Брестская крепость
Орда фашистов наступала.
Границу нужно им пройти.
Но на пути была преграда.
Им крепость встала на пути.
Стояла крепость наша, в Бресте.
То был-отличный бастион.
Собрались все бойцы там вместе.
Чтоб, дружно, фрицу дать отпор.
-Фашистам - на поклон не выйдем!
Дал каждый воин вслух зарок.
Пускай, сегодня мы - погибнем.
Но фриц, не перейдёт порог.
-Войдём мы крепость, уж к обеду.
Кричал немецкий генерал.
-Великий Фюрер за победу
Железный крест мне обещал.
Но вышло всё совсем иначе.
Фашистов встретил шквал огня.
И генерал был озадачен.
-Сломить отпор, к концу бы дня.
Ну, как же так? Гадали немцы.
Прошли ведь мы-Европу всю.
А тут, вдруг, на замке граница.
Упёрлись словно мы в броню.
-Мой Фюрер! Нужно подкрепленье.
Тот генерал молил уж час.
У всех сложилось впечатленье.
Что камни здесь-стреляют в нас.
И до последнего патрона.
Вела та крепость с немцем бой.
Она держала оборону.
Границу, заслонив собой.
Когда вошли фашисты в крепость.
Была в живых там-горсть бойцов.
А генерал сказал: «Вот, верность!
Не одолеть нам гордецов»
Десант пришёл февральским утром.
Он будто бы сошёл с небес.
Чтоб землю нашу взять тут штурмом
И немчуру пустить под пресс.
Орлы здесь были то, что надо.
Они все словно на подбор.
Все биться будут беспощадно,
Им Кунников назначил сбор.
К ним вскоре подошла подмога
И битва века началась.
Быстрей, чтоб с нашего порога,
Низванных иродцев изгнать.
И просто сеча шла за Землю.
Война за каждый пятачок.
Вернуть назад, то было целью.
Знал это каждый морячок.
Морпехи звали землю, Малой
И каждый был уверен в том,
Что хоть их враг пока удалый,
Но будет в битве -перелом.
Геройски моряки сражались.
Никто не повернул назад.
А чайки в воздухе шептались.
- Какой же сильный дух-солдат
И вот, пришла, пришла, Победа!
Коварный враг был тот разбит.
А я так, не увидел деда,
На той Земле он был убит.
Теперь в местах тех очень тихо.
Земля там поросла травой.
А тот клочок Земли, Великой,
На веки, приобрёл покой.
Там чайки высоко летают,
Среди Цемесских берегов.
И всем нам, с высоты вещают:
«В нас души, павших моряков»
Я в битве пал за Севастополь
И принял здесь последний бой.
Мне дорог был здесь каждый тополь,
Ведь это-город мой родной.
Мы восемь месяцев сражались,
Чтоб Севастополь отстоять.
Мы восемь месяцев держались,
Не отступая не на пядь.
Нам дал приказ Филипп Октябрский,
Любимый город не сдавать.
И как бы ни было нам тяжко,
Фашистов в город не пускать.
Держали долго мы -«Форт Сталин»
Так называлась высота.
Её фашисты так прозвали,
За стойкий дух простых солдат.
Мы бились за курган Малахов.
Сражались за Сапун -гору.
И даже без боеприпасов
Не шли мы на поклон врагу.
Когда кончались все патроны,
Бросались мы в морскую гладь.
Погибнуть лучше всем достойно.
Чем в плен немецкий нам попасть.
Я в битве пал за Севастополь.
И принял здесь последний бой.
Зато я не хожу в холопах
И на земле моей покой.
О, Севастополь, легендарный.
Ты вместе с нами воевал.
Тебе мы город, благодарны,
Что на колени ты не встал.
Война давно уж отгремела.
Не слышим мы сирены вой.
Ушли в былое артобстрелы.
Воронки заросли травой.
Не будет больше той блокады.
Когда по карточкам был хлеб.
И мор косил людей нещадно.
Ведь голод был, страшнее, нет.
Пылать не будут больше сёла.
Не будет казней в городах.
Не будет больше произвола,
Когда сжигали в лагерях.
Не будет массовых расстрелов.
За то, что твой отец-еврей.
За то, что кожей ты не белый.
За то, что ты не тех кровей.
Не будет опытов тех зверских.
Когда глумились над детьми.
Чтоб ради замыслов тех мерзких.
Идеи воплотить свои.
Смотрю на веточки сирени.
И на душе моей уют.
Как хорошо, что в день весенний.
Победный видим мы салют.
Пара слов за детство.
Мне было шесть лет, бабушка вела меня в парк Горького, был май и приближался Праздник. Я уже знал, что это Праздник Победы, но еще не знал что такое война. И на перекрестке Дзержинского и Маяковского, у молочного магазина я с ней столкнулся. С войной. Как воспитанный мальчик я с ней поздоровался, и, как учил меня дед, спросил:"Йося, как поживаешь? Как родители?" Смысл этих вопросов тогда был мне недоступен, пришлось чуть подрасти, чтоб понять. Тот к кому я обратился посмотрел на меня, узнал, и стал рассказывать: как он с мамеле ходил на Благбаз покупать ботинки для школы, что завтра он с папочкой идёт в зоопарк кататься на пони, а летом всей семьей они поедут в Херсон. Ребята, мне было реально страшно! Передо мной стоял высоченный худой еврей лет сорокА, совершенно седой, аккуратно застегнутый на все пуговки как школьник. Он болтал о разной житейской ерунде и плакал. Губы рассказывали о пони и Херсоне, а из глаз текли слезы. Но страшнее всего был чайник. Какой чайник? Латунный чайник, литра на три, наполненный мелочью. Представили картину маслом? Это был знаменитый на весь центр Харькова Йося с Чайником. Порождение войны, совесть нашего района. Каждый Божий день он выходил на перекресток Дзержинского и Маяковского, становился у молочного магазина и смотрел на балкон второго этажа 76-го дома, не выпуская из рук чайника. Чайник служил Йосе и кошельком, и авоськой, и чехлом для документов. Даже у дворовых сявок считалось западло стянуть из чайника хоть копейку, били за это жестоко. Все знали Йосину историю.
История же была такой. Когда немцы первый раз вошли в город, Йосина семья не успела эвакуироваться. Их квартира во втором этаже дома 76 приглянулась двум немецким лейтенантам. И чтоб долго не валандаться, а заодно «окончательно решить еврейский вопрос», Йосиных родителей повесили на их же балконе. Перед смертью мама Йоси положила в чайник немного денег и вытолкала через чёрный ход, якобы за молоком. Много ли понимал шестилетний пацанёнок? За молоком так за молоком. Он стоял у магазина и всё видел, а когда понял что случилось- поседел и сошел с ума. С того дня ему всегда было шесть лет, и он всегда ждал у молочного магазина маму. Йосю прятали по семьям до 43- го года. А после освобождения города он снова занял свой пост. Вы спросите зачем с ним нужно было заговаривать и спрашивать о родителях? Это был единственный способ вывести Йосю из ступора, отвести домой, накормить, привести в порядок. А деньги в чайнике не были милостыней, нет. Мой дед говорил, что это слёзы больной совести.
Последний раз я видел Йосю с Чайником весной 90-го года. Такой же седой и аккуратно застёгнутый он стоял у молочного магазина. И так же приближался Праздник.
Война - это такая жизнь и есть люди которым она нравится.
«Джентльмены, - Мне двадцать пять лет. На фронте я уже успела уничтожить триста девять фашистских захватчиков. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?!»
Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл;
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы;
Если мил тебе бедный сад
С майским цветом, с жужжаньем пчел
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал…
Если мать тебе дорога -
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть;
Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель…
Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,
Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он Перевертывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Взял фашист и на пол сорвал
И у матери на глазах
На лицо ему наступал…
Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел, - так ее любил, -
Чтоб фашисты ее живьем
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем,
Обнаженную, на полу;
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви…
Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем, -
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед, -
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат, -
Это он, а не ты солдат.
Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина, -
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
1
Вечная
слава
героям!
Вечная слава!
Вечная слава!
Вечная
слава
героям!
Слава героям!
Слава!
…Но зачем она им,
эта слава, -
мертвым?
Для чего она им,
эта слава, -
павшим?
Все живое -
спасшим.
Себя -
не спасшим.
Для чего она им,
эта слава, -
мертвым?..
Если молнии
в тучах заплещутся жарко,
и огромное небо
от грома
оглохнет,
если крикнут
все люди
земного шара, -
ни один из погибших
даже не вздрогнет.
Знаю:
солнце
в пустые глазницы
не брызнет!
Знаю:
песня
тяжелых могил
не откроет!
Но от имени
сердца,
от имени
жизни,
повторяю!
Вечная
Слава
Героям!..
И бессмертные гимны,
прощальные гимны
над бессонной планетой
плывут
величаво…
Пусть
не все герои, -
те,
кто погибли, -
павшим
вечная слава!
Вечная
слава!
Вспомним всех поименно,
горем
вспомним
своим…
Это нужно -
не мертвым!
Это надо -
живым!
Вспомним
гордо и прямо
погибших в борьбе…
Есть
великое право:
забывать
о себе!
Есть
высокое право:
пожелать
и посметь!..
Стала
вечною славой
мгновенная
смерть!
2
Разве погибнуть
ты нам завещала,
Родина?
Жизнь
обещала,
любовь
обещала,
Родина.
Разве для смерти
рождаются дети,
Родина?
Разве хотела ты нашей
смерти,
Родина?
Пламя
ударило в небо! -
ты помнишь,
Родина?
Тихо сказала:
«Вставайте
на помощь…»
Родина.
Славы
никто у тебя не выпрашивал,
Родина.
Просто был выбор у каждого:
я или
Родина.
Самое лучшее
и дорогое -
Родина.
Горе твое -
это наше
горе,
Родина.
Правда твоя -
это наша
правда,
Родина.
Слава твоя -
это наша
слава,
Родина!
3
Плескалось
багровое знамя,
горели
багровые звезды,
слепая пурга
накрывала
багровый от крови
закат,
и слышалась
поступь
дивизий,
великая поступь
дивизий,
железная поступь
дивизий,
точная
поступь
солдат!
Навстречу раскатам
ревущего грома
мы в бой поднимались
светло и сурово.
На наших знаменах
начертано
слово:
Победа!
Победа!
Во имя Отчизны -
победа!
Во имя живущих -
победа!
Во имя грядущих -
победа!
Войну
мы должны сокрушить.
И не было гордости
выше,
и не было доблести
выше -
ведь кроме
желания выжить
есть еще
мужество
жить!
Навстречу раскатам
ревущего грома
мы в бой поднимались
светло и сурово.
На наших знаменах
начертано слово
Победа!
Победа!
4
Черный камень,
черный камень,
что ж молчишь ты,
черный камень?
Разве ты хотел такого?
Разве ты мечтал когда-то
стать надгробьем
для могилы
Неизвестного
солдата?
Черный камень.
Что ж молчишь ты,
черный камень?..
Мы в горах
тебя
искали.
Скалы
тяжкие
дробили.
Поезда в ночах
трубили.
Мастера в ночах
не спали,
чтобы
умными руками
чтобы
собственною
кровью
превратить
обычный камень
в молчаливое
надгробье…
Разве камни
виноваты
в том,
что где-то
под землею
слишком долго
спят солдаты?
Безымянные
солдаты.
Неизвестные
солдаты…
А над ними
травы сохнут,
А над ними
звезды меркнут.
А над ними
кружит
беркут
и качается
подсолнух.
И стоят над ними
сосны.
И пора приходит
снегу.
И оранжевое солнце
разливается
по небу.
Время
движется над ними…
Но когда-то,
но когда-то
кто-то в мире
помнил
имя
Неизвестного
солдата!
Ведь еще
до самой смерти
он имел друзей
немало.
Ведь еще
живет на свете
очень старенькая
мама.
А еще была
невеста.
Где она теперь -
невеста?..
Умирал солдат -
известным.
Умер -
Неизвестным.
5
Ой, зачем ты,
солнце красное,
все уходишь -
не прощаешься?
Ой, зачем
с войны безрадостной,
сын,
не возвращаешься?
Из беды
тебя я выручу,
прилечу
орлицей быстрою…
Отзовись,
моя кровиночка!
Маленький.
Единственный…
Белый свет
не мил.
Изболелась я.
Возвратись,
моя надежда!
Зернышко мое,
Зорюшка моя.
Горюшко мое, -
где ж ты?
Не могу найти дороженьки,
чтоб заплакать
над могилою…
Не хочу я ничегошеньки -
только сына
милого.
За лесами моя ластынька!
За горами -
за громадами…
Если выплаканы
глазыньки -
сердцем
плачут матери.
Белый свет
не мил.
Изболелась я.
Возвратись,
моя надежда!
Зернышко мое,
Зорюшка моя.
Горюшко мое, -
где ж ты?
6
Когда ты, грядущее?
Скоро ли?
В ответ на какую
боль?..
Ты видишь:
самые гордые
вышли на встречу
с тобой.
Грозишь
частоколами надолб.
Пугаешь
угластыми кручами…
Но мы поднимем себя
по канатам,
из собственных нервов
скрученных!
Вырастем.
Стерпим любые смешки.
И станем
больше
богов!..
И будут дети
лепить снежки
из кучевых
облаков.
7
Это песня
о солнечном свете,
это песня
о солнце в груди.
Это песня о юной планете,
у которой
все впереди!
Именем солнца,
именем Родины
клятву даем.
Именем жизни
клянемся
павшим героям:
то, что отцы не допели, -
мы допоем!
То, что отцы не построили, -
мы построим!
Устремленные к солнцу побеги,
вам
до синих высот вырастать.
Мы -
рожденные песней победы -
начинаем
жить и мечтать!
Именем солнца,
именем Родины
клятву даем.
Именем жизни
клянемся
павшим героям:
то, что отцы не допели, -
мы допоем!
То, что отцы не построили, -
мы построим!
Торопитесь,
веселые весны!
Мы погибшим на смену
пришли.
Не гордитесь,
далекие звезды, -
ожидайте
гостей
с Земли!
Именем солнца,
именем Родины
клятву даем.
Именем жизни
клянемся
павшим героям:
то, что отцы не допели, -
мы допоем!
То, что отцы не построили, -
мы построим!
8
Слушайте!
Это мы говорим.
Мертвые.
Мы.
Слушайте!
Это мы говорим.
Оттуда.
Из тьмы.
Слушайте!
Распахните глаза.
Слушайте до конца.
Это мы говорим,
мертвые.
Стучимся
в ваши
сердца…
Не пугайтесь!
Однажды
мы вас потревожим во сне.
Над полями
свои голоса пронесем в тишине.
Мы забыли,
как пахнут цветы.
Как шумят тополя.
Мы и землю
забыли.
Какой она стала,
земля?
Как там птицы?
Поют на земле
без нас?
Как черешни?
Цветут на земле
без нас?
Как светлеет
река?
И летят облака
над нами?
Без нас.
Мы забыли траву.
Мы забыли деревья давно.
Нам
шагать по земле
не дано.
Никогда не дано!
Никого не разбудит
оркестра
печальная
медь…
Только самое страшное, -
даже страшнее,
чем смерть:
знать,
что птицы
поют на земле
без нас!
Что черешни
цветут на земле
без нас!
Что светлеет
река.
И летят облака
над нами.
Без нас.
Продолжается жизнь.
И опять
начинается день.
Продолжается жизнь.
Приближается
время дождей.
Нарастающий ветер
колышет
большие хлеба.
Это -
ваша судьба.
Это -
общая наша
судьба…
Так же птицы
поют на земле
без нас.
И черешни
цветут на земле
без нас.
И светлеет
река.
И летят облака
над нами.
Без нас…
9
Я не смогу.
Я не умру…
Если
умру -
стану
травой.
Стану
листвой.
Дымом костра.
Вешней землей.
Ранней звездой.
Стану волной,
пенной
волной!
Сердце
свое
вдаль
унесу.
Стану
росой,
первой грозой,
смехом
детей,
эхом
в лесу…
Будут в степях
травы
шуметь.
Будет стучать
в берег
волна…
Только б допеть!
Только б успеть!
Только б испить
чашу
до дна!
Только б в ночи
пела
труба!
Только б в полях
зрели
хлеба!..
Дай мне
ясной жизни,
судьба!
Дай мне
гордой смерти,
судьба!
10
Помните!
Через века,
через года, -
помните!
О тех,
кто уже не придет
никогда, -
помните!
Не плачьте!
В горле
сдержите стоны,
горькие стоны.
Памяти
павших
будьте
достойны!
Вечно
достойны!
Хлебом и песней,
Мечтой и стихами,
жизнью
просторной,
каждой секундой,
каждым дыханьем
будьте
достойны!
Люди!
Покуда сердца
стучатся, -
помните!
Какою
ценой
завоевано счастье, -
пожалуйста,
помните!
Песню свою
отправляя в полет, -
помните!
О тех,
кто уже никогда
не споет, -
помните!
Детям своим
расскажите о них,
чтоб
запомнили!
Детям
детей
расскажите о них,
чтобы тоже
запомнили!
Во все времена
бессмертной
Земли
помните!
К мерцающим звездам
ведя корабли, -
о погибших
помните!
Встречайте
трепетную весну,
люди Земли.
Убейте
войну,
прокляните
войну,
люди Земли!
Мечту пронесите
через года
и жизнью
наполните!..
Но о тех,
кто уже не придет
никогда, -
заклинаю, -
помните!
1962
Поют в метелях провода,
сырое небо дышит низко.
моя заплакала звезда
на неприметном обелиске…
Я вижу - там, за сотни верст,
ты у окна, в пушистой шали…
Среди рассыпавшихся звезд,
мою звезду найдешь едва ли…
Ни похоронки - ни письма,
но ты живешь, во что-то веря,
пришла десятая зима
в твои незапертые двери…
Я вижу - как взрослеет дочь
/глаза - огонь, коса - по пояс/,
а ты такая же точь - в точь…
Но только звон утратил голос,
посеребрило на висках,
и взгляд - потерянный и влажный…
Твоя наперсница - тоска
стучится в окна вечер каждый,
как из смородины листов
ты, плача, тянешь чай несладкий,
гоняешь выпивших сватов,
что обогреть хотят солдатку.
Я вижу, как смогла заснуть
ты лишь к утру во сне бездонном
а мне так хочется прильнуть
к твоим заждавшимся ладоням…
Ты видел, дед, тот горизонт в огне,
Где кровь земля не впитывала больше,
Где в словно бесконечном, страшном сне
Вы вместе с лучшим другом брали Польшу.
Плечо к плечу, под грохот канонад,
Сквозь вой ракет - до самого Рейхстага…
Как много полегло в земле солдат -
Свободы нашей гордость и отвага.
Вы вместе шли, сгорая, на Берлин,
Один лишь взрыв… ты здесь… а тот мальчишка
Погиб… и эхо этих прошлых мин
Звучит в тебе короткой страшной вспышкой.
Ты вспоминал о нем еще не раз,
Домой вернувшись с радостью Победы.
И блеск его мальчишьих ясных глаз
Хранил, как блеск других хранили деды.
Сейчас за них ты плачешь под салют…
Пусть ордена получены по праву,
Ты делишь их с мальчишкой, чей приют -
Чужой страны негнущиеся травы.
Те, кто уговаривает потерпеть, подождать, помнить о более страшных временах, не терпят, не ждут, не вспоминают, а живут несколько иначе.
Я родился в свободном мире,
В колыбели спокойных лет.
Это деды меня хранили
Через ДЗОТов глухой просвет.
Умирали, сгорая в танках,
И в атаку на пули шли,
Чтобы я смотрел спозаранку
На рассветы своей земли…
Это деды, в окопах сидя,
Засыпали, уткнувшись в плащ,
Мою в небе улыбку видя,
Слыша мой нерождённый плач…
Прикоснусь я рукой к граниту
Одинаковых братских плит.
Вы не можете быть забыты.
Жалко, мир может быть забыт…
Кто они - дети войны?
Дети, не знавшие детства.
Что они помнить должны
Памятью детского сердца?!
…Взрывы снарядов и бомб,
Зарево вечных пожарищ…
И лабиринт катакомб,
Где называли - «товарищ».
Им, этим детям войны,
Ящик снарядный под ноги;
И убеждались они -
«Точат снаряды не боги»…
Жили они по цехам.
Спали в углах после смены.
Вторили их детским снам -
Вой и тревоги сирены…
ДЕТИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ!
Вы, в покорёженном детстве,
В сплав превращали живой
Душ ваших злато и сердца!
Где сейчас дети войны?
Рядом! Почтенные люди.
Мы почитать их должны -
Подвигов их не забудем!
В майский победный ваш час,
Семьдесят лет в небе синем,
ГИМНЫ ЗВУЧАТ ВНОВЬ ДЛЯ ВАС -
ДЕТИ ВЕЛИКОЙ РОССИИ!!!
Ядерная война может возникнуть из обычной, а обычная война, как известно, возникает из политики.