Ностальгия бывает по дому
По Уралу, по Братску, по Дону.
По пустыням и скалам белесым,
невозможно прозрачным березам.
по степям, где метели тугие…
У меня
по тебе ностальгия.
По твоим просыпаньям тяжелым.
По глазам и плечам обнаженным.
По мгновеньям, когда ты со мною.
По ночному бессонному зною.
По слезам и словам невесомым
По улыбкам и даже по ссорам!
По губам, суховатым с морозца…
Я решив с ностальгией бороться, уезжаю.
Штурмую платформы.
Но зачем-то ору в телефоны!
Умоляю тебя: - Помоги мне!
Задыхаюсь от ностальгии!
Ты молчишь.
Ты спасать меня медлишь…
Если вылечусь - тут же заметишь.
Дворовых собак
по-особому холят
за то, что они,
на луну подвывая,
от будки до дома
все ходят и ходят
под гулкою проволокой.
Как трамваи… Я их не тревожу.
Я с ними не знаюсь.
За это
они меня вправе облаивать…
Но жарко читать мне
спокойную надпись:
«Собак без ошейников
будут вылавливать».
За что их?
За внешность?
За клочья репейника?
За пыльную шерсть?
За неясность породы?
За то, что щенками
доплыли до берега?
Доплыли
и стали ошибкой природы?..
Собаки-изгои.
Собаки-отшельники.
Надрывней поминок.
Ребенка добрее.
Они бы надели
любые ошейники, надели бы!
Если б ошейники грели.
За что их?
У них же -
душа нараспашку.
Они ж в Человечество верят
отчаянно!..
И детское:
«Мама, купи мне собачку…» -
в собачьих глазах
застывает печалинкой…
И вот, -
разуверившись в добрых волшебниках,
последнюю кость
закопав под кустами, -
собаки,
которые без ошейников,
уходят в леса.
Собираются в стаи…
Ты знаешь,
у них уже -
волчьи заботы!
Ты слышишь:
грохочут
ружейные полымя!
Сегодня мне снова
приснятся заборы.
И лязги цепные
за теми заборами.
Чудесный гость далекого Ирана,
Любимец опаленных солнцем стран,
В садах Хафиза огненный тюльпан
Раскрыл, как чашу, венчик свой багряный.
Если у человека сорок и пятьдесят процентов лирических произведений посвящено Лиле Брик, то хоть мы все застрелимся, они все равно будут посвящены Брик, и никому другому…
Для человека национальность -
и не заслуга,
и не вина.
Если в стране
утверждают иначе,
значит,
несчастна эта страна!
-Отдать тебе любовь?
-Отдай.
-Она в грязи
-отдай в грязи
-Я погадать хочу…
-Гадай.
-Еще хочу спросить
-Спроси…
-Допустим, постучусь…
-Впущу.
-Допустим, позову…
-Пойду.
-А если там беда?
-В беду.
-А если обману?
-Прощу.
-«Спой!"-прикажу тебе
-Спою…
-Запри для друга дверь…
-Запру.
-Скажу тебе: убей!
-Убью.
-Скажу тебе: умри!
-Умру…
-А если захлебнусь?
-Спасу.
-А если будет боль?
-Стерплю.
-А если вдруг стена?
-Снесу.
-А если узел?
-Разрублю.
-А если сто узлов?
-И сто.
-Любовь тебе отдать?
-Любовь…
-Не будет этого!
-За что?!
-За то, что не люблю рабов!
- Рабов не любишь?
- Не люблю!
- А терпишь рабство?
- Не терплю!
- А что любовь?
- При чем любовь?
- При том что рабство, страсть и боль.
- В себя любовь впитала всё! Её раба ты на все сто!
- Ты лжешь!
- Не лгу!
- Так докажи! Любовь не стоит твоей лжи!
- Я докажу. Но не сейчас. Для доказательства свой час.
- Пошел ты прочь!
- Я ухожу.
- Катись. Нет. Стой. Вернись назад.
- Нет. Я уйду. Ведь я не раб…
Неужели ты такая же, как эта?..
За окном звенит разбуженное лето.
Нас хозяйка дома
в гости пригласила.
Ничего не скажешь,
да,
она красива.
Да, красива.
Мы об этом ей сказали.
И она глядит глубокими глазами,
чуть раскосыми,
зелёными, сухими…
Муж её какой-то физик или химик.
И слова её доносятся, как эхо:
«Он сейчас в командировке…
Он уехал…
Никакой я тайны выдать не рискую -
телеграмму он прислал:
«Люблю.
Тоскую.»
И ещё одну:
«Тоскую.
Жду ответа…»
Неужели ты такая же, как эта?..
Вот сидит она -
красивая, - не спорю.
Вот сидит она, - довольная собою.
И смеётся,
и меняется мгновенно…
А глаза её предельно откровенны!
А глаза её играют, -
завлекая,
обещая,
предлагая,
намекая…
Никогда ханжой я не был, -
слышишь - не был!
Но сейчас поверю я в любую небыль -
в наговоры,
в сплетни,
в выдумку любую…
Телеграмму я послал:
«Люблю.
Тоскую.»
И ещё одну:
«Тоскую.
Жду ответа…»
Неужели ты такая же, как эта?..
.Мы молчим и курим.
Тихо тянем пиво.
А хозяйка говорит:
«Совсем забыла!
Я сейчас…»
И щёки тушит о ладони.
И подходит к телефону в коридоре.
Называет адрес
длинный, очень странный,
говорит:
«Прошу, примите телеграмму…»
И с усмешкой, торопливо и привычно, -
Говорит:
«Любимый! Всё идет отлично.
Не скучай.
Твоя.
Целую.
Жду ответа…»
…Неужели ты такая же,
как эта?!
Игру нашли смешную,
и не проходит
дня -
ревнуешь,
ревнуешь,
ревнуешь ты меня.
К едва знакомым девушкам,
к танцам под баян,
к аллеям опустевшим,
к морю,
к друзьям.
Ревнуешь к любому,
к серьёзу,
к пустякам.
Ревнуешь к волейболу,
ревнуешь к стихам.
Я устаю от ревности,
я сам себе
смешон.
Я ревностью,
как крепостью,
снова окружён…
Глаза твои
колются.
В словах моих
злость…
«Когда же это кончится?!
Надоело!
Брось!»
Я начинаю фразу
в зыбкой тишине.
Но почему-то страшно
не тебе,
а мне.
Смолкаю запутанно
и молча курю.
Тревожно, испуганно
на тебя смотрю.
А вдруг ты перестанешь
совсем ревновать!
Оставишь,
отстанешь,
скажешь:
наплевать!
Рухнут стены крепости, -
зови
не зови, -
станет меньше
ревности
и меньше
любви…
Этим всем замотан,
у страха в плену, -
я говорю:
«Чего там…
Ладно уж…
Ревнуй…»
Над головой созвездия мигают.
И руки сами тянутся к огню…
Как странно мне, что люди
привыкают,
Открыв глаза, не удивляться дню.
Задохнулись канонады.
В мире - тишина.
На большой земле однажды
Кончилась война.
Будем жить, встречать рассветы,
Верить и любить,
Только не забыть бы это!
Лишь бы не забыть!
Как всходило солнце в гари
И кружилась мгла.
А в реке - меж берегами -
Кровь-вода текла.
Были чёрными берёзы,
Долгими - года.
Были выплаканы слёзы
Вдовьи навсегда.
Вот опять пронзает лето
Солнечная нить.
Только не забыть бы это!
Лишь бы не забыть!
Эта память - верьте, люди, -
Всей земле нужна.
Если мы войну забудем,
Вновь придёт война.
Пугали богами.
А он говорил:
«Враки!»
Твердили:
«Держи себя в рамках…»
А он посмеивался.
И в небо глядел.
И шел по земле.
И осмеливался!
И рушились рамки!
И вновь воздвигались
рамки…
«Держи себя в рамках…»
А он отвечал дерзко!
«Держи себя в рамках…»
А он презирал страхи.
А он смеялся!
Ему было в рамках
тесно.
Во всех.
Даже в траурной
рамке.
Лапа моя, лапа,
Носа моя, носа,
Я научусь плакать
Тихо и безголосо.
Я научусь думать
Много и без истерик,
Гордость запру в трюмы
И научусь ВЕРИТЬ!
Чуда моя, чуда,
Рада моя, рада,
Хочешь, с тобой буду
Весь выходной рядом?
Хочешь, прижмись с лаской
Мокрым своим носом.
Хочешь про снег сказку?
Только ЖИВИ, пёса!
Роберт Рождественский
Красивая женщина - это профессия
Красивая женщина - это профессия.
И если она до сих пор не устроена,
ее осуждают и каждая версия
имеет своих безусловных сторонников.
Ей, с самого детства вскормленной не баснями,
остаться одною а, значит, бессильною,
намного страшнее, намного опаснее,
чем если б она не считалась красивою.
Пусть вдоволь листают романы прошедшие,
пусть бредят дурнушки заезжими принцами.
А в редкой профессии сказочной женщины
есть
навыки,
тайны,
и строгие принципы.
Идет она молча по улице трепетной,
сидит как на троне с друзьями заклятыми.
Приходится жить - ежедневно расстрелянной
намеками,
слухами,
вздохами,
взглядами.
Подругам она улыбается весело.
Подруги ответят и тут же обидятся…
Красивая женщина - это профессия,
А всё остальное - сплошное любительство.
Мы совпали с тобой
Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом -
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Мы совпали,
еще не зная
ничего
о зле и добре.
И навечно
совпало с нами
это время в календаре.
Ты - словно тихий шорох ветра,
(Я так тебя люблю!)
Ты - словно добрый лучик света,
(Я так тебя люблю!)
Ты - и надежда, и мечта,
Мне даже страшно поверить в это…
Ты и тепло мое и вьюга, -
(Любовь моя всегда ждала тебя.)
Как мы смогли найти друг друга,
(Любовь моя легко нашла тебя.)
Как повстречаться мы смогли
И мимо не прошли?
Все цветы проснулись вновь,
Приходит в жизнь любовь не зря!
Если в мире есть любовь,
Добрей земля, светлей земля!
Ты - словно солнце над судьбою,
Сердце одно у нас с тобою,
Нас ни за что и никогда
Не разлучат года!