Снова боль и отчаяние в новостях.
Безалаберность пляшет на чьих-то костях.
Всё что наскоро слеплено, принято враз,
Загоняет в ловушки доверчивых нас.
Недочёты прикрыты, и всё — понеслось,
Аргументом у выгоды — вечный «авось».
Рухнет карточный дом, как больной великан,
Превращаясь в безжалостный страшный капкан.
От бессилья и горя стоим замерев…
Сколько будет ещё неоправданных жертв?
Copyright: Наталья Радолина, 2018
Свидетельство о публикации 118032704158
Народный артист СССР Леонид Броневой не дожил до своего 89-го дня рождения нескольких дней. Он родился 17 декабря 1928 года - совсем в другой эпохе и другой стране, в которой и стал знаменитым.
Правда, в 30-е казалось, что все пути ему будут отрезаны - были репрессированы отец, генерал НКВД, и дядя, замнаркома внутренних дел Украины, а его с матерью сослали в Кировскую область. К 1941-му ссылка закончилась, но началась война - и они уехали в эвакуацию в Чимкент. Там он закончил школу - ему тогда не было и шестнадцати лет, и решил стать артистом. Закончил Ташкентский институт театрального искусства имени Островского - у сына врага народа был не особо богатый выбор учебных заведений, а там, по его воспоминаниям, не нужно было заполнять излишне подробных анкет.
Дальше начались скитания по театрам.
Его распредели в Магнитогорск, где Броневой отработал год; о том времени он рассказывал, что денег едва хватало на пропитание, а ролей ему долго не давали.
«И вот однажды мне дали роль! Я был счастлив, пока не узнал, что она без слов… Режиссер принялся объяснять, что у меня всё впереди, что роль с текстом сумеет сыграть каждый, а ты попробуй обратить на себя внимание без поддержки автора… Как я пережил это - не знаю», - вспоминал Броневой в одном из интервью.
В середине 50-х, уже после смерти Сталина, он поступил в Школу-студию МХАТ, сразу на третий курс, после окончания учёбы попал в театр в Грозном, потом работал в Иркутске, Воронеже, а в начале 1960-х, после смерти первой жены, перебрался в Москву.
Но там устроиться по специальности Броневой смог не сразу. Он вспоминал, что его «вс` время куда-то не брали» - так, Олег Табаков не принял его в театр «Современник»;
особенно обидным для Броневого была сказанная коллегой фраза о том, что в его творчестве «не чувствуется личностной темы».
Позже, уже устроившись в Театр на Малой Бронной, Броневой отомстил Табакову, отказавшись переходить в его театр: «Я его матом послал! До сих пор не могу понять, что такое „личностная тема“, существует ли она вообще и есть ли у кого-то…». Броневой пытался попасть в театр имени Пушкина, но тот уехал на гастроли.
А в 1962-м его вдруг приняли в театр на Малой Бронной.
В нём он проработал более четверти века, из которых 16 лет - под руководством Анатолия Эфроса.
Эфрос не боялся экспериментов, и доверял молодому (хотя Броневому уже было за тридцать) актёру с провинциальным прошлым ведущие роли - он играл Капулетти в «Ромео и Джульетте», Сократа в «Ксантиппе и этом, как его…», Яичницу в «Женитьбе» по Гоголю, Христофора Блохина в «Сказках старого Арбата» и многие другие роли.
Тогда же Броневой начал сниматься в кино.
Несмотря на обширную фильмографию - более пятидесяти работ, у него не было главных ролей. Но всё равно зрители запомнили его по созданным им образам, а фразы его персонажей стали подлинно народными - например, шефа гестапо Мюллера в «Семнадцати мгновениях весны» («Штирлиц, а вас я попрошу остаться»), герцога Ганновера в «Тот самый Мюнхгаузен» («Война - это не покер, её нельзя объявлять, когда вздумается. Война - это… война») или куплетиста Велюрова в «Покровских воротах» («На улице идёт дождь, а у нас идёт концерт»).
Любопытно, что Марк Захаров, у которого Броневой снялся в 1979-м году в «Мюнхгуазене» и в 1984-м в «Формуле любви», пригласил актёра в свой театр только в 1988-м - когда у Броневого уже было звание народного артиста СССР, которое, по большому счёту, лишь зафиксировало документально то, что и так было понятно.
Леонид Броневой уже давно был артистом, которого любил народ - и эта любовь осталась до сих пор, она не уменьшилась, хотя из-за болезни актёр редко появлялся на экране или на сцене. Для народной любви это совсем не обязательно.
Жизнь - это цепь потерь. Ты теряешь молодость, родителей, любимых, друзей, удовольствия, здоровье и, наконец, саму жизнь. Ты можешь не принимать этого - и все равно будешь терять.
… Вам не довелось насладиться тем, что Вы утратили; можно сказать, Вы узнали об этих утратах от людей, но сами не испытали их…
Но раз Вы не испытали радостей…
Скажите так: «Другие счастливее меня»,
но не говорите: «Я несчастнее других».
Раньше, будучи единым целым, народ напоминал пирамиду, в верхние слои которой поднимались наиболее доблестные и способные люди. Между верхом и низом имела место гармония, которая возникала благодаря циркуляции идей и энергий. Образно этот процесс выглядел так: народные массы, составлявшие основание пирамиды, как всякий живой объект, выделяли энергию. Она поднималась по пирамиде наверх, попутно одухотворяя слои, через которые проходила. Одновременно облагораживалась сама. На самом верху талантливые люди придавали энергии законченные формы в виде произведений искусства и мыслей. Обработанная энергия шла обратно, в народные массы, которые без труда ее усваивали, потому что она была своя, родная. Впитывая упорядоченную энергию, народ становился лучше и выдавал новую порцию энергии, лучшего качества, которая снова шла наверх,
Циркуляция нарушилась, когда все родное было объявлено дикостью и невежеством. Реформа Петра была подобна ножу, врезавшемуся в живое тело и прервавшему кровоток энергий. В результате прервавшейся циркуляции образовался застой. Некому было перерабатывать энергию, и народ законсервировался. Голова России пыталась жить чужой энергией Запада, но не могла ее усвоить так же полно, как раньше усваивала энергию своего народа. В итоге на долгие годы все свелось к подражанию. Возник застой умственной и творческой деятельности.
Чтобы не разворачивать доказательства, пускаясь в продолжительные споры, спросим: вы можете представить современный немецкий или японский дизайн? Можете. А современный африканский или египетский дизайн? Тоже можете. А современный русский дизайн можете представить? Не можете. Потому что вместо него всегда получается лубок, а-ля рус. Никто не задумывался, почему современным может быть японское, европейское, негритянское, азиатское и какое угодно, но только не русское? Почему мы подражаем чужим талантам вместо того, чтобы развивать свои? Почему слова «отсталый» и «недоразвитый» фактически значили «не западный»? Потому что эта тенденция была заложена еще Петром, а мы никак не можем от нее избавиться. Подсознательно мы понимаем, что попытка «косить» под Запад делает нас вторым сортом. Если вы начнете «косить под Чарли Чаплина», вместо того, чтобы развивать свои таланты, из вас ничего, кроме второсортной пародии, не получится. Если бы французы с американцами «косили» под нас, для нас они тоже были бы «вторым сортом». Чужую культуру можно усваивать при условии сохранения своих корней. Без фундамента это не усвоение, а подражание.
С народом происходила аналогичная история. Он тоже не мог усвоить чужой продукт. Сколько бы нам ни восхваляли образ мужчин в колготках и женщин без юбок, танцующих странные танцы, зародившиеся при дворе Медичи, известном крайним развратом, народ не мог этого принять. Это нарушало все моральные устои, все нравственные традиции, противоречило православному мировоззрению. Признать балет своим искусством у нас столько же шансов, сколько признать жареных тараканов нормальной едой.
Россия оказалась распятой, но иначе, чем Запад. Запад был распят между религией и прогрессом, но в своих культурных рамках, а Россия - между своим естеством и чужими ориентирами. Поначалу в таком положении оказалась только элита, но постепенно круг расширялся. Сегодня он охватывает молодежь. Если говорить о России, то с уходом старой гвардии, учившей, что такое честь, у общества не останется даже теоретических шансов на исправление ситуации. На смену идет поколение, не помнящее родства и не знающее иных девизов, кроме «бери от жизни все» и иных ориентиров, кроме потребительских.
Господи, я молилась тебе по ночам. Этот строгий печальный лик… Ты зачем - то меня зачал. Ты зачем - то в меня налил столько света, тепла, любви. И слегка подтолкнул -
- плыви…
Били волны. Ломал причал. Обжигала земная твердь. Я молчала. И Ты молчал. И молчаньем учил терпеть.
Было больно. И рвался вой из груди моей в небеса. Ты меня оставлял живой. Ты зачем - то меня спасал.
Предавали, лишая сил. Убивая во мне мечту. Я простила. Как Ты простил тех, кто отдал тебя кресту.
Я теряла… Я знала Смерть… Но когда схоронила мать, Ты прости, не могла терпеть. Я как - будто сошла с ума. То металась, как дикий зверь. То лежала, едва жива. И понятия, вера,,, верь, превратились опять в слова.
Я Тебя не прошу простить несогласие мне и грусть. Отпусти меня. Отпусти.
И я снова к Тебе вернусь.
Вы не найдёте подходящих слов утешения для тех, кто потерял дорогих и близких людей.
Просто - будьте рядом…
Если вы уже теряли кого-то из близких, то вы понимаете, если же нет, то вам и не представить.
На фоне пасмурного неба и темных крыш видно, что тополиные ветви уже не серые, а зеленые, налились весенним соком. Почки на вербах набухли, треснули, белеют. И ели среди берез тоже уже не черные пирамиды, а веселые изумрудные праздничные свечи. Не передать того щемящего и радостного чувства, которое подсказывает - всё ждет! Настоящая весна на пороге. Скоро-скоро зазеленеет вокруг.
Господи! Если даже сейчас так захватывающе красива земля, как же несказанно прекрасна была она, когда Ты только что дал нам ее во владение?! Даже сейчас можно понять, каков был Рай Господень! До грехопадения…
Дорогие мои ! Прошел год после гибели моего сынишки Вани. Год… Это так много, когда нет рядом самого родного человечика… Кто прошел через ЭТОТ ужас, тот поймет ЧТО переживаешь за это время. К сожалению, ничего не проходит… На сайте «Одноклассники» вчера я открыла группу «НЕБЕСА НЕ ОТДАЮТ ОБРАТНО ТЕХ, КОГО ИЗБРАЛИ». Жду на этой страничке всех, кто переживает боль утраты. ВМЕСТЕ НАМ БУДЕТ ЛЕГЧЕ!!!
Старик недавно потерял жену.
Не находило сердце утешения.
Невыносимо было одному.
И не было потребности общения.
Однажды, к небу устремив свой взор,
Он плакал от печальных размышлений.
Вдруг неожиданно к нему во двор
Вбежал малыш и впрыгнул на колени.
Они сидели долго, просто так.
Пока старик не успокоил душу.
Малыш на цыпочках пошел назад,
Стараясь мир пришедший не нарушить.
-Что ты сказал такое, отчего
Вдруг перестал старик вздыхать и ахать?
Ответил маме мальчик:-Ничего,
Я просто помогал ему поплакать.
Когда уходят внезапно
И очень рано
мы провожаем и продолжаем жить.
Они остаются с нами
На сердце раной
Меж нами тонкая, но живая нить.
Мы их догоним позже
По нам не будут
Плакать ровесники
Встретимся на краю
Мы их отмолим
И верим
Что с ними будем
В вечности
и хотелось бы, чтоб в Раю.
Я поехал с эффектной женщиной средних лет освящать дом. Дом оказался просторный, основательный - о двух этажах, комнат так в десять, построенный лет тридцать назад, но давно не подновляемый… Словно он и остался там - в прошлом. На стенах выцветшие фотообои советских времен; штукатурка, побелка пообносились; рамы рассохлись… По-хорошему в этот дом «вложиться» - и будет не дом, а конфетка… да только вот некому вкладываться. Женщина живет в этом доме одна, и как-то странно, неуютно было в каждой из комнат обнаруживать мелкие приметы ее одинокого существования: где-то лак для ногтей, косметичка, а где-то - пачка лекарств и тонометр.
- Помолитесь, батюшка, - просит она устало, - чтобы мне семью создать, ребенка родить… Плохо одной…
Дом построил отец. Лет тридцать назад они всей семьей перебрались из Новосибирска поближе к теплу, солнцу… в «райский», как казалось тогда, уголок. Отец - крепкий мужик, каких сейчас и не сыскать, - решительно взялся за дело. Приобрел участок соток в пятнадцать, построил сначала времянку, а потом и дом…
Я ходил по этому большому, пустому теперь дому и думал о том, сколько труда, сил, терпения, веры вложено в этот дом, но вот беда - веры «земной», плотяной, житейской… веры, очевидно лишенной упования на Бога… и здесь мне в очередной раз подумалось о Сибири.
В нашем представлении сибиряк - это крепкий, здоровый духовно и нравственно человек… Но в реальности я столкнулся вот с чем: в Сибири, особенно в советское время, почти совсем не было храмов, и в суровых, трудных условиях люди привыкли полагаться только на себя, на свои силы, так что выработался определенный и даже пугающий тип безбожника. Я говорю не по догадкам: я немало встречал в своей жизни вот таких сибиряков, которые на все разговоры о Боге, о Церкви только посмеивались снисходительно и говорили, что все, что они приобрели, чего добились в жизни, они добились сами, своими силами или с помощью родственников. Это, кстати, еще одна черта сибиряков - с одной стороны, положительная, но с другой… Хорошо, когда люди живут дружно, большой семьей, но плохо, когда они полагаются только на себя и своих близких. Это, как ни страшно звучит, обреченное основание. Как в псалме Давидовом: «Не надейтесь на князи, на сыны человеческие…»
Ну, так я про отца продолжу… Видно, он крепко любил семью, даже слишком крепко. Я понимаю, какая это больная, как обнаженный нерв, тема. Спросят: «Что значит „любить семью слишком“?! Особенно в наше-то время, когда любовь к семье, такая вот самозабвенная, „святая“, именно и кажется каким-то идеалом недосягаемым. Образчиком…»
А вот, как ни странно, не идеал это вовсе, а, вернее, была бы такая семья идеальной, если бы… если бы вера в Бога! Вот именно без Него и недостает всему самому лучшему в нашей жизни полноты и содержания. Все без Него обречено на провал. Даже самые благие и красивые начинания и проекты.
Святые отцы говорят, что дух в человеке - это око души, ее руководитель, Божий дар - спасительный, но только в том случае, если сам человек от этого дара не отказывается. А если отказывается…
- Для отца богом была семья, - рассказывала хозяйка дома. - И вот неожиданно умерла мама… и, знаете, папа сломался. Он начал пить уже через полгода… а раньше не пил практически… И все пошло кувырком, все повалилось в тартарары. Он уже больше ничего не хотел делать, а только пил, пил… Через несколько лет умер, после третьего инсульта.
Вот такая страшная в своей обыденной простоте история. История о том, что бывает с человеком, когда умирает его кумир, каким бы возвышенным и прекрасным он ни казался…
Заметьте, я не об отношениях между близкими сейчас говорю. Любовь, преданность - все это действительно высоко и прекрасно, но только если освящено, озарено высшей правдой, высшим, духовным смыслом. А высший смысл состоит в том, чтобы во всех обстоятельствах оставаться с Богом и знать, что истинное значение всех наших страданий и потерь, их смысл и цель - откроются потом… после. Только нужно запастись терпением. Но для этого надо в это «потом» верить и не отчаиваться, чтобы не потерять все.
Как хорошо говорит апостол Павел: «Вера есть осуществление ожидаемого», то есть основание будущей жизни мы закладываем уже здесь - своей верой, упованием, терпением…
Страшно жить без Бога! Страшно и невозможно, потому что никто в жизни не может избежать страданий и потерь, и без Бога эти потери приносят страшную пустоту, которую человеку заполнить попросту нечем и невозможно. Ну нет у человека таких сил и ресурсов! И тогда появляется безысходная боль и начинается медленное самоубийство, в каких бы формах оно ни заключалось. Хоть тоска, хоть водка, а чаще - и то и другое…
Я ходил по этому пустому дому со взрослой несчастной девочкой и понимал, что ей очень трудно будет выйти замуж… Не партнера найти, а мужа… потому что у нее был такой отец - настоящий отец, с которым она будет неизбежно сравнивать всех претендентов на ее руку… А где же таких найдешь?.. Схожих по душевным качествам, по характеру, по упорству… Если и остались такие мужики, так они «вхолостую» не ходят…
Но что-то еще сквозило во всей этой истории неуловимое, что-то такое, от чего мне эту эффектную и добрую женщину было бесконечно жаль… И причина этой жалости щемящей заключалась в том, что… все ведь могло быть по-другому! Ведь все же могло пойти не так… Не так провально и нелепо…
Если бы понял в какой-то момент, зацепился крепкий сибирский мужик за простую, но важную мысль: без Бога нельзя!.. И все оставалось бы таким же - да не таким, так же все шло бы - да и не так… Вот ведь в чем дело… В этом неуловимом присутствии… в полноте… в ином, настоящем, а не придуманном смысле, который появляется у человека, когда он живет с верой.
И даже если все случается так же, все равно бывает не так… и Бог обязательно, пусть в последний момент, неуловимо, необъяснимо и тонко выводит, выпутывает нас из самых безнадежных коллизий, просвещает и спасает, так что все равно в конце концов все оказывается хорошо, как в добрых сказках, с той только разницей, что это не сказка, а быль. И никто эту быль своими только силами сотворить не может.
И даже если бы жена умерла у этого человека так же внезапно… а может и не внезапно, если бы вера была… но даже если бы и внезапно - знал бы мужик не умом только, но и сердцем, что разлука эта ненадолго и надо только перетерпеть ее достойно… И что может он о своей любимой заботиться, молясь о ее душе, продолжая делать добрые дела во славу имени Божьего и во спасение любимой души… И эта вера дала бы ему силы… Обязательно дала бы! И жил бы мужик, заботясь о детях, о внуках… не только своим трудом, но и духом, верой своей подавая пример… И дети другими были бы - это точно… И их жизнь обязательно сложилась бы иначе… не говорю легче, но полнее, осмысленнее - это точно. И дом этот, добротный дом, свидетель многих трудов и забот, был бы наполнен теплом, голосами родных людей, детским смехом и жизнью.
Мне очень хочется, чтобы у всех тех, с кем мне приходится общаться «по требам», было доброе продолжение их - большей частью печальных - историй, и я знаю, что это доброе продолжение возможно! Только нужно довериться Богу, пусть даже вопреки обстоятельствам, привычке и мнению безумного мира… И все тогда обязательно получится - все то, самое важное и большое, ради чего живет человек: радость… любовь… семейное счастье! Только нужно поверить, впустить в свою жизнь Господа и не расставаться с Ним уже никогда! Потому что только Он и есть то самое главное, без чего все остальное теряет смысл.
СЛУЧАЙ В СОБОРЕ
- Скажите, где тут записку за упокой написать?
- А вон, возьмите листок и пишите.
- Листка мало, тут и тетради не хватит.
А список всего моего батальона подойдет?
Давно умолк церковный хор,
И отпуст прозвучал.
А он, молоденький майор,
Того не замечал.
Три пачки свечек на канон -
Да самых дорогих! -
Поставил, обжигаясь, он И замер возле них.
Вздыхали женщины: «Чечня!» -
А он, потупив взгляд,
Шептал: «Возьми, возьми меня,
Но - возврати ребят!»
Он не винил теперь иуд,
Сгубивших батальон,
А просто, выполнив свой труд,
Встал перед Богом он.
И, как он есть и в чем там был,
Вернувшись из Чечни,
Теперь без устали твердил:
«Прости… Возьми… Верни…»
Стояли свечи, словно строй,
И кланялись кресту, -
То, завершив последний бой,
Солдаты шли к Христу.
Пылали свечи. Спаса взор
Им милость источал.
…А он, молоденький майор,
Того не замечал…