…По сложению и силе противники были схожи. Каждый боролся за свою жизнь, но по первому впечатлению было ясно, что черный одвар более искусный фехтовальщик. Гохан знал, что у него есть еще одно, и более значительное преимущество перед противником; оранжевый боролся только за свою жизнь, а черного побуждало еще рыцарство и верность. Силу черного одвара увеличили и те слова, что прошептал Гохан на ухо игрокам перед началом игры. Поэтому черный одвар боролся не только за жизнь, но и за честь.
Эта дуэль держала зрителей в напряженном молчании. Соприкасающиеся лезвия сверкали на солнце, звенела сталь от ударов. Варварские доспехи сражающихся составляли великолепный фон этой дикой батальной сцены. Оранжевый одвар, вынужденный защищаться, отчаянно боролся за свою жизнь. Черный с ужасным хладнокровием теснил его шаг за шагом уступать в угол поля - эта позиция означала победу черного одвара и немедленную позорную смерть оранжевого на виду всех зрителей. Побуждаемый кажущейся безнадежностью своего положения, оранжевый одвар перешел от защиты к яростному наступлению и вынудил черного оступить на полдюжины шагов. Затем меч фигуры У-Дора задел плечо противника, и показалась кровь. Зловещий сдавленный крик торжества вырвался из глоток людей У-Дора. Оранжевый одвар, ободренный этим успехом, хотел в быстрой атаке добить своего противника… Его меч двигался с такой быстротой, что глаза зрителей не могли за ним уследить. Но все же черный одвар сумел увидеть единственную ошибку своего противника. Отразив очередной удар, он внезапно прыгнул вперед и пронзил сердце оранжевого одвара, по самую рукоять погрузив меч в его тело…
Был у меня верный преданный друг,
Был он надежен, и стоил двух.
Только сегодня его нет со мной,
Он проиграл свой последний бой.
Да, он не раз мне помогал
Словом, советом, от пули спасал.
Грудью своей он меня прикрыл,
Верным, надежным, товарищем был.
Дружба мужская - отвага и честь,
Тут не прокатят ни трусость, ни лесть.
Верного друга узнаешь в бою,
Он за тебя жизнь отдаст свою.
А дома не спит и рыдает мать,
Сына она не устанет ждать.
Ночами она слезы горькие льет,
Плачет, надеется, верит и ждет
Что скоро сын возвратится домой,
Может быть раненный, только б живой.
Ей бы родного сына обнять,
И на войну никогда не пускать…
Только не знает она ничего,
Что лишь сегодня не стало его,
Грудью своей он меня прикрыл,
Верным, надежным товарищем был.
Дружба мужская - отвага и честь,
Тут не прокатят трусость и лесть.
Верного друга обрел я в бою,
Он за меня отдал жизнь свою.
© Алла Колесникова, 2000 г.
1.Не суди ни о ком по одним лишь словам,
словам.
И оценку давай по поступкам, делам,
делам.
Петь слова и глаголеть с трибуны любой
мастак,
Кто трепло, кто герой, кто вам друг,
кто враг?
Россию-матушку шкуры продажные продают,
рвут на части,
куски.
В стране богатой живет нищий люд,
и бухает
с тоски.
И грустит о былом,
былом,
Что же будет в стране
потом,
А пока, а пока
народ
Он душою гниет.
Припев:
А разорванная на куски,
Наша Родина зажата в тиски,
И кровавыми слезами ревет,
И молит, и взывает к вам, ждет,
Что народ,
он очнется,
поймет,
Жизнь - не в пачке ценных бумаг,
Все смешалось в людских умах,
Неужели, вам мало смертей?
Неужели, иных нет путей?
Но шанс еще есть,
Коль совесть
проснется,
и честь.
2. И неужто для этого предки хлебали свинец,
свинец?
Это «новая жизнь»? Это просто конец,
конец.
Позабыли историю, Родину-мать с молотка -
в кредит?!
А она не зовет уж, устала орать -
хрипит…
Кровью политую, слезно омытую землю продай,
что не взял
лютый враг,
Наши ресурсы: нефть, уголь и газ - все в Китай,
в USA, там Обама
Барак.
Тихо стонет земля,
земля,
Где родились и ты,
и я.
Не продай, она наша
навек,
Если русский ты человек!
НО, р, а с т е р з, а н н, а я на куски,
Наша Родина зажата в тиски,
И кровавыми слезами ревет,
И молит, и взывает, и ждет,
Что народ,
он очнется,
поймет,
Жизнь - не в пачке ценных бумаг,
Все смешалось в людских умах,
Неужели иных нет путей?
Неужели вам мало смертей?
…Только, падший духом русский народ
Оскудел умом, никак не поймет,
Что Россия - это НАША СТРАНА,
За нее вершилась с фрицем война,
Насмерть бились - миллионы смертей,
Чтоб сберечь ее для вас, для детей!
Только вы плевали на честь,
И живете, чтоб вкусно поесть.
А взгляните ветеранам в глаза,
Сколько стоит их скупая слеза?
Не понять вам, потреблявшим фаст-фуд,
Когда люди просто с голоду мрут,
Старикам - копейки с пенсий считать?!
Охренели что ли, ёб вашу мать,
РАЗБУДИ СВОЮ СОВЕСТЬ И ЧЕСТЬ,
Если она у тебя, все-таки, есть!
(c)Алла Колесникова, 15.09 2012г.
Так уж случилось, что хочу поведать народу
События 24 апреля 2012 года.
Немного дней тому назад,
Жил-был мужчина, он был рад
Воспитывать троих детей,
Работал, жизнью жил своей.
И был у него младший брат:
Больной, убогий, или свят,
От рака тихо умирал,
И не вставал, а лишь лежал.
В тот день пришел к ним в дом сосед,
Хотел войти туда, ан нет,
Заперта дверь, замок закрыт,
За дверью - только инвалид.
Сосед стучал, ногами был,
Кричал, чтоб тот ему открыл.
Больной поднялся, но не встал,
И на пол с грохотом упал…
* * *
Мой муж пришел домой - и вот,
В больницу брата он везет.
Сбит подбородок, кость торчит,
И вот, врачом уже зашит.
А в тот же вечер муж с дитем
Сказал: «На улицу пойдем».
Ходил, гулял, купил конфет.
Тут встретился ему сосед.
Соседа муж мой попросил,
Чтоб больше в двери так не бил,
Ведь брат с саркомой - что в гробу.
Сосед не внял на ту мольбу.
А почему? Ах да, он пил
В компании таких же рыл.
А тут дружок, не вникнув в суть дилеммы,
Сквозь зубы предложил «решить проблемы».
Поняв, что диалог не состоится,
Муж предпочел спокойно удалиться.
Пошел с двухлетним сыном прочь, того не зная,
Что замысел коварный созревает
В умах ничтожных, что там говорить,
Вся тройка, прекратив на время пить,
Решили врезать, скучно ж так бухать,
С ребенком мужа надо бы догнать…
Однако, не ради скуки
Захотелось почесать им руки.
И бегут вслед за мужем - трое.
Силу-силушку показать - герои.
Первый - сосед, та еще ряха,
Двойным ударом в висок бьет с размаха.
Другой - подсечку, муж упал, сын орет,
Швыряет дитя в сторону (хорошо, что не бьет).
Дальше ногами в голову бьют жестоко, как изуверы, палачи…
Малыш: «Папа, папочка» - бегает вокруг, плачет, кричит.
Муж в луже крови, череп пробит, умирает,
Но бойцам-то этого мало, кровь играет!
И напоследок один, от дури ума хватает,
Нагнувшись, еще и ухо ему протыкает.
Уж после, довольные, идут дальше бухают,
Зная, что от такого практически сразу умирают.
Однако, их изуверства видел человек в годах,
- «Что ж вы, нелюди, делаете?» - ох да ах.
А они ему: «Сиди, дед, на месте, не лезь,
Не знаешь, что ли, кто мы такие здесь?».
* * *
Собрались люди, вызвали полицию, скорую,
Мне позвонили, бегу туда, себя не помня.
Оказываем первую помощь. Вернуть сознание мы бессильны:
Глаза затухают, сгустками кровь течет обильно.
Секунды - как вечность, скорой все нет,
Звоню снова, срываюсь, где ж врачи?
Холодный голос диспетчера:
- «Выехали, ожидай спокойно, не кричи».
Тут один из троицы вальяжной походкой - к нам.
- «Что тут разлегся?», - и все в таком духе - хам.
Спрашиваю, он ли его избивал,
- «Да, вместе с ним», - на соседа пальцем указал.
Вспомнив про фотоаппарат, быстро их снимаю,
Тут и на меня кидаются оба: «Кто ты такая?
Да мы тебя щас отправим следом».
…Вот такой диалог с неадекватным соседом.
Тут подошла полиция, встряла, бить не дали.
Хотя, уже кинулись на меня, хотели ударить.
Приехала скорая. Едем. Реанимация - спасибо врачу.
Хотя, про врача - тема отдельная, он знает, пока промолчу.
* * *
Шестнадцать суток комы,
Трепанация, реанимация,
Травматология, прокуратура, милиция,
Дни и ночи в какой-то прострации.
Ну, слава Богу, вытащили с того света…
А что дырка пять на пять в голове, ерунда все это.
Амнезия. Кто я такая - вообще не знает.
Только лишь имя свое с трудом вспоминает.
А я, между делом, пороги полиции обиваю.
Нет основания, опросить не можем - не возбуждаем!
Тут, понимаете ли, у нас постановленье,
Без экспертизы, личного заявления не примем решенье.
А то, что в реанимации - так это уж вы извините,
Разговаривать не может? Ну как сможет - приходите.
Ну, а если умрет, тогда уж другое дело,
Тогда, мол, и сами напишете, примем смело.
И по-новой, больница, полиция - замкнутый круг.
Уколы, таблетки пригоршнями - лечить недуг.
Плюс последствия, осложнения (считай, что оглох).
Но хоть память более-менее восстановить смог.
Через месяц выписка: все, свободен,
Но снова больницы, диагнозы. И… к работе - годен!
А то, что работа была - интеллектуальный труд,
Так не все ж мозги вырезали - нарастут!
Да, к человеку относятся - будто он скотина.
Что поделаешь, такая вот у нас медицина.
Или регенерации подвержены стали люди?
Короче, приходи через годик, оформим усе на блюде.
А у сынишки малого от увиденного - проблемы.
Заикаться стал от испуга - такая дилемма.
И у другого дитя на фоне стресса, как гром,
Инвалидность. Пожизненно. Увы, неизлечимый синдром.
Тем временем, поздно иль рано, дело возбудили.
Но с 3 мая, по 9 августа обвинение так и не предъявили.
Оснований-то, как не было, так и нету.
Однако, это мы уже слышали, сейчас не об этом.
* * *
Вернусь к началу: приехала полиция, бить не дали.
Однако, никого из свидетелей не записали.
Доблестных сотрудников - аж четыре единицы,
Куда уж, работягам, на 15 свидетелей - не уложиться.
Короче, ни одного на месте не опросили,
Хотя, на момент их приезда, свидетели там еще были.
Потрещали в стороночке с пьяной шайкой «по душам»…
А может работали? Вдруг наговариваю, что «ездили по ушам».
Только после вернулись три пьяных тела,
Пойло в стаканах-то не опустело.
* * *
А теперь про адвоката - продажная шкура.
Выгоду свою знает - губа не дура.
Не денег ради, за идею мужу вызвался помогать,
Но известным образом все повернул вспять.
Итак, виновники тут нам деньги предлагают.
250 тысяч - видно, цену содеянному знают.
А не то мимо кассы, говорят, пролетите,
По-хорошему пока просим, покаялись типа, возьмите.
Адвокат между нами - как буфер обмена.
- «Мне без разницы, с кого деньги брать, до одного хрена,
Деньги - за то, чтоб сказал, типа, сам упал,
И чтоб ответ (положительный!) в воскресенье уже дал».
В воскресенье умирает у мужа брат.
Забыла, лежала в больнице - ушла. Звонит адвокат.
Езда по ушам, решайся, давай ответ.
Муж: «Извини, не до этого, умер брат, нет».
А защитник идейный и эдак, и так,
Да пойми ты, и прочее, мол, дурак.
В общем, он понял, что тут не хрен взять
И подписался соседа уже защищать.
Кодекс чести, видать, писан не для него.
Дети ж, тоже, надо понять, по лавкам - у самого.
* * *
А вечером как-то, войдя с мужем во двор,
Повстречали соседа с дружком: «Есть разговор».
Сейчас важное что-то скажут, уделили внимание.
- «Алла, а у тебя есть два высших образования?»
Я отвлекусь немного, мой дорогой читатель,
Наличие корочки - для меня вовсе не показатель.
«Вернемся же к нашим баранам», тем паче…
Соловьем заливаются, пьяные - как иначе?
Мол, как вы не врубитесь, мы все замнем, подмажем,
Что будет как мы захотим, как скажем.
Да и тебя проще убить, или торгуетесь, сколько хотите?
Ну триста максимум можем дать - берите.
И невдомек им, образованным, в чем тут суть…
Ну хоть бы искорка раскаяния… должна промелькнуть?
И не понять, как это: не надо деньжат,
Другой бы уж взял давно, и был рад!
Тут сосед грудь вперед колесом - словно в бой,
Да у меня шесть войн за плечами, я ж - герой!
Я - офицер, у меня ордена,
И пусть гордится такими, как я страна.
Но вот только - такая штука,
Ты не офицер, ты сука.
Позорят такие, как ты честь мундира,
Где ж твоя честь была, ты му. рило,
Когда на отца с двухлетним дитем кидался,
Давай, расскажи всем, как доблестно ты сражался.
Но мне - не рассказывай про свою честь,
Показал уж на деле, кто ты по-жизни есть!
И даже, допустим, что можно такое простить,
Ни разу ведь с губ не слетело простое «прости».
Где совесть, где честь, в чем геройство твое, герой?
На одного с ребенком втроем - как в бой?
При том, что ведь даже не было повода к драке.
Так не поступают даже бешеные собаки.
Жертву собака неожиданно не настигает.
Она, прежде, чем бросится, рычит, лает,
* * *
Ну что тут добавить, кому интересно,
События реально имели место.
Но за деньги не только совесть можно продать,
И наша полиция должна это знать.
Следствие - дело долгое и тяжкое.
Можно тянуть, прикрыться всякими бумажками.
А офицер написал встречное заявление,
Мол, били, калечили, его, бедного.
Эка бедняга, даже в госпиталь попал,
Но… через суток трое (черешню, спьяну, воровал).
Откуда сведения? Поведал, бывший уже, адвокат.
Дескать, хозяин вышел и врезал: «Попался, гад».
* * *
О какой же совести может идти речь,
Если мрази отмороженные среди нас есть.
И после этого ходят среди людей,
А коли с рук сошло - любого бей!
И… обращусь к свидетелям, вы боитесь
Рассказать, что видели, иль стыдитесь?
Хотя… когда камень - не в ваш огород,
Можно тихонько помалкивать, не раскрывать рот.
Эх, страшно… как не понять? Понимаю, менталитет.
Боитесь - и бойтесь далее много лет!
* * *
Ну вот, почитай, рассказала вам, как было на самом деле,
И вся ситуация описана на личном примере.
Беспредел могут творить всякие гады,
И если денег кому надо сунул - отвечать не надо.
Но скажу напоследок, веревочке не долго виться.
И за содеянное придется расплатиться.
А от вашей скверны лекарства, увы, нету, братцы.
И не дай Бог вашим женам в моем положении оказаться.
Да, и совесть за бабки - не приобретешь.
Если ее нету, то уже нигде ее не возьмешь!
© Алла Колесникова 9.08.2012г.
Каким бы тяжелым позором мы себя ни покрыли, у нас почти всегда остается возможность восстановить свое доброе имя.
..Женщина мало что смыслит в чести. Пусть же станет честью ее - любить всегда сильнее, чем любят ее, и в любви никогда не быть второй.
Жизнь - Родине! Сердце - женщине! Честь - Никому!
Вечер. По улице спешит домой девушка. К ней пытаются пристать подгулявшие парни: «Девушка! Уже темно, а вы одна… Не боитесь, что у вас честь заберут (или - чести лишат)?» Девушка обернулась и спокойно ответила:"ЧЕСТЬ НАДО ИМЕТЬ СВОЮ !" После чего достойно удалилась… Парни в замешательстве отстали.
Сержант Милуйло забыл накинуть крючок на дверке сортира, поэтому отдал честь прапорщику Звездюку, сидя на корточках. «К пустой голове руку не прикладывают!» - сказал ему прапорщик, отдавая свою пустую честь.
ИСХОД
Коль чести наступил и совести исход,
И в смутный час детей бросают женщины.
То каждая из сук, забывших свой помёт,
Увы и ах, вполне очеловечены.
Алексею Сергеевичу абсолютно не шел большой синий бланш под глазом.
Бланш не украшал, а наоборот - вызывал сочувствие. Вот бультерьера шрам украшает, а скажем на левретке, пусть даже самой свирепой, только вызовет жалость…
Мы все с удовольствием побросали работу и вокруг подбитого глаза Алексея Сергеевича устроили длинный перекур. Раненый герой, вдумчиво затягиваясь, как боец вернувшийся из-за линии фронта, начал свой неспешный, мужественный рассказ:
- Возвращался вчера с футбола, и решил срезать через сквер, а там эти шакалята - человек пятнадцать-двадцать. Нет, ну хотите драться - деритесь как мужики, по всем правилам - один на один. Я бы там любого из них положил… Так нет же, увидели на мне шарфик и давай выпендриваться. А я ведь просто шел мимо и в отличие от них не орал, что моя команда лучше всех, хотя наши и выиграли вчера… Почему это я должен прятать свой шарф?!
Все посочувствовали, но я не удержался и вставил свои 5 коп:
- Они конечно гады, но Вам, Алексей Сергеевич, еще очень повезло, легко отделались. Вы же не дома перед теликом во вражеском шарфике гуляли, а на глазах у раздосадованных соперников. Знали же на что шли, было бы странно, если бы честная драка один на один, завершилась бы Вашей полной победой и мужественным уходом в сторону закатного солнца…
Тут мы заспорили - всегда ли нужно честно соблюдать правила поединка или могут быть варианты??? По всему выходило, что да, таки нужно соблюдать неписанные законы благородного боя, а иначе ты не мужчина. Я опять имел что возразить и рассказал о своем старом студенческом приключении:
- Пришли мы с другом на дискотеку, стоим, осматриваемся в темноте. И тут, откуда ни возьмись, возле друга вынырнул Азазелло (такой же квадратный и невысокий и на каждом его плече без труда поместились бы нарды) Друг явно растерялся, я подошел и сквозь музыку крикнул: - Что случилось?! Плечистый ответил:
- С тобой пока ничего, а вот твой товарищ пялился на мою девушку. (Рядом стояло прелестное создание из наших эротических снов) Так что мы сейчас с ним выйдем и разберемся один на один. А если ты тоже такой же борзый, то и ты пошли…
Я тут- же заверил Азазелло, что я абсолютно не борзый, и меня вообще не интересуют девушки из этой дискотеки, а особенно девушки принадлежащие такому замечательному парню, как он. Плечистый удовлетворенно кивнул, сказал, что я правильный пацан и пожал мне руку.
Они вышли из зала, я подождал секунд пятнадцать, не больше, изучил обстановочку и тоже пошел за ними. И надо же, Азазелло меня очень удивил. Я то думал, что у них еще словесная прелюдия, но этот монстр уже плотно сидел на груди моего дергающегося друга - самбиста и планомерно вколачивал в его вялоприкрываемую голову дикие удары.
Я не рискнул дразнить Азазелло ногами или руками, а недолго думая схватил высокую железную подставку для цветов, стряхнул с нее горшки и подло, исподтишка, два раза шарахнул ей по затылку явного фаворита боя. Друг выкарабкался из-под обмякшего тела и мы, обгоняя друг друга, благополучно свалили…
Все помолчали и Алексей Сергеевич сказал:
- Но ты ведь поступил, мягко говоря, неспортивно, они же бились один на один. Тем более ты и руку ему пожал… Я возразил, что, вообще то - это были не олимпийские игры, меня даже на допинг не проверяли. И если уж ты пристаешь к незнакомым людям, то будь готов к ошеломляющим приключениям и особо не надейся на дуэльный кодекс чести… Согласен, я поступил неблагородно, но мой друг с порванной губой и разбитым носом, почему-то очень быстро простил мне свой испорченный честный бой.
Да, хреновый я дуэльный секундант, но ведь били же не Пушкина, а моего друга…
Мне стали возражать, что из-за таких хреновых секундантов и начинается беспредел, а в результате - Алексей Сергеевич приходит на работу с синим бланшем.
Тут на первый план вышел монтажер Валентин, прошелся по моему неблагородному поведению и тоже выдал свое, пережитое:
- Драка должна быть честной - как договорились, так и нужно драться, а вот если двое на одного или того хуже целой толпой… Я однажды в Алуште тоже вышел против всей толпы. Ну как вышел? Не то что я, а местная свора кинулась на меня. Куда я один против целой шоблы? Алексей Сергеевич:
- И что, изрядно отмудохали?
- Да нет. Вообще не били, но сделали мне гораздо хуже и больнее… лучше бы уж побили, извращенцы…
В комнате воцарилась неловкая пауза переходящая в тишину. Валик опомнился:
- Да нет, вы не поняли, просто я в те годы плотно панковал, приехал однажды в Крым, впихнулся в Симферополе в троллейбус и поехал в Алушту. Еду. Держусь за поручень, никого не трогаю. Тут одна тетка начала на меня орать, что я ей вот-вот глаза повыбиваю и чуть ли не зарежу. Сначала одна, потом вторая, а я стою и мне все пофиг. Я же панк.
Как-нибудь фотку покажу. На голове зеленый гребень, рваные джинсы и кожаная жилетка на голое тело. Красавец. Ну, короче, на остановках толпа прибывает, ко мне все прижимаются и орут. Слово за слово, напали кучей, схватили за руки, содрали с меня жилетку и снова надели, только уже наизнанку. Еще и молнию суки застегнули. Толпа хохочет, ко мне жмется, а я кричу на весь троллейбус и даже дернуться не могу…
Если бы по одному их переловить, поубивал бы, а так, что я сделаю против кучи. Только и оставалось, что орать как ведьме на допросе у инквизиции. Минут десять меня мучили, от боли чуть глаза не повыскакивали. Потом слава Богу на остановке выпустили…
Мы стали смотреть друг на друга, но было видно, что никто ничего так и не понял.
Валентин спохватился и добавил:
- Я же самого главного не рассказал. Моя кожаная жилетка, не самопальное фуфло, мне ее из Канады привезли. Толстенная воловья шкура - ножом не пробьешь, а на груди и спине повсюду торчат острые пятисантиметровые, стальные шипы. Вот они - то теткам и не понравились…
… Хоть Алексею Сергеевичу и нельзя было делать резких движений, но он тоже трясся вместе со всеми, держась за свой подбитый глаз…
Спасибо Вам!
И Вам спасибо за спасибо!
Спасибо Вам за двойное спасибо!
И Вам спасибо, что в мою честь имели честь сказать спасибо за то первоначальное спасибо, а я откликнулся с душой двойным спасибо!
Спасибо, я действительно имел Вашу честь, когда имел честь в Вашу честь сказать спасибо, и в ответ на Ваше спасибо я душевно произнёс спасибо на спасибо, а Вы потом двойное спасибо, и я имел Вашу честь ввиду со своим тройным спасибо…
И Вам спасибо…
Кое-что из «Писем Баламута» Клайва Стейплза Льюиса, небольшой книги, где наши пороки и слабости изобличаются очень необычным образом. Книжка написана в форме писем-поучений старого черта юному племяннику. Старый черт пишет: «Тут одна девушка недавно молилась: «Помоги мне стать нормальной и современной!» Нашими стараниями это значит: «Помоги мне стать потаскухой, потребительницей и дурой».
Смели его быстро,
буквально за час.
Даже тонкой струной
не успел
зазвонить
контрабас …
Да нет, не о нас.