Как писал Иеремия, «кто не имеет идола — тому не страшен позор»
При коммунизме человек теряет личность — батальонам она не нужна.
Капитализм человека делает вещью, а на каждую вещь есть вор.
Очень хочется верить в иное, но как испить эту чашу без дна?
Возвращение Человека к себе — расточительный труд.
Куда нас несет? Кто знает, но как всегда трусливые во злобе…
Контролируя хаос равных возможностей — цивилизационный суд,
И в эти трудные дни важнее всего оставаться верным себе.
Вчера был праздник, нынче — пробужденье,
Весь в синяках, да плюс хмельной синдром,
Лежу, курю, болею животом:
Ох, погулял я в это воскресенье!
Вчера — свиреп, силён и очен смел,
Сегодня тих, спокоен, даже мрачен.
Мой нос распух, язык одервенел,
Вчерашней дракою печально озадачен.
Смотрю на женщину, которая со мной.
Вчера пришла — и до утра осталась.
В её глазах ко мне любовь и жалость,
А у меня душа — хоть в мир иной.
Он спокойно ходит по квартире,
Стирает пыль и кровь с моих штанов,
Она красива в этом душном мире,
Она молчит, ведь не осталось слов.
О Боже, как никчемна жизнь моя,
И как ничтожна дряхленькая Вера,
Смотрю на долгожданную тебя,
Но ты, пожалуй, мне уж надоела.
Да, вся не так, да, вся давно не то…
А, к чярту вся, и радость заскучала,
Подай-ка мне вон то моя пальто,
Пошли гулять, начням всю жизнь сначала.
Выл осторожно, слушал дыханье
Жизни железно — дорожного цвета.
Ты так прекрасна, а я жаждал ответа,
Сколько печали несет это знанье!
Соль на мозоли — смешные идеи,
Мир тесен так, что и ты не одета.
Запахи пыли и крови Завета
Сбросило лето, сбросило лето.
Поэты с губами на бедрах горячки
Летят без разбора во все дорогое,
И каждую ночь, воскресая из спячки,
Срываются в лютое, смертное, злое.
Переплыли Исаакий, что лысой горою
Вырос вчера и молчит между нами.
Спи мой гранит, я плейбоем накрою
Печальную песню о Блоковской даме.
Ограничены матом возможности мира,
И язык ни причем, здесь другие проблемы.
Человек в небесах — это майна и вира,
И тебе ни к чему звук на высшие темы.
Знай, что времени нет, есть безумие воли,
Только силой любви можно выйти за грани.
Перейти это поле, сдохнув от боли,
И закат весь в крови, и рассвет этот ранен.
Он свернул горизонт, он прокрался веками
В снов твоих семя, в снов твоих горло,
Он кидался стихами о Блоковской даме
Так чтоб проперло,
Пел что времени нет для тоски и печали,
Пел что времени нет для любви и для боя.
И не важно, что черти по трубам вкачали,
Вскрыл потоки сознанья он бритвой-рукою…
И упал лицом в Правду, и пытался подняться.
Если ты не поможешь, он не выйдет из драки,
Но на сердце твоем надпись — не прислоняться!
Он глупее поднявшейся в космос собаки.
Он рефлексы свои как катетер срывает,
Он вдохнул стратосферу и горит как комета,
И от боли, отчаяния, ярости лает
На звезду, исхлеставшую ветками света …
Выросли перья у тощей зимы.
Серая грязь от Луны до креста.
Затопила дома как кошмарные сны.
Как голодная шлюха после поста.
Реки утюжит ветер-каток.
Из сучьев вылазит зеленый свист.
Пищит вода, гуляет восток,
Ухмыляется запад-контрабандист!
Навалилась беда.
Как на огонь вода!
Сплющила рожу оконным стеклом,
Смотрит в дом!
Я схожу с ума!
Да, я схожу с ума!
Я завесил все окна тяжелым сном,
Холодным льдом!
У котов съезд всех кошачьих каст.
Снег в дырах, как память, ворон не счесть.
У кобелей по талону, но всем сука не даст.
Оттаяло все: и любовь, и месть.
А я не рад теплу, я разлюбил рассвет.
Я сижу в темноте, шевелю рукой.
И мне кажется что меня уже нет,
Потому что тебя, тебя нет со мной!
Навалилась беда.
Как на огонь вода!
Сплющила рожу оконным стеклом,
Смотрит в дом!
Я схожу с ума!
Да, я схожу с ума!
Я завесил все окна тяжелым сном,
Холодным льдом!
Матерится земля — шкура на китах!
Драные бока подставляя теплу!
Солнце ударило небу в пах,
Деревья торчат по колено в бреду!
Полным распадом мира, весна!
Салютует всем нам, что она удалась.
Чует новые запахи стерва-страна!
Все готовится жить. Ты одна не спаслась!
Навалилась беда.
Как на огонь вода!
Сплющила рожу оконным стеклом,
Смотрит в дом!
Я схожу с ума!
Да, я схожу с ума!
Я завесил все окна тяжелым сном,
Холодным льдом!
Сосны-виселецы. Дождь — потоп.
Разлука-беда уже на крыльце.
Перелетные птицы кричат между строк.
Я стираю глаза на своем лице.
Мне они ни к чему, ведь тебя больше нет.
Тонет память обрывками в луже воды.
Я глотаю последний огонь сигарет.
Я впустил ее в дом. Я в тисках у Весны!
Навалилась беда.
Как на огонь вода!
Сплющила рожу оконным стеклом,
Смотрит в дом!
Я схожу с ума!
Да, я схожу с ума!
Я завесил все окна тяжелым сном,
Холодным льдом!
Летели облака, летели далеко,
Как мамина рука, как папино трико,
Как рыбы-корабли, как мысли дурака,
Над окнами земли летели облака, летели облака.
Летели купола, дороги и цветы,
Звоня в колокола беспечные, как ты,
Как капли молока, как здравствуй и прощай,
Как недопитый чай, летели облака, летели облака.
Летели кирпичи, солдаты старых стен,
Драконы перемен, богема и бичи.
Не страшная война, не горькое вино,
Печальная страна, а в ней твое окно, а в ней твое окно.
Летели не спеша, порхали неглиже,
Как юная душа в сгоревшей парандже,
В Даос и Вифлеем, к окраине земли,
От глупых теорем, оставленных в пыли, летели облака.
Зажгу на кухне свет из века-сундука,
Где крылья много лет искали седока,
Достану, разомну, пристрою на спине
И запущу весну, и облака во мне, и облака во мне.
Летели облака.
Летели облака.
Летели облака.
Черный пес Петербург - морда на лапах,
Стынут сквозь пыль ледяные глаза.
В эту ночь я вдыхаю твой каменный запах
Пью названия улиц, домов поезда.
Черный пес Петербург - птичий ужас прохожих,
Втиснутых в окна ночных фонарей.
На Волковском воют волки, похоже
Завтра там будет еще веселей.
Этот зверь никогда никуда не спешит.
Эта ночь никого ни к кому не зовет.
Черный пес Петербург - я слышу твой голос
В мертвых парадных, в хрипе зонтов
Твои ноты разбросаны всюду как ворох,
Капли крови на черствых рублях стариков.
Черный пес Петербург - крыши, диваны,
А выше поехавших крыш пустота.
Наполняются пеплом в подъездах стаканы.
В непролазной грязи здесь живет пустота.
Этот зверь никогда никуда не спешит.
Эта ночь никого ни к кому не зовет.
Черный пес Петербург - рассыпанный порох
Тайны этих стен гробовой тишины
Дышит в каждом углу по ночам странный шорох
Здесь любой монумент в состоянии войны
Черный пес Петербург - время сжалось луной
И твой старый хозяин сыграл на трубе.
Вы молчите вдвоем, вспоминая иное
Расположение волн на Неве.
Черный пес Петербург - ночь стоит у причала.
Завтра в путь я не в силах судьбу отыграть.
В этой темной воде отражение начала
Вижу я, и как он не хочу умирать.
Черный пес Петербург - есть хоть что-то живое
В этом царстве облеванных временем стен?
Ты молчишь, ты всегда в состоянии покоя
Даже в тяжести самых крутых перемен.
Этот зверь никогда никуда не спешит.
Эта ночь никого ни к кому не зовет.
Только я, только ты, я, ты, я, ты.
Сердце, наше сердце живет.
Только я, только ты, я, ты, я, ты.
Сердце, наше сердце живет.
Наше сердце поет.
Этот Звеерь!
Эта Но-очь!
Только я, только ты, я, ты, я, ты.
Сердце, наше сердце живет.
Чувство - это тоже способ мышления, познания мира. Только оно в конечном итоге не врет, все остальное - искривление.
Дождь, звонкой пеленой наполнил небо майский дождь…
Гром, прогремел по крышам, распугал всех кошек гром
Я открыл окно, и веселый ветер разметал все на столе -
Глупые стихи, что писал я в душной и унылой пустоте
Грянул майский гром, и веселье бурною, пьянящею волной
Окатило. Эй, вставай-ка и попрыгай вслед за мной,
Выходи во двор и по лужам бегай хоть до самого утра:
Посмотри как носится смешная и святая детвора
Капли на лице - это просто дождь, а может - плачу это я,
Дождь очистил все, и душа, захлюпав, вдруг размокла у меня,
Потекла ручьем прочь из дома к солнечным, некошеным лугам,
Превратившись в пар, с ветром полетела к неизведанным, неведомым мирам…
И представил я: город наводнился вдруг веселыми людьми,
Вышли все по дождь, хором что-то пели, и плясали, черт возьми,
Позабыв про стыд и опасность после с осложненьем заболеть,
Люди под дождем, как салют, встречали гром - весенний первый гром…
Рэкетир Прокопенко читает стихи,
И он в тюрьме никогда не помрёт от тоски.
Космонавт Чернодыров влетает в окно,
Он привык с невесомости, с ним это давно.
Сионист Иванович листает журнал «Огонёк»,
Про него там ни гу-гу, но Огонёк его любимая лошадь.
Проститутка Джульета пришла не одна
С ней помятый клиент без валюты, но есть ордена.
Депутат Депутанов примеряет английский костюм,
На потрёпанной шее следы государственных дум.
Гуманист Кашпировский читает Майн Кампф,
Рядом Гриша Распутин трясёт бородой,
Он научит Толяма как делать с кайф,
Как лечить лопухов, как повышать надой.
Пионер Гегемонов бастует орлом целый час,
Ему всё надоело, он к себе не пускает нас.
Он рисует на стенах, он мрачно вникнет вперёд,
И ему наплевать, что страну его протест не волнует.
Генерал Пацифистов ковыряет на мундире помёт,
Не боится герой, что голубь мира его не поймёт.
Педагог тётя Нина принесла вам букет белых роз,
Они от общества «Память» вместе с общиной склероз.
Кооператор Копейкин вырезает из рублей Ильичей
С ним подруга тоска, но как заработать на ней?
Коммунист Хобибулин медитирует в красном углу
С ним Карл Маркс в позе Будды и Лёнечка в виде Гуру.
Вы все в моём доме…
Вы все в моём доме…
Миссионер Гребенщиков эмигрирует в город Рязань,
Мы спросили зачем, он ответил: «Все дрянь,
Это страшный страна, это страшный странод,
В этих джунглях меня уже никто не понимает, не понимает!»
Я пытаюсь понять вас до одного,
Я пытаюсь во всех вас хоть что-то найти,
Ведь завтра, быть может, не будет уже никого.
И всем нам придется пройти по одному пути.
Для времени нет понятия «хватит»,
Время, старик, никогда не спит.
Но пусть этой ночью никто не заплачет,
Пусть никто не будет убит!
Там, где тьма стоит до света
Где небpитые умы
Смысл невеpья от завета
Чтут наказы из тюpьмы
Hа спине таскают вpемя
Да ссыпают на весы
Чистят мpамоpное темя
Коpмят Спасские часы
Днем кpяхтят под обpазами
Воют в небо по ночам
Hе в свои садятся сани,
А потом все по вpачам
Сколько буйных с плеч сpубили
Hи пpишили не одной
Тянут песнь как деды жили
Сами мpачно да по одной
Беpегут до пеpвой смеpти
Отпевают до втоpой
Всех святых pаспяли чеpти
Бог навеpно выходной
Все не в масть, да все досада
Свет да тьма, да света нет
Завели хмыpей в засаду
Да пытают столько лет
Днем со свечками искали
Выход в жизнь, где все не так
Дыpок много, все слыхали
Да не выскачить никак
Там где тьма стоит у света
Там где свет всегда у тьмы
От Советов, до завета
Пpавят стpанные умы
Волосатыми глазами
Шьют дела, куют детей
Запpягают летом сани
И похожи на людей
Эй пpокашвивша живая
Спой негpомко под луной
Как я на гpуди стаpая
Спал счастливый и хмельной
Снились вpемена дpугие
Миp без дуpи и войны
Где мы стpойные, нагие
Паpни - тpезвые умы
Что пpинес благие вести
Пьяный ангел на кpыле
Все мы на пеpине с песней
Стpоим небо на земле
Дождя не будет…
Уровни.
Уровни жизни, уровни быта,
Бесконечная многоэтажка вселенной.
Секс да икона, грязь да корона.
Вечно рассвет над волосами да закат между нами.
Доменная печь между ног.
Каждому свой бог.
Кипящая эротика в центре Земли.
Вечернее небо над золотой степью,
Жизнь, болтающая со смертью.
А где ноль, где ноль-горизонт?
Где ноль сумма воль?
Где этот вечный поцелуй Земли и Неба?
Эх, водки бы нам да хлеба!
Зачем жизнь, зачем смерть, зачем мы,
Эти вечные песочные часы без притяжения…
ГЛАЗИЩА
Вот она - куда-то идет,
Вот он я - смотрю на нее.
Это было вчера, мы молчали вдвоем,
Она свежа и прекрасна, я сказал: «Пойдем!
Я там, где небо без крыши, где дым без огня,
Где саблезубые мыши все мимо меня,
Где гвозди, вбитые в воду, ржавеют дождем,
Где мы в непогоду погоду найдем.»
Эта любовь ужасна, эта весна хороша.
Ах, твои, твои глазища,
Твое имя на заборе,
Я согласен выпить море-
Лишь бы доползти до днища.
Разгулялася природа,
При деньгах, а все же нищий
Продолженья просят рода
Эти чертовы глазища.
… Пора!
Я сказал ей, я сказал ей: «Пора!»
Я сказал ей, я сказал ей: «Пора!»
Я сказал ей, я сказал ей: «Пора!»
Вот она- куда-то идет,
Вот он я- смотрю на нее.
Здесь я не знаю, что петь, и я не знаю, чем быть.
Я научился не спать, но разучился любить.
Я вроде что-то забыл - ты, конечно, права,
Иди ко мне, мы потом обсудим дела.
Эта весна ужасна, эта любовь хороша.
Я сказал ей, я сказал ей,
Я сказал ей,
Я сказал ей, я сказал ей Я сказал, сказал, сказал ей Я сказал ей:"Пора!"
А суть-то она проста очень - нужно жить в мире и любить человека.
Однако зло осложняет мир, и уже не видны элементарные истины.
Любая награда - диалог. Принимая ее, ты соглашаешься с порядочностью, честностью и не меркантильностью дающих.
В нынешней системе координат легче существовать как раз непорядочным людям, жаждущим наживы за счет ближнего своего.
Российский рок переживает не лучшие времена. Если его раньше цензурировала политика, то теперь вместе с ней и шоу-бизнес, деньги.
С властью никаких дел не имею. И она со мной тоже. Единственная эротическая связь с ней - это наши налоги.
Свобода - страшная вещь. Многие ошибочно ее понимают как волю