Она решила не напоминать о себе, а о ней и думать забыли…
Ластиком вожу я по бумаге
И стираю памятные знаки.
Если б только можно сделать так,
Чтоб тебя стереть, как этот знак !
Вот и снова осень наступает.
Слышу, как листва под ногами шуршит,
Что с деревьев стремглав опадает.
А в небе над землёю стая журавлей летит.
И вот уж который хоккейный сезон открыт,
И снова матчи, кубки и радость побед.
Вот только сердце что-то щемит и щемит -
Уже четыре года, как команды нашей нет.
Всё так же высоко летают самолёты,
Всё так же быстро и шайба скользит.
И новая атака на соперника ворота,
Но уж без тех, кто уже не взлетит.
«Локомотив» живёт и побеждает снова,
И яркие медали золотом блестят.
И вновь болеем мы за наших чемпионов,
Что на льду побеждают за себя, за нас
И за наших ребят.
А ребята, они никуда не ушли,
Они с нами ещё не прощались.
Чтоб увидеть их на арену взгляни,
Присмотрись - они там остались.
Их не может увидеть соперник, судья -
Удивляются внезапно заброшенной шайбе.
И не знают болельщики, не знают друзья,
Кто тайком помогает команде.
Словно ангел-хранитель Галимов промчит,
Отобрав у соперника шайбу.
Где-то рядом Руслан ветерком пролетит,
Ну и Марек поддержит команду.
Когда вновь попытаются гол нам забить,
Стефан шайбу мгновенно поймает.
И в ворота соперника она мигом влетит -
Это Ваня наш клюшку подставил.
Они на каждую игру спускаются из рая,
И знают это те, кто верит в чудеса.
Они за наших каждый матч играют,
А после снова улетают в небеса.
И снова наши на арене побеждают.
И так же плавно вертится земля.
А в небе голубом над Волгой пролетают
Сорок четыре белых журавля.
Посмотри, вон они мчатся по небу!
Они мчатся быстрей и быстрей.
Машут крыльями быстро и резво,
Словно тоже играя в хоккей.
Замедлили кони свой бешеный ход…
Морозом по коже июльский восход
И весть, что заставила сжаться сердца:
Ушел. Не дожил. Не допел до конца.
Рванулись к вокзалам, аэропортам:
-Билет до столицы. В ответ:
-В Москву посторонним сейчас нельзя.
Но кто посторонний в России,
Когда умирает Поэт.
Ведь он не околицей наших судеб
Прошел, все поняв и вместив.
По душам наотмашь ударил струной
Его хриплозвучный мотив.
И вздрогнули души от песен его,
Омывшись слезами и смехом.
Поэт на себя принял общую боль,
И сердце, не выдержав ноши такой,
Затихло расстрелянным эхом.
Затихло… Поэт доиграл, долюбил,
Оставил ненужные споры.
И вечности тихо врата отворил,
И в звездные вышел просторы.
1980-е
Любовь - это память. Сотрите человеку память, и любви не будет. Загоните его в рамки обыденности, и он сойдёт с ума. Всё хорошее конечно. Поэтому будет больно. До тошноты. И невозможно мерзко.
Ученые не могут разгадать механизм памяти человека возможно потому, что она хранится не в голове, а в информационном поле Земли.
Ты мне прозвонилась сквозь страшную полночь:
«А ты меня помнишь?»
ну, как позабыть тебя, ангел-звереныш?
«А ты меня помнишь?»
твой голос настаивал, стонущ и тонущ -
«А ты меня помнишь?» «А ты меня помнишь?»
и ухало эхо во тьме телефонищ -
рыдало по-русски, in English, in Polish -
you promise? Astonish… а ты меня помнишь?
А ты меня помнишь, дорога до Бронниц?
И нос твой, напудренный утренним пончиком?
В ночном самолете отстегнуты помочи -
Вы, кресла, нас помните?
Понять, обмануться, окликнуть по имени:
А ты меня…
Помнишь? Как скорая помощь,
В беспамятном веке запомни одно лишь -
«А ты меня помнишь?»
Кого приютил в сердце, в воспоминаниях останется навечно…
В стране Память время всегда и только одно -
настоящее. В королевстве Прошлое часы тикают…
но стрелки никогда не двигаются.
В нашей памяти, как и в компьютере, сохраненные файлы иногда не загружаются.
Странная память, однако у нас,
если одарят - забудем тотчас,
если обидят - то долго болит,
что тут поделать, такой уж мы вид.
Платье было такое - в горошину,
С воротничком, из мягкой фланели,
Есть фотокарточка - я взъерошенная
В детском садике - на качелях.
Белые гольфики, бантик в косичке,
Коленки подраны, зубы шатаются,
Ножки тоненькие, как две спички…
Ну, не девочка, а раскрасавица!
Так меня папа называл ласково,
Прижмет к себе, поцелует в щечку,
И каждый вечер с новою сказкой
Про меня - принцессу - папину дочку…
Уйдет на цыпочках, дверь прикроет,
А щелку оставит, чтоб не пугалась,
Я не спала, и все замки строить
И драконов считать на ковре пыталась.
У меня, как у той принцессы из сказки,
Была казна и спрятанные богатства -
Серебряный доллар американский
На который купить собиралась царство,
Цветные стеклышки из калейдоскопа,
Я долго считала их драгоценными,
И диафильмы для фильмоскопа,
Они казались и вовсе бесценными.
Папа частенько уезжал на сборы,
Я фильмоскоп включала в розетку,
Плотно закрывала в комнате шторы
И крутила сказку себе про репку.
Было мне тогда года три, не больше.
Читать не умела, смотрела картинки
Часы напролет… Могла бы и дольше,
Но однажды папа привез пластинки
И магнитолу «Рига», по-моему,
На черных ножках, последней модели.
Я быстро изучила, что как устроено,
Папина доченька, на самом деле.
Вот это сказки… Пластинка крутится,
Голос так ласково, тихо, вкрадчиво:
«Все будет прекрасно, захочешь - сбудется,
Только с дороги своей не сворачивай…»
Потом уже в школе - класса до пятого -
Читала я сказки и верила свято,
Вот вырасту, встречу принца богатого
Где-нибудь в царстве своем тридесятом…
Смотрю на себя и на старое фото,
Скучаю по детству и папиным сказкам,
И часто всплывают в уме эпизоды
С другими лицами… другими красками…
Видел сон: ты мне улыбалась,
Я стоял подперев стену.
Мы молчали, в глазах читалось,
-Я тебя и без слов пойму.
За спиною мелькнули тени,
Я проснулся - холодный пот.
Какой был сон красивый!
Пробужденье на части рвёт.
И по улицам мокрым и скользким,
С фонарями цвета луны,
В новь пытаюсь найти средство
Что бы не видеть больше сны.
По рассветам да по закатам,
Ленным шагом, по лужам в брод…
Научиться бы не помнить…
Стерва-память того не даёт…
Этот город, зима и лето.
Даже птицы кричат проснись.
Ты её потерял, не стоит,
У неё теперь новая жизнь.
Говорят - кто себя не любит,
Не умеет других любить.
Если правы они, то значит,
Я тебя должен был забыть.
У меня, неплохая память… особенно четко я помню, как пробежала по телу волна и первый раз обожгли твои губы… Секунда и вниз скользнула рука, невзначай отключив рассудок.
Помню на озере уток, как ходили по парку гулять… Практически все рассветы в одной постели и все, без исключения вечера… Как засыпали с тобой на одной подушке… отчетливо… будто вчера… Наизусть все песни Земфиры, стихи Цветаевой, кое-что Пастернака и Маяковского, названия многих картин Рафаэля, а, если напрячься, может быть Бродского пару творений… Помню вкус бабушкиного варенья. Как брату достался шрам на ноге
в районе коленной чашечки, приметный такой - в виде сердечка. Как дед нас водил купаться на речку. Как стыдно раздеться, когда первый секс при свете… Как папа учил кататься на велосипеде, а вдоль дороги росли ромашки… В школьных тетрадях листочки с чудным названием промокашка… Как заболел любимый щенок, а мне сказали, что потерялся, хотя на самом-то деле сдох. Помню яблочный вкусный пирог, который пекла соседка. Зимой кормушки для птиц на ветках… Как мама готовила борщ, блины с молоком на завтрак…
Как последний раз мне сказала «До завтра»…Помню записки на холодильнике: «Плов в сковородке, целую. Не опоздай.» Как рушился мир в одно осеннее утро, как зазвонил телефон… как ей закрывали глаза… И потом очень скверная осень и нескончаемая зима…
Казалось, она раздавит меня, разрушит. Вокруг так много чужих, ненужных и лишних лиц… Как осознала, что ты -мой единственный смысл, мой спасательный круг, мой священный Грааль… Как сидели всю ночь у костра пели и на гитаре играли… Запах твой помню отчетливо и невероятно точно… Как в душе моей ТЫ глубоко и прочно… Твои волосы, руки, глаза, ресницы. Отпечатки губ не твоих на моих ключицах. Твои слезы на вкус, как хотели не раз проситься… Как потом обнимались всю ночь, а за окном до утра надрывались птицы… Как по клавишам пальцы твои… мне нравилось фортепиано, но только, если играешь ТЫ, помню все подарки твои и цветы. Как мотаясь по магазинам, примеряли чудные наряды, как тепло и уютно, когда ты рядом… Помню каждую смс с откровенными мыслями… пару стихов не тебе написанных… Письмо Татьяны к Онегину, столицы практически всех стран мира… Но особенно четко в памяти ТЫ … и песни Земфиры)
я не пишу стихов, я ими говорю,
порой сама с собой о чем-то споря,
на память оставляя январю
душевных струн ночные переборы,
дождливую особенность души,
нетронутый бокал мартини rosso,
недогоревших рукописей шифр,
незаданные вовремя вопросы…