Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!
Несчастный человек жесток и черств. А все лишь из-за того, что добрые люди изуродовали его.
Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»
Глаза значительная вещь. Вроде барометра. Все видно у кого великая сушь в душе, кто ни за что, ни про что может ткнуть носком сапога в ребра, а кто сам всякого боится.
Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Вы можете ошибиться, и притом, весьма крупно.
Помилуйте… разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!
За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной ЛЮБВИ? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую ЛЮБОВЬ!
Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.
- Хочу предложить вам, - тут женщина из-за пазухи вытащила несколько ярких и мокрых от снега журналов, - взять несколько журналов в пользу детей Германии. По полтиннику штука.
- Нет, не возьму, - кратко ответил Филипп Филиппович, покосившись на журналы.
Совершенное изумление выразилось на лицах, а женщина покрылась клюквенным налётом.
- Почему же вы отказываетесь?
- Не хочу.
- Вы не сочувствуете детям Германии?
- Сочувствую.
- Жалеете по полтиннику?
- Нет.
- Так почему же?
- Не хочу.
«Собачье сердце»
Никогда и ничего не просите, и в осбенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут.
Любимые цитаты из романа «Мастер и Маргарита»
Правду говорить легко и приятно.
Помилуйте… разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!
Всё будет правильно - на этом построен мир
Злых людей нет на свете
Никогда и ничего не бойтесь. Это неразумно
Самый страшный гнев - гнев бессилия
«Вы судите по костюму? Никогда не делайте этого. Вы можете ошибиться, и притом, весьма крупно.»
Зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?
Факт - самая упрямая в мире вещь.
. Вздор! Лет через триста это пройдет.
Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются…
Язык может скрывать истину, а глаза никогда. Встревоженная вопросом истина со дна души на мгновение прыгает в глаза, и она замечена, а вы пойманы
Не постигаю! Сидели мирно, совершенно тихо, закусывали…
Никогда и ничего не просите Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут!
Вторая свежесть - вот что вздор! Свежесть бывает только одна - первая, она же и последняя. А если осетрина второй свежести, то это означает, что она тухлая!
Это был ни с чем по прелести не сравнимый запах только что отпечатанных денег.
«Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!»
Кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится.
Виноват, для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?
Люди, как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…(ВОЛАНД)
«Вы смеетесь надо мной, потому что я отличаюсь от вас, а я смеюсь над вами, потому что вы не отличаетесь друг от друга!»
Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам:
- Свободен! Свободен! Он ждет тебя!
Горы превратили голос мастера в гром, и этот же гром их разрушил. Проклятые скалистые стены упали. Осталась только площадка с каменным креслом. Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необъятный город с царствующими над ним сверкающими идолами над пышно разросшимся за много тысяч этих лун садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес. Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он или смеется, и что он кричит. Видно было только, что вслед за своим верным стражем по лунной дороге стремительно побежал и он.
- Мне туда, за ним? - спросил беспокойно мастер, тронув поводья.
- Нет, - ответил Воланд, - зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?
- Так, значит, туда? - спросил мастер, повернулся и указал назад, туда, где соткался в тылу недавно покинутый город с монастырскими пряничными башнями, с разбитым вдребезги солнцем в стекле.