Я глаза сегодня не сомкнул всю ночь думал о тебе, мне ветерок в окно подул и я сказал себе, жизни нет мне без тебя, ещё одна такая ночь и мне не жить, я так люблю тебя, что не могу забыть…
Ты меня на рассвете разбудишь,
проводить необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.
Заслонивши тебя от простуды,
я подумаю: «Боже всевышний!
Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу».
Эту воду в мурашках запруды,
это Адмиралтейство и Биржу
я уже никогда не забуду
и уже никогда не увижу.
Не мигают, слезятся от ветра
безнадежные карие вишни.
Возвращаться - плохая примета.
Я тебя никогда не увижу.
Даже если на землю вернемся
мы вторично, согласно Гафизу,
мы, конечно, с тобой разминемся.
Я тебя никогда не увижу.
И окажется так минимальным
наше непониманье с тобою
перед будущим непониманьем
двух живых с пустотой неживою.
И качнется бессмысленной высью
пара фраз, залетевших отсюда:
«Я тебя никогда не забуду.
Я тебя никогда не увижу».
Улыбнуло)))
Хочется дурой набитою стать,
Чтоб не уметь ни писать, ни читать,
Чтобы валяться круглые сутки…
Чтобы смеяться на глупые шутки…
Чтобы переться от розовой шмотки,
Чтобы подруги - одни идиотки,
Чтоб в ридикюле духи и жЫвачка,
Чтоб Петросян насмешил до ус… ки.
Чтобы компьютер - большой калькулятор,
Чтобы с ашипкай писать «гиниратор»,
Чтобы Дом2 - «зашибись передача»,
Кучу любовников и побогаче.
Чтобы в наушниках - «Шпильки» с Биланом,
Чтобы трусы - только «Дольче Габана»,
Чтоб «кибернетика» - страшное слово,
Чтобы «политика - это не клёво».
В общем, хочу быть набитою дурой,
Брать не умом, а лицом и фигурой,
Всё достигать, обнажая коленки…
Стать бы такой… И убица ап стенку
«Станешь такой - офигеешь от скуки!
Будут вокруг не подруги, а суки.
Все мужики будут гады и жмоты,
Отдых достанет ну просто до рвоты.
Будут в квартире не стены - застенки.
Будут скучать друг по другу коленки.
Так что ресницами глупо не хлопай.
Взгляд в монитор и работай-работай !
Кто создан из камня, кто создан из глины, -
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело - измена, мне имя - Марина,
Я - бренная пена морская.
Кто создан из глины, кто создан из плоти -
Тем гроб и надгробные плиты…
- В купели морской крещена - и в полете
Своем - непрестанно разбита!
Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробъется мое своеволье.
Меня - видишь кудри беспутные эти? -
Земною не сделаешь солью.
Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной - воскресаю!
Да здравствует пена - веселая пена -
Высокая пена морская!
Я сам из тех кто спрятался за дверь
Кто мог идти, но дальше не идет
Кто мог сказать, но только молча ждет
Кто духом пал и ни во что не верит
Моя душа беззвучно слезы льет
Я песню спел она не прозвучала
Устал я петь мне не начать сначала
Не сделать первый шаг и не идти вперед
Я тот чей разум прошлым лишь живет
Я тот чей голос глух и потому
К сверкающим вершинам не зовет
Я добрый, но добра не сделал никому
Я птица слабая мне тяжело лететь
Я тот кто перед смертью еле дышит
И как не трудно мне об этом петь
Я все-таки пою ведь кто-нибудь услышит
Что ты ходишь, неприкаянный,
Что глядишь ты не дыша?
Верно, понял: крепко спаяна
На двоих одна душа.
Будешь, будешь мной утешенным
Как не снилось никому,
А обидишь словом бешеным -
Станет больно самому.
Кто мне скажет в чем секрет, Может кто отвт Как, скажите, все забыть, Все простить и вновь любить? … Где сейчас его глаза? Почему в моих слеза? И за что мне столько слез? Было больно мне всерьез… Освещает ночь луна… Ну, а я опять без сна… Ты прости моя любовь Не сберечь тебя мне вновь…
То ли береза под снегом скрипит,
то ли где-то ворона каркнула.
Я сижу за столом на кухне
почти что за партой.
Рыжий кот на окне -
сегодня он медной расцветки.
Смотрит на черно-белый мир в феврале,
или просто на ветку.
Я читаю толстую книгу
про древний народ,
как они воевали, жили…
Мой кот щурится
на золотой переплет.
И, наверное, тоже по буквам читает:
Библия.
Снова снег полосами пошел.
Кофе черный медленно стынет.
Тишина…
Только ветка качнулась.
Но кот уже спит. Ему хорошо.
Он сегодня - почти что лев
При блаженном - почти - Иерониме.
Нежнее нежного
Лицо твое,
Белее белого
Твоя рука,
От мира целого
Ты далека,
И все твое -
от неизбежного.
От неизбежного твоя печаль,
И пальцы рук
Неостывающих,
И тихий звук
Неунывающих речей,
И даль твоих очей.
И если сердце, разрываясь, без лекаря снимает швы, знай, что от сердца - голова есть; и есть топор - от головы!
И в грозы, и бури, в житейскую стынь, при тяжёлых утратах и когда тебе грустно, казаться улыбчивым и простым - самое высшее в мире исскуство!
Тебе не наскучило каждому сниться,
Кто с князем твоим горевал на войне?
О чем же ты плачешь, княгиня зегзица,
О чем ты поешь на кремлевской стене?
Твой Игорь не умер в плену от печали,
Погоне назло доконал он коня.
А как мы рубились на темной Каяле -
Твой князь на Каяле оставил меня.
И впору бы мне тетивой удавиться,
У каменной бабы воды попросить.
О том ли в Путивле кукуешь, зегзица,
Что некому раны мои остудить?
Так долго я спал, что по русские очи
С каленым железом пришла татарва,
А смерть твоего кукованья короче,
От крови моей почернела трава.
Спасибо тебе, что стонала и пела.
Я ветром иду по горячей золе,
А ты разнеси мое смертное тело
На сизом крыле по родимой земле.
Господи, пробуди в душе моей пламень Твой.
Освети меня Господи солнцем Твоим.
Золотистый песок разбросай у ног моих,
чтоб чистым путем шел я к Дому Твоему.
Награди меня Господи словом Твоим,
чтобы гремело оно, восхваляя Чертог Твой.
Поверни Господи колею живота моего,
чтобы двинулся паровоз могущества моего.
Отпусти Господи тормоза вдохновения моего.
Успокой меня Господи
и напои сердце мое источником дивных слов Твоих.
Царица - иль, может быть, только печальный ребёнок, -
Она наклонялась над сонно-вздыхающим морем,
И стан её стройный и гибкий казался так тонок,
Он тайно стремился навстречу серебряным зорям.
Сбегающий сумрак. Какая-то крикнула птица,
И вот перед ней замелькали на влаге дельфины.
Чтоб плыть к бирюзовым владеньям влюблённого принца,
Они предлагали свои изумрудные спины.
Но голос хрустальный казался особенно звонок,
Когда он упрямо сказал роковое «не надо»…
Царица - иль, может быть, только капризный ребёнок,
Усталый ребёнок с бессильною мукою взгляда.
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве
И хрюкатали зелюки,
Как мюмзики в мове
О, бойся Бармаглота, сын!
Он так свиреп и дик.
А в чаше рымит исполин,
Злопастный Брандашмыг.
Но взял он щит, и взял он меч,
Высоких полон дум.
Далекий путь его лежит
Под дерево тум-тум.
Он стал под дерево и ждет,
И вдруг граахнул гром -
Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнем!
Раз-два, раз-два! Горит трава,
Взы-взы - стрижает меч,
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч!
О светозарный мальчик мой!
Ты победил в бою!
О храброславленный герой,
Хвалу тебе пою!
Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.
(с)Льюис Керрол. «Алиса в Зазеркалье»