С возрастом и с опытом приходит «синдром Акелы» - когда боишься промахнуться. Не желание выиграть несмотря ни на что, а страх проиграть…
И когда у меня спросили, а умею ли я прощать, мне стало страшно. Нет, не от того, что вопрос сложный, не потому что проще всего ответить-да, совсем не из-за двойственной мысли-действительно, а все и всех ли я смогу простить. Мне стало страшно от того, что я задумалась…
- Сегодня такая тёмная ночь. Мне немного страшно.
- Прижмись ко мне.
- Да, так лучше. А тебе страшно?
- Сейчас?
-Ну да. На небе столько туч, не видно звезд и луны. Да ещё такой сильный ветер… немного жутко.
- Мне кажется, что виной всему твое воображение.
- Не смейся надо мной. Разве ты ничего не боишься?
- Конечно, боюсь. Мне бывает страшно.
- Ночью?
- И днём тоже.
- А что тебе особенно страшно?
-Особенно… Страшно не уметь рисовать.
- Опять ты смеёшься надо мной.
- Нет, я говорю очень серьёзно.
- Но как это? Вот мне, например, страшно не дышать. Бывает, представляю себе, что мне хочется вдохнуть, а я не могу - так мурашки по коже.
-Ты такая смешная.
- Ни капельки. Это нормальный человеческий инстинкт. А что у тебя за глупый страх?
- Так бывает, когда боишься чего-то не успеть.
- И это страшнее, чем не дышать?
- Да, когда тебе уже не страшно не дышать, становится страшно, что ты так и не научился рисовать.
- Мне кажется, что страшнее не любить.
- А разве я сказал не так?
Я уже взрослая, самостоятельная девушка, а иногда так страшно становится в нашем огромном мире, в котором на каждом шагу лжецы и подлецы, жутко от накатывающего одиночества… Представляете, КАК страшно детям, которых бросают родные, казалось бы, люди… Нам взрослым бывает так тяжело, а они ведь дети - эти маленькие ангелы с чистыми душами…
Цитата из письма Сергея Бодрова своей жене: Знаешь, сегодня у меня было такое чувство, что тебя нет. Что ты умерла. Это так страшно, страшнее чем-то, если бы ты разлюбила меня. Я стал отчаянно молиться и просить о том, чтобы ты только была жива. Лучше разлюби меня, но только живи.
А я боюсь этих ночных минут, перед сном,
Когда затихает шум и гаснут огни за окном,
Когда в полумраке покоя город дремлет,
Когда от тупой тишины вибрируют стены.
Боюсь до безумья, когда выключаю свет,
Когда во блике торшера ищу ответ:
К чему мне идти, не теряясь, к чему стремиться,
И медленно кадрами близких лица.
А мне аж до дрожи, с холодными пальцами рук,
Что в доме я слышу один толко сердца стук,
Что только моя мне слышнА лишь поступь,
Что выбита горько табличка-поздно-.
И мне бы согреться, без кофе и мыслей,
И просто найти, наконец-то смысл.
Дождаться утра и работа, работа, работа…
Я страшно боюсь, что меня обогрее тот КТО-ТО…
…eLfiJa.
Бывают в жизни моменты, когда хочется только одного: чтобы НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИЛО.
Таков порок, присущий нашей природе: вещи невидимые, скрытые и непознанные, порождают в наc и большую веру и сильнейший страх.
Открываю день.
Закрываю ночь.
Спешу, незная «где?»…
и как себе помочь…
Дается ритм жить.
Спешу… и бьюсь о «жизнь»…
Пусть шанс мой не велик - дышу…
.и продолжаю путь…
Ночь темна,
Мерцают звезды.
Ты поймешь…
Но будет поздно…
Свет не пробьется.
Голос дрожит.
Ужас крадется.
Время бежит.
Страшно провал признать,
Стыдно сказать «Прости!»
Проще delele нажать
И навсегда уйти.
Разом прервётся связь,
Вздрогнув, замрёт эфир.
Смолкнет морзянки вязь
И опустеет мир.
Некого станет звать,
Постить стихов тома.
Ты предпочёл сбежать,
Чтоб не сойти с ума.
Спрячешься за толпой,
Станешь ты многолик
Чтобы вернуть покой,
Просто нажав delete
Наш страх - это источник храбрости для наших врагов.
Боль - это боль,
как её ты не назови.
Это стpах, там где
стpах
места нет любви.
«Чего люди боятся больше всего? Быть собой. Им хочется быть Фифти или ещё кем-нибудь. Они идут на что угодно, берутся за то, что им неудобно и не годится. Но этот путь - тупик; так никуда не придешь; ты безволен, и все на тебя плюют. А ты бежишь от единственного, что у тебя есть - от собственной неповторимости. Я больше не боюсь этого. Показав миру, что не собираюсь быть ни на кого похожим, я обрел силу и теперь ни за что не сверну с этого пути»
1
Перед глазами… Дорога… Во вторник…
Дым над Манхеттеном из Близнеца…
Через минуты ударят повторно…
Чувство начала войны… и конца…
Сто этажей, обречённые - тридцать.
От неизбежного там не уйти.
Десять минут - позвонить и проститься,
голос услышать, и может, простить…
Пламя бушует уже под ногами -
плавятся стены, секунды, мосты;
выбиты окна и в ад - через пламя -
вниз…, чтобы выжить, хоть как-то спастись…
Перед глазами… оборванной плёнкой:
взялись за руки, бросаются вниз;
пару секунд над Нью-Йорком полёта,
пару секунд… и закончится жизнь…
Вздрогнет планета, за всем наблюдая, -
не Голливуд, а прямой репортаж:
карточным домиком рушатся, тают,
всех погребая, этаж на этаж…
Паника… Горем сирены завыли
в самый обычный сентябрьский день.
Тысячи мёртвых - сгорели живыми, -
тысячи близких кому-то людей…
Плакали многие, долго не зная:
что там с родными, вернутся ль домой…
И в первый раз полосатое знамя
было над нами, во мне и со мной.
2
Нет Близнецов… Не будет…
Высохли слёзы, губы;
кончились речи, плач.
Дымка над пепелищем,
долго останки ищут
там, где теперь зола.
Рядом, как чудо, - церковь,
здесь отпевали первых,
пару веков назад.
Не было церкви выше,
низкими были крыши,
там, где сегодня ад.
Чистятся котлованы,
в центре Нью-Йорка раны
словно вчера… - свежи.
В церкви молитвы снова;
клятвы дают и слово,
чтобы спокойней жить.
А под землёй - не выше -
я посадил бы вишни
всем, кто тогда сгорел.
Тысячи - там, где глыбы,
красным они цвели бы -
цвет бы прохожих грел.
Семьи посадят сами,
фото и имя - в память…
Осенью… в сентябре.
листья бы опадали,
в чёрном бы вишни встали,
зиму же - в серебре…
Здесь ничего не будет,
или мы всё забудем! -
…
передо мной… дрожит,
словно на рваной плёнке:
пара секунд в полёте…
и оборвётся жизнь…