Либерализм рано или поздно обязательно приведет к фашизму. Ведь если разным идеологиям предоставить равные возможности для реализации - победит всегда самая агрессивная (радикальная).
Пока Украина не пройдёт через денацификацию, пока Бандера, Шухевич и ОУН-УПА являются главными маяками свободы на Украине, то все действия этой власти по определению преступны.
Эта мЫшлинка ликбезная. И вы будете смеяться, но ликбез я сейчас напишу по философии. Достал, понимаете, уровень наших философов и их философствования.
А я что-то в последнее время всё их выступления смотрю и слушаю. Оживились они что-то в последнее время
«Проблема в том, что он ищет АБСОЛЮТНЫЕ законы. Но делает это своеобразно - отменяя по своей прихоти факты из реальности которые противоречат его абстракциям - которые он называет наративами - и его последователи теориями. Чтобы все это было не так маргинально. Абсолютным может быть только ИДЕАЛЬНОЕ - так что таких как Григорьев раньше называли идеалистами. Отсюда и все его претензии сродни претензиям максималистов» («Где начинается «неокономист» Григорьев и заканчивается «философ"Щедровицкий? Просто о сложном!»)
Наоборот. Они как раз ВУЛЬГАРНЫЕ МАТЕРИАЛИСТЫ и ВУЛЬГАРНЫЕ МАРКСИСТЫ. Оба.
Недаром в одном из роликов Григорьева, у него на столе на видном месте ДЕМОНСТРАТИВНО лежала книга Маркса. И Щедровицкий здесь тоже к Марксу апеллирует, на что и обратил внимание Шевченко.
Они также как и Маркс рассматривают производственный комплекс как машину, для работы которой нужны ресурсы. Разные, и рабочая сила человека в том числе. Эту машину вместе с рабочей силой, которая служит её мотором, он назвал ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫМИ СИЛАМИ.
Но Маркс во-первых определил собственника этой машины (собственники средств производства) и её цель (производство прибыли).
Во-вторых, Маркс подробно рассмотрел как работает эта машина и установил, что в какой-то момент она перестаёт служить достижению цели, так как извлечь прибыль можно только вынеся продукцию ЗА ПРЕДЕЛЫ машины на рынок и, превратив её в товар, продать. Так вот в этот момент оказывается, что на рынке она не нужна, потому что её никто не покупает. И этот момент Маркс назвал КРИЗИСОМ ПЕРЕПРОИЗВОДСТВА.
В-третьих, Маркс рассмотрел ситуацию ЗА ПРЕДЕЛАМИ машины на РЫНКЕ и обнаружил, что продукцию машины покупают те, кто служит мотором этой машины для воспроизводства своей рабочей силы. И покупают они на то, что им заплатил собственник машины, так как никаких других источников доходов у них нет.
То есть оказалось, что:
А. Всё, что существует за пределами машины, существует только и исключительно для её обслуживания. То есть и рынок, и все другие институты, в том числе и государство, есть продолжение этой машины, просто её главный элемент, без которого она работать не может. И все отношения собственников рабочей силы с собственниками средств производства ЗА ПРЕДЕЛАМИ машины - это суть ПРОИЗВОДСТВЕННЫЕ ОТНОШЕНИЯ.
Б. Система оказалась НЕРАВНОВЕСНОЙ. То есть, поскольку цель машины получение прибыли, то её собственник выплачивает её мотору денег меньше, чем стоит товар, который он выбрасывает на рынок. Предположим, товара произведено на 100 руб, а мотору выплачено только 80 руб. Следовательно товар на эти 20 руб. не будет продан и постепенно накопившись превратится в кризис перепроизводства.
Азы, скажите? Азы. Но почему в этих азах путаются? И почему люди, бродя вокруг этих трёх сосен, не могут найти между собой общего языка? В буквальном смысле. Они же одни и те же вещи называют разными словами, насоздавав для этого дохрена как бы теорий.
А потому что на эту картинку можно смотреть с РАЗНЫХ ПОЗИЦИЙ и видеть абсолютно разное.
1. Можно смотреть с позиции собственника машины. Это где-то на уровне крыши его конторы. С этой позиции он хорошо видит свою машину. Он видит склады, забитые продукцией и не видит рынков, где может превратить её в товар и продать.
Вопросы и ответы.
Что для него перепроизведено?
Да, конечно же продукты труда, которыми забиты склады.
Что ему нужно?
Ему нужны в первую очередь РЫНКИ СБЫТА. И источники сырья естественно, но прежде всего рынки сбыта, потому что без них и сырья никакого не нужно. Любыми путями ему нужно найти рынки сбыта. Только путей тут немного.
Первый - это завоевание колоний. Этим путём хозяева машины и пошли, быстро поделив между собой мир, который оказался, увы, конечным и небольшим. Поэтому собственники машины упёрлись в тупик. Дальше-то что? На этом пути способ действия только один - идти до следующего такого же тупика, силой захватить колонии других хозяев и стать единственным в мире хозяином машины. Тут беда только в том, что хозяева других машин хотят того же. Вот это и есть истинная, а не выдуманная причина мировых войн.
Правда есть тут и вторая беда, так как путь-то этот всего лишь к следующему тупику, но… об этом лучше ПОКА не думать.
Второй путь - это казалось бы должен быть отказ собственника машины от собственности на машину и изменение целей её функционирования. О нём и задумались те, кто не хотел войн и не желал подкладывать свинью потомкам, оставив им решение проблемы выхода из следующего тупика. Но это я сейчас о людях, которые способны рассматривать ситуацию с разных позиций, но не о собственниках машины.
А с позиции собственника машины этот путь не виден, для собственника машины его просто нет. Он виден с других позиций, но не с позиции собственника машины.
Поэтому в качестве второго пути собственники машины предложили своему мотору, готовому взорваться бунтами и революциями, компромисс. А проще говоря, они пообещали ему меньше есть. То есть, образно говоря если из каждых 100 руб. они извлекали из машины 20 в качестве прибыли, то тут они обещали умерить аппетит и извлекать только 2 руб. а остальные 18 отдавать в общественные фонды через налоги.
Вот этот способ и есть ФАШИЗМ, а его главным экономистом является Кейнс. Именно Кейнс предложил не только создавать общественные фонды через налоги, но и способ их распределения, из которых главный - это создание рабочих мест на строительстве инфраструктурных объектов.
Да, да Кейнс. Поэтому когда кто-то говорит о кейнсианстве, то знайте, что он говорит о фашизме. Накануне ПМВ именно фашизм был главной идеей собственников всех национальных машин, в том числе и российской. И драка шла, как теперь говорят, среди элиты. Ну, не хотела часть этой элиты реализовывать идеи Кейнса и умерять так сильно аппетит. Их драчка между собой и организовала ПОВОД для ПМВ. Вот так и получилось, что войны вроде никто не хотел, а она произошла. Потому что ПРИЧИНА была не в драчке элитной. Причина, как я сказала выше, была в поисках рынков сбыта и источниках сырья.
2. Можно смотреть с позиции средства для мотора машины, то есть пролетариата. С этой позиции кроме дороги на работу и домой вообще ничего не видно. С этой позиции не понять почему в окрестностях этой дороги видны роскошные дома богачей, а у тебя дома дети голодные. Но тут на помощи пролетариату пришли марксисты. Они просвещением и образованием подняли пролетариат над этой дорогой, откуда он увидел истинную суть вещей. То есть он увидел то же, что и собственник машины, но поскольку пролетарии оставался на своей позиции, они увидели и второй путь, которым и решили идти.
Пролетарии решили отобрать машину у её собственников, так как она создавалась их трудом и только они являются условием её функционирования, следовательно наличие собственников машин - это не просто несправедливость, а дикость. А уж собственность на землю и её недра - тем более.
Но реализовать это решение получилось только у пролетариата России. Образовалось государство СССР, которое шло по второму пути.
А Запад стал ФАШИСТСКИМ. Весь!!! Он весь ухватился за идеи Кейнса. А куда деваться-то было особенно на фоне примера СССР, который демонстрировал успешность на втором пути.
Да, да и Рузвельт был такой же фашист, как и Муссолини с Гитлером. Разница только в том, что Муссолини и Гитлер официально объявили свои государства фашистскими, в которых нет причин для социальной вражды и нация едина, а Рузвельт этого не сделал и кейсианские методы считал временной мерой в надежде, что потом что-нибудь придумается.
Так что когда говорят, что ничего страшного и человеконенавистнического в фашизме самом по себе нет - это истинная правда. Ну, чем он отличается от либерализма? Да, немногим и, причём в лучшую сторону. Ведь если при либерализме собственник машины присваивал себе 20 руб. из каждых 100 руб., то при фашизме только 2 руб.
Беда только в том, что проблему-то он не решил, а только отсрочил на какое-то время очередной кризис перепроизводства.
И беда в том, что, не решив проблемы, он симптоматическое её лечение способом создания общественных фондов через налоги за счёт уменьшения аппетита хозяев машины, выдал за решение проблемы и на законодательном уровне объявил о ликвидации причин для социальной розни.
То есть людям запретили не только пытаться решить проблему, но даже думать об этом. Вот это и есть истинная причина НАЦИЗМА тогда и его аналогов сейчас.
Ведь если людям запретить даже думать об истинной причине, то им нужно указать на виновников их несчастий. Вот и указали на неполноценные и не вполне полноценные народы. Это всё они были виноваты. А евреи больше всех, потому что они среди немцев жили и портили нацию и её единство.
Ещё раз. Фашизм страшен только тем, что он не решая проблемы, объявляет её решённой, а объективное наличие социальной розни отсутствующим и закрепляет законами запрет даже разбираться в этом.
И в этом тоже ничего уж сильно ужасного нет. Ну отселили бы евреев в их палестины и всё. Но это пока есть что есть и кризис только на горизонте. А когда еда кончается, то оказывается, что нужно всё то же - РЫНКИ СБЫТА и источники сырья. И добыть их кроме как войной за передел мира, никаких других способов нет. Начинается же с войны внутренней, в которой уничтожают самых виноватых. Что кстати неплохо сплачивает нацию для войны внешней за рынки сбыта.
Так что истинная причина ВМВ та же, что и ПМВ - передел мира за отвоевание рынков сбыта и источников сырья. И здесь очень лакомым куском был СССР. Более того, его нужно было уничтожить и переделить территорию прежде всего, так как он подавал дурной пример успешности второго пути.
3. И, наконец, можно смотреть с позиции Бога, то есть существа, не принадлежащего этому миру. С этой позиции видно весь мир. И в этой позиции человек ВНЕ МАШИНЫ. Он и не её собственник и не её мотор. Это существо живёт где-то в иных мирах, а наш мир у него для ИГРЫ в геополитику. Сообщество таких существ называют себя партнёрами по ИГРЕ в геополитику, естественно.
И разговаривать на равных с Богами НЕВОЗМОЖНО в принципе. Зарубите себе крепко накрепко это на носу. Так что если вы находитесь на первых двух позициях, то даже не пытайтесь. Хотя попросить конкретно для себя у них что-то можно. Они могут кого-то конкретного пожалеть. А если вы вдруг придумаете что-то, нужное для успеха в их игре, они это возьмут за просто так и спасибо не скажут. Хотя возможна и награда, но как личный каприз. А политология это аналог теологии, то есть псевдонаука определения мотивов поступков Богов.
Художественно идею смотреть на мир с этой позиции описали Стругацкие. Именно они сделали её видимой для всех. И именно за это их ненавидит Кургинян, так как сам с удовольствием играет в геополитику и считает себя в этой игре весомым игроком, то тесть полноценным партнёром и Путину, и Меркель, и Обаме с командами. Он, кстати, именно об этом мечтал. И он сам об этом говорит.
Именно в этом заслуга Стругацких как писателей независимо от их личных политических взглядов. Так что человечество, если оно сохранится, поставит памятник Стругацким, а не, как это утверждает Кургинян, проклянёт. Ну, а то, что кто-то всерьёз возомнил себя Богом, то бишь Прогрессором - так это бывает. И вообще-то их всех лечить надо.
А научно описывать мир с этой позиции у нас пытались и Щедровицкий, и Зиновиев и вот теперь ещё и Григорьев. И Хазин тоже. Они рассматривают мир как ЗАКОНЧЕННЫЙ ПРОЕКТ, то есть историю остановившейся. И разговаривать с ними, и что-то пытаться с ними обсуждать тоже НЕВОЗМОЖНО в принципе. Они исходят из того, что тюрьма уже построена и мы в ней заключённые. Ничего меняться уже не будет, поэтому нужно смириться и изучать тюрьму. А это и есть крайний вульгарный материализм. Они ведь выдают, продукт сознания человека, за объективную независимую от его сознания реальность. Более того, они ПРИНУЖДАЮТ человека к этому, отказываясь от обсуждения. То есть любые сигналы снизу игнорируются и людям разными путями дают понять, что это бесполезно. То, что нужно Боги сами найдут и учтут.
И более того, они принимают меры к тому, чтобы их игровые фигурки не могли это сделать по причине отсутсствия у них инструментов. Для этого они соответсвующим образом реформируют систему образования и выстраивают информационное пространство от газет и журналов до литературы и кино.
И в этом есть железная логика. Ведь если материальный мир создан Богом, то эта модель создана отнюдь не сознанием людей, а живыми Богами по их неисповедимым планам, которые живут вне нашего мира и поэтому недоступны для людей и неподсудны человеческому суду. Так что крайности сходятся.
Но самое ужасное в то, что если смотреть на мир с этой позиции, то никакой разницы межу продукцией машины и её мотором нет. С позиции собственника машины разница есть, а с позиции Бога нет. С позиции собственника машины перепроизведены бывают только результаты труда, а с позиции Бога может быть избыточным мотор, то есть перепроизведены люди.
И рейганомика, то есть создание рынков сбыта через потребительское кредитование - это результат геополитики, то есть результат попыток понять мир с позиции Бога.
Но для рейганомики нужна была единая валюта и единый центр управления, то есть ВЕСЬ МИР. Понимаете, ВЕСЬ. А этого не было, так как СССР со странами СЭВ и странами, ориентированными на СЭВ, ещё существовал.
Но её ввели, так как в 70-е годы Запад свалился в такой кризис, что выйти из него уже путей, кроме этого не было.
Но после введения рейганомики альтернативы войны с СССР до победного конца уже не было. СССР должен был исчезнуть. Так что Горбачёв может и дурак, и сволочь, и предатель, но вот не сдай он тогда страну, то я не знаю что бы было. Думаю, что войны было бы не избежать. И применения ядерного оружия тоже. Вспомните, ведь ПМВ тоже ведь никто не хотел. Но была ОБЪЕКТИВНАЯ, то есть ИСТИННАЯ причина, которая делала войну неизбежной. А причина, повторяю, всё та же - рынки сбыта и источники сырья.
Но вот почему и откуда возникла эта позиция? Ну, в самом деле, мог ли кто-то решиться возомнить себя богом, я уже не говорю даже про времена Наполеона или Маркса, нет, ещё до ВМВ? В голову никому не приходило. Даже фантастики такой не было.
Так чего вдруг? Именно это главный вопрос.
А с того, что второй путь оказался тоже тупиковым. Машину пролетариат отобрал. Цель её функционирования поменял на удовлетворение первичных потребностей (см. пирамиду Маслоу) и она заработала фантастически эффективно. Но как только эти потребности были удовлетворены, она упёрлась в тот же тупик. В ней возникла огромная, но скрытая безработица. И тут я не могу не признать, что потребительское кредитование лучше чем работа на уже избыточный военно-промышленный комплекс и свалку.
Кроме того, и на Западе и у нас было неравномерное и несправедливое распределение прибыли. Только Запад это делал в свою пользу за счёт третьих периферийных стран, а мы наоборот.
Так почему это случилось, ведь предполагалось, что цели по мере продвижения к коммунизму будут меняться? На это были и объективные и субъективные причины. Но разрешено говорить только о субъективных.
Мир никогда не забудет костров из книг на площадях немецких городов, истерических, людоедских речей фашистских «вождей» и их еще более людоедских тайных планов уничтожения и порабощения целых народов.
Адольф Гитлер и по сей день остается победителем. Так как оставил после себя ужасное мышление. Он проиграет войну лишь тогда когда весь фашизм, расизм, и нацизм, будут окончательно уничтожены на веки вечные.
Когда бы жили вы в Европе
При Геббельсе и Риббентропе,
Где европейского еврея
Швыряли в печку, небо грея, -
Тогда бы спорить вы не стали:
Кто хуже - Гитлер или Сталин?
Когда бы жили вы в Европе
При Геббельсе и Риббентропе,
Где европейские фашисты
Пушисты были и душисты
На мыловарне, где зверея,
Варили мыло из еврея, -
Тогда бы спорить вы не стали:
Кто хуже - Гитлер или Сталин?
Зато хозяйства корифеи
Прозрели (в том числе евреи),
Что Гитлер, мыслящий злодейски,
Хозяйство вёл по-европейски,
А Сталин вёл по-азиатски,
Отстав от европейцев адски.
Кто хуже - Гитлер или Сталин,
Который был опьедестален
И зверски выиграл войну,
Спася от Гитлера страну?..
Но, блям, хозяйства корифеи
Прозрели (в том числе евреи), -
Что Гитлер, победив злодейски,
Хозяйство вёл бы европейски!..
Про войну немало песен спето,
Только вы не ставьте мне в вину,
Что опять, что я опять про это,
Что опять пою вам про войну.
Мне штыки мерещатся и каски
И холмом, что всем ветрам открыт,
Крагуевац - город югославский
Забывать о прошлом не велит.
Партизаны бьют в горах фашистов,
Озверели немцы, терпят крах.
Расстрелять подростков-гимназистов
Решено родителям на страх.
В Крагуевце знает каждый житель,
Что покинуть класс учитель мог.
Но сказал гестаповцам учитель
«Не мешайте мне вести урок!»
А потом вот здесь, на этом месте
Гимназисты выстроены в ряд
И стоит учитель с ними вместе,
Не оставил он своих ребят.
Камни, камни, что же вы молчите?!
Шевелит седины ветерок…
Говорит гестаповцам учитель
«Не мешайте продолжать урок!»
Про войну немало песен спето,
Только вы не ставьте мне в вину,
Что опять, что я опять про это,
Что опять пою вам про войну.
И пока хоть где-нибудь на свете
Собирают войны свой оброк,
Льется кровь и погибают дети -
Продолжай, учитель, свой урок!
Разглядываем фотокарточку: гладко выбритая физиономия типичного бандита. На голове у него шапка-мазепка - единственная уступка гитлеровцев галицийским желтоблакитникам. На шапке - круглая кокарда полицейского, напоминающая пломбу, которой в панской Польше клеймили уши назначенных на экспорт свиней. Туловище затянуто ремешками, обвешано какими-то жестяными побрякушками, на груди большой бинокль, на одном боку вместительная полевая сумка, на другом - огромных размеров револьвер. Можно подумать, что перед нами герой из мексиканской оперетты, если бы не глаза, точнее говоря, не глаза, а две узенькие щелки, через которые глядит на вас двуногий зверь. Кто такой Федь Коваль? Кулак из села Лопушная, но из тех кулаков, которые предпочитают не сеять, не пахать, а собирать. Долго ждал Коваль своего часа. Он пробил, когда в Бибрке появились немцы. Федь один из первых записался в полицию. Это был единственный возможный для него путь к карьере и… наживе.
Начались «действия».
Федь Коваль не рыл ям для трупов. Это делали сами обреченные. Он только следил за ними: украдкой из-под опущенных ресниц следил за движениями тех, кто раздевался. Когда на руке девушки блеснет, бывало, золотое кольцо, Федь незаметно подходил к ней и движением опытного вора снимал кольцо с пальца. Серьги вырывал с мясом: церемониться некогда - за спиной Федя стояли в очереди сотни людей, дожидаясь его пули.
Стрелял Федь отлично. Немецкий комендант Бибрки не мог им нахвалиться: не бывало случая, чтобы Федь промахнулся. Когда по приказу гестаповцев человек бежал изо всех сил на «доску смерти», Федь попадал ему в затылок на расстоянии двадцати и даже тридцати шагов. Больше всего возни было с маленькими детьми. Они ни за что не хотели приближаться к страшной яме, в которой шевелились в предсмертных судорогах сотни залитых кровью тел. Федь то угрожал, то показывал им конфеты. Когда это не помогало, он хватал ребенка за ножки и подбрасывал его высоко вверх. Маленькое тельце, перевернувшись несколько раз в воздухе, падало в яму.
Спустя некоторое время Федь завел себе невесту. В воскресенье он брал ее под ручку и, весело поскрипывая сапогами собственного производства (всесторонний Федь владел и этим ремеслом), медленным шагом провожал ее через город в лесок. Федь не знал тогда, что скоро придет время и лес перестанет быть для него местом развлечения.
Приближался фронт. Федь понимал, что блаженству наступает конец и придется сматывать удочки. Когда комендант города сидел уже на чемоданах, Федя вызвали в гестапо. Разговор был коротким. На следующий день Федь Коваль исчез.
Он напомнил о себе людям только после прихода Красной Армии. Но это был уже не Федь Коваль, а «Мороз». Точнее говоря, Мороз - комендант «куреня», так называемой УПА, и, по его словам, воевал он уже не за Гитлера, а за «соборную».
Воевал этот украинско-немецкий националист методами, проверенными им в украинско-немецкой полиции. Он подходил к крестьянской хате и стучал в окно. Когда ему открывали, он рубил топором хозяев и их детей. Если же никто не выходил, Федь поджигал хату и не возвращался в лес до тех пор, пока не утихали крики заживо сгорающих людей.
По ночам, в условленное время, «юнкерсы» сбрасывали шайке Федя вооружение и боеприпасы. Как-то спустили ему даже парашютиста-офицера. Федь не был доволен, он не любил делиться властью, но, что ж, служба есть служба. И «Мороз» подчинялся. Немец разрабаты вал планы набегов, Федь исполнял их. Немец ругался, Федь перед ним вытягивался. Общие дела в прошлом связали Федя с немцами раз и навсегда.
Но дела Федя ухудшались: его банде не хватало бандитов. Инструкция его «руководства» предлагала провести «мобилизацию». И Федь проводил ее, и прежде всего среди кулацких сынков. «Добровольца» приводили в лес в большинстве случаев под дулом автомата. Там его поджидали Федь и немец.
- Выбирай! - орал Федь, показывая на автомат, - Это или…
- Капут!.. - заканчивал фразу немец.
И часто после такой убедительной беседы «доброволец» клялся быть верным…
Перед нами один из таких Федевых горе-вояк. Его только вчера вытащили из ямы. Водянистые глаза трусливо бегают по комнате.
- Зачем пошел в лес?
- Федь Коваль приказал.
- И больше никто?
- И… и немец-офицер…
- А ты любишь гитлеровцев?
Водянистые глаза на одно мгновение вспыхивают: - - Я от них, проклятых, три недели бежал, В Германию было вывезли!
- Значит, гитлеровец - враг…
- Враг!
- - А Федь, который служит ему, не враг?
- Враг…
- Так чего ж ты служил врагам?
В этой растрепанной голове просыпается что-то похожее на мысль. Обросшее рыжеватой щетиной лицо плаксиво кривится, из глаз горохом катятся слезы.
- Разве я знаю! - - кричит он вдруг не своим голосом.
Обращение правительства Советской Украины возвратило его к жизни. Окончилось, наконец, волчье прозябание в звериных норах, перестал сжимать сердце страх за себя и за своих близких, есть возможность вернуться к труду.
Приходит конец бандеровским «морозам». Скоро уже они будут в одиночестве выть волками в лесу. Не согреет их тепло домашних очагов, не укроет от ненастья крестьянская крыша, и из-под каждой такой крыши будут плевать в них пулями. И прежде всего это будут делать те, в душу которых так долго и безнаказанно плевали националистические Феди.
Эта кровавая бойня - плод извращённой политики НАТО, ЕС и США. Для переворота на Украине использовали откровенно фашистские силы, тут у меня не существует никаких сомнений. Правительство было свергнуто при помощи ультраправых и националистов… Я откровенно считаю - всё, что случилось в Киеве, это и есть настоящее лицо фашизма.
Украина у меня - другая,
Вам такой вовеки не видать,
Там хожу я в школу, полагая,
Что в живых остаться - благодать!
Кончилась война, иду за хлебом,
Корка хлеба - счастье, без вранья!
Всю дорогу я слежу за небом,
Где бомбили Киев и меня.
Украинским языком владея,
Вряд ли я сумею той порой
На вопрос ответить прохиндея:
Первый он язык или второй?..
Всё известно мне о Бабьем Яре,
Всё ему известно обо мне.
Только Киев мой - не эти твари,
Что прислугой были Сатане!..
Я хожу за книгами к монахам,
В этих книгах - ижица и ять.
Книжное дитя способно страхам
Лучезарно противостоять.
У меня - другая Украина,
Вам такая - даром не нужна!
В этом я нисколько не повинна,
Каяться за это - не должна!
Неповинна памяти лавина,
Горловина соловья нежна.
У меня - другая Украина,
Вам такая - даром не нужна!
У меня - другая Украина,
И Россия в этом не повинна…
Я вас встречал в те горестные годы,
Когда огонь до неба доставал,
И почерневший купол небосвода
Рёв самолётов вражьих раздирал.
Тогда вас люди называли псами,
Ведь вы лизали немцам башмаки,
Орали «Хайль» осипшими басами,
Ревели «Ще не вмерла» от тоски.
Где вы прошли - пустыни и руины,
Для трупов не хватало больше ям.
Плевала кровью «Ненька Украина»
В хозяев ваших, прямо в хари - вам.
Вы б пропили ее, забыв о Боге,
Вы б выжили и нас с своей земли,
Когда бы Украине на подмогу
С востока не вернулись «москали».
Теперь вы снова, подвязавши кости,
Торгуясь, как потасканная б**дь,
Нацистов новых кликаете в гости
Украинские хлеб и сало жрать.
Вы будете слоняться по чужбинам,
Пока вас чёрт к себе не заберёт.
Но знайте - не погибла Украина
Фашистам даст отпор и не умрёт!
Из тридцати пяти лет работы акушеркой, два года я провела как узница женского концентрационного лагеря Освенцим-Бжезинка, продолжая выполнять свой профессиональный долг. Среди огромного количества женщин, доставлявшихся туда, было много беременных. Функции акушерки я выполняла там поочередно в трех бараках, которые были построены из досок, со множеством щелей, прогрызенных крысами.
Внутри барака с обеих сторон возвышались трехэтажные койки. На каждой из них должны были поместиться три или четыре женщины - на грязных соломенных матрасах. Было жестко, потому что солома давно стерлась в пыль, и больные женщины лежали почти на голых досках, к тому же не гладких, а с сучками, натиравшими тело и кости.
Посередине, вдоль барака, тянулась печь, построенная из кирпича, с топками по краям. Она была единственным местом для принятия родов, так как другого сооружения для этой цели не было. Топили печь лишь несколько раз в году. Поэтому донимал холод, мучительный, пронизывающий, особенно зимой, когда с крыши свисали длинные сосульки.
О необходимой для роженицы и ребенка воде я должна была заботиться сама, но для того чтобы принести одно ведро воды, надо было потратить не меньше двадцати минут.
В этих условиях судьба рожениц была плачевной, а роль акушерки - необычайно трудной: никаких асептических средств, никаких перевязочных материалов. Сначала я была предоставлена сама себе; в случаях осложнений, требующих вмешательства врача-специалиста, например, при отделении плаценты вручную, я должна была действовать сама. Немецкие лагерные врачи - Роде, Кениг и Менгеле - не могли запятнать своего призвания врача, оказывая помощь представителям другой национальности, поэтому взывать к их помощи я не имела права. Позже я несколько раз пользовалась помощью польской женщины-врача, Ирены Конечной, работавшей в соседнем отделении. А когда я сама заболела сыпным тифом, большую помощь мне оказала врач Ирена Бялувна, заботливо ухаживавшая за мной и за моими больными.
О работе врачей в Освенциме не буду упоминать, так как-то, что я наблюдала, превышает мои возможности выразить словами величие призвания врача и героически выполненного долга. Подвиг врачей и их самоотверженность запечатлелись в сердцах тех, кто никогда уже об этом не сможет рассказать, потому что они приняли мученическую смерть в неволе. Врач в Освенциме боролся за жизнь приговоренных к смерти, отдавая свою собственную жизнь. Он имел в своем распоряжении лишь несколько пачек аспирина и огромное сердце. Там врач работал не ради славы, чести или удовлетворения профессиональных амбиций. Для него существовал только долг врача - спасать жизнь в любой ситуации.
Количество принятых мной родов превышало 3000. Несмотря на невыносимую грязь, червей, крыс, инфекционные болезни, отсутствие воды и другие ужасы, которые невозможно передать, там происходило что-то необыкновенное.
Однажды эсэсовский врач приказал мне составить отчет о заражениях в процессе родов и смертельных исходах среди матерей и новорожденных детей. Я ответила, что не имела ни одного смертельного исхода ни среди матерей, ни среди детей. Врач посмотрел на меня с недоверием. Сказал, что даже усовершенствованные клиники немецких университетов не могут похвастаться таким успехом. В его глазах я прочитала гнев и зависть. Возможно, до предела истощенные организмы были слишком бесполезной пищей для бактерий.
Женщина, готовящаяся к родам, вынуждена была долгое время отказывать себе в пайке хлеба, за который могла достать себе простыню. Эту простыню она разрывала на лоскуты, которые могли служить пеленками для малыша.
Стирка пеленок вызывала много трудностей, особенно из-за строгого запрета покидать барак, а также невозможности свободно делать что-либо внутри него. Выстиранные пеленки роженицы сушили на собственном теле.
До мая 1943 года все дети, родившиеся в освен-цимском лагере, зверским способом умерщвлялись: их топили в бочонке. Это делали медсестры Клара и Пфани. Первая была акушеркой по профессии и попала в лагерь за детоубийство. Поэтому она была лишена права работать по специальности. Ей было поручено делать то, для чего она была более пригодна. Также ей была доверена руководящая должность старосты барака. Для помощи к ней была приставлена немецкая уличная девка Пфани. После каждых родов из комнаты этих женщин до рожениц доносилось громкое бульканье и плеск воды. Вскоре после этого роженица могла увидеть тело своего ребенка, выброшенное из барака и разрываемое крысами.
В мае 1943 года положение некоторых детей изменилось. Голубоглазых и светловолосых детей отнимали у матерей и отправляли в Германию с целью денационализации. Пронзительный плач матерей провожал увозимых малышей. Пока ребенок оставался с матерью, само материнство было лучом надежды. Разлука была страшной.
Еврейских детей продолжали топить с беспощадной жестокостью. Не было речи о том, чтобы спрятать еврейского ребенка или скрыть его среди нееврейских детей. Клара и Пфани попеременно внимательно следили за еврейскими женщинами во время родов. Рожденного ребенка татуировали номером матери, топили в бочонке и выбрасывали из барака.
Судьба остальных детей была еще хуже: они умирали медленной голодной смертью. Их кожа становилась тонкой, словно пергаментной, сквозь нее просвечивали сухожилия, кровеносные сосуды и кости. Дольше всех держались за жизнь советские дети; из Советского Союза было около 50% узниц.
Среди многих пережитых там трагедий особенно живо запомнилась мне история женщины из Вильно, отправленной в Освенцим за помощь партизанам. Сразу после того, как она родила ребенка, кто-то из охраны выкрикнул ее номер (заключенных в лагере вызывали по номерам). Я пошла, чтобы объяснить ее ситуацию, но это не помогало, а только вызвало гнев. Я поняла, что ее вызывают в крематорий. Она завернула ребенка в грязную бумагу и прижала к груди… Ее губы беззвучно шевелились - видимо, она хотела спеть малышу песенку, как это иногда делали матери, напевая своим младенцам колыбельные, чтобы утешить их в мучительный холод и голод и смягчить их горькую долю. Но у этой женщины не было сил… она не могла издать ни звука - только большие слезы текли из-под век, стекали по ее необыкновенно бледным щекам, падая на головку маленького приговоренного. Что было более трагичным, трудно сказать - переживание смерти младенца, гибнущего на глазах матери, или смерть матери, в сознании которой остается ее живой ребенок, брошенный на произвол судьбы. Среди этих кошмарных воспоминаний в моем сознании мелькает одна мысль, один лейтмотив. Все дети родились живыми. Их целью была жизнь. Пережило лагерь едва ли тридцать из них. Несколько сотен детей было вывезено в Германию для денационализации, свыше 1500 были утоплены Кларой и Пфани, более 1000 детей умерло от голода и холода (эти приблизительные данные не включают период до конца апреля 1943 года).
У меня до сих пор не было возможности передать Службе Здоровья свой акушерский рапорт из Освенцима. Передаю его сейчас во имя тех, которые не могут ничего сказать миру о зле, причиненном им, во имя матери и ребенка.
Если в моем Отечестве, несмотря на печальный опыт войны, могут возникнуть тенденции, направленные против жизни, то - я надеюсь на голос всех акушеров, всех настоящих матерей и отцов, всех порядочных граждан в защиту жизни и прав ребенка.
В концентрационном лагере все дети - вопреки ожиданиям - рождались живыми, красивыми, пухленькими. Природа, противостоящая ненависти, сражалась за свои права упорно, находя неведомые жизненные резервы. Природа является учителем акушера. Он вместе с природой борется за жизнь и вместе с ней провозглашает прекраснейшую вещь на свете - улыбку ребенка.
Спаси и сохрани детей Донбасса,
Не им страдать за взрослые грехи,
Душа болит от страшного приказа,
Рождая эти грустные стихи…
Приказа, весь Донбасс бомбить безумно,
Считая, что все русские - враги,
Поступки Хунты - не благоразумны,
Черствеют Украинские мозги…
Спаси и сохрани мужчин и женщин,
Дай силы им войну преодолеть,
Так много испытаний им на плечи,
Желаю в злом кошмаре уцелеть…
Скорблю по всем невинно убиенным,
Кричу ослепшим, кто не разглядел,
Пришел в Донбасс фашизм обыкновенный,
Проклятый сатанинский беспредел…
Пришел он из Америки паршивой,
Допущен к власти разжиревший жид,
Всем тем, кто местью черной одержимый,
Дорога в преисподнюю лежит…
Лика Кугейко
Историческую амнезию лечит сама история, напоминая о себе повторениями.
«Всё пройдёт, пройдёт и это» - старый афоризм.
Только знает ли планета - не пройдёт фашизм.
Сам собой не рассосётся… постучит в наш дом.
Люди, нам его придётся выжигать огнём.
/zulnora/