Пилот не просто зритель. Он не восхищается красками земли и неба, следами ветра на море, позолотой закатных облаков, - он их обдумывает. Точно крестьянин, который, обходя свое поле, по тысяче примет узнает, ждать ли ранней весны, не грянут ли заморозки, будет ли дождь, и пилот тоже предвидит по приметам близкий снегопад, туман или ясную, погожую ночь. Поначалу казалось, самолет отдаляет человека от природы, - но нет, еще повелительней становятся ее законы. Грозовое небо вызывает пилота на суд стихий - и, одинокий, он отстаивает свой груз в споре с тремя изначальными божествами: с горами, морем и бурей.
Молодости бурные успехи,
Канули в безвременную быль,
Вспоминая прежние потехи,
Улыбнусь… А, всё уже ковыль…
Парк.Снежинки.И дыханье паром,
Сладость губ, зелёные глаза,
Взгляд касался, обдавая жаром…
На щеке… Невольная слеза…
Под крылом огни аЭропорта,
Взмах рукой, надвинутый берет…
Три часа счастливого полёта,
В горьких восемнадцать, превратились лет…
Не летают в память самолёты,
В прошлое не знает штурман курс…
Лишь во сне я становлюсь пилотом,
И опять лететь туда берусь…
Оренбург 13 апреля 1961 года*
Апрель. Шестидесятые. Начало.
На площади битком стоит народ.
А праздников тогда так было мало!
Чего же он сегодня долго ждёт?!
Из кожи шлем и взгляд лукавый!
На стену вывешен ЕГО портрет.
«Так кто Гагарин?! Этот малый?!»
И будто ночью вспыхнул свет!
Вновь тишина и слышен шёпот,
предвидя праздника кураж!
И шёпот превратился в рокот:
«Да это Юрка! Оренбургский! Наш!»
Был в «оккупации» мальчишкой,
аэроклуб, учёба и литейный цех,
судьба не баловала слишком,
обычная, теперь уже не как у всех!
А в Оренбурге -новая дорога в небо,
который уж потом минует всякий год,
в каких бы званиях Гагарин не был,
он первый космонавт и он всегда-пилот!
*тогда практически не было телевизоров и видео информация доходила не так быстро, как сейчас.
Краснодарский край 2011 г.
Иней, утро, сонным будет тёплый дом.
Долгим стуком исчезал во сне вагон.
Камнем в сердце лягут мне твои слова.
Сон в ноябре навсегда.
В темных окнах будет все казаться сном.
Тает дымом чай под снегом и дождем,
Лишь губами душу выдохнешь едва.
Сон в ноябре навсегда.
Птиц молчанье, одеяло мокрое,
Без печали эхо песни долгое
Тихо сложит в листья ангел два крыла
Сон в ноябре навсегда.
Джек был пилотом-асом. Настолько классным, что когда начался японо-американский военный конфликт, его сразу же направили в бой без подготовки на базе. Прибыв на авианосец, Джек тут же отправился в бой и сразу уничтожил 6 японских самолётов. Он поднялся выше, на высоту 7 километров и ещё 10 японских самолётов прекратили своё существование. И тут Джек заметил, что горючего осталось совсем немного. Он спикировал вниз и идеально приземлился на палубе авианосца. Выскочив из самолёта,
он отдал салют капитану:
- Ну, и как вы оцениваете мой первый боевой вылет?
На что капитан ответил:
- Осень холосо, но ты сделал васный осибка…
Расшифровали чёрный ящик разбившего самолёта. Оказалось, что последними словами пилота были;
-Васёк, гляди, как я умею!
Я облегчаюсь в тамбуре,
На стреме две подружки,
С лимоном чай, штанов карман,
Там семечки и сушки.
На семь парсеков мертвое ничто,
И ангелы дозорные на вышках,
Ты запахни, родимая, пальтишко,
И плюнь три раза, чтобы повезло.
Я расскажу заветную
Историю, что нашептали
ветры мне полярные
про то, что есть земля,
где лютой стужей стянуто лицо,
где лужи отражают звезд колючки,
где вместо Винни - Пухов в небе тучки,
там тепловоз наш остановит колесо.
Домой бы мне приехать, в ванну завалиться,
Кота за ухом потрепать, да чаю бы напиться,
Свернуться в одеяле, в подушку бы зарыться,
И до весны… и до весны забыться…
Ушами кверху шапка,
Бутылка водки в складчину,
я возвращаюсь домой
К себе на Ленинградчину.
Колеса скрипнут, и вагон пойдет…
И сердце вдруг сожмет, что не остался.
Как жаль, что я с дождем не попрощался,
Но думаю, что он еще зайдет.
И нужно шарить вдоль стены,
Хоть дверь и не предвидится.
Гораздо легче носом в угол
И на всех обидеться.
Хвостом вилять - себя не уважать,
Когда кругом враги и нет подмоги,
И нужно защитить, не «сделать ноги»,
Оскалить зубы, мясо в клочья рвать…
В годовщину пребывания на ЖМ:
Серым волком поезд мчится,
След печатая в снегу.
Я сижу. Господь - напротив.
Говорим за жизнь.
Той зимой длиннее песня
Стала с голоду
Сердца моего, пьяных глаз,
Седины в зрачках.
Расскажи мне, святый Отче,
Как же можно здесь молчать?!
Чтобы мог я здесь прожить -
Лгать меня учи!
Что забыл я в этой клетке,
Если счастье моё там,
Где ребятня сидит по крышам,
Словно воробьи?
Мы поменяем наш билет,
Вернёмся в Питер.
Любимый мой на рукаве
порвётся свитер.
Из декабря Бог шлёт ответ
В конце июля,
Чтобы я близким мог сказать,
как их люблю я.
Ты скажи мне, мать - природа,
Я ли зверь аль человек?
В шею гонишь, холку гладишь,
Не пойму тебя.
Все вороны как вороны,
А я белая как снег,
Дёгтем вымазан,
да белым пухом облеплён.
Бог сидел, поджав колени,
Да задумчиво молчал,
Улыбнулся, молвил:
«Иди ты к чёрту, Илья!»
И я умер в сотый раз,
Воскреснул, и искать пошли
Его по свету снова
Я да и любовь моя.
Помесь рока с лохматой природой,
Выскребая до дыр мой покой,
Убегаешь одна в непогоду
Без зонта, по собачьи босой.
Лижешь тёплые майские лужи
И поёшь под охрипшей луной,
Но простуженный лай твой не нужен
Тем, которых зовёшь за собой!
Медных денег слепые осколки -
За любовь здесь на кровь подают,
Из-под жёсткой нахмуренной чёлки
На ладонь твои слёзы текут.
Против шерсти ей чувство уюта
След нездешний и запах чужой.
Мы с тобой безымянной породы,
Две дворняги с дороги одной.
Смешная сестрёнка Лета
Наговорит, наговорит тёплых слов,
Расскажет о том, об этом,
Как до зари не спали от комаров.
Как играли в полночные игры,
Как смеялись и прыгали с крыш,
Чаще рыли ловушки для Тигры,
И ещё что-то, милый малыш…
Смешная сестрёнка Лета
Наговорит, наговорит тёплых слов.
А знаешь, зря не поехал,
Не подарил Августе своей цветов!
А ты знаешь, какие картинки
По утрам она видит во сне,
Бросив платье в ромашках на спинку
И сандалии оставив в росе?
Малышка тряхнёт кудрями.
Ах, Боже мой, как пахнут они травой!
Я буду немножко пьяный,
Я не пойму, я не пойму, что со мной?
И мы листаем гербарий с цветами,
И она мне расскажет про дождь,
И откроет секрет между нами,
Что влюбилась, и что он похож на меня.
Смешная сестрёнка Лета
Оденет плащ, и скажет «Зиме не верь!»,
И выйдет с последним светом,
Не затворив, не затворив даже дверь.
И покатятся капли по стёклам,
По ветвям уже жёлтых берёз.
Моя бедная Лета промокнет.
Я встревожен за Лету всерьёз…
Танцы с бубном на столах.
Всё, что нам ещё осталось -
Перевернутая радость,
Пыль на каменных ногах.
Тянет в новые места.
Разгони свою усталость.
Наступающая старость
Крутит пальцем у виска.
Эх, лихие поезда.
Необитые пороги.
Эти каменные доки -
Путь к закрытым городам!
Неподдельно торжество,
Ветер рвётся на ладони.
Ты ушел от той погони.
Тебе снова повезло.
И будут битвы на словах.
В горле ком, на сердце радость,
Всё, что нам ещё осталось -
Выбить руны на камнях.
Эх, лихие поезда,
Заплутавшие дороги.
Эти каменные доки -
Путь к закрытым городам!
Садись напротив,
Я посмотрю в твои глаза.
Что нам этикеты?
Что теперь я для тебя?
Воды Стикса
Наполовину переплыв,
Оглядываться поздно.
Что теперь нам слезы?
-Нервный срыв.
Насмешливо глядят
Сквозь амбразуру век
Стальные пули синие,
Что валят наповал.
А я двумя камнями
От вечности седыми,
В ответ тебе
Бесшумно хохотал.
В боях нелегких
Бывало, шли плечами мы.
Помнишь как взлетали,
С кормы летели под винты?
Вином шершавым
Мы провожали к ночи день.
Медведица Большая
Шептала мило с неба всякую дребедень…
Минуту молча
моих подруг, твоих друзей.
Из одного стакана
Мы пили яд чужих людей.
Но два билета
Судьба нам молча раздала:
Тебе налево, мне направо…
Уходишь? Заходи. Пока.
Пол, потолок, шершавые деньги,
Замазанный гипсом висок,
Я хотел так много, немного успел,
Оглянулся - вот и весь срок.
Оставил следы, ворох странных слов,
Беспамятства белые дни,
Звонок друзьям как последний патрон,
Я сажусь на хвост метлы.
Жизнь без билета, неси меня быстрее,
От сонных городов. Бельё и чай
Я не возьму, лишь лай собак всё злее.
И в воздухе моё «Прощай»!
Последний рубеж, сломанный воздух,
Отчаяние, взорванный мост.
Я бережно нёс на руках свою душу,
По телу скулил погост.
Порвать со старым, все прошлое - дрянь,
Впереди беспредел бытия,
Я сорван с цепи, я падаю. Ангел
На руки ловит меня.
(Пилот, «Осень», 2011)
Когда ты вернешься
После долгой дороги домой,
Когда ты увидишь
Что этот мир для тебя стал чужой,
Вспомни о тех, кто ждёт,
Кто всегда тебе будет рад,
Невзирая на то, кем ты вернёшься назад.
Когда ты вернешься,
Ты поймёшь что многое сон.
И уже невозможно определить
Где оригинал, а где клон.
Но что-то тронет твоё сердце:
Тоска или чья-то ложь?
Время идёт. Так чего же ты ждёшь?
Ты можешь проснуться
И оставить печаль для других.
Ты можешь поверить в то, что
Здесь больше зрячих людей, чем слепых.
Ты можешь перечеркнуть сценарий
И выключить телеэфир.
Ведь проще простого изменить этот мир.
Когда ты вернешься,
Друзья тебе скажут: «Привет!»
Если ты посмотришь в глаза им,
Они будут долго смотреть тебе вслед.
И надеяться втайне, что это чья-то
Нелепая, но всё же игра,
В которой нет выбора,
Есть только судьба!
Когда ты вернёшься,
Попробуй принять для себя
Тот факт, что нет ни пространства ни времени.
Есть только жизнь, и она одна.
И тебе несколько легче чем тем,
Кому пришлось выбирать.
Скажи мне, дружище,
Долго ль тебя ещё ждать?
Ты можешь проснуться
И оставить печаль для других.
Ты можешь поверить в то, что
Здесь больше зрячих людей, чем слепых.
Ты можешь перечеркнуть сценарий
И выключить телеэфир.
Ведь проще простого изменить этот мир.
Стёкла на глаза. Спрячь улыбку свою.
В списке прочерк - ты отсутствуешь в строю.
На руках у тебя логин и пароль.
Здесь останется только твоя боль.
Дверь откроешь к ветрам пыль дорог собирать,
И даже нет нужды тебя ждать,
С ответом ждать. И только я Приду тебя провожать.
Вещи твои я раздам друзьям.
Город, где ты теперь,
Я придумаю сам.
Тебя будут искать,
Нападать на след,
Но следы твои я запутал,
Их нет.
Никому не звони.
Не прощайся ни с кем.
Будет легче мне стереть тебя совсем.
Людям всем придётся лгать,
И тебя, как всех, провожать.