Время вообще удивительная вещь… кого то лечит, кого-то калечит, кого-то мозгами наделяет кого-то их напрочь лишает ((
Я увижу тебя,
не взглянув в твою сторону,
Я услышу тебя,
Даже если молчишь…
Над моей головой собираются вороны…
Ты не в силах помочь,
Мой Мальчиш -Кибальчиш…
Не понять, не унять нашей мысли движение,
Я с тобой говорю, даже если - без слов,
Ты со мною - всегда, даже если сомнение
Настигает меня сквозь мелодию снов…
Уходи! Не входи
в моё сердце тревожное,
Даже если дорога ведёт через рай,
Пропадём мы в аду… Пусть умрёт
Безнадёжное
Наше чувство, прости…
Уходи и прощай! …
Я радости отчаянной своей
не прячу от себя.
Пусть я не в силах
Не слышать то, что свищет соловей,
Душою всей любя,
В угоду милой.
Но страшно мне,
Что вынести невмочь,
Страдая от тоски,
разлуки бремя.
День чёрен без тебя,
Безлунна ночь.
И дробит на куски
Мне сердце
время…
Какая ночь! Я не могу.
Не спится мне. Такая лунность.
Еще как будто берегу
В душе утраченную юность.
Подруга охладевших лет,
Не называй игру любовью,
Пусть лучше этот лунный свет
Ко мне струится к изголовью.
Пусть искаженные черты
Он обрисовывает смело, -
Ведь разлюбить не сможешь ты,
Как полюбить ты не сумела.
Любить лишь можно только раз,
Вот оттого ты мне чужая,
Что липы тщетно манят нас,
В сугробы ноги погружая.
Ведь знаю я и знаешь ты,
Что в этот отсвет лунный, синий
На этих липах не цветы -
На этих липах снег да иней.
Что отлюбили мы давно,
Ты не меня, а я - другую,
И нам обоим все равно
Играть в любовь недорогую.
Но все ж ласкай и обнимай
В лукавой страсти поцелуя,
Пусть сердцу вечно снится май
И та, что навсегда люблю я.
30 ноября 1925
Устал я жить в родном краю
В тоске по гречневым просторам,
Покину хижину мою,
Уйду бродягою и вором.
Пойду по белым кудрям дня
Искать убогое жилище.
И друг любимый на меня
Наточит нож за голенище.
Весной и солнцем на лугу
Обвита желтая дорога,
И та, чье имя берегу,
Меня прогонит от порога.
И вновь вернуся в отчий дом,
Чужою радостью утешусь,
В зеленый вечер под окном
На рукаве своем повешусь.
Седые вербы у плетня
Нежнее головы наклонят.
И необмытого меня
Под лай собачий похоронят.
А месяц будет плыть и плыть,
Роняя весла по озерам…
И Русь все так же будет жить,
Плясать и плакать у забора.
1916
Как небосвод мое сознанье
над бытием судьбы земной,
все катаклизмы мирозданья
произошли уже со мной.
И память так смела и прочна,
что быть пророчеству пора.
И жизнь, короткая, как строчка,
бессмертной кажется с утра.
Так много слез сушил мне ветер,
так много старых парусов
лежит на дне, летит по свету
под звуки юных голосов,
так мимолетны состраданья,
так много грустных стариков,
так поэтичны оправданья
измен, соблазнов и грехов,
так много злости и отравы
я через сердце пропустил,
что быть жестоким и неправым
нет ни желания ни сил,
так хороши людские лица,
когда в них свет и вера есть!
И я попробовал молиться -
молитва обратилась в песнь.
Я знаю, есть в глубинах мирозданья
такая же свеча из темноты.
такое же неловкое страданье,
такие же неяркие мечты.
За многие пространства и парсеки,
что не исчислить цифрою земной,
похожие на близких человеки
с участием беседуют со мной.
И слышат мои медленные строки,
подносят света аспидный бокал.
Он льется на меня от звезд высоких,
как всенощный спасительный хорал.
Нас заключил один безмерный атом…
И наших дней зеркальное вино
разлито между мной и звездным братом
без времени - недавно ли, давно?..
И любим мы одну и ту же оба,
но не всегда предмет в душе храним.
Моя любовь - его вражда и злоба,
я, зная путь, всегда иду за ним.
Когда в моей груди заноза боли -
не вскинуть рук, плечом не повести,
на красном поле полужив от воли,
он птицу Феникс кормит из горсти.
И так зеркальны наши дни и лица,
как мир по обе стороны нуля,
Когда я умираю - он родится,
когда исчезнет он - воскресну я.
Среди чужих людей и века злого,
среди дымов и мелочной войны,
я знаю - есть в мирах далеких слово
и сердце, что ко мне обращены.
Осталось несколько шагов,
чтоб нам из наших одиночеств
шагнуть в миры иных пророчеств
и стать умней своих врагов.
Осталось несколько слогов,
произнесенных тихо очень,
чтоб языков не помнить прочих
красивых, умных языков.
Остался только жест один,
уже давно забытый нами -
прижаться зябкими плечами.
Как этот жест необходим!..
И две души, как две вины,
две необжитые пустыни,
где не построены святыни,
хотя мосты все сожжены.
Осталась только жизнь одна
из двух соединенных вместе…
Да будет так. и к нашей чести
иная будет нам страшна.
Осталось, это все осталось -
и жизнь одна, и звук шагов,
и жест, и несколько слогов,
но не любовь… Такая малость.
В морском прибое, в шуме сосен,
в глухой тональности дождя,
и в кликах журавлей под осень,
и в том, как слово произносит
впервые малое дитя,
во всхлипах (стонах, междометьях),
в потоках и лавинах гор,
в любом предмете и сюжете,
во всех пределах и столетьях
живут мажор или минор.
Есть звукоряды чистых тембров -
чугун колоколов и сталь,
ель тонкой деки и хрусталь,
а город - хаос пот и темпов,
его тональность не проста.
И если выдастся минута
беспечной грусти, праздных дум,
прислушаюсь тогда к чему-то,
что рядом прозвучит лишь смутно,
как легкий и неясный шум,
и в соразмерность ритма доли
я приведу по мере сил,
и к звукам горечи и боли
добавлю радости и воли,
и шум берез или осин.
И ощущаю повторенье
из бессознательной глуши
мелодии стихотворенья,
и выбираю направленье
потока мысли и души.
Летний вечер от пригорка
малахитом стелет тень.
Земляникой сладкой-горькой
на губах растаял день.
Я живу - в росе колени,
удивляясь каждый час
чудесам и откровеньям,
в Государстве Синих Глаз.
В этом царстве - государстве,
где погодится без бурь,
мне прощается гусарство
и мальчишеская дурь.
Пусть я поданный, но все же,
я весьма беспечный класс-
притворяюсь я вельможей
в Государстве Синих Глаз.
Только, что тут притворяться -
я, как на ладони весь.
Пропадай мое дворянство -
спесь меняется на лесть.
Подольститься просто очень,
это делал я не раз -
сверхдоверчивые очи
в Государстве Синих Глаз.
А устроен я так странно -
все скучаю по ветрам,
неизведанные страны
снятся, снятся по утрам.
А когда за сотни далей
я шагаю, как сейчас,
мои мысли улетают
в Государство Синих Глаз.
Дожди забренчали сонаты
по клавишам мокнущих дней,
и труб водосточных стаккато
органных тонов не бедней.
Я вот уже многие годы
от каждого ноября
жду этой дождливой погоды.
Все жду я, все жду я, а зря…
Хоть я не наивен, как прежде,
твержу я - дождей подожди!
Живу я в невнятной надежде,
а годы идут, как дожди.
Последнему будет работа…
Мой голубоглазый палач -
мой тысячный дождь для кого-то
всего только первый плач.
А если бы жизни кривая
легла на ладонь, словно путь,
я смог бы, глаза закрывая,
в грядущее заглянуть.
Нет, лучше, пожалуй, не надо!
И так не в ладах я с судьбой.
Известны исходы парадов,
а чем же закончится бой?
Ну вот, наконец - то,
дождливый сентябрь!
Ну вот, наконец - то,
прохладная осень!
И тучи повисли
косыми сетями,
и кончился месяц
под номером восемь.
Аленушка, Аленушка,
Алена сероглазая,
ты сказку мне, Аленушка
рассказывай, рассказывай.
Одним движением ресниц
расскажет мне Алена
про стаи перелетных птиц
под небом побеленным.
Над озером рябины
качаются, качаются,
а песни для любимых
поются - не кончаются…
Со лба откинув прядь волос
без слов поет Алена
про запах сена, про покос
и полдень опаленный.
А в меди медленной руки
я вижу изумленно
теченье плавное реки
в тени берез и кленов.
Аленушка, Аленушка,
Алена сероглазая,
ты сказку мне, Аленушка,
рассказывай, рассказывай,
о тридесятых странах,
что все в родной сторонке,
всю жизнь я слушать стану
тебя, моя Аленка.
Вот и сентябрь. Раскрывает навстречу ладошки,
полные золота листьев и сини небесной.
Ловят последнее солнце дворовые кошки,
шубки свои полосатые лижут до блеска.
В скверах и парках еще не покрыты аллеи
жухлой листвой и осенних дождей нет в помине.
Снова сентябрь… На ветру одиноко качели,
тихо скрипят, добавляя печали картине.
Стрелки упрямо по кругу идут против судеб,
связь оборвалась… Как странно… не чувствую рядом
больше тебя. И к зиме постепенно убудет
горькое чувство вослед за пустеющим садом,
листья роняющим… Яблоки зимние падают,
инеем первым подернулись веточки вишен…
Память скулит, будто раненый зверь… с нею сладу нет…
Только все дальше, все тише твой голос… Не слышу…
Я обмануть тебя сумела…
С таким трудом, но я смогла -
Добилась я, чего хотела,
И рухнул зАмок из стекла…
Ты мне поверил, что - забыла,
Я отыграла роль свою,
И, словно зеркало, разбила
Надежду хрупкую твою…
И не вернуть уже, не склеить,
Спасла я гордость… Легче ль мне? …
Зачем я ветер стала сеять?
Ведь знала, что - вернёшь вдвойне…
Зачем, бессмысленно, жестоко
Слова бросали невпопад? …
… С такого малого потока
Берёт начало камнепад…
Два сердца у меня в груди,
Что разрывают грудь мою на части…
Благоразумье требует: «Уйди!»,
Но кто - то шепчет, что
вот это - счастье.
Два камня у меня в груди,
Душа моя от этой боли рвётся…
Мне безнадёжность шепчет: «Уходи!»
Но именем твоим
любовь зовётся…