БАБА ЙОГА
БАБА ЙОГА (Йогиня-Матушка) - Вечнопрекрасная, Любящая, добросердечная Богиня-Покровительница детей-сирот и детей вообще. Она странствовала по Мидгард-Земле то на огненной Небесной колеснице, то верхом на коне по всем землям, на коих жили Роды Великой Расы и потомки Рода Небесного, собирая безпризорных детей-сирот по градам и весям.
В каждой Славяно-Арийской Веси, даже в каждом многолюдном граде или поселении, Богиню-Покровительницу узнавали по излучающейся доброте, нежности, кротости, любви и нарядным сапожкам, украшенным золотыми узорами, и показывали Ей, где живут дети-сироты.
Простые люди называли Богиню по-разному, но обязательно с нежностью, кто Бабушкой Йогой Златой ногой, а кто и совсем попросту - Йогиней-Матушкой.
Детей-сирот Йогиня доставляла в свой предгорный Скит, который находился в самой чаще леса, у подножья Ирийских гор (Алтай). Все это Она делала для того, чтобы спасти от неминуемой гибели этих последних представителей из древнейших Славянских и Арийских Родов.
В предгорном Скиту, где Йогиня-Матушка проводила детей - сирот через Огненный обряд посвящения Древним Вышним Богам, имелось Капище Рода, высеченное внутри горы.
Рядом с горным Капищем Рода, в скале имелось специальное углубление, которое Жрецы Рода называли - Пещь Ра. Из него выдвигался каменный помост, разделенный выступом на два равных углубления, называемый лапата. В одно углубление, которое было ближе к Пещи Ра, Йогиня-Матушка укладывала спящих детей-сирот в белые одеждах. Во второе углубление накладывался сухой хворост, после чего лапата задвигался обратно в Пещь Ра, и Йогиня поджигала хворост.
Для всех присутствующих на Огненном обряде это означало, что дети-сироты были посвящены Древним Вышним Богам и в мирской жизни Родов, их никто более не увидит. Чужестранцы, которые иногда присутствовали на Огненных Обрядах, очень красочно рассказывали в своих краях, что своими глазами наблюдали, как маленьких детей принесли в жертву Древним Богам, бросив их живыми в Огненную Печь, и сотворила сие Баба Йога. Чужестранцам было неведомо, что когда задвигался помост-лапата в Пещь Ра, специальный механизм опускал каменную плиту на выступ лапаты, и отделял углубление с детьми от Огня.
Когда загорался Огонь в Пещи Ра, Жрецы Рода переносили детей-сирот из углубления на лапате в помещения Капища Рода. Впоследствии из детей-сирот воспитывали Жрецов и Жриц, а когда они становились взрослыми, юноши и девушки создавали семьи и продолжали свой Род. Но ничего из этого чужеземцы не ведали и продолжали распространять сказки о том, что дикие Жрецы Славянских и Арийских народов, а в особенности кровожадная Баба Йога, детей-сирот в жертву Богам приносят. Эти глупые чужеземные сказки повлияли на Образ Йогини-Матушки, особенно после христианизации Руси, когда Образ красивой и молодой Богини подменили образом древней злой и горбатой старухи со спутанными волосами, которая крадёт маленьких детей, жарит их в печи в лесной избе и потом поедает их. Даже имя Богини Йоги исказили, стали называть её «Баба Яга костяная нога» и стали пугать Богиней всех детей.
Жил в канаве старый пень
У него был свой портфель
И кричал он браво,
- Коммунизму слава!
А еще был хулиган:
- Все подонки, - он кричал.
Водой брызгал в рыло,
Вот такой мущчина.
И еще там есть чекист,
Он самбист и каратист.
ПоднялсЯ не хило,
- Хитрая скотина!
А еще там есть медведь,
Он с берлогой в сотню мест
Устроился красиво,
В царской то квартире.
Вот такой канавный сброд,
Он командует, орет.
Вон отъели рыла,
Жир стекает с гривы!
(Бr)
29/12/2013
Ему безумно хотелось выжить, но кто-то думал иначе…
С самого утра не задалось, и он уворачивался уже от третьего киллера! Уходил, уже ничего не соображая, доверившись инстинкту, на подсознании, а вся его сущность вопила: жить-жить-ЖИ-и-иТЬ!..
Наблюдая со стороны, я ничем не мог помочь, а ему оставалось жить какие-то секунды. Вот еще миг, мгновение и…
Уф-ф-ф! Опять повезло! Определённо, ему улыбнулась фортуна, улыбнулся и я.
Втянув голову, он вздрагивал от пережитого ужаса. Взъерошенный и жалкий, устало прикрыл глаза и что-то жалобно чирикал, а рядом, успокаивая его, суетились воробьи-родители. Ветка качнулась от лёгкого дуновения ветра, он испуганно вздрогнул и закрутил головой по сторонам, опять ожидая нападения…
Я едва не опоздал на работу, став невольным зрителем спектакля под названием «Жизнь».
Уже оперившийся, но плохо еще летающий воробей не рассчитал свои силы, и пошел на вынужденную. Подходящей посадочной полосы рядом не было, и он плюхнулся у мусорного бака. В ту же секунду с ним возжелала познакомиться местная Лариска. Толстая крыса решила, что ей исключительно повезло и она вразвалочку направилась к незадачливому летуну, уже предвкушая вкус дичи. Но воробью хотелось жить, подпрыгнув, он заверещал SOS на своём птичьем языке. Ватага воробьиного семейства мгновенно кинулась на помощь. И пока серая огрызалась на шумную стаю, молодой, суетливо работая крыльями, всё же набрал высоту. Высота оказалась не Эверестом, всего лишь крыша гаража-ракушки. «Зато здесь нет этой противной и злой тётки крыски», успел подумать желторотик, и тут же пригнулся, краем взгляда заметив что-то темное, летящее к нему сверху.
Ворон промахнулся совсем чуть-чуть. Воробыш оказался прытким, и в последнее мгновение шустро рванул в сторону, в клюве у ворона осталась пара перьев, а удирающий уже заполошно вопил, и звал на помощь…
Какие же они скандалисты, когда их много, так и норовят в глаз клюнуть. Эх, нет в жизни счастья, не повезло. Пожалуй, лучше будет оставить в покое этого малыша… Ворон, удирая от воробьиной стаи, заложил крутой вираж, и взлетел на верхушку высокой берёзы, передумав нападать на желторотика.
А воробей, забившись между колесом машины и бордюром, приходил в себя. Он наблюдал, как его сородичи гоняют наглого ворона, и совсем не видел, что стал объектом пристального внимания рыжей кошки.
Она давно уже наблюдала за пернатым, и, увидев, что тот сиганул с гаража, поняла, что есть шанс неплохо позавтракать. Припав к земле, и не сводя взгляда с вожделенной добычи, она осторожно приближалась к цели.
Замерев, я наблюдал за нелёгкой судьбой малыша и понимал, что ничем не смогу ему помочь на расстоянии, а кошка уже изготовилась к броску. Еще мгновение и… Звонкий лай подбросил вверх напряженную кошку! От дверей подъезда к ней весёлыми скачками неслась болонка, оглашая округу громким лаем.
«Вот зараза, такую охоту испортила!», - шипела и возмущалась рыжая, сидя на берёзе, вокруг которой прыгала болонка. Воробей же поняв, что ему опять повезло, улепётывал в компании сородичей к спасительным кустам сирени.
Взглянув на часы, я понял, что рискую опоздать, и в приподнятом настроении поспешил к машине.
За повседневными делами, суетой, заботами, мы совершенно не замечаем, что рядом, параллельно, существует непростая жизнь братьев наших меньших. В городской суматохе им совсем не просто, но выживают они, и радуют нас весёлым гомоном в тенистых парках.
Понедельник день «парадный»,
- Со щетиной, с перепою,
И с мешками под глазами
Будто ночью мы не спали.
А всего то погуляли:
Пятницу мы отмечали,
А тут снова на работу.
- Руки в ноги, топай-топай…
(Бr)
02/09/2013
А орешки не простые
Все скорлупки золотые
Ядра - чистый изумруд.
Правда, может, люди врут.
(из Пушкина, «Сказка о царе Салтане»)
Ну КОНЕЧНО Ж люди врут!
Или обманываются?
… если хотят обмануться.
А обмануться ХОТЯТ! На то она и сказка, на то и пишут сказки, чтобы ЖЕЛАТЬ БЫТЬ ОБМАНУТЫМИ.
После того, как внучка уснула в обнимку с шоколадным зайцем, для меня стало понятно выражение - «все в шоколаде»!)))
Туман змеится меж корней
изжёванных
Изломанных уродливо деревьев.
Луна ночным болотом околдованна
Тоскливой песне ветра внемлет.
Здесь, говорят, убили девицу
И с камнем к сердцу в топь отправили.
С тех пор в округе шёпот мёртвый стелется.
Здесь ведьмы, говорят, свой шабаш правили…
Среди тропинок завитых затейливо
Ветви когтистые таятся в сумраке
Густом, словно кисель, хоть пей его.
И плачет кто-то вдалеке без умолку…
Здесь лучик солнца гость непрошенный -
Навек застило небо злое марево.
Гниёт, смердит в болоте дом заброшенный;
Ходит молва - живьём в нём кошек жарили.
Здесь бродят тени душ загубленных,
О муках стонут адских, нам не ведомых.
Коль встретишь их - беги, беги без устали!!!
Но пропадешь ты всё же в топях ведьминых…
Здесь, на костях безвестно павших пращуров,
Грибы-гнилушки бледно светят ядами.
В болотной жиже брёвна-спины ящеров.
Дно жизни, облюбованное гадами…
Мой мир как сказка,
Жизнь моя как мир,
А сказка так на жизнь
похожа! Нереально…
Полна, но полнотой своею - отчего то,
- Порой напоминает пустоту.
А пустота полна лишь недоступностью того
К чему стремленья путь лежит убогий.
Но в тот момент когда желанье осознав,
Вдруг понимаешь что желанья нет,
Стремления уже не существует,
Но все же оно есть и радость дарит.
И снова мир как сказка…
Жизнь как мир…
А сказка жизнь…
И все по сути будто сказка…
(Бr)
24/10/2012
Мы, были рождены, чтоб сказку сделать былью… Увы, сказку мы былью не сделали, сказка та быльём поросла…
Хотелось написать поникновенное, лирическое стихотворение о НЕМ, единственном, любимом. Погода благоприятствовала - шел тихий неспешный дождь, медленно падала листва за окном, дымился кофе… Рука медленно выводила на белоснежной бумаге:
Не близкий, не далекий,
Не добрый и не злой,
Не низкий, не высокий…
А потом сработало чувство юмора и дописалось:
Ну в общем, НИКАКОЙ!
Лирика на этом и закончилась) «Не спрашивайте у меня совета, потому что чувство юмора у меня сильнее жалости"©
Боль - до неба, до самого неба!
И крик - до самой
далекой
звезды
Из самого сердца души…
И это - быль,
А небыль - это ты.
Раньше ты был - былью,
Стал - небылью - ты.
И я не молчу -
Я выкричать тебя хочу,
из сердца вырвать хочу.
Рваное сердце потом залечу…
Жить да быть снова хочу.
На днях была в гостях у родственников. В процессе общения неожиданно пришла ещё одна пара, родственники по другой линии. Последний раз виделись детьми. Муж - мой племянник, жену вижу впервые. Бесцеремонно прервав наш разговор, деваха начала стрекотать о своём, что к ним прибился щенок, похож на стаффорда и, если есть желание, можете забрать, т.к. у нас есть уже…
Сижу и разглядываю это чудо. У красивого статного парня с внешностью киноактера, жена - метр в прыжке, башкатая, да еще и наголо подстриженная. Вместо платья - футболка, булки все на улице, но это как-то их не смущает, похоже. Да ещё и матом кроет. Протрындев это всё, чета удаляется восвояси.
Я такая в шоке, спрашиваю у родственницы: - Где он её откопал…
Она, рассеяно: - Ну ты же слышала - прибилась где-то…
Похоже на правду)))
Часть 1
Улыбнулось солнце золотое,
Заблистали листья на сосне;
Журавли на озеро родное
Прилетели стаей по весне.
Наступило радостное время,
Время брачных танцев журавлей.
Птиц божественных
большое племя
Ловит каждый миг весенних дней.
В середине озера заказник,
Островок болотистой земли.
И сегодня шумно здесь,
как в праздник:
Гнёзда строят нынче журавли.
Журавлихи все собой гордятся,
Будущих птенцов уже любя;
Молча все высиживают яйца,
Терпеливо время торопя.
И усердно заняты все делом,
Несмотря на хладный ветра
свист,
Греют яйца тёплым своим
телом…
И у всех по пять иль шесть яиц.
Но у журавлихи, с кличкой Роза,
Лишь одно, но крупное, яйцо.
И у Розы с горя льются слёзы,
Морща журавлиное «лицо».
Так проходит дней остаток
вялый,
Времени для отдыха здесь нет.
И у птиц, как дар за труд
немалый,
Вылупляются птенцы на свет.
Нет птенца у Розы как нарочно,
И она не знает, как ей быть.
Толстостенное яйцо так прочно,
Что его птенцу уж не пробить.
По скорлупке бьёт птенец
устало,
Слышит мама долгий
тук-тук-тук.
Журавлиха над яйцом тем
встала,
Клювом выбивая древний звук:
«Бей сильнее, мой малыш,
прошу я.
Не сдавайся, коль настал
твой срок.
Разобьюсь, но стенку расклюю я,
Чтоб ты скоро вылупиться
смог».
Но всё это стало бесполезно
Скорлупы уже им не пробить!
Журавлиху жалко, если честно…
Ведь она не знает, как ей быть.
Малыша уже не слышит Роза:
Перестал стучать её птенец.
Она плачет, проливая слёзы,
Говорит: «Ты слышишь,
сорванец?!
Озеро другое отыщу я,
Чтоб тебе дышалось хорошо.
Только ты уж вылупись, прошу я,
Постучи ты, коль живой ещё".
Но, увы, нет никакого стука,
Журавлёнок, бедненький, умолк.
Маму гложут грусть, печаль
и мука,
Не поможет нынче ей и Бог.
Всё ж она, живя в плену
надежды,
Не перестаёт свою поклажу
греть.
И сидит в гнезде она, как прежде,
Чтобы жизнь в яйце не гасла
впредь.
Просидела так она всё лето
Вся в слезах несбывшихся надежд.
Опустила голову… А где-то
Ходят сплетни жалостных
невежд.
Роза видит всюду журавлята:
У других мам подросли птенцы.
Оперившись, малые «ребята»
Пробуют летать во все концы.
Поняла всё журавлиха: видно,
Что в яйце живого нет уже.
Ещё пуще стало ей обидно,
Ещё горше стало на душе.
Она встала из гнезда, печалясь,
Отряхнулась, будто бы со сна.
И пошла по кругу, вся качаясь.
Чаша горя выпита до дна.
Видит, что яичко почернело…
Вертится тревога в птичьем лбу!
И она, собравшись с духом, смело
Пробивает клювом скорлупу.
Наконец яичко раскололось,
Птенчика, бедняжку, обнажив.
Но умолк совсем писклявый голос,
И птенец, увы, уже не жив.
«Ты такой большой, такой
красивый
Каждый глаз, как звёздочка,
горит…
Будешь ты красавцем всем
на диво»,
Журавлиха, плача, говорит.
Но, увы, под небом жизнь
жестока,
Ниже пояса порою бьёт.
Плачет тихо небосвод;
с востока
Золотая осень уж грядёт.
К перелёту дальнему готовясь,
Собрались в дорогу журавли;
С малышами, в клин известный
строясь,
Покидают островок земли.
Только Роза не спешит
с отлётом,
Всё стоит, печалясь, у гнезда.
Мнится ей, что плачут
все сироты
И грустит плакучая звезда.
Журавлиха поднялася в небо,
Покружилась над своим гнездом.
Колыхались крылья чёрным
крепом,
В дальний путь отправились
потом.
Часть 2
В снежных бурках белые берёзы,
В вихре снежном Родина моя.
Журавли, спасаясь от морозов,
Улетели в дальние края
И проводят дни под небом юга,
Где всегда тепло, как в месяц
май.
А на острове здесь свищет
вьюга,
Толстым льдом покрыв
озёрный край.
Незаметно сроки пролетели,
Отошла природа ото сна,
Отшумели зимние метели,
Наступила наконец весна.
Показавшись в небе, клин усталый
Уж скользит, крылами шевеля.
Журавли спешат на остров
малый,
Где их ждёт родимая земля.
Роза, вдохновлённая, стремится:
Впереди летит, нарушив строй;
Первая на островок садится
И находит уголочек свой.
Наступило радостное время,
Время брачных танцев журавлей.
Птиц божественных большое
племя
Ловит каждый миг весенних дней.
Журавлихи заняты все делом.
Всё как водится у этих птиц.
Греют яйца тёплым своим
телом…
И у всех по пять иль шесть яиц.
Лишь у Розы, бедной, всё иначе:
У неё опять одно яйцо!
Журавлиха безутешно плачет:
Снова в грязь ударила лицом.
«Неужели, думает бедняжка,
Птенчик мой погибнет,
как тогда?»
Как же ей под этим небом тяжко,
Светит ей плакучая звезда.
Всё ж она, надеясь на удачу,
Продолжает греть своё добро;
Успокоившись, уже не плачет,
Но тревога холодит нутро.
Дни проходят хмуро и убого,
Время, как жучок хромой,
ползёт.
Но не дремлют во Вселенной боги:
Птенчик клювом по скорлупке
бьёт!
«Есть! сказала Роза,
наконец-то
Засияла и моя звезда…»
И от счастья не находит места,
Ходит важно около гнезда.
Между тем, скорлупку
пробивая,
Показался весь её птенец.
Тут, его собою накрывая,
Мама успокоилась вконец.
Позабыла все свои тревоги
Жизнь уже счастливая пошла…
И на небе, где пируют боги,
Птенчика звезда уже
взошла.
Над птенцом дрожит она,
бедняжка:
У неё ведь он всего один!
Видеть птенчиков чужих
ей тяжко…
Что ни мать за ней
небесный клин.
Так недели быстро пролетели,
Оперились журавлей птенцы,
И уже, забыв свои постели,
Пробуют летать во все концы.
Подросли птенцы глазам на диво,
И у Розы свой птенец подрос.
Стал весьма забавным
и красивым…
И в себе характер мамы нёс.
Журавлиха малышом гордилась,
Только этим божеством жила…
Божеству без устали молилась,
И за ним смотрела, как могла.
Но птенец был любопытным
слишком,
Всюду он совал свой длинный нос.
И сломал крыло себе глупышка,
Не жалея материнских слёз.
Роза то в мольбе, то в ярости
свирепой,
И отныне ей покоя нет.
Нету счастья вечного под небом,
Вечен лишь надежды
дальний свет.
Видя, как птенцы чужие споро
Начали над поймою летать,
Роза плачет… с долей тяжкой
споря,
Пробует крыло птенцу поднять.
Но, увы, затея бесполезна,
Не взлетает юное крыло.
Розе стало жить неинтересно
Розе в жизни вновь не повезло.
Часть 3
Зашумели на ветру берёзы,
Под корой их перестал течь сок,
Наступила золотая осень,
И дохнул прохладою восток.
К перелёту дальнему готовясь,
Собрались в дорогу журавли.
С малышами, в клин известный
строясь,
Покидают островок земли.
Только наша Роза с журавлёнком
Здесь остались зимовать одни.
Приземлиться ей пришлось
с ребёнком,
Лишь в заботах коротая дни.
Наступили лютые морозы,
Всё заснуло под хрустальным льдом.
Горе неизбывное у Розы:
Нет еды замёрзло всё кругом.
Журавлёнок плачется пискливо:
«Дай мне, мама, что-нибудь
поесть.
Что-то холодно мне и тоскливо…
Мы погибнем, оставаясь здесь».
Голосок птенца торопит маму,
Роза пробует достать червей:
Ковыряется в земле упрямо
И ломает кончики когтей.
Журавлёнок к маме подбегает
Чем-то поживиться наконец.
Но еды там нет. Страдая,
Плачет тихо на ветру птенец.
Да и мама ходит, вся качаясь…
Потеряла силы уж она.
Бродят Роза с малышом, печалясь,
На морозе без еды и сна.
Шли так долго, колеся округу…
Вдруг пред ними хата
в двух шагах!
И они, как к дорогому другу,
Заспешили, пересилив страх.
Роза у калитки постояла
И вошла, по наледи стуча.
Тащится за ней птенец устало,
Крылышко по снегу волоча.
Вдруг собака выскочила, лая;
Нападает сразу на птенца.
Но мамаша, детку защищая,
Машет, бьёт крылами без конца.
Тут из хаты, к счастью,
выбегает
Сам хозяин, старичок-рыбак,
В конуру собаку загоняет,
Усадив на цепь её кой-как.
Дед к пришельцам подбегает
странным,
На руки птенца к себе берёт,
И, гонимый ветром полупьяным,
Быстро в хату тех «гостей»
ведёт.
Кормит, поит, став их
«неотложкой»,
Держит их у тёплого угла
И птенцу проводит осторожно
Обработку левого крыла.
И, поправив сломанные кости,
Наложил на рану жёсткий бинт.
Покружились в благодарность
«гости»,
Хоть крыло у малыша болит.
С человеком жили они славно,
Никаких не ведая тревог.
Нет обид, ни скрытых нет,
ни явных,
Угождал хозяин им как мог.
Так минули дни… И время лечит.
Журавлёнок начал бить крылом.
И до дней весенних недалече
Заиграло солнце за окном.
Незаметно сроки пролетели,
Отошла природа ото сна,
Отшумели зимние метели,
Наступила наконец весна.
В дымке синей показалась скоро
Стая долгожданных журавлей.
И рыбак на вольные просторы
Отпускает дорогих гостей.
Полетели, крыльями махая,
Роза с журавлёнком наконец…
Пусть их неудача никакая
Не постигнет больше, о Творец!
Вспомнился случай далекой молодости, случившийся летом 1980 года в Архангельске, а произошло вот что. В одном из домов в подвале обнаружили труп. На место проишествия выехала милицейская бригада, а так как свой судмедэксперт-криминалист был в отпуске, вызвали другого из соседнего района. Судмедэксперт был отличный, но любитель выпить после работы и не только, а так как время было вечернее, он приехал на место проишествия, в хорошем поддатии. Выполнив свою работу, на выходе, а подвал был низкий и темный, он запнулся и ударился головой о трубу, и потерял сознание. Милиционеры вызвали «скорую помощь» и чтобы коллега не испачкался, положили его на носилки приготовленные для перевозки трупа и вынесли его из подвала на свежий воздух. Первой по адресу приехала санитарная бригада, по перевозке трупов. Увидев, лежащее на носилках, бездыханное тело, с огромной шишкой на голове, загрузили его и повезли в морг. По дороге, клиент вдруг очнулся, чуть не сведя с ума перевозчиков, начал ругаться и не найдя ничего лучшего, они сдали его, до выяснения обстоятельств в ближайшее отделение милиции. А так как он был с соседнего района, на все его уверения, что он свой в доску, его никто из милиционеров не знал, а документов не было и его предварили в «обезъянник». К утру конечно разобрались и его отпустили, но он затаил обиду на работников этого отделения милиции и случай вскоре представился. Не прошло и недели, как его вызвали на осмотр утопленника, пролежавшего под водой около года. Приехав на место, он увидел своих обидчиков, стоявших около трупа, бледных как полотно. Картинка не из приятных - разлагающиеся, воняющие неимоверно на всю округу, челвеческие останки, с присосавшимися тремя здоровенными налимами. Видя что милиционеры на грани отвращения, он с криком: чур налимы мои, ребята точно никто не претендует - начал отрывать рыбин от покойника и складывать в кулек, причмокивая и приговаривая, какие вкусные котлетки он вечерком сварганит. Одного обидчика стало полоскать сразу, а остальных стало рвать почередно, после того, как он каждому индивидуально, подсовываяя под нос, предлагал взять хотя бы одного себе. Ребят конечно всех вывернуло наизнанку. Отомстил, так отомстил…
Однажды, заняв деньги друзьям, мы их потеряли навсегда -- и ДРУЗЕЙ и ДЕНЬГИ…