровождают два волка. Один несет счастье и радость, другой злобу и несчастья. Между собой они ведут борьбу за первенство. И кто же побеждает?
А побеждает, тот волк, которого ты кормишь!
Без Страха трудно найти Мечту. Зачастую именно Страх рождает Мечту.
А за Мечтой всегда идет Страх. Страх «а вдруг не сбудется?»
Наша же задача сделать так, чтобы Страх не мешал Мечте осуществляться.
А Мечта победила Страх.
«Улитка». Притча. (Запаситесь временем, читать долго. Если такового нет, не надо пылать зловещими комментариями).
Жила-была на свете одна улитка. Волею судьбы жила она в пустыне. И жила себе припеваюче - много ли надо улитке? За всю свою долгую жизнь она видела лишь песок. И капли влаги по утрам.
В один прекрасный день улитка задумалась. Кто она, зачем она здесь, кто управляет всем этим миром? … Было вполне очевидно, что это был кто-то большой, могущественный, сильный. За всю свою улиточью жизнь она видела лишь песок и поэтому вполне очевидным ей казалось, что где-то над небесами живет одна большая песчина, размером с мирриады звезд, и она всем заправляет.
И вот в один солнечный день проходил по пустыне караван. Видя огромные вереницы неизвестных ей видов, улитка не упустила свой шанс - она зацепилась за одну из вяло плетущихся повозок и вскарабкала свое маленькое тельце наверх. Она и раньше видела караваны, но не обращала на них внимания, как люди не обращают внимания на облака.
Проснувшись от непонятного шума улитка обомлела. Вокруг не было привычного мира - песка. Были огромные взмывающие ввысь бетонные джунгли. Голоса, улитка никогда не слышала столько звуков! Вокруг ходили какие-то существа, быстро, видимо куда то торопились. Все двигалось, все жило, яркие краски пылали, происходило нечто важное! Улитка представляла себе, что всевышний это нечто сложное, но что настолько! Вот оно! Вот он - ее создатель! Ведь ничего подобного раньше она не видела. Не было сомнений, что это Он. И счастью ее не было предела, улитка была уверена, что дотронулась до Бога.
…
А люди неспешно передвигались по своим делам, машины ездили по улицам, нервно сигналя друг другу. Продавцы как обычно нахваливали свой товар, уличные музыканты старались кто во что горазд. Был обычный день.
Однажды мышь заметила, что
хозяин фермы поставил мышеловку.
Она рассказала об этом курице, овце
и корове. Но все они отвечали:
«Мышеловка - это твои проблемы, к нам она никакого отношения не имеет!»
Чуть позже в мышеловку попалась
змея - и укусила жену фермера.
Пытаясь ее излечить, жене
приготовили суп из курицы.
Потом зарезали овцу, чтобы накормить всех, кто приехал
навестить больную.
И, наконец, закололи корову, чтобы
достойно накормить гостей на похоронах.
И все это время, мышь наблюдала за происходящим через дырочку в стене и думала о вещах, которые ни к кому никакого отношения не имеют!
МОРАЛЬ: Если Вас что-то не касается
напрямую, не думайте, что это что-то не ударит Вас по голове.
Говорит мужчина женщине:
- Почему Господь создал вас такими прекрасными?
- Чтобы вы влюблялись в нас, - ответила она.
- Тогда почему он создал вас такими глупыми?
- Чтобы мы тоже могли влюбляться в вас.
Дочь как-то спросила у матери, как отличить настоящую любовь от подделки.
- Это очень просто, - ответила мать, - «…потому что люблю!» - это истинная любовь. «Люблю, потому что…» - это подделка.
Увидела Зависть, что, у подруги дом больше, и в доме богаче и превратилось в Злость. Злилась Злость и день и ночь, спокойствия себе не давало, пока не превратилось в Месть. Вспыхнуло у Мести все нутро, и одна искорка попала на дом подруги. Загорелся дом ярким пламенем. А когда пожарные дом тушили, затушили и Месть, и Злость, а Зависть сразу превратилась в Сочувствие. И стало ей так легко на душе, и даже немного жалко свою подружку.
Поймал мужик золотую рыбку.
- Хочу, - говорит, - чтобы в мою жизнь счастье пришло.
- Но что ты понимаешь под счастьем? - спрашивает умная рыбка.
- А это когда жизнь - сплошной праздник. Надоели серые будни.
Что ж, заказано - сделано. И обрушилась на мужика сплошная удача, уважение, почёт. Все его любят, всюду приглашают, угощают, поят вином, пивом и квасом. А что дома творится! Каждый день уже с утра музыка гремит, как когда-то на Первое мая, каждый день Дед Мороз приходит и апельсины дарит. Ежедневно с утра день рождения отмечается, а после обеда приглашают на демонстрацию или на пикник.
В первый день мужик блаженствовал. Во второй радовался. Радовался и в третий день, но уже не так. В четвёртый загрустил прямо среди веселья. В пятый хотел из дому улизнуть, вышел на улицу, а там ярмарка с качелями, клоунами и салютом, с блинами и галушками. И так изо дня в день…
Хватило мужика недели на две. Приполз на берег моря - опухший от вина, разбухший от пива, оглохший от музыки, ослепший от света. Упал на колени и молит рыбку вернуть ему прежние серые будни.
- Будь по-твоему, - усмехнувшись, отвечала умная рыбка.
И тут же смолкла музыка, утихли литавры, разбежались клоуны, опали гроздья салюта, улетели в небо разноцветные пузыри.
«Тихо-то как, хорошо-то как, - думает человек. - Праздник это, конечно, здорово, только счастьем-то он становится тогда, когда бывает не часто, когда его не хватает, когда его с нетерпением ждёшь».
Единственный человек, уцелевший после кораблекрушения, был выброшен волной на маленький необитаемый остров.
Он лихорадочно молился о том, чтобы Бог спас его. Он каждый день высматривал горизонт в поисках приближающейся помощи. Вымотавшись вконец, он решил построить небольшой шалаш из плавающих бревен, чтобы защититься от стихий и сохранить свои владения. Но однажды, вернувшись домой после похода в поисках пищи, он нашел свой шалаш окутанным пламенем, гарь поднималась к небу. Самым ужасным оказалось то, что все было потеряно. Он был охвачен горем и гневом.
- Бог, как ты мог так поступить со мной!", - рыдая, кричал он.
Рано утром на следующий день его разбудил звук корабля, приближающегося к берегу. Корабль пришел, чтобы спасти его.
- Как вы узнали, что я здесь? - спросил утомленный человек своих спасателей.
- Мы видели твой дымовой сигнал, - ответили они.
У края поля стояли Любовь и Разлука и любовались молодой парой. Разлука говорит Любви: «Спорим, я их разлучу?!» Любовь говорит:
«Погоди, дай я сделаю к ним всего один подход, а затем ты можешь подходить к ним столько, сколько захочешь - и тогда мы увидим, сможешь ли ты их разлучить,» Разлука согласилась.
Любовь подошла к молодой паре, прикоснулась к ним, заглянула в их глаза и увидела, как между ними пробежала искра… Любовь отошла и говорит: «Теперь твой черед»
Разлука ответила: «Нет, сейчас я ничего не могу сделать - сейчас их сердца наполнены любовью. Я приду к ним позже.
Прошло время. Разлука заглянула в дом и увидела молодую мать с младенцем, отца. Разлука надеялась, что любовь уже прошла и потому с надеждой переступила порог их дома. Но, заглянув в их глаза, она увидела Благодарность. Разлука повернулась и сказала: «Я приду к ним позже»
Прошло время, Разлука вновь явилась к ним - в доме шумели дети, с работы пришел уставший муж, мать успокаивала детей. Разлука надеялась, что уж теперь-то она точно сможет их разлучить - ведь за это время и Любовь и Благодарность уже давно должны были выветриться из их сердец. Но, заглянув в их глаза, она увидела Уважение и Понимание. «Я загляну позже» - сказала Разлука.
Прошло время. Снова пришла в их дом Разлука. Смотрит она - дети уже взрослые, седой отец объясняет что-то своим детям, жена что-то готовит на кухне. Взглянула она в их глаза и разочарованно вздохнула: она увидела в них Доверие. «Я приду позже" - сказала Разлука и вышла.
Прошло еще время. Заглядывает снова Разлука в дом, смотрит, а там бегают внуки, у камина сидит, пригорюнившись, старенькая женщина. Разлука смотрит и думает про себя:"Ну вот, похоже мое время пришло" Хотела она было заглянуть старушке в глаза, но та встала и вышла из дома. Разлука пошла за ней. Вскоре пришла старушка на кладбище и села у могилы. Это была могила её мужа.
«Похоже, я опоздала, - подумала Разлука, - время сделало за меня мою работу» И Разлука заглянула в заплаканные глаза старушки. А в них она увидела Память - Память о Любви, Благодарности, Уважении, Понимании и Доверии…
Путь жизненный битва! По ней рискуя иду, То по лезвию бритвы То по тонкому льду. Холодный пот прошибает, По телу мелкая дрожь, Сила жизни страх побеждает Правды не терпит ложь!
Сердце разумного ищет знания, уста же глупых питаются глупостью.
…И вот она ушла далеко-далеко, в те края, где уже нет ни горя, ни слез, ни болезней. С больничной кровати она поднялась, легкая, помолодевшая, и, конечно, первое, что она ощутила, - это полное и абсолютное отсутствие боли. Я почувствовал это, потому что держал ее за руку в ту таинственную минуту, которую мы на земле называем «смертью». На самом деле, как я теперь понимаю, это что-то совсем-совсем другое.
Мы знали оба, что она уходит, что страшную болезнь победить невозможно. Мне хотелось удрать, спрятаться, исчезнуть - сбежать от жены, чтобы где-то в стороне от ее мучительно-тихой белой палаты, от капельниц, от деловитых сестер, от увядающих в вазах ненужных цветов, принесенных нашими друзьями и родственниками, от скорбного и мучительного ожидания неизбежной минуты расставания, - от всего этого уединиться и просто завыть, напиться, выкричать свой ужас, протест и горе. Но уйти из палаты мне было некуда, а вернее - нельзя…
Как трудно любить, когда, кажется, совершенно нечем проявить, доказать, выказать свою любовь! Не нужны уже ей были ни редкие дорогие лекарства, ни подкрепляющие деликатесы, ни ложные надежды. Ничего ей было не нужно - только моя любовь. Это я видел по ее гаснущим глазам - говорить она уже не могла, только чуть-чуть шевелила губами и иногда пыталась улыбнуться мне. Если я видел тень ее улыбки - я сразу же улыбался ей в ответ и говорил о своей любви.
Приходил священник, иеромонах отец Алексей из ближайшего к больнице монастыря. Он соборовал ее, ей стало чуть легче: видимо, боли перестали так мучить ее, она уже не смотрела на сестру, приходившую делать обезболивающие уколы, с таким напряженным ожиданием. Она даже сделала однажды знак - «Не надо укола!», но сестра все равно ввела обезболивающее по расписанию, у них был свой порядок. Отец Алексей пришел еще раз, читал молитвы над женой, что-то ей говорил - напутствовал, наверное: я на это время вышел из палаты. Потом он позвал меня и причастил ее уже при мне. Она сразу же спокойно уснула. Мы вышли с ним в коридор.
- Батюшка, хоть что-нибудь я могу сейчас для нее сделать? - спросил я.
- Можете. Молитесь.
- А еще?
- Окружите ее своей любовью, как облаком. Забудьте о себе, о своем горе - потом отгорюете, а сейчас думайте только о ней, поддерживайте ее. Помните, умирать - это нелегко и непросто! Да укрепит вас Господь. - Он благословил меня и ушел.
После этого разговора я старался перестать думать о себе. Если подступали ужас, тоска, отчаянье - я обрывал свои мысли и глушил чувства батюшкиными словами: «Потом отгорюешь! Сейчас думай только о ней!»
Я старался чаще прикасаться к ней: отирал пот, смачивал водой ее постоянно пересыхающие губы, что-то поправлял и как можно чаще целовал легонько - ее лицо, лоб, бедную облысевшую головку, ее исхудавшие голубоватые руки… Мы много разговаривали. Вернее, говорил я один, а она слушала. Я вспоминал милые и смешные эпизоды из нашей жизни, вспоминал подробно, не торопясь, со всеми деталями. Я даже пел ей тихонько песни, которые мы когда-то любили. А когда я уставал говорить, то ставил какой-нибудь диск с хорошей спокойной музыкой, с книгами. Ей нравилась запись пушкинской «Метели» в исполнении Юрского, с музыкой Свиридова. Мы ее слушали раз десять, не меньше. Отец Алексей тоже оставил мне диск - монастырские песнопения о Божьей Матери. Сначала я боялся его ставить - вдруг она испугается, услышав монашеское пение, но однажды решил попробовать. Она слушала спокойно, лицо ее как-то посветлело, а когда пение кончилось, она посмотрела на меня выжидающе напряженно - и я понял, что она хочет услышать все с начала. Потом я купил еще несколько таких же дисков в монастыре, с другими песнопениями. А еще, запинаясь на незнакомых словах, я читал молитвы по молитвеннику, который мне оставил и велел читать жене отец Алексей. Она их слушала с тем же просветленным лицом, что и монастырские песнопения, хотя ничего такого особенного в моем неумелом чтении не было. Но молитвы ей явно помогали. Да и мне они помогали тоже.
Уходила она тихо, поздним вечером. Сначала, на очень короткое время, я даже не успел испугаться как следует, она вдруг задышала трудно, с хрипом, а потом стала дышать уж? тише и все реже… реже… реже… Я держал ее за руку и молчал. И вот, когда перерывы между вдохами стали совсем редкими, она вдруг выдохнула, - а вдоха я уже не дождался. Все в ее лице остановилось, рот приоткрылся, и я понял, что душа ее покинула тело. Вдруг я ощутил в наступившей полной тишине какое-то смятение, что-то похожее на страх, заполнивший маленькую палату до краев. И тут я нашел правильные слова - или кто-то мне их подсказал.
- Любимая моя, не бойся - я с тобой! - сказал я тихо. - Я знаю, что ты здесь, что ты слышишь меня. Я люблю тебя, милая моя, как любил - так и люблю! Я знаю, что это тело - не ты. Я любил его, я привык к нему, и я буду, конечно, плакать и горевать над ним, ты уж прости меня. Но я знаю, что настоящая ты - не бедное это тело, на которое мы с тобой сейчас оба смотрим. Ты - не в нем, но ты здесь. Не бойся ничего, только молись как умеешь. Просто говори: «Господи, помилуй!». И я тоже буду молиться о тебе, дорогая. Вот прямо сейчас и начну!
Отец Алексей заранее посоветовал мне купить «Псалтырь» на русском языке, церковно-славянского я тогда не знал, и велел сразу после «отшествия души», как он выразился, начать читать «Псалтырь» - и читать по возможности до самых похорон. «Это очень важно, это будет огромная помощь ее душе!» - сказал он. Палата у нас была отдельная, заплачено за нее было вперед, и потому мне разрешили остаться с моей женой до утра, не увезли ее сразу. Я сидел и читал вслух псалмы, и мне казалось, что она прильнула к моему плечу и внимательно слушает.
Предпохоронная суета и сами похороны заняли меня полностью, и я не знаю, что было бы со мной, если бы у меня оставалось хоть какое-то свободное время. Но у меня его совсем не было: я читал «Псалтырь» каждый свободный час, а когда выдавались только минуты свободные - читал молитвы. На отпевании и во время похорон я молился беспрерывно и… продолжал говорить ей о своей любви.
Поминки прошли очень спокойно и были недолгими. Когда моя и ее мать начали убирать стол после гостей, я сразу же принялся читать «Акафист за единоумершего» - как велел мне делать каждый вечер отец Алексей в течение сорока дней. Дочитав со слезами акафист, я, наконец, свалился и крепко уснул.
На следующий день я проснулся с ощущением пустоты во всем теле, в мозгу, в душе - и во всей моей жизни. «Вот оно, начинается…» - подумал я. Хотел ехать на кладбище, но по дороге раздумал и поехал в монастырь, На мое счастье, отец Алексей в этот день успел уже посетить больницу, мы с ним встретились и с полчаса ходили по монастырским дорожкам и разговаривали.
- Кончину вашей супруге Господь даровал христианскую, непостыдную, а болезнь, с кротостью переносимая, послужила ей к очищению от грехов. Будем надеяться, что она в Раю. Но кто из нас свят? Поэтому помните, что на вас лежит устроение вечной жизни вашей жены и там. Помогите ей сейчас обустроить свой вечный дом!
- Чем, как? Что я могу теперь, батюшка? Это здесь я мог работать для нее, квартиру купил…
- Помогайте молитвой, милостыней и добрыми делами, творимыми во спасение ее души. Заказывайте сорокоусты, подавайте поминания в монастырях и храмах. Вы были хорошим мужем для вашей жены на земле, продолжайте же им быть и теперь, когда она ушла из этой временной жизни. Помните о том, что вы встретитесь в Вечности. И как же хорошо будет, когда ее душа приблизится к вашей душе, просияет от радости и скажет: «Спасибо за все, что ты для меня сделал не только на земле, но и здесь. Какой чудесный дом ты для меня построил своими молитвами и добрыми делами!»
Я думал весь этот день до самого вечера. Ходил по Москве, заходил в храмы, ставил свечки, заказывал сорокоусты и поминания… Вечером я прочитал опять «Акафист за единоумершего» и решился: буду строить для жены дом, как сказал отец Алексей!
И я начал строить небесный дом для моей любимой. Я объехал и обошел все монастыри Москвы и везде заказал годовые поминания об усопшей рабе Божией Анне. Нищим я подавал только мелочь - кто их разберет теперь, этих нищих… Зато когда видел по-настоящему бедную старушку в храме, то подходил к ней, давал уже приличные деньги и просил молиться за новопреставленную Анну. Я нашел людей, которые помогают онкологическим больным детям, и тоже начал участвовать в этом добром деле. А потом мне крупно повезло. Совершенно случайно я узнал адрес бедного прихода, строящего храм в деревне М-ке, под Тулой, и стал посылать туда деньги с просьбой молиться о моей жене, а летом, во время очередного отпуска, поехал туда и помогал стройке своими руками. И сорок дней я каждый вечер читал «Акафист за едино умершего», заменяя «его» на «ее», хотя отец Алексей мне ничего об этом не сказал - так мне на сердце легло.
Иисусе, верни душе ее благодатных силы первозданный чистоты.
Иисусе, да умножатся во имя ее добрыя дела.
Иисусе, согрей осиротевших Твоею таинственною отрадою.
Иисусе, Судие Всемилостивый, рая сладости сподоби рабу Твою.
Потом стал читать реже, обычно по субботам, а еще в годовщину нашей свадьбы и в ее день рожденья.
Прошел год. Выйдя из храма после панихиды в первую годовщину смерти, я шел в раздумье. Вот и год прошел… Жизнь незаметно стала входить в какую-то новую спокойную колею. И только тут я вспомнил, что собирался после смерти жены полностью отдаться своему горю, выплакаться-выкричаться-напиться, впасть, быть может, в какой-нибудь загул с тоски. А ведь ничего этого не было! Да я даже и не вспомнил ни разу о своем «отложенном горе»… Горе было, но оно сливалось с молитвой, с постоянными мыслями о любимой, с заботами о ее посмертной судьбе, да и просто некогда мне было с ума сходить от горя - надо было ей помогать! А это значило - помогать другим, тем, кто нуждается в помощи. У меня не было времени думать о себе, несчастном, потому что я продолжал весь этот год думать о ней, о ее душе. Я хотел помочь спастись ее душе - а спас, сам того не ведая, и самого себя!
Я часто размышляю о том, в каком состоянии сейчас находится строительство небесного дома для моей любимой. Построил я только фундамент дома или он уже возведен под крышу? Но как бы ни сложилась в дальнейшем моя жизнь, я все равно эту стройку не брошу…
А на нашем храме в деревне М-ке уже возводятся купола и скоро будут установлены кресты.
Ребенок с одним глазом, плачет и спрашивает у своей матери: «Мама, а почему у меня только один глаз?»
Мать опечалившись ответила.
- Когда ты был совсем маленький и несмышленый, я ухаживала за тобой. Но однажды ты увидел ножницы и стал плакать, кричать и требовать чтобы я их тебе дала. Ты плакал очень долго… Я не выдержала и дала их тебе… Так ты остался без глаза!
Мальчик, заплакал.
- Ээх, мама! Лучше бы я тогда проплакал на час больше, чем теперь буду плакать всю жизнь!