В фиалковый покрашу стены цвет -
Печалей красок у меня немало!
Достану книгу с полки грустно-алой,
В ней слёзы высушил великий Фет!
Не стань удавкой мне, печальный шарф,
Эмаль запахла горечью и гнилью!
Душа есть сгусток рёвов крокодильих,
Унылы песни тихострунных арф.
И коль продуют мне мечты дуэль,
В душе заснут малиновые волны.
А фары на машинах полусонны,
И сны плести извёлся нежный эльф.
У лотосов спросить мне о любви?
Податливы кивки зелёной пальмы.
Дадут ответ божественные псальмы?
Амур смертелен так же, как и Вий?
Единство дней апреля - есть любовь!
Чрез устье узкое не выйдут чувства,
Помочь им верно призвано искусство?
Полотна Рафаэля и стихи Рембо!
Искусство - это ведь не только картина,
Ровно висящая в залах эрмитажа.
Искусство - это тот идеал,
К которому нужно стремиться в каждом деле.
В одном из фильмов о Рихтере пианист удивленно прерывает восхищенный монолог музыкального комментатора: «Но я сыграл лишь то, что написано в нотах».
Созданное велением неба и души - творение
а по иному велению - пародия
Старость - это искусство.
Стоп-кадры мраморного тела,
Пикантный привкус варьете,
Зал, напряженно онемелый,
И фуэте… И фуэте…
Биенье музыки и плоти
В тончайшей жилке у виска…
Бетховен и Буонарроти -
И мир на кончике носка!
А там, за сценой зов столетий
Сквозь дверь заветную в стене,
Усталых рук немые плети
Да долгим стоном боль в спине,
Триумф и горечь эстафеты,
Бесперспективная борьба,
Успеха липкие конфеты
И вероломство… И судьба…
Но снова - тело на поруки,
И снова - счастье и тоска,
И расколдованные звуки,
И мир на кончике носка!
У нас немало книг, написанных как будто слепыми. Предназначены они для зрячих, и в этом заключается вся нелепость появления таких книг.
Для того чтобы прозреть, нужно не только смотреть по сторонам. Нужно научиться видеть. Хорошо может видеть людей и землю только тот, кто их любит. Стертость и бесцветность прозы часто бывает следствием холодной крови писателя, грозным признаком его омертвения. Но иногда это простое неумение, свидетельствующее о недостатке культуры. Тогда это дело, как говорится, поправимое.
Как видеть, как воспринимать свет и краски - этому могут научить нас художники. Они видят лучше нас. И они умеют помнить увиденное.
Когда я был еще юным писателем, знакомый художник сказал мне:
- Вы, мой милый, еще не совсем ясно видите. Несколько мутновато. И грубо. Судя по вашим рассказам, вы замечаете только основные цвета и сильно окрашенные поверхности, а переходы и оттенки сливаются у вас в нечто однообразное.
- Что же я могу поделать! - ответил я, оправдываясь - Такой уж глаз.
- Ерунда! Хороший глаз - дело наживное. Поработайте, не ленитесь, над зрением. Держите его, как говорится, в струне. Попробуйте месяц или два смотреть на все с мыслью, что вам это обязательно надо написать красками. В трамвае, в автобусе, всюду смотрите на людей именно так. И через два-три дня вы убедитесь, что до этого вы не видели на лицах и десятой доли того, что заметили теперь. А через два месяца вы научитесь видеть, и вам уже не надо будет понуждать себя к этому.
Я послушался художника, и действительно - и люди и вещи оказались гораздо интереснее, чем раньше, когда я смотрел на них бегло и торопливо.
И меня охватило едкое сожаление о глупо потраченном времени. Сколько бы я мог увидеть за прошлые годы превосходных вещей! Сколько интересного необратимо ушло, и его уже не воскресишь!
Чем сильнее шок, тем больше популярность.
В мастерской
Запах красок и глины,
И разбросаны по полу кисти,
И разбитых скульптур руины,
И в открытые окна листья
Залетают с опавшего сада,
Растворяясь в полотнах пейзажей,
И сухая лоза винограда
Тлеет в печке,
Измазанной сажей.
В грязной робе,
Смертельно уставший,
Старый мастер лежит на кушетке.
Глухо треснул
Стакан упавший,
Две синицы щебечут в клетке.
Где-то
Музыка тихо играет,
А в избушке
Среди паутины
Старый мастер глаза закрывает,
И вокруг
Оживают картины.
Вздрогнул сказочный мир сюжетов
И наполнили дом
Видения,
И герои сошли с портретов -
Дети тайного
Вдохновения:
Здесь - и принцы и вурдалаки,
Злой дракон и монах смиренный,
Смелый рыцарь в кровавой драке,
Белый конь
И разбойник презренный.
Тут же рожицы с детской картинки,
И наброски событий библейских…
Паучки
И морские свинки,
И отряды бойцов гвардейских.
Под минорные звуки органа
В путь последний
Творца провожают,
Вот усилилась дробь барабана -
Это статуи к телу шагают.
Безутешно рыдают трубы,
И к постели
Подходит Мадонна,
И целует маэстро в губы,
Но ни вздоха в ответ,
Ни стона…
…
Вдруг
Все стихло.
Повеял весною
Чудный вид небольшой акварели:
Две синицы,
Вспорхнув над сосною,
В лучезарную высь улетели.
Вдоль оврага сирень расцветает,
Холмик -
Нежно заплел подорожник, -
Ива
Ветви над ним склоняет:
Здесь
Создатель ее Спит -
Художник.
Всё, что мы называем талантом художника, сводится к трём вещам: невозможность жить без самовыражения, бесстрашная искренность и неутолённая страсть.
Воображение - это океан, который несёт на себе тяжёлые броненосцы науки и изящные каравеллы искусства.
В жизни всегда симулируют болезнь, а в искусстве - всё наоборот: симулируют здоровье.
Всех вас люблю по-настоящему,
Чья музыка и песни мне по сердцу и душе
И преклоняюсь перед вашими талантами,
А восхищению и обожанию предела нет,
Когда я слушаю шедевры музыкальные,
Я ваши имена как мантры повторяю
И те, что с юных лет со мной по жизни
И те, которые узнала лишь недавно,
Но также дороги находки и открытия
Из мира музыки волшебного, бескрайнего.
Если бы не искусство, некоторым из нас так и не довелось бы узнать, что есть жизнь на самом деле, или какой еще бывает она.