Меня не тронул голос твой
Впервые…
Я просто рада что - живой…
Живые…
И в этом сумраке ночном,
Так тихо
Мы бога просим об одном:
От лиха
Храни родного… И того,
Кто близко…
А нотки тембра твоего
Так низко
Пытались что - то рассказать
О давнем…
Но мне не надо забывать
О главном…
Он помнит застенчивость пламенных рук,
И грустные ноты, скользящие ввысь,
Но брошен, забыт… Тишина лишь вокруг,
Лишь слёзы росы на рояль пролилИсь…
Его лепестки не живЫ, словно воск,
Душа улетела за музыкой вдаль,
И клавиш печальных жемчужность и лоск
Навеки покинуть теперь уж не жаль…
Цветы ни в чем не виноваты чтоб жертвой пасть для выражения чувств людей.
Я призываю, найти цветы в душе своей, чтоб сохранить любовь и красоту вокруг любимых, даря их доброй мыслью взглядом, словом.
Но сорвав и подарив хотя б один живой цветок, ты должен знать, что он бесценен.
Не стоит их бросать на снег.
Ты так трогательно обо мне заботишься,
Смотришь, как я реагирую.
Удивительно - ты тревожишься,
Когда я тебя игнорирую.
Было всё по-другому недавно,
Мы чужие были друг другу.
И в газах моих слёзы не трогали
Тебя, занятого подругою.
Что случилось? И чем заслужила я Взгляд твой пристальный, тон заботливый?
Может просто любовь моя искренняя
До души твоей нежно дотронулась.
Так хочется быть с тобой рядом…
И чувствовать нежность твою…
Подобно сектантским обрядам,
Предаться на ложе огню.
Пусть он обжигает и ранит,
Оставляя на теле следы,
Пусть твой голос меня одурманит,
А глаза доведут до беды…
Есть лишь ночь для мечты исполненья,
Дикой страсти и нежной борьбы.
Есть лишь ночь… а потом, к сожаленью,
Мы сдадимся на волю судьбы…
Скажи мне прямо, не тая,
Кривить душой, прошу, не надо-
Что я значу для тебя?
Возздам тебе за то награду…
Коль дорога тебе, как жизнь,
Останусь здесь, с тобою рядом,
Я буду мигом дорожить,
Как садовод цветущим садом.
Я буду верной и родной,
Всегда с тобой, везде и всюду,
Я буду любящей женой…
Я всё же буду верить в чудо…
А если скажешь мне уйти-
Уйду… уйду без промедленья!
Стоять не буду на пути,
Не опущусь до униженья!
Ты только душу мне не рви,
Она истерзана тобою.
Скажи мне честно, не таи!
Уж нету сил… сдаюсь без боя…
Горстями осень золото листвы
Бросает щедро, пыль укрыв дорожную.
Давай попросим у нее взаймы
Тепла последнего, но прежде, можно я Представлю, что мы снова влюблены…
Поверю снова в чудо невозможное.
Губами губ твоих слегка коснусь…
Не поцелуй… а ветра дуновение…
Но губы горячи… неровен пульс…
И снова мы во власти наваждения…
А завтра будет дождь, он смоет пусть
Моё уйти поспешное решение.
Но… бабье лето - не сезон дождей…
И утро принесет с собой прозрение…
Я отпускаю в небо журавлей,
Непостоянство их, мираж, видение…
Ты был мне всем… и не было родней…
Как жаль, что всё - игра воображения…
Депрессия…
Все думают - во зло,
Я думаю, депрессия - во благо…
Когда вокруг тоскою замело,
Душа укрыться просит…
Ей так надо…
Ей, главное,
услышать тишину,
И в ней повыть,
отчаянно и глухо,
Слезами смыть обиды и вину,
Ну, может, -
пошептаться в чье-то ухо…
А после
утомлённая печаль
Туманом слёз тоску твою укроет…
Нам надо осознать - а ЧТО нам жаль?
Депрессия, как врач,
нарывы вскроет…
К черту и за черту, хочешь я стану прошлым?!
Кофе горчит во рту, дым опостыл, стал пошлым.
С каждым щелчком часов, сердце быстрее бьется,
Прошлое на засов, никто уже не пробьется…
И хочется сто шагов до счастья считать забвенно,
Впитать красоту лугов, объять все вокруг мгновенно.
Степенно обнять закат по-дружески неуклюже,
Беспечно как на плакат смотреть на луну что в луже.
Все ближе снега седин, жизнь льется, но не рекою
- Пока человек один, он ближе к земле, к покою.
А стою ль один я ста?! Боль снята с креста - воскреснет!
Мой взор избегал зеркал, боясь, что мечты мир треснет.
Погаснет, возможно, свет, а может быть нет - не знаю,
Лишь путь нам дает ответ, вернее шаги по краю
И к раю спешить не смей и ада не бойся - тщетно,
Ведь всех искушает змей, все Богу поверь заметно.
Как несправедливо мы судим,
как горько жалеем потом…
Уходят любимые люди.
Пустеют и сердце, и дом.
Неважно, что было причиной.
Иные их ждут города…
Но это еще не кручина,
уходят порой в никуда.
И это уже невозвратно…
Не то, что, мол, где-то живет
и пишет нам неаккуратно.
Он воздух, вода, небосвод -
вот чем он вернулся обратно.
как будто его кто-то ждет.
Холодный взгляд любовь таит
и красота гнетет и дразнит…
Прекрасны волосы твои,
но одиночество прекрасней.
Изящней рук на свете нет,
туман зеленых глаз опасен.
В тебе все музыка и свет,
но одиночество прекрасней.
С тобою дни равны годам,
ты утомляешь, словно праздник.
Я за тебя и жизнь отдам,
но одиночество прекрасней.
Тебе идет любой наряд,
ты каждый день бываешь разной.
Счастливчик - люди говорят,
но одиночество прекрасней.
Не видеть добрых глаз твоих -
нет для меня страшнее казни,
мои печали - на двоих,
но одиночество прекрасней.
Твоих речей виолончель
во мне всегда звучит, не гаснет…
С тобою быть - вот жизни цель,
но одиночество прекрасней.
Я без прощанья отбываю
в другие страны,
и все вокруг позабываю.
Стоят туманы…
Но жизнь меня зовет обратно,
я снова тут,
все вновь уютно, аккуратно.
Дожди идут…
Ты говоришь, что жизнь жестока,
в ней есть обманы,
и нет среди своих пророка.
Стоят туманы…
И от презренья и обиды
неправ твой суд.
Ни солнца, ни луны не видно,
Дожди идут…
И вновь меня без объяснения
легко и странно
уводят вдаль цветные тени.
Стоят туманы…
Но вот однажды попадется
такой маршрут,
что мне вернуться не придется -
дожди идут…
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый - на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.
И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!" -
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем…
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод -
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!.."
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик…
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:
«Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна -
Мой вересковый мед!"
Я знаю, что я тебе дорогА, я знаю,
Лежит на плече чужая рука, я знаю,
Но рано иль поздно вернёшься домой, ко мне ты.
Цветы принесёшь, иль купишь
любимые мной конфеты.
Я знаю, бывает другую целуешь порой ты,
«От тела красивого грех отказаться» -такой ты.
А ей невдомёк, что тебе нужно лишь её тело,
Моё от невзгод и прожитых лет потускнело,
Но мысли твои и душа твоя дома, со мною.
Придёшь, как всегда, с повинной своей головою.
Обнимешь меня и прижмёшь к себе нежно и крепко,
«У неё нет Меня, на всю жизнь только Твой я, детка!»
И я всё прощу, глаза на обман закрою,
Ты любишь меня, хоть спишь ты порой с другою.
Любовь она разная в жизни бывает, поверьте.
Попробуйте вовсе прожить без неё, проверьте…
Мне Бог послал в наказанье тебя,
Но за что? За какие грехи?
Ты пронесся, как смерч, жизнь мою разгромя,
И оставил пепелище и мхи.
Моя жизнь разделилась на «после» и «до».
До тебя много света и красок,
Пусть немного проста и обычна, зато
Без тяжелых последствий и встрясок.
Ну, а после тебя мне осталась лишь боль,
Лишь обида и горечь утраты,
Лишь надежда на то, что вернется покой
И что это пройдет все… когда-то…