Про меня говорят: он, конечно, не гений, -
Да, согласен - не мною гордится наш век, -
Интегральных, и даже других, исчислений
Не понять мне - не тот у меня интеллект.
Я однажды сказал: «Океан - как бассейн», -
И меня в этом друг мой не раз упрекал, -
Но ведь даже известнейший физик Эйнштейн,
Как и я, относительно всё понимал.
И пишу я стихи про одежду на вате, -
И какие!.. Без лести я б вот что сказал:
Как-то раз мой покойный сосед по палате
Встал, подполз ко мне ночью и вслух зарыдал.
Я пишу обо всём: о животных, предметах,
И о людях хотел, втайне женщин любя, -
Но в редакциях так посмотрели на это,
Что, прости меня, Муза, - я бросил тебя!
Говорят, что я скучен, - да, не был я в Ницце, -
Да, в стихах я про воду и пар говорил…
Эх, погиб, жаль, дружище в запое в больнице -
Он бы вспомнил, как я его раз впечатлил!
И теперь я проснулся от длительной спячки,
От кошмарных ночей - {и} вот снова дышу, -
Я очнулся от бело-пребелой горячки -
В ожидании следующей снова пишу!
И вовеки веков, и во все времена
Трус, предатель - всегда презираем,
Враг есть враг, и война всё равно есть война,
И темница тесна, и свобода одна -
И всегда на неё уповаем.
Время эти понятья не стёрло,
Нужно только поднять верхний пласт -
И дымящейся кровью из горла
Чувства вечные хлынут на нас.
Ныне, присно, во веки веков, старина, -
И цена есть цена, и вина есть вина,
И всегда хорошо, если честь спасена,
Если другом надежно прикрыта спина.
Чистоту, простоту мы у древних берём,
Саги, сказки - из прошлого тащим, -
Потому, что добро остается добром -
В прошлом, будущем и настоящем!
1975
И думая что дышим просто так, мы попадали в такт такого же неровного дыханья!
Если где-то в глухой, неспокойной ночи
Ты споткнулся и ходишь по краю -
Не таись, не молчи, до меня докричи -
Я твой голос услышу, узнаю.
Если с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи -
Потерпи: я спешу, и усталости ноги не чуют!
Мы вернёмся туда, где и воздух, и травы врачуют, -
Только ты не умри, только кровь удержи!..
Если конь под тобой, ты домчи, доскачи -
Конь дорогу отыщет буланый -
В те края, где всегда бьют живые ключи, -
И они исцелят твои раны.
Где же ты - взаперти или в долгом пути,
На каких ты сейчас перепутиях и перекрёстках?!
Может быть, ты устал, приуныл,
заблудился в трёх соснах -
И не можешь обратно дорогу найти?..
Здесь такой чистоты из-под снега ручьи -
Не найдёшь, не придумаешь краше!
Здесь цветы и кусты, и деревья - ничьи:
Стоит нам захотеть - будут наши!
Если трудно идёшь - по колено в грязи
Да по острым камням, босиком по воде по студёной -
Пропылённый, обветренный, дымный,
огнём опалённый -
Хоть какой, - доберись, доползи!..
1974
.
Так дымно, что в зеркале нет отраженья
И даже напротив не видно лица,
И пары успели устать от круженья, -
Но все-таки я допою до конца!
Все нужные ноты давно
сыграли,
Сгорело, погасло вино
в бокале,
Минутный порыв говорить -
пропал, -
И лучше мне молча допить
бокал…
.
Полгода не балует солнцем погода,
И души застыли под коркою льда, -
И, видно, напрасно я жду ледохода,
И память не может согреть в холода.
.
В оркестре играют устало, сбиваясь,
Смыкается круг - не порвать мне кольца…
Спокойно! Мне лучше уйти улыбаясь, -
И все-таки я допою до конца!
Все нужные ноты давно
сыграли,
Сгорело, погасло вино
в бокале,
Тусклей, равнодушней оскал
зеркал…
И лучше мне просто разбить
бокал!
1971
Штормит весь вечер, и, пока
Заплаты пенные латают
Разорванные швы песка,
Я наблюдаю свысока,
Как волны головы ломают.
И я сочувствую слегка
Погибшим им - издалека.
Я слышу хрип, и смертный стон,
И ярость, что не уцелели, -
Ещё бы: взять такой разгон,
Набраться сил, пробить заслон -
И голову сломать у цели!..
И я сочувствую слегка
Погибшим им - издалека.
Ах, гривы белые судьбы!
Пред смертью словно хорошея,
По зову боевой трубы
Взлетают волны на дыбы,
Ломают выгнутые шеи.
И мы сочувствуем слегка
Погибшим им - издалека.
А ветер снова в гребни бьёт
И гривы пенные ерошит.
Волна барьера не возьмёт -
Ей кто-то ноги подсечёт,
И рухнет взмыленная лошадь.
Мы посочувствуем слегка
Погибшей ей - издалека.
Придёт и мой черёд вослед -
Мне колют в спину, гонят к краю.
В душе - предчувствие как бред,
Что надломлю себе хребет
И тоже голову сломаю.
Мне посочувствуют слегка,
Погибшему, - издалека.
Так многие сидят в веках
На берегах - и наблюдают
Внимательно и зорко, как
Другие рядом на камнях
Хребты и головы ломают.
Они сочувствуют слегка
Погибшим, но - издалека.
Но в сумерках морского дна,
В глубинах тайных кашалотьих
Родится и взойдёт одна
Неимоверная волна,
На берег ринется она
И наблюдающих поглотит.
Я посочувствую слегка
Погибшим им - издалека.
1973
Нет прохода и давно
В мире от нахалов,
Мразь и серость пьют вино
Из чужих бокалов.
-
Как спорт, поднятье тяжестей не ново
В истории народов и держав.
Вы помните, как некий грек другого
Поднял и бросил, чуть попридержав.
Как шею жертвы, круглый гриф сжимаю.
Овацию услышу или свист?
Я от земли Антея отрываю,
Как первый древнегреческий штангист.
Не обладаю грацией мустанга,
Скован я, в движеньях не скор.
Штанга, перегруженная штанга -
Вечный мой соперник и партнер.
Такую неподъемную громаду
Врагу не пожелаю своему.
Я подхожу к тяжелому снаряду
С тяжелым чувством нежности к нему:
Мы оба с ним как будто из металла,
Но только он - действительно металл,
И прежде, чем дойти до пьедестала,
Я вмятины в помосте протоптал.
Где стоять мне - в центре или с фланга?
Ждет ли слава? Или ждет позор?
Интересно, что решила штанга -
Это мой единственный партнер.
Лежит соперник, ты над ним - красиво!
Но крик «Вес взят!» у многих на слуху.
Вес взят - прекрасно, но не справедливо,
Ведь я - внизу, а штанга - наверху.
Такой триумф подобен пораженью,
А смысл победы до смешного прост:
Все дело в том, чтоб, завершив движенье,
С размаху штангу бросить на помост.
Звон в ушах, как медленное танго.
Тороплюсь ему наперекор.
Как к магниту, вниз стремится штанга -
Верный, многолетний мой партнер.
Он ползет, чем выше, тем безвольней,
Мне напоследок мышцы рвет по швам,
И со своей высокой колокольни
Кричит мне зритель: Брось его к чертям!
Вес взят! Держать! - еще одно мгновенье,
И брошен наземь мой железный бог.
Я выполнял обычное движенье
С коротким злым названием «рывок».
Ну вот и всё! Закончен сон глубокий!
Никто и ничего не разрешает!
Я ухожу, отдельный, одинокий
По полю лётному, с которого взлетают!
Я посещу надводную обитель,
Что кораблём зовут другие люди.
Мой капитан, мой друг и мой спаситель!
Давай с тобой хоть что-нибудь забудем!
Забудем что-нибудь - мне нужно, можно!
Всё - женщину, с которою знакомы!
Всё помнить - это просто невозможно.
Да это просто и не нужно - что мы?
1969
В восторге я! Душа поёт!
Противоборцы перемерли,
И подсознанье выдаёт
Общеприемлимые перлы.
Может быть, выпив пол-литру
Некий художник от бед,
Встретил чужую палитру
И посторонний мольберт.
Дело теперь за немногим -
Нужно натуры живой,
Глядь - симпатичные ноги
С гордой идут головой.
Он подбегает к Венере:
«Знаешь ли ты, говорят -
Данте к своей, Алигьери,
Запросто шастает в ад!
Ада с тобой нам не надо -
Холодно в царстве теней…
Кличут меня Леонардо.
Так раздевайся скорей!
Я тебя даже нагую
Действием не оскорблю -
Ну дай я тебя нарисую
Или из глины слеплю!"
Но отвечала сестричка:
«Как же вам не ай-яй-яй!
Честная я католичка -
И несогласная я!
Вот испохабились нынче -
Так и таскают в постель!
Ишь Леонардо да Винчи!
Тоже какой Рафаэль!
С детства я против распутства -
Не соглашуся ни в жисть!
Да мало ль что ты - для искусства,
Сперва, давай-ка, женись!
Там и разденемся в спальной -
Как у людей повелось…
Да мало ль что ты гениальный!
Мы не глупее, небось!"
«Что ж, у меня - вдохновенье,
Можно сказать, что экстаз!» -
Крикнул художник в волненье…
Свадьбу сыграли на раз.
…Женщину с самого низа
Встретил я раз в темноте -
Это была Мона Лиза
В точности как на холсте.
Бывшим подругам в Сорренто
Хвасталась эта змея:
«Ловко я интеллигента
Заполучила в мужья!..»
Вкалывал он больше года -
Весь этот длительный срок
Всё ухмылялась Джоконда:
Мол, дурачок, дурачок!
…В песне разгадка даётся
Тайны улыбки, а в ней -
Женское племя смеётся
Над простодушьем мужей!
…Дайте мне глоток другого воздуха!
Смею ли роптать? Наверно, смею.
Запах здесь… А может быть, вопрос в духах?..
Отблагодарю, когда сумею…
…Не глядите на меня, что губы сжал, -
Если слово вылетит, то - злое.
Я б отсюда в тапочках в тайгу сбежал, -
Где-нибудь зароюсь - и завою!
***
…Назло всем - насовсем
Со звездою в лапах,
Без реклам, без эмблем
В пимах косолапых…
Не догнал бы кто-нибудь,
Не почуял запах…
Отдохнуть бы, продыхнуть
Со звездою в лапах!..
Ты идешь по кромке ледника,
Взгляд не отрывая от вершины.
Горы спят, вдыхая облака,
Выдыхая снежные лавины.
Но они с тебя не сводят глаз -
Будто бы тебе покой обещан,
Предостерегая всякий раз
Камнепадом и оскалом трещин.
Горы знают - к ним пришла беда…
Дымом затянуло перевалы.
Ты не отличал еще тогда
От разрывов горные обвалы.
Если ты о помощи просил -
Громким эхом отзывались скалы.
Ветер по ущельям разносил
Эхо гор, как радиосигналы.
И когда шел бой за перевал,
Чтобы не был ты врагом замечен,
Каждый камень грудью прикрывал,
Скалы сами подставляли плечи!
Ложь, что умный в гору не пойдет!
Ты пошел - ты не поверил слухам.
И мягчал гранит, и таял лед,
И туман у ног стелился пухом.
Если в вечный снег навеки ты
Ляжешь - над тобою, как над близким,
Наклонятся горные хребты
Самым прочным в мире обелиском!
Мне этот бой не забыть нипочём, -
Смертью пропитан воздух.
А с небосвода бесшумным дождём
Падали звёзды.
Вот снова упала, и я загадал -
Выйти живым из боя!
Так свою жизнь я поспешно связал
С глупой звездою.
Ах, откуда у меня грубые замашки?!
Походи с мое, поди даже не пешком…
Меня мама родила в сахарной рубашке,
Подпоясала меня красным ремешком.
Дак откуда у меня хмурое надбровье?
От каких таких причин белые вихры?
Мне папаша подарил бычее здоровье
И в головушку вложил не «хухры-мухры»
Начинал мытье мое я с Сандуновских бань я, -
Вместе с потом выгонял злое недобро.
Годен - в смысле чистоты и образованья,
Тут и голос должен быть - чисто серебро.
Пел бы ясно я тогда, пел бы я про шали,
Пел бы я про самое главное для всех,
Все б со мной здоровкались, все бы меня прощали,
Но не дал Бог голоса, - нету, как на грех!
Но воспеть-то хочется, да хотя бы шали,
Да хотя бы самое главное и то!
И кричал со всхрипом я - люди не дышали,
И никто не морщился, право же, никто!
От кого же сон такой, да вранье да хаянье?
Я всегда имел в виду мужиков, не дам.
Вы же слушали меня, затаив дыханье,
А теперь ханыжите - только я не дам.
Был раб Божий, нес свой крест, были у раба вши.
Отрубили голову - испугались вшей.
Да поплакав, разошлись, солоно хлебавши,
И детишек не забыв вытолкать взашей.