РОДИНА
Боже, сколько лет я иду, но не сделал и шаг.
Боже, сколько дней я ищу то, что вечно со мной,
Сколько лет я жую вместо хлеба сырую любовь,
Сколько жизни в висок мне плюет
Вороненым стволом долгожданная да-a-аль !
Черные фары у соседних ворот,
Люки, наручники, порванный рот.
Сколько раз, покатившись, моя голова
С переполненной плахи летела сюда, где
Родина.
Еду я на родину,
Пусть кричат - уродина,
А она нам нравится,
Хоть и не красавица,
К сволочи доверчива,
Ну, а к нам - тра-ля-ля-ля…
Боже,
сколько правды в глазах государственных шлюх !
Боже,
сколько веры в руках отставных палачей !
Ты не дай им опять закатать рукава,
Ты не дай им опять закатать рукава
Суетливых ночей.
Черные фары у соседних ворот,
Люки, наручники, порванный рот.
Сколько раз, покатившись, моя голова
С переполненной плахи летела сюда, где
Родина. Еду я на родину,
Пусть кричат - уродина,
А она нам нравится,
Спящая красавица,
К сволочи доверчива,
Ну, а к нам…
Из-под черных рубах рвется красный петух,
Из-под добрых царей льется в рты мармелад.
Никогда этот мир не вмещал в себе двух
Был нам богом отец, ну, а чертом
Родина. Еду я на родину,
Пусть кричат - уродина,
А она нам нравится,
Спящая красавица,
К сволочи доверчива,
Ну, а к нам
© группа «ДДТ»
ДОМОВОЙ
Темной тропой домой
По светлой тропе к тебе
Тихо все за спиной
Спрятался домовой
Дремлет в печной трубе
Знать бы где спрятан клад
Сразу поднимешь взгляд
Выпустишь стрелы в цель
Кто тебя обвинит
В том, что опять гремит
Первой грозой апрель
То, что сказал немой
Так и умрет со мной
Проводом на столбе
Только глаза закрой
Воет мой домовой
Волком в печной трубе
Что потерял в лугах
Молится лбом в ногах
Просит ее ласкать
Ягоды тянут вниз
Вот и цветы сплелись
Радугой в волосах
Там где лесов края
Бродят мои друзья
Марья, Иван-да-Чай
Облако на небе
Я говорю тебе
Слово свое «прощай»
Слово свое «прощай»
Слово свое «прощай»
Темной тропой домой
По светлой тропе к судьбе
Стихло все за спиной
Спрятался домовой
Дремлет в печной трубе
На двоих - один паспорт для развода ментов,
Плэйер марки «Романтик» и кассета битлов.
На двоих - один свитер для холодных ночей,
Пара банок консервов, полкило сухарей.
На двоих - один берег, на двоих - один лес.
На двоих - одно море, на двоих - один крест.
Для двоих - один месяц и бутылка вина,
На двоих - «парабеллум», если война.
На двоих - сигарета и пара бычков.
На двоих - один зонтик и одна любовь.
На двоих - один доллар на обратный проезд.
На двоих - одно горе, для двоих - один крест.
Чёрное
Черное - черное - черное авто,
Модное такое, черное пальто,
День какой-то черный, он сгорит до тла,
В этом черном городе лишь ночь бела
Черными по белому
Буквами и целыми нотами,
Будто все неточное
Стало вдруг троеточием -
Снилось мне целый век
Что-то незнакомое из темноты:
Старое и новое - одни черты,
Да, что бы это ни было, мне все равно -
Проносилось мимо черное Renault
Черными по белому
Буквами и целыми нотами,
Будто все неточное
Стало вдруг троеточием -
Снилось мне целый век
В этом переулке не горят огни,
Где-то гулким эхо зазвучат шаги,
Чей-то силуэт возник и скрылся вдаль,
Черный мокрый воздух падал на асфальт
Черными по белому
Буквами и целыми нотами,
Будто все неточное
Стало вдруг троеточием -
Снилось мне целый век,
Мне снится целый век
Мне снилось целый век
Мне снилось целый век
Пепел сдую в чашку с молоком
Этих звезд скопленье расскажет мне о том
Как ориентиры на закат
Чайка белая берёт на залив летя назад
И белая ночь
На асфальте мокром чертит первые стихи мои
И я дышу тобой
И с моей улыбкой на устах спит город твой
Воробьев язык переведет
мне дворняжка рыжая в лужах разольет
запах кухни из фрамуг окон
Прозвонит в ночи бессонной чей то телефон
Сдружится бумага со стихом
Рассвет взломает сумерки квартир
Сходятся мосты и первым сном
Засыпаю я и просыпается весь мир
Когда ты вернешься
После долгой дороги домой,
Когда ты увидишь
Что этот мир для тебя стал чужой,
Вспомни о тех, кто ждёт,
Кто всегда тебе будет рад,
Невзирая на то, кем ты вернёшься назад.
Когда ты вернешься,
Ты поймёшь что многое сон.
И уже невозможно определить
Где оригинал, а где клон.
Но что-то тронет твоё сердце:
Тоска или чья-то ложь?
Время идёт. Так чего же ты ждёшь?
Ты можешь проснуться
И оставить печаль для других.
Ты можешь поверить в то, что
Здесь больше зрячих людей, чем слепых.
Ты можешь перечеркнуть сценарий
И выключить телеэфир.
Ведь проще простого изменить этот мир.
Когда ты вернешься,
Друзья тебе скажут: «Привет!»
Если ты посмотришь в глаза им,
Они будут долго смотреть тебе вслед.
И надеяться втайне, что это чья-то
Нелепая, но всё же игра,
В которой нет выбора,
Есть только судьба!
Когда ты вернёшься,
Попробуй принять для себя
Тот факт, что нет ни пространства ни времени.
Есть только жизнь, и она одна.
И тебе несколько легче чем тем,
Кому пришлось выбирать.
Скажи мне, дружище,
Долго ль тебя ещё ждать?
Ты можешь проснуться
И оставить печаль для других.
Ты можешь поверить в то, что
Здесь больше зрячих людей, чем слепых.
Ты можешь перечеркнуть сценарий
И выключить телеэфир.
Ведь проще простого изменить этот мир.
КАЮСЬ.
Я на колени опускаюсь,
За всё и вся себя кляня.
Я каюсь, каюсь, каюсь, -
Нет грешника грешней меня.
Какого зла я не содеял?
Каким грехом не согрешил?
Смертельным для души и тела.
Сколько я жил - столько грешил.
Я каюсь,
Каюсь
Каюсь
Каюсь
Каюсь
Каюсь
Каюсь
За часом час одно и тоже,
Но, вдруг сегодня из груди
Рванулось: Боже, Боже,
Спаси, помилуй, помоги!
Я каюсь, каюсь,
Того не зная может сам,
Что на колени опускаясь
Я поднимаюсь к небесам.
Я каюсь,
Каюсь
Каюсь
Каюсь
Каюсь
Каюсь
Каюсь
Стёкла на глаза. Спрячь улыбку свою.
В списке прочерк - ты отсутствуешь в строю.
На руках у тебя логин и пароль.
Здесь останется только твоя боль.
Дверь откроешь к ветрам пыль дорог собирать,
И даже нет нужды тебя ждать,
С ответом ждать. И только я Приду тебя провожать.
Вещи твои я раздам друзьям.
Город, где ты теперь,
Я придумаю сам.
Тебя будут искать,
Нападать на след,
Но следы твои я запутал,
Их нет.
Никому не звони.
Не прощайся ни с кем.
Будет легче мне стереть тебя совсем.
Людям всем придётся лгать,
И тебя, как всех, провожать.
Он ревновал её к дождю
И укрывал джинсовой курткой
Её июневые кудри,
А зонтик прижимал к локтю.
День дожидался темноты,
Жизнь начиналась с середины,
И закрывали магазины
Свои разнузданные рты.
Ветра стояли на своём,
Шатая цепь священнодейства,
И пошлое Адмиралтейство
Сдавало ангелов в наём,
Но вместо звёзд их берегли
Два добрых духа - Джин и Тоник,
И мир, казалось, в них утонет,
Едва дотронувшись земли…
А мне казалось,
А мне казалось,
Что белая зависть - не грех,
Что чёрная зависть - не дым,
И мне не писалось,
Мне не писалось,
Мне в эту ночь не писалось, -
Я привыкал быть великим немым.
Он ревновал её к богам
И прятал под мостом от неба,
А голуби просили хлеба
И разбивались за стакан.
И плоть несло, и дух опять
Штормил в девятибальном танце -
От невозможности остаться
До невозможности унять.
И вечер длинных папирос
Линял муниципальным цветом,
И сфинксов он пугал ответом
На каждый каверзный вопрос.
И, видно, не забавы для -
По венам кровь против теченья.
Миг тормозов - развал - схожденье…
И снова - твердая земля.
А мне казалось,
А мне всё казалось,
Что белая зависть - не блеф,
Что черная зависть - не дым.
И мне не писалось,
Мне опять не писалось,
Не пелось и не писалось, -
Я привыкал быть великим немым…
И отступил девятый вал
И растворил свой сахар в дымке…
К стихам, к Довлатову, к «Ордынке»
Он вдохновенно ревновал,
Но вместо рифм бежали вслед
Два юных сфинкса Джин и Тоник,
И воздух был упрям и тонок,
Впитав рассеянный рассвет.
Два мальчика видели, как
К ним ангел небесный влетел на чердак.
Мальчики кинулись втайне от всех
По пожарной по лестнице вверх.
Два мальчика влезли в окно,
Там пыльно, там нет никого и темно,
Только шагах в четырех от угла
Там белеют два снятых крыла.
Да, мальчики, да,
Ангелы не навсегда,
Но красть - это грех,
Крыльев не хватит на всех.
Им хочется в небо взлететь,
А нужно всего-то, что крылья надеть,
Но не решились, учили не зря
Их, что есть в мире слово «нельзя».
Два мальчика выросли и Путями различными в жизни пошли:
Один стал бандитом, другой стал ментом,
И каждый жалеет о том.
Да, мальчики, да,
Ангелы не навсегда,
Но красть - это грех,
Крыльев не хватит на всех.
Улыбнись со мной снегам, дождю и ветру.
Полюби со мной завьюженный февраль,
Полети со мной в скучающее небо,
Ощути во мне мерцающую даль.
Пожелай со мной несбыточных желаний,
Погрусти со мной над пустотою дня,
Подожди со мной ласкающего солнца,
Ощути во мне сияние огня.
Со мной…
Постучи со мной в незапертые двери,
Перейди со мной за болевой порог.
Пошути со мной над безграничной верой.
Ощути во мне извечный зов дорог.
Поиграй со мной в судьбу, любовь и верность.
Погаси со мной звучание шагов.
Почитай со мной предания про вечность,
Ощути во мне начало всех Богов.
Со мной…
С крыши город светился дальше,
С крыши города было больше,
Упирались в перила пальцы,
Черный воздух глотался горше.
Голос рвался на дне гортани,
Захотелось дневного света.
Ветер щепкой швырял по крыше
Два разорванных силуэта.
Только боги и только дети
Восходили в такие выси,
Выше крыши клубилось небо,
Выше неба была любовь:
Недоступная, неземная,
Уходящая в звездный холод,
Леденила чужие души,
Согревала уснувший город.
Вот и все, я тебя не вижу.
Этот омут такой бездонный!
Остаешься под звездным небом,
Не любимый и не влюбленный.
Ухожу по ночной дороге
Из весеннего сумасбродства,
С каждой улицей нестерпимей
Ощущаю свое сиротство.
Долго шли зноем и моpозами,
Все снесли и остались вольными,
Жpали снег с кашею беpезовой
И pосли вpовень с колокольнями
Если плач - не жалели соли мы.
Если пиp - сахаpного пpяника.
Звонаpи чеpными мозолями
Рвали неpв медного динамика.
Hо с каждым днем вpемена меняются.
Купола pастеpяли золото.
Звонаpи по миpу слоняются.
Колокола сбиты и pасколоты.
Что ж тепеpь ходим кpуг да около
Hа своем поле как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Значит, здесь вpемя колокольчиков.
Ты звени, сеpдце, под pубашкою.
Втоpопях вpассыпную воpоны.
Эй! Выводи коpенных с пpистяжкою
И pванем на четыpе стоpны.
Hо сколько лет лошади не кованы,
Hи одно колесо не мазано.
Плетки нет. Седла pазвоpованы.
И давно все узлы pазвязаны.
A на дожде все доpоги pадугой!
Быть беде. Hынче нам до смеха ли?
Hо если есть колокольчик под дугой,
Так, значит, все. Заpяжай, поехали!
Загpемим, засвистим, защелкаем,
Пpобеpет до костей, до кончиков.
Эй, бpатва! Чуете печенками
Гpозный смех pусских колокольчиков?
Век жуем матюги с молитвами.
Век живем, хоть шаpы нам выколи.
Спим да пьем сутками и литpами.
И не поем. Петь уже отвыкли.
Долго ждем. Все ходили гpязные,
От того сделались похожие,
А под дождем оказались pазные.
Большинство-то честные, хоpошие.
И пусть pазбит батюшка Цаpь-колокол,
Мы пpишли с чеpными гитаpами.
Ведь биг-бит, блюз и pок-н-pолл
Околдовали нас пеpвыми удаpами.
И в гpуди искpы электpичества.
Шапки в снег - и pваните звонче.
Свистопляс - славное язычество.
Я люблю вpемя колокольчиков.
Ой вы, гончие, вот он я.
Весь тут, до последней крошки.
Вам бы ввек не догнать меня,
Кабы я да не устал немножко.
Ох, я бы взял ещё вверх,
Да я бы взял ещё круче.
Только вот неудачный век,
Вот такой неприятный случай.
По снегу знавал снег.
По солнышку путь к дому.
По людям узнавал век,
По бесам узнавал омут.
Ох, кабы я копил масть,
Да кабы я берёг нервы -
А я любил гулять всласть,
Да я любил ходить в черву.
Ноне время больших дел.
Кому слава, кого на кол.
Только я-то не о том пел,
Только я-то не о том плакал.
Облетает в лесу клён.
Зацветает в саду вишня.
Третий лишний всегда влюблён,
Я тебе пою, третий лишний.
Ой, вся моя любовь тут,
До кровиночки, до крошки.
Ты потуже наложи жгут,
Я ещё-да поживу немножко.
Я ещё полюблю всласть,
Я ещё оголю нервы.
Я не стану выбирать масть,
Я зайду, как всегда, в черву.
Спаси, Господи, вот он я.
Вот чем моя душа дышит.
В небе алая полынья,
Кому надо, тот всё услышит.
Сомневаться не надо
Время вспять не течёт
Ровно в полночь день со склада уйдёт со счёта на счёт
Но сейчас не об этом
Я так хочу, чтобы жил
Тот, кто бросит лучик света в этот
Брошенный, брошенный, брошенный Богом мир